***
Команда выстроилась перед длинным столом, ожидая своей следующей миссии. Минато устало зевнул и почесал свои горящие глаза, чтобы избавиться от неприятного ощущения, затем он посмотрел на другой стол в углу комнаты, где также очевидно усталый и сонный на вид клон нахмурился, опираясь на руки над большой кучей бумаги. Клон моргнул и сделал гримасу над просьбой и поднял печатку, чтобы сделать красный знак неодобрения, бормоча что-то сердито о ненужных безвкусных желаниях. Минато кивнул в сторону клона, который раздраженно махнул рукой в ответ и вытащил из кучи еще один документ, на этот раз фыркнув с неодобрением. Намикадзе хотел бросить благодарный взгляд брату, который вчера вечером предложил ему использовать клона, чтобы быстро разобрать кипы бумаги, когда Минато почти рухнул на футон, после того как, наконец, вернулся домой. Мирные переговоры идут рука об руку с огромным количеством бюрократии, и почему-то Хирузен забыл упомянуть об этом, когда предлагал свое место. Он с радостью отложил бы свое назначение на полгода, если бы знал об этом заранее. Джирайя прочистил горло, и это вывело Минато из задумчивости. Он также прочистил горло и наклонился к большой стопке свитков миссии, передавая правильный из них своему бывшему сэнсею. — На этот раз ты отправишься к границам Кузы, чтобы сменить оседлую силу на одном из наших постов. До следующей эстафеты останется неделя, поэтому готовьте оборудование на этот период, — Джирайя поднял бровь, но в конце концов только кивнул, и они вышли из комнаты после короткого поклона и приветственного жеста Тороку.***
Два его товарища по команде были напряжены, когда они начали приближаться к месту назначения, где они потеряли своего товарища по команде и друга. Тороку был непривычно молчалив, когда почувствовал их настрой, и поэтому подошел ближе к мудрецу, чтобы поболтать с ним во время их похода. Они подружились в прошлом месяце, и Одороки медленно доказывал, что ему действительно нравится Джирайя. Ну, кроме тех случаев, когда он был раздражающим и хвастался перед девушками. Но несмотря на это, он начал строить уважительные отношения с жабьим саннином, и он был благодарен за то, как этот человек действовал вокруг него с тех пор, как они впервые встретились; не с немедленным подозрением в глазах, как другие, он был более естественным, особенно после Суны. Возможно, в каком-то смысле Тороку доверял Джирайе больше, чем кому-либо еще в деревне, включая своего брата, несмотря на их растущее знакомство с момента официального назначения Минато. С момента публичной церемонии люди начали узнавать его, здороваться с ним, и он действительно наслаждался видом улыбающихся и манящих жителей деревни и шиноби. Они не объявляли о своем родстве, однако каждый, кто не был слепым или полудурком, мог понять, что они были родственниками по их внешнему виду, как они взаимодействовали друг с другом, и количество времени, которое они проводили вместе. На улицах Конохи и в рядах Шиноби начали возникать слухи об их отношениях и его внезапном появлении, и такие разговоры усиливались с каждым редким случаем, когда он присоединялся к другой группе с Джирайей или кто-то видел его обучающимся или в спарринге. Особенно с Минато. Гордая улыбка пробежала по его лицу, когда он вспомнил их последний лонжерон, хотя он закончился почти идеально очищенной тренировочной площадкой и, к сожалению, гораздо большим количеством синяков на нем, чем он мог бы назвать приемлемым. В основном он мог идти в ногу с Минато, пока то не использовал своего раздражающего Хирайшина. Тороку уже провел долгие и бессонные ночи, пытаясь понять, как он может противостоять своей раздражающей печати, но он потерпел неудачу. Но он был уверен, что решение уже близко. Ну, почти наверняка. Тороку вспомнил публичную церемонию, когда Сарутоби передал Минато свою шляпу, а Намикадзе впервые надел ее на свою голову. Глаза Желтой молнии почти горели от эмоций, радости, гордости и подавляющей решимости, которые сияли в его синих глазах. Он также чувствовал ту же самую гордость, когда молча стоял на заднем плане вместе с Джирайей, Кушиной, Рин и Какаши, но он также осознавал тревожно большое количество зависти, которая пробежала через него на секунду. На его лице появилась бессознательная гримаса, но она сменилась улыбкой, когда он вспомнил маленькую, зеленую и явно старую жабу, появившуюся после церемонии. Он вспомнил свой приступ смеха, когда старая жаба позвала Джирайю, которому на вид было сорок с лишним лет и отчитала его. Поздравив Минато, Сарутоби передал ему небольшой