***
И — это истина. Б — это боль. Ого! Ахаха! Пиздец. Люди, блядь, впадают в дурость. И не знают, чего хотят или не хотят. Хотят? Не хотят? Заебали. Идиоты. И я их не понимаю. То есть? В смысле? Не тупи! Забей и кочегарь! Гуляй, Разлом! Байки из бездны! Блядь, пиздец. Это прям так да не так! И не здесь. А там. Да что с тобой не так? В чём твоя проблема? И — это истина. Б — это боль. (*1)***
Мотыльку при таком раскладе стало кристально ясно, что имел Хаск в виду под разрывом шаблонов, и почему байки так въелись ей в сознание. Вот основа, ключ, как хочешь называй. Отпустить проблемы от прошлого и очиститься по-настоящему. Разве не это истина? Как и то, что Чарли тоже меняется. У неё, рождённой здесь, в Аду, никогда не было собственной истории. После этой мысли Агги увидела, о чём думает Радиодемон. — В правильном направлении мыслишь, дорогуша. А история плантатора вообще не моя, а моих родителей. Такие пироги получаются. Правда, я знаю и понимаю, что Чарли тебе дорога, как и ты ей, а тут я с боку-припёку лезу в ваши отношения. Ты не находишь этот треугольник интересным? Как думаешь, его можно разомкнуть? И если да, то как? Да, Агги заметила, насколько Чарли изменилась после первого похода сюда, что с серебром, что без него. Её догадка насчет поражённости и странности подтвердилась. Став такой же странной, как Радиодемон, она поняла его. В одинаковой мере уметь мучить других и помогать им в своей странной манере, и не мочь помочь себе. Как интересно. И действительно важно. После этого окружавшие Принцессу коллеги поистине улыбнулись, а она последовала их примеру и произнесла: — Я поняла наконец, что тоже должна измениться и хочу пойти за тобой, чтобы избавить всех от боли, — Чарли протянула Радиодемону кулачок. Стук костяшек зарезонировал в серебряном свете. — Ну, что я говорил? Не отстраняй меня, и всё наладится. В этот момент рядом со сферой появилась наша троица уже не в боевой броне, а в повседневной одёжке. Почувствовавший это Аластор показал на нас. — Эсиди, не пора ли нам выполнить остальные обещания, раз оставшиеся трое прибыли? — Почему бы нет? Для начала расторгнем сделку, а то не порядок в кабале у шишки сидеть, — Коршун перетёк в требуемую сторону. — Кто хочет посмотреть, давайте за мной, что ли. Ничего в помещении не трогать, не кипишевать, пациента не дёргать, светозащиту включить, потому как будет ярко. Вопросы есть? Мы же кивнули в ответ. — Вопросов нет. И твёрдым шагом подошли к Корроди. Снова прямые коридоры, повороты, и перед нами предстало средних размеров помещение с троном в центре пятиконечной звезды, с катушками на концах её лучей. Естественно, энергоустановка, панель управления и несколько экранов для наблюдения за состоянием пациента. Выполняя приказы Эсиди, Даст устроился на этом троне и положил руки на подлокотники. Из рукавов высунулись щупы и присосались к разъёмам установки. Первый кабель со свистом воткнулся в спину, где находился резервуар, а второй воткнулся в звезду над сердцем. После пуска чистая энергия ринулась по проводам, зажужжали катушки. У нас от такой яркости включились фильтры в шлемах. В это же время Энджел с пустыми глазами узрел весёлые картинки, которые так ненавидел и которые собрался сейчас вытравить из памяти.***
О чём ты думал, когда заключал эту сделку? У меня не было выхода, не было возможности. Я был хиляком, но так хотелось жить и спасти свою семью. Стать марионеткой и ебашить как проклятый по приказу. Хозяин сказал не выходить из студии, хозяин сказал согласиться на херовую по счёту сделку и забрать деньги. Это, то, пятое, десятое. Переобуться сто один раз на дню. — Энджел, как ты мог похерить дань! Что я тебе сказал? Чтобы он выжил, не? А ты всё проебал. Придется заплатить неустойку. — Чего? Мы не его ёбаная охрана! — Я все сказал. Будешь лично должен на много лет вперёд. Сейчас же время развлечься. И не артачься, иначе ещё залетишь. Так коробит, аж хочется стереть из памяти. Выскребать пемзой под корень. Но это невозможно, можно только упороться. Есть только кокаин. Спидбола, выносящего этак на недельку, никто не даст. С этим строго. Какая ирония! Хватит. Так нельзя жить. Что ты на меня пялишься? Не балаган. Письма. Что они мне дали? Ровным счетом ни хера. Это не то приключение, за которым я бы понёсся сломя голову. Родные, простите, я всё проебал. Это не та известность, которую я бы хотел. А теперь всё закончится. Как-то легко становится. Разорвём эту сделку. Вот тебе плата, и не жадничай, иначе подавишься. Ты же не хочешь подавиться? Прощай.***
