***
«Мы умрем от рук Дейсмурцев, от голода или же от рук других женщин!» — горько думала Шинобу, натыкаясь на холодные и презирающие взгляды остальных наложниц. Но и это неудивительно: ведь они наложницы того самого Принца, любимого сына Короля, оказавшегося в конце концов, сыном предателя. Его мать, была любимой младшей сестрой короля Дейсмура, того самого королевства, что сейчас штурмовало стены замка. После нападения, всех неспособных драться или принести пользу, собрали в отдаленном зале главного гарема. Здесь собрались отпрыски принцев, многочисленные жены и наложницы… И каждый здесь понимал, что так от них отмахнулись как от ненужного балласта. В этой стране красных вод, все имеет свою цену, жизни продаются и покупаются. Главное выжить, а купить новый гарем и завести новых детей, не проблема. И оттого, в главном гареме висело тягостное молчание в ожидании. Запертые и обреченные люди, могли лишь молится: о скорой победе защитников дворца, что утихают с каждым днем и о безболезненной смерти для себя и дорогих людей, после того, как они не получали еду вот уже неделю. Есть лишь вода из колодца, приютившегося в ванной комнате. Удивительно, что вода не оказалась перекрыта или же не была отравлена. За неимением иного, все заключенные пьют воду, забивая им животы, приглушая судорожный голод, сжимающие кишки. — Надо бежать! — шепчет Сусамару, едва слышно. Шинобу усмехается, а после трепет ослабевшей рукой её волосы. — Но как? Оглянись, дитя, мы в ловушке… Нам стоит смириться с этим. Сусамару хватается за её руки и прижимает к своей груди. Невольно Шинобу отмечает, как бледна девушка, от нехватки еды, но как же ярко и сильно горят её глаза! Внутренний стержень, вот что не смогло исчезнуть у неё. И Шинобу даже стало немного завидно. «Прекрати, Шинобу, не сей семена зависти в своей душе!» — Выход есть, сестра Шинобу! Наш выход — это канализация в ванной комнате! Я смотрела, один человек сможет пролезть по трубе, а конец этой трубы… На отвесной скале, но мы можем прыгнуть в море… — Если мы сможет сделать такое, то мы разобьемся об скалы… И… — Но такая смерть гораздо лучше, чем смерть здесь, — горячо закончила Сусамару, кидая взгляд на остальных наложниц, еще немного и казалось, они растерзают их за все, что происходит со всеми. Шинобу прикусила губы. Её слова — дарили такую странную надежду. — Сегодня ночью, — согласившись с безумным планом, Шепчет Шинобу. — Ты, я и новенькая…***
— Нет, — мотнула головой девушка, с ужасом взирая на их протянутые руки. Глухо зазвенели алые серьги-бусины в ушах. — Теруко, — тихо взмолилась Сусамару, сжав её платья. — Здесь опасно оставаться, слышишь? Бежим с нами… — Там… Плохо пахнет! — кривится девушка. — Я останусь здесь. Шинобу положила ладонь на плечо Сусамару. — Хватит. Она не хочет, а мы не можем её принуждать, — скрипя сердцем выговаривает женщина. — Уходите, — шепчет Теруко, выдирая платье из побелевших пальцев потрясенной Сусамару. — Я никому не скажу, куда вы пропали. Шинобу беззвучно шепчет слова благодарности и подняв на ноги, Сусамару, крадутся в ванные комнаты. Казалось, все проходит тихо, но в комнатах их ждали. — Наложницы Принца Обонай! — презрительно шепчут женщины, окружая их со всех сторон. — Как славно, что вы сами пришли сюда. Кровь будет отмывать легче! — Что вы хотите? — Мы хотим лишь справедливости! Ваш любимый принц — вот кто виноват во всех бедах, свалившихся на наши головы! И вы… Вы ответите за это! — Глупость! — Шинобу, шагает вперед, смотря снизу вверх испепеляющим взглядом на другую наложницу. — В этом нападении нет нашей вины… Нет вины Принца! И мы не ответим за это… Нет! Сзади раздался глухой вскрик. Шинобу оглянулась и увидела, как в ванную комнату втолкнули и Теруко. Сусамару кинулась к девушке и подняв на ноги, подвела к Шинобу. Она прижимала ладонь к рассеченной скуле, размазывая алую кровь по лицу. Они стояли втроем, окруженные со всех сторон разозленными женщинами, ожидая нападения. — Это не изменит ничего! — крикнула Сусамару, все еще прижимая Теруко к своей груди. — Мы такие же наложницы как и вы… Такие же рабы, проданные во дворец! Но наложницы, загнанные в угол своими же господами, остались глухи к их словам. Их сердца требовали справедливости, требовали возмездия и под их горячие руки попались они… Женщины накинулись на них остервенелой, безжалостной толпой. Шинобу вскричала, но не смогла дать отпора. На хрупкое тело посыпались удары кулаками и ногами. Кто-то вцепился в её волосы. Кто-то сломал ей нос. Кто-то отдавил её пальцы… Все закружилось и завертелось в безумной ярости. Она ощущала боль, она слышала, как кричали другие девушки и вскоре сознание покинуло её, оставив лишь темноту. — Неужели… Это конец? — единственная мысль, мелькнувшая перед всепоглощающей тьмой.***
Она приходит в себя урывками, короткими мгновениями, наполненные болью от растерзанного тела, не в силах открыть глаза. Она пытается двинуться, но боль усиливается и сознание, не выдерживая подобного, вновь погружается во тьму. Она может только слышать: чьи-то отдаленные крики боли, мольбы о помощи, молитвы… Пока не осознает, что это её собственный надломанный голос. — Я умерла? — думает Шинобу в короткие мгновения проблеска сознания. — Это ад? — Нет, ты еще жива, дитя, — неожиданно отвечает ей тьма мягким голосом. А после, она ощущает прикосновение прохладных ладоней к своим щекам. От них терпко пахнет лекарственными травами. Шинобу дышит и не может ею надышаться: от каждого вздоха сводит болью грудную клетку. Она силится открыть глаза, но силы вновь покидают её. И мягко подступает тьма… — А теперь, спи дитя, тебе надо набраться сил…***