сверток, в котором лежал длинный белый халат с короткими рукавами и узорами пламени по краям, с ярко-красными кандзи, бегущими по центру спины, кричащими и объявляющими, кто этот человек за много миль, словами «Йондайме Хокаге». Тороку вспомнил бесконечные поддразнивания, которые Минато получал от него и Кушины, когда он начал носить это пальто. Он чуть не рассмеялся, но сдержался, когда на расстоянии нескончаемого травяного поля наконец заметил столб. Они добрались до границы довольно быстро, как и в прошлый раз, это не заняло и дня, однако Тороку почувствовал напряжение в мышцах на этот раз. Они замедлили шаг, прежде чем охранники что-то заподозрили, и теперь медленно шли к бункеру. Шиноби спрыгнул с плоской крыши, подозрительно глядя на них, затем его глаза удивленно уставились на Тороку и Джирайю, и он испустил усталый и облегченный вздох. — Я рад, что вы прибыли, Джирайя-сама, — шиноби поклонился и улыбнулся седовласому человеку. — Ты слишком беспечен. А что, если бы мы были войсками Ива под хенге? — Ниндзя медленно покачал головой и усмехнулся. — Шансы минимальны, и я сомневаюсь, что кто-то из них осмелится превратиться в тебя. Особенно в Тороку-сана. Подросток приподнял бровь и внимательно оглядел его с головы до ног, но он не мог опознать этого человека, он никогда не встречал его раньше. В конце концов он просто пожал плечами и посчитал это славой Минато. Мужчина махнул рукой, приглашая следовать за ним, и они вошли в небольшое помещение. Тороку бессознательно расширил свои чувства, чтобы составить карту окружающего мира. Он почувствовал еще троих шиноби вокруг столба, одного на крыше, одного снаружи и еще одного внутри. Джирайя повернулся к шиноби. — Есть что-нибудь, о чем нам следует знать? — шиноби покачал головой в ответ. — За последнюю неделю ничего не произошло. Все кажется таким мирным. Только несколько патрулирующих отрядов Ива прошли мимо поста на расстоянии, но они не проявляли никакой воинственности. Джирайя кивнул и передал свиток шиноби, который принял его и спрятал в карман. — Я буду сопровождать вас повсюду. Когда ты успокоишься, мы уйдем. Я не могу дождаться, чтобы наконец заснуть в своей собственной постели, — Джирайя усмехнулась и положила руку на плечо ниндзя. Мужчина быстро, но деловито показал им все вокруг, и они закончили на крыше, где их уже ждали оставшиеся члены его команды, упакованные и готовые к отъезду. Шиноби указал на несколько частей ландшафта, где они могли бы найти чувствительные печати; он также попросил Джирайю разместить больше на других местах границы с Землей. После получасового доклада он наконец удовлетворенно кивнул сам себе, и они отправились обратно в Коноху. Джирайя повернулась лицом к команде, указывая на Какаши и Тороку. — Ты сделаешь первый круг для дозорного поста. Отныне мы будем работать с двенадцатичасовыми перерывами. Будьте бдительны, возможно, мы приближаемся к миру, но вы никогда не знаете наверняка, — мальчики кивнули, и Джирайя указал на Тороку. — Пошли клонов и проверь эти печати. Может быть, ты мог бы немного обновить их. В конце концов, это барьерные уплотнения. Тороку кивнул и ухмыльнулся, когда пятьдесят клонов появились рядом с ним и разошлись на все четыре стороны. Саннин только закатил глаза, бормоча что-то о шикарных подростках, пока они с Рин возвращались в здание, чтобы отдохнуть, прежде чем они возьмут на себя заботу о мальчиках. Тороку улегся на середину крыши, скрестил руки на затылке и стал смотреть на ночное небо. Сердитое фырканье эхом отозвалось на крыше, и Какаши подошел к нему, опасно прищурив глаза. — Что это ты тут делаешь? — Тороку не только повернулся к джонину, но и посмотрел на него. — Охраняю пост, — Какаши пнул его ногой, заставляя Тороку сесть и встретить его сердитый взгляд. — Ты же знаешь, что это не игра! — Тороку тяжело вздохнул. — Я отправил туда пятьдесят клонов, и они уже начали применять дополнительные меры безопасности на границе. У меня чувства получше, чем у тебя или Джирайи, так что просто расслабься. Ничего не произойдет, — Джонин не ответил, только подошел к краю крыши и перевел взгляд на лесополосу. Тороку вздохнул и подошел к Хатаке. — Послушай, я знаю, почему ты так себя ведешь. Но успокойся. Мы хорошо подготовились, — Какаши только моргнул и не отвел взгляда, но после долгой минуты нерешительно кивнул. — Я немного нервничаю. — Я это заметил. — Я ненавижу находиться рядом с границами. — Это я знаю. И Аники тоже знает. Я думаю, именно поэтому он послал нас сюда, — Какаши не ответил, только сжал руки в кулаки. — Я тоже это понял, но