В это же время в порностудии Валентино не находил себе места. Мало того, что Энджела Даста, так и не смогли вернуть из этого галимого отельчика, так ещё бандиты Вокса ровным счётом ничего не смогли сделать этим лошкам, потому что вмешался Радиодемон. Что он там забыл? Зачем он лезет, куда не надо? Ещё пропало «Смейся до упаду» вместе с родственничками Даста. Выдернуть их и отодрать как следует, чтобы все боялись, не получится из-за условий сделки. Вот же хитрый сучок, печётся о своих. Проблем выше крыши. В Башне Боли снова погром и Мёртвый Эфир. Причём абсолютно законно, сука! Как его переиграли. Где просчёт? В помещение телепортировался Вокс. Выражение экрана пофигистично донельзя. — Всё просчитываешь ходы, Тини? — В отличие от тебя, — Валентино подскочил к Телевизору и от души затряс его. — Ебать тебя конем, Тиви! Что за херня происходит? Как ты так затупил и попался Радиоеблу? Как вообще такой хиляк смог тебя уделать? — Охохо, спроси что попроще и перестань меня трясти. Ты же помнишь, что Разлом — его территория. Бродит, где хочет. Моль отпустил его и продолжил: — Вот поэтому я туда и не лезу. А может, ты с ним теперь заодно? Иначе почему он тебя не убил или не лишил сил до конца!? — С каких пор ты стал параноиком? — Вокс отряхнулся и сел на диван. — Мы столько лет вместе работаем. Если хочешь, то можешь у нас назначить ему встречу. За чем дело стало? Вэла передернуло от этой мысли. — Ты издеваешься? — Тини, рычагов больше не осталось. Или ты забыл, что эта его подружка, Черри Бомб, тоже пропала, а вызов по сделке больше не работает? Моль снова попытался вызвать Даста, но вызов не сработал, просто потому, что сделки с таким демоном не совершалось. — Сделка аннулирована! Да как так-то? Я же такие условия поставил, что за них не возможно расплатиться. Вокс громко засмеялся. — Ебать ты лох, Тини! Теперь как я, да? А это всего лишь галимый отельчик, который мы могли бы драть и драть, не явись туда Радиоеблан. Моль не обратил на это внимание, списав на временное отсутствие сил у Тиви. — Пошлём ещё шпионов, наврём Магне про нарушение договора, нападём ещё раз на отель или на радиовышки, заманим принцесску к нам. А ещё можно законно заявиться на застолье в честь отельчика и навести шорох. — Какой ещё шорох? У них есть мясник, понимаешь? Целый ебаный мясник, с которым мы ни в жизнь не договоримся. И огребём по ведру гвоздей на жопу в лучшем случае, а в худшем вообще не уйдём. Уволь. — Тогда есть ещё выход. Поговорим не с ними, а с Элдричами. Уж они точно помогут нам и приструнят этих выскочек. — А что в итоге с Энджелом Дастом? Исчезновение порнозвезды всего Ада бесследно не пройдёт! — Пока сделаем вид, что ничего не случилось, а там как получится. Ещё посмотрим, кто кого.***
Внутри стало намного легче. Он открыл глаза. Перед ним предстали Агги, Луми и я и стоящие около панели управления Аластор, Эсиди, Хаск, Черри и Чарли. — Эндж, ты как? Всё зашибись? Ты свободен от ебучей шишки! — Ты теперь свободен. Сделка разорвана. Я рада за тебя. — Показатели соответствуют требованиям, ты действительно свободен. — Всё зашибись! Айда истину ставить. С нее так вставит, что по самые брови! Эндж? — Чуваки, как же я вас всех люблю! — Даст стиснул нас троих в объятиях и искренне расплакался. — Правда, я не знаю, чем с вами расплатиться. — Забей, чел, мы переживём, — заверил его Луми. — Есть тот, кому это сейчас нужнее. Всё ещё не верящий в свою свободу Энджел, но уже скакнувший в эйфорию, отпустил нас и, не сбавляя темп, подхватил огорошенную Агату на руки. Вписавшись в дверной проем, закружился с ней по пустынному коридору, даже по стенам и потолку. Мы проводили их хитрыми взглядами. Не, ну чем не праздник среди беспросветного дерьма? А Принцесса снова упала в целлулоидный фильтр, как тогда, в Морозном Луче. Она поняла, что он понял, кому это надо: Мотыльку, ему и Истине. Значит, рано или поздно то же случится и с самой Чарли. Рано или поздно! Созерцание нами этого зрелища прервал Эсиди, ещё раз проверивший данные. — Этак нашего друга пропёрло. Хорошо, что на время наших встреч я освобождаю этаж от персонала, — затем крутанулся лицом к нам. — А это удивительный случай, я вам скажу. Удивительный. И настройки можно теперь считать конечными, и даже на поток поставить. Хе-хе. На беду нас двоих стало мелко трясти. Что? Снова? Это память дала о себе знать. Так не вовремя. — Так, расходимся и не скапливаемся. На установку Истины пустить уже не могу, будете только мешать. Ясно-понятно и никаких долгих ожиданий. Сразу телепорт к гололиту с последующим приглашением наплясавшихся и в этот момент сидевших, откинув голову на диванную спинку, Энджела и Агаты. В этот раз путь нас ожидал короткий: в помещение напротив, где когда-то проходила наша аугментация более старыми версиями звёзд. И эти взгляды надежды в спину, что всё пройдет удачно, и в тоже время страха. Что Ниффти, что Черри — никогда бы не стали ставить серебряные глаза. С их настроем и одноглазостью результат мог быть только один: пиздец рулю. Чарли боится за подругу, а мы за племянницу, но без боли невозможно открыть истину. Никак. Даже Эндж при всём его мазохизме боится потерять часть себя. Всё оттуда — из