это кислое лекарство, которое Минато дал мне… и Рин. — Не думай, что ему легче посылать своих товарищей и друзей на задания, где их могут убить, — Какаши медленно покачал головой. — Я так не думаю. И мы тоже это знаем. Мы — шиноби, — Тороку закатил глаза и вздохнул, прежде чем отойти на другую сторону крыши и сесть, на этот раз как следует исполняя свою охранную роль, несмотря на то, что его пятьдесят клонов бегали вокруг поста. Дни двигались со скоростью улитки, и за последние три дня ничего не произошло. Самым интересным событием было то, когда один из призывов Какаши прогнал лису от поста. Тороку сидел на краю плоской крыши, свободно свесив ноги, и наблюдал за лесополосой. Он закрыл глаза и вытянул тонкий слой чакры на поляне, наблюдая за любым колебанием ее потока, но ничего не произошло. Он устало вздохнул и оглянулся через плечо на Какаши, который отправил в патруль одного из своих свежеобученных нинкенов. Тороку действительно нравилась собака, хотя их первая встреча и не закончилась мило. Иногда он все еще чувствовал острые клыки маленького мопса вокруг своей лодыжки, и маленький пес все еще не мог объяснить, почему он это сделал. Однако, возможно, это было просто потому, что он еще не мог нормально говорить; помимо ограниченного словаря, которому Какаши уже научил дворнягу, он в основном просто лаял. Именно в этот момент в высокой траве на горизонте снова появился маленький нинкен, проведя тонкую прямую линию по направлению к башне в растительности. — Паккун закончил свой патруль, — Какаши кивнул, подошел к Одороки и перегнулся через край, чтобы посмотреть на своего маленького товарища, когда тот приближался к ним. Собака вскочила на вертикальную стену, легко подбежала к ним и села, тяжело дыша. Он поднял на Какаши свои искрящиеся умные глаза, слегка поигрывая хвостом. Он все еще был молод, все еще в начале своего обучения; он еще не развил выносливость для длительного бега или участия в реальной битве. Он просто не принадлежал к этому типу людей, но щенок был почти так же упрям, как и Тороку, и обладал исключительным нюхом, который мог соперничать с его собственным. — Хоть что-нибудь? — С любопытством спросил Какаши, ожидая, пока Паккун отдышится. Но маленький пес только покачал головой. Какаши кивнул и отпустил собаку, которая исчезла в клубах дыма после кивка в сторону подростка. Тороку потянулся и зевнул, прежде чем снова устроиться на своем прежнем месте на краю крыши.***
— Привет, Какаши. Что ты делал с Джирайей в последнее время? Я имею в виду с этими сценариями. Единственный видимый глаз джонина дернулся, и Тороку мог поклясться, что край его ушей стал ярко-красным в темноте ночи, однако его лицо не выдало никакой дальнейшей реакции, и он не ответил на вопрос. Только махнул рукой товарищу, повернулся к нему спиной и напряг плечи. Чунин поднял бровь, затем пожал плечами, но любопытство не покидало его. Он должен был бы исследовать это немного позже. Они молчали несколько долгих минут, пока Тороку не протер свои горящие глаза и устало вздохнул, зевая снова, наверное, уже в сотый раз за последний час. — Тебе следует поговорить с Рин, — Одороки растерянно посмотрел на своего спутника. — Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я в полном порядке, — Джонин повернулся назад с прищуренным глазом после того, как с его носа сорвалось недоверчивое фырканье. — Да, конечно. Вот только ты не спал целых шесть часов с тех пор, как мы сюда пришли, — глаза Тороку раздраженно дернулись. — Не шпионь за мной! — Я не шпионю за тобой. Просто сплю рядом. Я не слепой и не глухой. — Я в порядке. — Нет, это не так. Ты не в порядке. Ты измучен, и единственная причина, по которой ты не упал от усталости — это солдатские таблетки, которые ты ешь, когда думаешь, что никто не смотрит. Если ты не поговоришь с Рин, я сам поговорю с ней. И поверь мне, было бы лучше, если бы ты пошел к ней, а не наоборот. Она в будет кричать настолько сильно, что у тебя волосы с головы посыпятся, но, может быть, она могла бы помочь и дать тебе что-то, чтобы остановить эти кошмары, — Тороку заметно вздрогнул, но в конце концов испустил долгий, усталый вздох и закрыл глаза. Его разум почти сразу же начал неметь, и он больше не мог этого отрицать. Он действительно был измотан до самой сердцевины. — Окей. Я поговорю с ней, когда она проснется, — его голос был слаб, но Какаши удовлетворенно кивнул. Тороку внезапно напрягся, и дрожь пробежала по его спине. Он огляделся вокруг и немедленно расширил свою чакру с крыши, заработав смущенное и взволнованное выражение от джонина, чьи мышцы мгновенно напряглись, готовые отреагировать в случае необходимости. — Ну и что же? — Какаши прошептал в сторону Тороку, который закрыл глаза, нахмурился и покачал головой. — Ничего. Там вообще ничего нет, — Какаши нахмурился, когда рядом с Одороки появились пять клонов, которые спрыгнули с крыши и побежали к опушке леса. — Это просто мера предосторожности. Джонин подошел к Тороку и показал ему свой левый глаз под Хитаем. Томоэ начали медленно вращаться, когда он перевел взгляд на пейзаж, ища любой намек на чакру в лесу рядом с печатями. Наконец он кивнул и снова надел защитную маску на лоб, но не расслабил напряженные мышцы. Двое подростков оставались в полной боевой готовности в течение нескольких часов, но только одинокий олень появился из леса и медленно двинулся к середине поляны, которую через полчаса покинул так же тихо, как и пришел. Тороку устало вздохнул. Он почувствовал, как его веки отяжелели, когда усталость начала овладевать его телом и мозгом. Он покачал головой, чтобы избавиться от усталости, но без особого успеха. Странное чувство никогда не покидало его, несмотря на то, что он максимально расширил свои чувства, чтобы не сойти с ума от обычных звуков и запахов окружающей природы. Он устало вздохнул и подошел к краю плоской крыши. Рядом с Какаши возник клон. — Я иду на патрулирование. Он доложит, если я что-нибудь найду. Молодой джонин кивнул и придвинулся ближе к краю, чтобы посмотреть, как его товарищ грациозно приземлился на корточки и побежал к краю леса после того, как несколько белокурых голов появились вокруг него, растворяясь в разных направлениях леса. Нервное выражение появилось на лице Хатаке, его мышцы бессознательно напряглись, когда последняя золотая корона исчезла из его поля зрения.***
Тороку спрыгнул с ветки, приземлившись на корточки на небольшой поляне, и медленно приблизился к древнему гигантскому дубу. Он сделал небольшую цепочку печатей и осторожно положил ладонь на сырую поверхность дерева. На маленькой полянке возник сложный, чернильно-черный паутинный узор, выполненный кандзи, символами, кривыми и прямыми линиями. Чунин наклонился ближе к центру узора, заставил его светиться крошечным количеством чакры и внимательно осмотрел его, ища что-нибудь подозрительное на преобладающей печати, которая контролировала все остальные вдоль границы в этом районе. Тороку устало вздохнул и потер свои горящие глаза. «Мне действительно нужно хорошенько вздремнуть…» — внезапно из неоткуда появился клон. — Скажи Какаши, что я собираюсь проверить две последние контрольные печати. Я вернусь максимум через полчаса. Клон кивнул и исчез с громким сопением, нарушив полную тишину в чернильно-черной ночи. Воспоминание о предыдущем приказе немедленно всплыло в его голове. В этот самый момент он почувствовал головокружение и оперся на большое дерево для поддержки, после чего покачал головой, чтобы облегчить это чувство. «Я устал сильнее, чем думал». Что-то начало ворчать в глубине его сознания, но он не успел среагировать, как услышал приглушенный стук, а затем сразу же почувствовал небольшую боль в шее. У него закружилась голова с такой силой, какой он никогда раньше не испытывал. Его колени подогнулись, и он безвольно упал на землю, его мозг все еще работал, но он не мог сосредоточиться ни на своих мыслях, ни на чакре, чтобы предупредить остальных. Краем глаза он смутно заметил какое-то движение и смутно осознал, что его клоны исчезли, но его головокружительный и непрерывно вращающийся мозг не мог обработать воспоминания. Он боролся изо всех сил, заставляя свой мозг и мышцы работать, заставляя свои глаза сосредоточиться. Нога в сандалиях ниндзя скрыла его зрение, и веки начали сдаваться в борьбе с гравитацией. Отдаленное желание достигло его разума, отчаянно крича, чтобы он пошевелил телом, но он не мог даже пошевелить пальцем. Он погрузился в темноту бессознательного состояния, в то время как крики в его голове медленно затихали.***
Какаши взглянул на клона, который стоически сидел на краю крыши, свесив ноги в воздух. Клон внезапно напрягся и повернулся к молодому джонину. — Сообщение от босса: он проверяет последние две контрольные печати и вернется через полчаса, — джонин кивнул и снова повернул голову в сторону леса. Краем глаза Хатаке вдруг заметил слабый отблеск света. Его мышцы бессознательно двигались, поворачивая голову в сторону света, когда Какаши почувствовал слабое покалывание в шее. Последнее, что он мог заметить своим онемевшим разумом, было приглушенное дуновение, когда клон исчез прежде, чем джонин потерял сознание, даже не через секунду после укуса в шею. Он даже не почувствовал, как с глухим стуком ударился о крышу.***