жизни. Никто не хочет стать калекой. Перегиб в одну сторону, да? Да, именно так. Никаких изменений за какие-то десять лет. Те же операционные столы из живого металла, обеззараживающие инструменты, экраны наблюдения, кабели в кожухах. Дверь за нами затворилась, въехав в стену. Мы устраиваемся на столах, но такое лёжа не делается. Как только нас сковали ремни, а к разъёмам подключились провода от датчиков, столы наклонились вперёд. — А зачем нас связали? Чтобы мы не разнесли ничего, да? — Агата вспомнила наш тогдашний рассказ. — Или что похуже может произойти? — И чтобы вы не убились в процессе битвы с собственной сущностью. Кстати, как тебе глаз? Неужто без сомнений взяла? А, Мотылёк? — Эсиди повернул к ней только голову, успевая при этом настраивать установку, контролирующую процесс. — Без сомнений! Дяди не доверятся хрену с горы, так что я им верю, — выпалила племянница. — Хорошо, вас троих я понял. А что наш четвертый? Энджел, ты же знаешь, что здесь ещё ни разу не ставили искусственный глаз вместо настоящего? Удалить самостоятельно ты его не сможешь. Только умерев и попав в Забвение. — Знаю, но с друзьями мне не страшно. А ещё я мазохист, как-никак, — твёрдо ответил Даст. Третья причина высветилась только в серебряном свечении. — «Должен же я с вами расплатиться, и нашему Мотыльку позже ещё отдельно заплачу.» Агата зарделась, узнав, какую плату получит, а мы только присвистнули. Охламон! Но это же наш охламон. Корроди тоже понял, что лучше ничего не спрашивать, и повернул голову к экрану. На ней отобразился графический сигнал, а из пустого блока на панели со звонком и пыхом выскочил маленький контейнер и раскрылся. В нём находилось два парящих серебряных протеза. Коршун взял их и, придирчиво осмотрев и просканировав для пущей безопасности, подошёл к Дасту. — Первый раз сделал два сразу и, тем более, для обладателя восьми глаз. Ну, ты знаешь, что надо сделать, — Эсиди протянул ему ракуху. — В любом случае, он сам устроится в глазнице так, чтобы создать хороший обзор. Энджел забрал аугментику и без сожаления приложил её к своим настоящим глазам. Кандалы захлопнулись сразу после треска и громкого вопля: — Блядь, мои глаза! Как же больно! Это невъебенно и ни с чем несравнимо! — Даст тяжело дышал и, ещё раз вспотев, повис на ремнях. — Нахер нужны плетки и иглы, когда есть чистая энергия!? Паук открыл серебряные глаза, сверкавшие такими же шлифованными сапфирами. Окружение отливало серебром и резонировало в пространстве и в восприятии. Первый раз он увидел, что о нём думают. «Надо же, мазохист и оптимист в одном флаконе. Действительно интересный случай. Не находишь? Истина такая странная штука, » — Коршун наблюдал за четвёрткой, сложив руки на груди. «Надеюсь, что Чарли поймёт меня и простит. Я поняла, что мы все должны измениться, и приняла. Может быть, потому что мы похожи?» — Агги смотрит то в экран, действующий вместо камеры, то на самого Даста. «Паук и Мотылёк. Так странно и интересно. Чем не подарок судьбы, хотя бы здесь?» «Что может быть лучше истинного счастья ближнего? Только его жизнь и здоровье.» И он в очередной раз понял, что рад переменам. Как интересно. И то, что их племянница для них всё. Эсиди просмотрел экраны, прокрутив их и посчитав. Наступила самая интересная часть. — А теперь выполним самое главное. Ну, вздрогнули! По проводам прошёл импульс. Яркая вспышка в глазах и в сознании, дала понять, что процесс пошёл.***
Soon the blues that have lost all words and everything else Will hit the road and throw away my merely daydreaming self until my body that's left after both moment and eternity have faded away will burst into flames as I wish for it to do (*2) Пятиэтажка на северо-западе Лос-Анджелеса. Луми и я поднимались по лестнице на последний этаж. — Рами, я же говорю, что это не нормально. Ты ничего не перепутал? — Братан, ты что, забыл, что они обе одинаковые, как две капли воды, в отличие от нас? Да, при жизни у нас обоих были разные глаза. У меня синий правый и зелёный левый, у Луми наоборот. Зато оба с длинными рыжими волосами и в очках от дальнозоркости. Различить нас проще простого. В отличие от сестёр, с которыми мы год назад познакомились, ещё до вступления в банду. Как же их звали? Плохо помню, но вроде Мэдлин и Рэдлин Мелтдаун. Не то чтобы это меня угнетало. Важнее было за год вылезти из простых крышевателей и грабителей. Но в тот момент, когда на встрече разругались с нами и между собой, всё же назрело. Луми позвонил в квартиру. Ответа не последовало. Что-то не так, понял я тогда, потому что сёстры жили вместе, а в выходные кто-то из них обязательно оставался дома. Шестое чувство заставило вскрыть дверь. Вбежав внутрь с ингрэмами на изготовку, мы обнаружили Рэдлин, сидевшую верхом на сестре и душившую её. Я спихнул Рэд, отчего та повалилась рядом и с воплем поползла к выходу. Встретившись с Луми, она, всхлипывая и бормоча, что не могла иначе, развернулась в гостиную. Проверив пульс Мэд, я понял, что опоздал на самую малость. Иначе бы спас обеих, а теперь… Трясущимися руками я закрыл убитой глаза и, встав с пола, подковылял к нависшему над Рэдлин брату. — Ты убила её! Зачем? Нормально же общались! — я затряс её, как грушу. — В чём проблема, ебать тебя конём? В чём? — Рами, да она же изменила тебе с твоим братом! И хотела отбить его у меня, — Рэд смотрела на меня не то жалобно, не то зло, — а я разобралась с ней. Я оттолкнул её к стене, и Рэдлин от удара спасли только вовремя отставленные руки. — А собраться и вчетвером разрулить проблему не судьба, да? — Луми облокотился на стену и поставил ингрэм на предохранитель. — Рэд, какая же ты дура. Каких мало. Ты выжила сейчас только для того, чтобы умереть не быстро от разбитой башки, а медленно. Рами, я не смогу этого сделать, поэтому прошу тебя. И брат, отвернувшись, зашагал к выходу. Когда дверь затворилась за ним, я совершил своё первое убийство. Не в драке или разборке, а в бытовухе. Рэдлин с зажатым мной ртом извивалась и сучила ногами, понимая, что умирает также мучительно, как её сестра Мэдлин. С такими же распахнутыми от ужаса глазами, которые я ей тоже закрыл, чтобы не видеть этот взгляд. Луми встретил меня снаружи. Он с одеревеневшим лицом смог выдавить из себя только короткое: — Пойдём отсюда, нам ещё шмотки сжечь надо. Когда мы вышли из подъезда и выехали за город, тогда-то и понеслось. Отходняк прошёл очень жестко. Луми пообещал, что никаких самоубийств не допустит, только друг друга и сразу в голову. За оставшиеся девять лет мы пережили драки, разборки, заказы и попали под начало правой руки главного. Воспоминание «о былой любви» отвалилось так же, как и важность отношений. А когда пришло время… — Луми, мы здесь заперты, и копы нас не выпустят. Убьют при штурме или при попытке бегства, — сказал я тогда, сидя в углу и проверяя количество патронов в магазине. Совсем не хотелось получить пулю от снайпера. — Надо же, в этом только один патрон остался. — У меня тоже. А вдруг они всё же сжалятся и дадут дожить до электрического стула? Вон как зазывают. С улицы раздалось: — Выходите с поднятыми руками, иначе стреляем на поражение! — естественно мы не повелись на этот пиздёж. — Луми, помнишь своё обещание? Может быть, настало время его выполнить? Брат на кортах перебрался в мой угол и только тогда ответил: — Конечно же, Рами, ты прав. Но я думаю, что Агата и родители нам этого не простят. Мы же для них герои! — А у героев есть возможность выбрать палача и последнее желание. Не так ли? — я хлопнул брата по плечу и спросил: — Почему тогда ты оставил Рэдлин мне? — Потому что тебе было больнее, чем мне. Я бы просто не смог. — А теперь месть за месть по всем правилам? Дуло его ингрэма уставилось в мой левый глаз, а моего в его правый. Мы посмотрели друг на друга с глупыми нервными ухмылками. — Да, Рами. Прости, что так получилось. — Так бывает. Луми, ты тоже меня прости. Два одновременных выстрела разорвали наступившую ранее тишину. Темнота поглотила нас.***
— Ну что, очнулся? — спросил чей-то бесполый голос. — Где мой брат? — Тебя не волнует, что ты умер и попадёшь в Ад за свои грехи? — Нет, потому что жизнь без них не возможна. Так где он? — Здесь, — в бесконечной тьме рядом с моим островком света зажегся ещё один, на котором стоял Луми. — Раскаиваетесь ли вы в содеянном? — Только в предательстве своих родных. Вот что действительно страшно для нас. Поэтому вморозь нас уже в лёд и не парь. — Признались сами? Ну ладно. Если сможете убежать, то без проблем. Сзади засвистел огненный ветер. Мне накинуло капюшон на голову. Я переглянулся с Луми и вслед за ним развернулся лицом к огню. Через пробитую глазницу жар оказался настолько сильным, что сознание, если оно вообще было, взорвалось неоновыми вспышками. Мои крики и вопли и неимоверная боль оглушили меня. Снова темнота и голос: — Почему вы не отвернулись? Почему? — А почему бы и нет?***
I'm a little bit mad! I'm a little crazy! I'll kill you! They call me Mr Delusional Institutional type, beautiful Unconstitutional juvenile Can't be pinned down like voodoo dolls I'm all romance, I won't slow dance with puppets Dusting off knuckle-dusters for justice What the fuck is this world we livin' in? Seven billion idiots stuck in Darwinian Acting like cavemen, we don't play! Chased them back in the cave yelling Don Quixote Yo Don Quixote, Don Quixote Cause I'm kind of sick of the real world the most days Hey no, it's not okay, no way José This world broke me Now I'm crazy like a coked-out dope fiend Wanna fight any type acting like Joffrey (*3) Тони было жутко скучно. Почти все деньги, добытые во время налёта на сделку соседних семей, ушли в мамин бизнес. Нет, Тони не жалел об этом. Он жалел о ненавистной учёбе на юриста. Кому