Они уже двигались. Он смутно чувствовал это, но не мог открыть глаза. Он чувствовал головокружение, все еще не мог сосредоточиться. Последние частички его рационального разума отчаянно пытались дотянуться до своей чакры, но его агрессивно вращающийся мозг делал все попытки напрасными. Стон вырвался из его рта, когда его тело дернулось, когда тот, кто нес его, тяжело приземлился на ветку, заставляя легкие выпустить воздух из обмякшего тела. В глубине души он понимал, что они остановились, по крайней мере, он больше не чувствовал ветер в своих светлых волосах или на коже. Он смутно почувствовал, как его веки начали дергаться от напряжения, когда он попытался открыть их. — Он снова приходит в сознание. Дай ему еще одну дозу, — его резко бросили на землю. — В нем уже две дозы. Третья может его убить. Удовлетворенное фырканье достигло его ушей, но он смог обдумать предыдущее предложение лишь в течение нескольких долгих секунд. — Это было бы большим облегчением, — он попытался заставить свои отчаянно кричащие мышцы двигаться, и в конце концов ему удалось приоткрыть веки наполовину. Единственное, что его кружащийся мозг распознал после долгих секунд задержки, были два шестиугольных узора на металлической пластине, которые заняли его зрение, когда ниндзя наклонился ближе к нему. Ива. Смутное ощущение жгучей боли достигло его затуманенного разума, и его зрение снова начало темнеть. Он едва узнал иглу в выпрямленной руке шиноби, прежде чем снова впасть в бессознательное состояние.***
Какаши почувствовал руку на своем плече и теплое ощущение пробежало по нему через исцеляющую чакру, затем кто-то сильно встряхнул его. Он застонал и заставил свой разум и тело работать. После долгой минуты он, наконец, сумел приоткрыть веки наполовину. Его затуманенный взгляд встретился с двумя встревоженными глазами выше него. — Наконец, — он покачал головой и с помощью Джирайи заставил свои ноющие мышцы сесть. — Ч-что случилось, — джонин моргнул и дернул головой в сторону, посылая еще одно нечеткое ощущение через его измученный мозг. — А где же Тороку? — Рин и Джирайя обменялись встревоженными взглядами, и седовласый мальчишка, наконец, покачал головой. — Вы попали в засаду. Я до сих пор точно не знаю как, но они забрали его. Они должны быть примерно на полчаса впереди. Нам повезло, что я пришел проведать тебя, — Какаши хотел вскочить на ноги, но споткнулся и упал бы плашмя, если бы Джирайя не поймала его за руку. Он снова покачал головой и на этот раз смог стоять прямо, опираясь на саннина. Хатаке почувствовал, как его внутренности скрутило от желания избавиться от своей последней еды, но, к счастью, оно утихло после двух глубоких вдохов. — Мы должны их выследить, — сказал Какаши надтреснутым тоном, пока Джирайя осматривала подростка, и кивнул, когда тот наконец выпрямился, отпустив его руки, когда туманное зрение начало проясняться. — Действительно. Но мы не можем оставить пост без охраны. Нам придется разделиться, и наши силы резко сократятся. Те, кто взял Тороку, не были зелеными шиноби. Им удалось незаметно подкрасться к нему, — Какаши кивнул. — Он был совершенно измотан. Иначе это было бы просто невозможно. Но кто именно? — Джирайя кивнул. — Они охотились только за Тороку. Может быть, они хотят использовать его в качестве политического давления. Я мог бы представить себе такие вещи от этого старого чудака Оноки, — Джирайя потер висок, заставляя мозг работать усерднее. — Рин, ты останешься здесь с одним из моих призывов. Но сначала нам понадобится каждый ваш навык; мне нужно, чтобы Какаши преследовал их, так как они наверняка не ушли далеко, — девушка кивнула и послала встревоженный взгляд в сторону Хатаке, чье зрение все еще казалось немного затуманенным. — Какаши. У нас нет на это времени. Мне понадобятся твои навыки слежки, — мальчик кивнул и побежал через цепь печатей, чтобы вызвать Паккуна.***