это на хер надо? Ах да, папаше и Лучи, чтобы их жопы спасать. Зачем, если они его не ставили ни во что? Жалел, что не смог выбрать между… Да не было выбора. — Радио? Пустой бессмысленный пиздёж весь день, а вот у адвоката пиздёж дельный. А ты так и не смог даже этому научиться. Мамка папке мешает вырастить из тебя мужика. Убил бы, да нельзя. Бизнес как-никак. Ненависть. Ну, а бывшая как узнала, что Тони из этой семьи, так смотала удочки и сдристнула на всех парах куда подальше. Пугливая шваль! Зато жена другого капитана предложила интересное дело. Шантаж и секс. Не, ну, а что? И деньги, и развлечение. Когда Молли предложила всё же завязать. Ещё не хватало, чтобы её брат умер от сифилиса или передоза. И сейчас Тони думал, что ему делать. Упороться или всё же пойти к маме и напроситься работать в её заведении хоть кем-нибудь? И на свою беду он решил упороться. Пошуровал в тайнике и достал кокаин. Приготовив его как следует, насыпал дорожку. Тупо посидел, пытаясь придумать причину, по которой не стоит этого делать. И не смог. Когда его понесло, в комнату с воплем забежала Мэри и захлопнула дверь. По её испуганному виду стало понятно, что всё пиздец как не в порядке. Заперев дверь на ключ, забытый ранее в скважине, сестрица затрясла своего брата, уже догнавшегося к тому моменту. Дверь с треском и ударом об стену отворилась. В помещение вошел их брат — Лучио, и без разговоров выстрелил очередью в сестру. Тони не смог взять стоящий рядом Томпсон и ответить. И не смог бы ни в наркотическом угаре, ни в трезвом состоянии на таком расстоянии. Только смотрел и слушал через пелену теперь уже ненавистных ощущений. Лучи переступил через тело сестры и сел напротив Тони. Сейчас старший брат решил не скрывать своего презрения к младшему. — Вот оно как всё получилось из-за твоего распиздяйства. А могло ведь быть по-другому. Или дело в самом факте твоего существования. Вдруг это из-за тебя нас подставили под копов и решили убрать? Попутно и вас троих. Нет, не так. Мы сбежать успели, а ты упоролся и убил остальных. Как тебе такое, братец? — Заткнись, Лучи. Ты идиот и еблан, — Тони запрокинул голову назад и добавил. — Что ты, что отец, вы мне никто. А мама и Молли… Золото! Нет, платина! Так что стреляй уже, мудила. — У меня есть кое-что поинтереснее и получше, — Лучио достал пузырек из кармана с таким же белым порошком, остатки которого остались рассыпаны на столе. — Это спидбол. От него ты умрёшь не очень быстро, но весело. Всё, как ты любишь. В конце фразы Тони вырубился и не чувствовал ничего. Не чувствовал того, что старший брат подошёл и, открыв ему рот, всыпал всё содержимое пузырька. И не видел, как он ещё сидел и ждал, когда у Тони пойдёт пена изо рта. Затем, расстреляв дверь из его же Томпсона, бросил пулемёт в лужу крови рядом с лежащей сестрой и вышел. Не узнал, что мама и Молли вчера отравили весь алкоголь в баре, потому что убежать не получится. И не увидел, как отец и брат расстреляли мать так же без зазрения и сели бухать прямо рядом с убитой. И как через несколько минут после распития до них дошло. Их скрутили сильные судороги, перехватило дыхание. Они валялись на полу, не в силах вздохнуть. Этих предсмертных мучений не увидел никто, кроме самих умерших отца и брата, так мелко разменявших жизни родных и свои. Когда Тони, вынырнув из непроглядной темноты, понял, что что-то не так, чей-то голос произнёс: — Ты знаешь, что попадешь в Ад? Ты утонул в удовольствиях и убийствах! Из-за тебя гибли люди! — Я не успел подумать. Все заебало. Я так устал. Мне так больно. Я просто не успел. — А теперь ты просто будешь мучиться в темноте и думать, что всё на самом деле не так просто, как тебе казалось. — Нет! Как же здесь темно. И страшно. Я всё проебал. Простите меня. Он упал в бесконечный колодец. Падал с радостными воплями боли, без остановки, встречая на своем пути колючую проволоку, длинные шипы, и видел перед собой только темноту, которую заслужил.***
I put it on tape and you know I won't lie I'll be down with the Habits even after I die I shed a tear for you vatos won't you change your ways I shed a tear for you vatos in these last days It's so hard mi vida but I still try Workin' hard to make a difference before I die There must be 50 ways to break it down ya'll There must be 50 ways to let you know (*4) Для неё все началось с проблем с законом и походов по допросам и судам. Родителей Агаты просто затаскали по ним. Бабушка сошла с ума, когда узнала, что два её сына лежат в сырой земле и кормят червей. Папа сбит машиной, потому что неумело воспользовался грязными деньгами. Мама схватила инсульт и там не смогла оправиться. За десять лет произошло столько дерьма. Простые танцы вылились в стриптиз, а затем и проституцию. Это напрягало нервы и родило ненависть. Предательство ей чудилось везде. Из-за мужчин начались все её проблемы. Дядя