— А почему мы не избавились от остальных? Убийство одного из саннинов Конохи было бы большим усилием со стороны Ивы по отношению к другим народам. — Наша миссия состояла только в том, чтобы заполучить эту неженку. И не думай, что избавиться от одного из саннинов будет проще простого. На этот раз никакого убийства, неважно, насколько сильно ты или я этого хотим. Цучикаге хочет взять его живым. — Да, Командир, — побежденный голос донесся до сознания Тороку. Его мозг все еще был в тумане и головокружении, но, по крайней мере, на этот раз он мог чувствовать свою чакру. — А не стоит ли нам сделать еще один укол этой неженке? — Он уже получил достаточно, чтобы вырубить слона… однако в последние полчаса он был слишком спокоен, не то что раньше. Тороку не двинулся с места. Он чувствовал, что его руки крепко связаны за спиной, а лодыжки вместе, и он чувствовал металлический запах своей собственной крови, когда острые как бритва провода врезались в мягкую плоть его запястья. Его пленитель снова грубо бросил его тело на твердую землю, но он заставил себя выдержать боль, когда его голова с глухим стуком ударилась о твердую землю. Он заставил свое тело расслабиться и обмякнуть. Десять минут назад он начал отчетливее слышать вокруг себя приглушенные голоса, но на этот раз, когда он начал выходить из темноты, он сосредоточился на каждом нерве, чтобы оставаться неподвижным и молча лежать на плече того, кто нес его от поста. Тороку почувствовал, как острый предмет задел его лежащее тело, но заставил себя успокоиться и не шевелиться, несмотря на поднимающуюся панику. Он услышал приглушенные шаги, и мягкое дыхание на его выгнутой шее, когда один из Ива шиноби наклонился ближе, чтобы рассмотреть его поближе. «Нехорошо, это нехорошо». Он вдруг почувствовал, как чья-то нога больно ударила его в живот, и услышал за этим гортанный смех мужчины. — Это не входит в нашу миссию, — баритон рявкнул на Тороку повелительным голосом, вероятно, обращаясь к тому, кто пнул его ногой. — Командир, он дал ему только то, что заслужил, — послышался более высокий голос, вероятно, Куноичи, и командир недовольно фыркнул. — Сделайте ему еще один укол, просто на всякий случай. Мы должны достичь границ как можно быстрее. Тороку с ужасом заставил свой мозг сосредоточиться, и когда человек, наконец, отступил, вероятно, чтобы взять иглу с лекарством, он знал, что это будет его единственный шанс действовать, прежде чем он снова будет вынужден потерять сознание. Одороки отчаянно потянулся к своей жалко трясущейся чакре и с усилием, превосходящим все усилия обычного человека, заставил ее течь по своим кольцам. Его глаза резко открылись, и удовлетворенная ухмылка появилась в его все еще затуманенном сознании, когда он увидел туманную картину человека, вздрогнувшего от неожиданности, когда его грязно-карие глаза встретились с туманными лазурно-голубыми. Четыре теневых клона внезапно появились перед ним, забаррикадировав его от шиноби своими телами. Клоны выглядели усталыми, их разум также был затуманен, в то время как их конечности сильно дрожали от усилий даже стоять прямо. — Невозможно… — услышал он издалека, шепот шиноби Ивы, что не верила своим ушам. Один из клонов пошатнулся, отступил на шаг назад и внезапно исчез из вида, упав на землю. Тороку выдавил еще одну волну чакры из своего тела, и клон появился рядом с ним, присев на корточки, и сразу же начал резать провода вокруг его суставов заостренной ветровой чакрой. Тороку зашипел, когда дрожащее лезвие глубоко вонзилось ему в лодыжку. Наконец последний провод был перерезан, но прежде чем он успел пошевелиться, Ива нины стряхнули с себя удивление и бросились в бой. Чунин жалобно, но все же быстро откатился в сторону, чтобы уклониться от взрывающихся шипов из-под земли под ним, немедленно развеяв своих клонов. Он заставил себя встать на четвереньки, тяжело дыша от напряжения и чувствуя себя загнанным в угол животным. Его небесно-голубые глаза метались от шиноби к шиноби, отчаянно пытаясь отдышаться после этого небольшого движения. Четверо Ива нинов медленно приблизились к нему, готовые к решительным действиям. Один из них уже держал в руках иглу, готовую снова привести парня в бессознательное состояние. Он медленно положил руку на ногу, чтобы достать кунай из сумки, но понял, что тот исчез. Его глаза раздраженно дернулись, но руки снова потянулись к все еще закрепленной повязке, не останавливаясь ни на секунду. Он смутно видел, как четверо шиноби прыгнули к нему, большинство из них уже сложили несколько ручных печатей. Его зрение снова затуманилось, голова пошла кругом, и с последним усилием он, наконец, нашел маленькую бумажную бирку, спрятанную за металлической пластиной, и бросил ее на землю после того, как направил в нее какую-то чакру. Затем он безвольно упал на землю, когда его дрожащие суставы перестали бороться с гравитацией. Тороку быстро заморгал, покачал головой и медленно открыл глаза, чтобы взглянуть на туманные силуэтв четырех замороженных шиноби по другую сторону небольшого, колеблющегося фиолетового барьера. Он заставил себя встать на четвереньки, тяжело дыша и