Рам, дядя Лум, папа — не смогли и не захотели справиться с проблемами, потому что не умели отказываться. А теперь сама Агата не смогла отказаться после того, как её захотел один клиент. Богатенький распиздяй, вынудивший её это сделать. Ещё бы, кто же не захочет зеленоглазую рыжеволосую ведьму? И тем более трахнуть. Чем не достижение для таких вот богатеньких великовозрастных и недорослей кроме херовой горы денег? И даже сейчас, когда ей выделили охранника, чтобы товар сохранил свою привлекательность и целость, Агата ему не доверяла и носила с собой в банте острые спицы. Сейчас она сидела на переднем сидении, а слева от неё на водительском её охранничек Тодд Брич. Тот пообещал ей когда-то, что всё закончится рано или поздно, что он её вытащит. Этот чувак, постоянно скучавший и вравший, что ненавидит свою «работу»? Вряд ли. Такой же, как все, тихо мечтавший только об одном, чтобы она дала ему. Ничтожество! Брич, припарковав машину напротив дома, откинулся на спинку водительского кресла и хлопнул по рулю. — Ну что, я думаю, это последний клиент на сегодня и, наверное, вообще. Рэдди? — Ох, Тодд, с чего ты взял? Меня или к старости отпустят, или убьют, — Агата со скучающим видом посмотрел в окно. Как её же всё достало. — Ну ты чего. Клиент обещал нехило так заплатить, если именно ты приедешь. — Понятно. Очередной озабоченный мудак. Они отправились работать. Дорогая проститутка и её охранник. Домишко встретил их небогатой обстановкой, подходящей скорее не для постоянного жительства, а для таких вот встреч. Чего клиент постеснялся с такими-то деньгами, про которые Тодд заливал там в машине? Когда вызвавший её вышел из соседней комнаты, через проём открылся страшный вид. Мало того, что клиентом оказался тот самый богатенький чмырь, так ещё он был садистом. Металлический стул, прикрученный к полу, и приборы на столе рядом. Даже не стерильные, куда там! — Ну, вот мы и встретились. Меня, кстати, Дейв звать, — чмырь плеснул из бутылки Агате на платье. Запах алкоголя ударил ей в нос. — А то вдруг ты забыла. Он подошёл к ней и, взяв за подбородок, посмотрел ей в глаза. Агата ответила ему взглядом, полным ненависти и злобы. — Ты не дуйся… Я за тебя нехило так заплатил, потому могу сделать всё, что захочу. Сэдд, иди к нам! Тодд, давай присоединяйся. Давно уже не девушка испытала животный ужас от происходящего и пролепетала: — Можно пять минут, я подготовлюсь… — Ну иди уже, — бросил Дэйв, приложившись к бутылке, передал её Сэдду. Рэдди зашла в ванную и прислонилась к двери. Запереться не получится — дверь всё равно выломают, потому как домишко не жалко. Рыжик умылась и позвала Сэдда. Тот, уже готовый во всех смыслах, вскочил внутрь и получил несколько раз спицей в печень. Охреневший от такого поворота Дэйв бросил бутылкой в Агату со всей силы. Очнулась она уже тогда, когда он принялся её насиловать. Блеванув на пол под его издевательское гыгыканье, она поняла, что этот чмырь готов изнасиловать даже бревно и, по её ощущениям, даже после кого-то. Но из-за алкоголя просто-напросто сил не хватало, зато хватило хоть мозгов презерватив нацепить. А Тодд всё-таки сука! Не дав Дейву закончить своё дело, Рэдди залепила ему оплеуху, от чего он разозлился ещё больше и вытащил из её банта вторую спицу. Теперь ему было совсем не до секса. Так не закончив то, ради чего проституток и вызывают, он оделся, криво застегнув ремень, и принялся глумиться над ней, прижав за шею к дивану. Когда исколотый глаз вытек, и боль притупилась, Агата смогла столкнуть пьяного Дейва, и сама свалилась на него сверху. Сразу же вцепилась ему в глаза с таким остервенением что выдавила их. Спица выпала у Дейва из рук. Кое-как встав и одевшись, Агата поняла, что уйти не получится. Добив ненавистного чмыря, она встретилась взглядом с вошедшим в домишко Тоддом. У него оказалась спица, вытащенная из трупа Сэдда, которую он успел использовать только один раз, получив удар в шею. Агата оттолкнула его и проблевалась второй раз уже на упавший рядом труп. Вытащив спицу из живота, Рэдди тяжело подковыляла к двери, оглянулась. Эти чмыри бросили своего друга, если он вообще был их другом. Дружба не строится на потрахушках и подобном. Рыжик толкнула дверь, всё ещё держась за живот и голову, и вздохнула так глубоко, как могла. На улице её встретил другой охранник, видно, приехавший проверить, всё ли в порядке. Это был один из телохранителей богатенького подонка, судя по его одежде. По окровавленным спицам и пятну на порванном платье Рэдди он понял, что опоздал. Хозяин сам его пришьёт за такое. Агата же поняла, что конец близок, но зато какой сладостный. Они мертвы! Все трое! Эти уёбки получили своё. Как же хорошо! И легко, наконец. После этих десяти лет страданий всё закончится здесь. Так легко. Неудавшийся телохранитель адски пересрался и выстрелил. Пуля попала Агате в голову, в ту глазницу. Рыжик уже не чувствовала ни боли от изнасилования, ни боли от кислоты, плеснувшейся из желудка в сам живот, ни от выколотого глаза. Темнота. Затем свет откуда-то сверху, чей-то громкий голос: — Ты знаешь, что тебе дорога в Ад? Желание жить ещё никому не давало права убивать и непотребствовать. — Да наплевать! Они получили своё. Суки, уёбки! Почему я осталась одна? Так больно… Стали появляться гейзеры, бившие кипящей кровью. Агата даже не сдвинулась с места. — Мне уже попадались такие, как ты. Может быть, ты всё же побежишь, чтобы не обвариться? — А зачем? Кому уже эта красота нужна, если я одна осталась? Агату облило с ног до головы. Как следует прокричавшись, она произнесла: — Как же я ненавижу мужчин! Пусть умоются таким же кипятком, суки! Снова темнота.***
Когда на экране побежали весёлые картинки, Чарли наконец увидела «байки из бездны» без прикрас и поняла, что придётся отступить. Нет, правда, такое странное совпадение! — Ал, я, кажется, поняла, что за боль ты имел в виду, — Принцесса вздрогнула от криков двух горящих мужчин. Вместе с этим вспыхнули и выдали огненные столбы из ранее выбитых глаз и двое гепардов, прикованных к столу. — Аластор? Тот широко улыбнулся во все острые зубы. — Да, именно её. Никто из них не отвернулся, не побежал прятаться, как мышь в норку, в надежде, что их оттуда не выкурят. Именно такие поднимутся и исправятся, поняв свои ошибки. А раз ты, дорогуша, тоже не отвернулась, то почему бы и тебе истину не поставить? Способ, кстати, есть. — Подождите-ка, что-то я не понял, — бармен жестом прервал Радиодемона и встал между ним и Принцессой. — Ал, ты сейчас серьёзно? А вдруг с Чарли что-нибудь случится? У неё же нет истории из-за её рождения здесь! Черри, до этого просто наблюдавшая вместе с Хаском за происходящим, заинтересовалась этим способом. В это же время Энджел ощетинился шипами, словно ёж, и плюнул колючей проволокой в сторону от Эсиди. Тот же следил за происходящим и поймал колючий шарик в стазис. — Действительно, что за проблемы? — одновременно спросили обе девушки. Их снова тряхнуло от увиденного. — Никаких проблем не будет, — ответил Корроди с экрана, когда Агату стошнило кровавым фонтаном, а натёкшая лужа заплясала фонтанчиками и пузырями. Чарли в конец перетряслась и было рванула к двери, но стоявшие рядом её удержали. — Не дергайся, Принцесса. Если мы сказали, что всё пройдет хорошо, значит, всё так и будет. Проколют препарат, помедитируют три дня и придут в норму. Ты, кстати, видела хоть раз демонскую форму не отвернувшихся? — продолжил свою речь Коршун, которому Аластор и Хаск не стали мешать. — Нет, но… — А теперь увидела. К слову, намного красочней и полезней формы у лохов. Но тебя сейчас другое интересует. Испытуемые, прикованные к столам, пришли в порядок: исчезли результаты ворошения воспоминаний, и они предались безмятежному сну. У Черри и Чарли камень с души спал, и их наконец отпустили. — Несмотря на наши расчёты, Хаск правильно беспокоится, но пока не проверишь — не узнаешь. Ты наш принцип знаешь — заставлять тебя мы не можем и не станем. — Раз я уже согласилась помочь Аластору, а Агги с Энджем присоединилась к её дядям, глупо будет стоять в стороне. К тому же, — Чарли вызвала свой трезубец, — я хочу знать, что обо мне думают. Что бы ни подумали, мне это надо хотя бы для собственного спокойствия и чтобы перестать обманывать саму себя. — Ну, тогда подготовься. Я жду вас обоих в соседнем помещении.***
Эсиди проверил настройки звёзд, чтобы укол препарата произвелся при малейшем признаке приступа, а также передатчик, чтобы телепортироваться вовремя. Почесал голову под шапкой и, попутно думая над происходящим, сконфигурировал ещё один протез. Второй по счёту, потому что первый находился в микрофоне Аластора. Установка истины давала возможность выбраться из Забвения своим ходом, о чём Корроди сразу сообщил Принцессе. Дождавшись их обоих, спросил ещё раз о готовности принять глаз истины. Ему никогда не хотелось напортачить. Его девизом в бытность, что учёным, что позже полевым хирургом, было: «Вытащить на свет во что бы то ни стало.» Да, наблюдение тоже было частью его работы. На этом его сходство с Аластором, да и с остальными мэрами, не заканчивалось, как и жажда знаний, впрочем. Именно поэтому Эсиди и в свой артефакт из живого металла тоже вставил истину. Почему в него? Потому что ни разу из него не промахнулся. Глизенти, переделанный под автоматический режим, с глушителем и гравировкой коршуна на рукоятке, стал его продолжением, как микрофон у Ала. А теперь Эсиди видел, как Чарли творила это же со своим трезубцем. Сначала раздумывала, что же делать, пока провода подключались к её звезде, затем поднесённый глаз сам выполнил желание, проткнув тот, что находился в трезубце. Артефакт принцессы заверещал высоким голосом, а она сама мелко затряслась, и её объяло яркое пламя. Пока