заставляя свои конечности слушаться и принял сидячее положение. Тороку медленно закрыл глаза, в то время как он издалека слышал удары и звон кунаев, цепляющиеся за внешнюю сторону его шатающегося барьера. На его лице появилась довольная улыбка. Барьер не продержится долго с этим жалким контролем чакры, но по крайней мере он сможет выиграть немного времени, чтобы собраться с мыслями и придумать план. Он почувствовал вибрацию под собой, когда атака достигла нижней части барьера, погребенного в почве. Он встряхнул головой, чтобы очистить свой разум, однако без особого успеха, и, наконец, сосредоточил свой пристальный взгляд на фиолетовом сиянии барьера. Его зрение прояснилось, силуэты стали четче, и вращение его мозга замедлилось до более терпимого уровня. Четыре шиноби Ивы зарычали на него, вероятно, излучая большое количество убийственного намерения. К счастью, преграда стояла у них на пути; он сомневался, что его тело сможет выдержать это. Тороку не смог преодолеть искушения и послал дерзкую ухмылку одному из них, заработав прищуренный взгляд от самого крупного члена команды Камня. — Окружите барьер! Не забывай, что он нам нужен живым. Все Ива нины без колебаний двинулись к четырем углам барьера, а Тороку с любопытством наблюдал за ними. Впрочем, в своем жалком состоянии он больше ничего не мог сделать. Он приподнялся и встал на дрожащие ноги, опираясь на колени, чтобы поддержать свой вес. Его глаза переместились на командира, и он, наконец, выпрямился, немного пошатываясь от усилий, и ввел больше чакры в свой исчезающий щит. Глаза шиноби победно сверкнули, когда пурпурный барьер закачался, и после долгого десятиминутного противостояния на боку появилась трещина. Тороку медленно повернул голову к трещине и сузил глаза, заставляя свою все еще дрожащую чакру течь более гладко. Его конечности казались сделанными из свинца, и каждое маленькое движение посылало боль в его усталый мозг. Он сложил руки вместе и скрестил пальцы, готовясь выполнить свое фирменное дзюцу, когда его барьер рухнул. Обычно ему не нужно было бы использовать для этого какие-либо знаки рукой, но теперь он нуждался в любой помощи со своей колеблющейся чакрой, чтобы выполнить любой вид дзюцу. Ему повезло в первый раз, что он смог сделать эти пять жалких клонов, и они были даже твердыми и полезными. Еще одна трещина появилась над ним, и он напряг свои ноющие мышцы. Четверо Ива нинов встали в стойку, а также начали череду ручных печатей, готовясь атаковать, когда печать исчезнет. Маленький фиолетовый осколок упал ему на плечо, и когда он коснулся его, барьер распался на миллионы кусочков и исчез, когда они достигли земли. Четверо шиноби восприняли это как сигнал и прыгнули к нему. — Совсем рядом! — На поляне раздался лающий голос. Силуэт седовласого саннина бежал через поляну внутри леса, деревья были усеяны гигантскими грибами, с маленькой дворняжкой в руках. Фигура мужчины расплывалась от безумной скорости, пока они ехали. Тяжелое дыхание Какаши было слышно всего лишь в нескольких метрах позади него, когда они с безумной скоростью неслись вглубь темного леса. «Я не позволю этому случиться снова…» — пробормотал себе Какаши между двумя резкими вдохами и закачиванием еще большего количества чакры в ноги. Два клона появились рядом с ним и схватили его все еще скрещенные руки, чтобы отбросить его с пути четырех Ива нинов. Он тяжело приземлился на спину, вырезав длинную прямую линию в том месте, где его тело скользнуло по твердой почве. Болезненный стон слетел с его губ, и он смог только откатиться в сторону, прежде чем чакра увеличила кулак, ударивший туда, где он был мгновение назад. Одороки откатился еще дальше и принял жалкую позу, почти падая назад. Четверо шиноби появились вокруг него и немедленно начали действовать. Тороку дрался в перерывах между ударами противников в течение нескольких долгих минут, и он мог чувствовать вкус собственной крови в своем потрескавшемся рту. Его единственным настоящим успехом было то, что он сумел уничтожить эту чертову иглу. Он упал на землю от удачного удара в висок, и мир внезапно стал беззвучным, за исключением резкого свиста, в то время как темные пятна танцевали в его глазах. Подросток боролся на четвереньках посреди грязной лужи, образовавшейся из-за выброса земли, в то время как Ива нины пытались поймать его. Он отчаянно затряс головой, чтобы избавиться от свиста и снова сфокусировать взгляд, но прежде чем это произошло, знакомая нога снова болезненно ударила его в живот, выталкивая каждый кусочек воздуха из его легких. Он упал на живот с