Чарли сидела на металлическом стуле, Аластор стоял перед ней на коленях и держал её за плечи, глядя ей в глаза. Через мгновение загорелся и он. Эсиди смотрел на мониторы и делал записи в памяти. Первый раз он выполнял работу, ответственность за которую зашкаливала даже по меркам договора с Самаэлем, но которая так же останется в тайне его окружения. Спровоцировать очередную великую резню по причине… Да какая ещё причина!? Так, повод. Как перед Первой мировой войной. Именно поэтому это предприятие должно пройти удачно. Перед Эсиди предстал трёхметровый рубиновый скелет с оленьим рогатым черепом, толстыми колючими стальными щупальцами из плеч и грудной клетки и костяными энергетическими крыльями, в кристаллических прозрачных костях ползала колючая проволока, в глазницах черепа торчали металлические ракухи с шлифованными рубинами. Такой же монстр, но уже двухметровый и с козлиными рогами уже сидел перед ним. Крылья просто согнули спинку стула к полу. Эсиди снова почувствовал ни с чем не сравнимое видение звуков, слушание цветов и замер, наблюдая за казавшимся безмолвным действом. Как переплетаются их щупальца, касаются рога, от сердца к сердцу проходит энергетический разряд. Это же сердечная свадьба! Надо же, как интересно.***
— Я никогда не была идеальной и мне казалось, что думать своей головой — это привилегия, которой меня не удостоили. Ну, будто я стояла последней в очереди, а к моему приходу всё раздали. А сегодня я поняла, насколько мы похожи. Я всегда хотела измениться. Как сказал тогда Луми? Встретить настоящую весну после зимы, а не голимую оттепель. Ал, ты видел эти картины. На всех до одной быть не своей тарелке. Слышать постоянно одно и тоже. Да что она может без своих родителей? Обычная богатенькая дочка, страдающая от безделья и бесящаяся с жиру. А я не хотела никого убивать и мучить! Никаких сделок. Наверное, поэтому я такая хилая. Севиафана и Хелсу Элдрич. Раньше я бы назвала их друзьями, но после «баек из бездны» не могу себе этого позволить. Не жалею о не случившейся свадьбе. Может быть, потому что я его не любила? И не уважала никого из них? Сколько я уже живу, а соратников встретила только сейчас. И не хочу, чтобы это было поздно. Мне ведь не поздно стать собой и сделать всё, что я хочу? Ал, ты меня слышишь? — Чарли, я тебя слышу, громко и чётко. Если так решила Истина, то не поздно. Да и, возможно, время пришло этим шишкам отпустить тебя. Теперь ты просто смотришь и считаешь, сколько их налажало. Это нормально. Ты теперь на стороне считающих. Что может быть лучше? — Живые и здоровые родные и друзья. — Да. Ты пойдёшь со мной? — Да, пойду. А ты? — И я. Иначе зачем я пришёл? Яркая алая вспышка озарила их разум и помещение.***
Черри обалдело пялилась на происходившее: для неё и это было в новинку. Хаск же откровенно мандражировал с готовностью разодрать диван к хренам. Его беспокоило всё это, а уж потеря кого-либо из находившихся рядом была равносильна потере себя. Зарево на экране и в окне, а также автоматические фильтры шлемов оповестили об удачном завершении установки. Аластор всё так же стоял на коленях, скупо обняв Чарли, сидевшую на изрядно покорёженном стуле и обнимавшую Радиодемона в ответ, пристроив свою голову ему на плечо. Естественно, то, что ему стремно, он не выдал. Принцесса наконец открыла глаза и, проморгавшись, заметила серебряный свет и красные волосы. Эсиди вытащил Глизенти из рукава и показал, что серебряный глаз шевелится, затем произнёс: — Показатели в норме, я же говорил! Даже препарат не понадобился. Отлепитесь уже друг от друга и вставайте. Нечего на полу сидеть, — а про себя произнес, но это тоже не скрылось от глаз принцессы: — Как же я рад! Шедевр энергетики души. Шедевр, который больше никто не увидит. И не надо это им, это же Ад. Облезут. Корроди отсалютовал образовавшейся паре пистолетом и перешёл к четвёрке, начавшей просыпаться и приходить в себя. Чарли встала со стула и, отпустив Радиодемона, первая подала ему руку. — Вставай, командир. Нам ещё столько сделать предстоит, — она улыбнулась ему и он ответил ей тем же. — Да, принцесса, — Аластор встал, даже не отряхиваясь, взял её за руку, и они вышли в зал гололита. Черри устроила настоящий салют, но совсем бесшумный. У Хаска отлегло от сердца. Всё закончилось действительно хорошо. Все живы, никого не убило, все довольны, все смеются. Приветствуя Аластора и Шарлотту, он махал уже своей шляпой, а не бутылкой. Через мгновение и Бармен, и Черри, и остальные заметили изменение в пространстве. Целлулоидный фильтр пополам с неоновым. Зазвучала виолончель и скрипка (*5). Хаск засмеялся и тепло улыбнулся, поняв, что произошло. Две сущности соединились. Сердечная свадьба, на которую согласятся только те, кто действительно готов нести ответственность. А любовь равна ей. Такое и отпраздновать не грех. В этот же день в Морозном луче.