отвратительным плеском, когда его тело упало в грязь. Тороку повернул голову и попытался открыть глаза, но не смог открыть левый. Он не мог пошевелиться. Он никогда не чувствовал себя таким слабым, таким уязвимым… таким побежденным. Резкий голос непрерывно кричал в его голове, чтобы встать, бороться, иногда даже дразнить его, каким больным и жалким он был. Тороку напрягся и медленно убрал руки под грудь, чтобы подняться еще раз. — Сдавайся и просто стой спокойно. Не усложняй все сильнее, необходимого, — он услышал резкий баритон, шепчущий ему на ухо, и почувствовал грубую руку на своем плече. От этого неприятного ощущения с его губ сорвалось звериное рычание. — Я… я такой упрямый. Я н-никогда не сдамся! — лисья усмешка невольно появилась на его лице, и он услышал издалека свой собственный надтреснутый, но решительный голос. Он напряг свои ноющие и тяжелые мускулы, чтобы сбросить человека со спины, прежде чем тот успел потерять сознание, когда услышал что-то вдалеке. Он удивленно моргнул. Птицы. Непрерывно щебетали птицы. Ни одна, ни дюжина… сотни, может быть, тысячи щебечущих птиц были слышны отовсюду. Его левое плечо начало нестерпимо болеть, как будто кто-то ударил его ножом и вывернул его, но Тороку лишь издал болезненный стон. Головокружительное чувство вновь возникло в его мозгу, пока он смутно ощущал, что темная ночь начинает светиться лазурно-голубым светом, в то время как знакомый запах пробивался в его нос, подавляя металлический запах собственной крови, смешанной с запахом влажной почвы и грязи вокруг. Больше он ничего не чувствовал, только щебетание тысячи птиц вокруг него и вспышки синего цвета. Четыре маленькие мохнатые лапки появились перед его затуманенными глазами, отдаленные визги и взрывы ворвались в его воспаленные уши. Он медленно повернул голову и посмотрел в шоколадно-карие обеспокоенные глаза маленького мопса. — Пак-кун, — щенок кивнул и начал громко лаять рядом со светловолосым, который заставил себя закрыть глаза от раздражающего и громкого голоса. Он услышал, как кто-то приземлился в грязь рядом с ним, и наконец смог открыть оба глаза и повернуть голову к беловолосому мужчине. — Т-ты д-слишком долго возился. Вы о-остановились в бане? — дерзкая усмешка расплылась по его лицу, и саннин не смог сдержать ответной мягкой улыбки. — Оставайся там, Гаки, и не двигайся, — Тороку фыркнул и издал короткий смешок, когда Джирайя исчез, прыгнув в сердце схватки вокруг них. Через минуту клон Какаши прыгнул рядом с Тороку, который уже начал вырываться. — М-милое дзюцу т-ты получил. Где ты н-научился? — клон смущенно хмыкнул и помог ему сесть. Одороки покачал головой и выплеснул немного крови, затем наклонился над Какаши, чтобы выпрямиться на дрожащих ногах, кашляя, чтобы прочистить горло. — Они дали мне кое-что… я не думаю, что смогу помочь. Моя система чакры полностью испорчена, — Клон кивнул. — Ты можешь стоять? — Я не настолько жалок, знаешь ли, — он послал лисью ухмылку клону, который закатил свои два видимых глаза и кивнул, прежде чем прыгнуть за саннином в бой. Джирайя поднял одну из своих рук, чтобы остановить Какаши от броска вперед, где четверо Ива нинов окружили очевидно одурманенного Тороку. Джирайя прищурился, увидев, как Тороку шатается на ногах, отчаянно пытаясь защититься. Четверо Ива шиноби использовали только низкоуровневые дзюцу, чтобы захватить его, и тайдзюцу, чтобы сбить его с ног. Тороку явно был способен освободиться. Джирайя кивком головы указал Какаши направо и опустил маленькую собачонку на землю. Джонин кивнул и, не говоря ни слова, встал рядом с группой, он немедленно снял хитай открывая свой шаринган и посмотрел на саннина, отчаянно ожидая, когда знак начнет действовать. Саннин медленно сделал цепочку печатей и кивнул джонину. Чакра молнии охватила его кулак и быстро обвила руку почти до плеч. Знакомый голос тысячи щебечущих птиц отозвался эхом на поляне, заставив шиноби Ивы замереть, когда Какаши с безумной скоростью выскочил из своего укрытия. Его атака проделала глубокие отметины в земле, где чакра молнии погрузилась в землю, когда он бросился к крупному шиноби, склонившемуся над лежащим телом Тороку, готовым вырубить его задней частью своего куная. Он протянул руку к командиру Ива и почувствовал, как его рука прошла сквозь тело человека, прямо в его сердце, прежде чем его тело растаяло в куче грязи. Какаши отпустил клона из грязи, повернулся и прыгнул к куноичи, которая уже начала формировать ручные печати без паузы в своих движениях. Хатаке подпрыгнул и скользнул по грязи, чтобы ударить ее сзади, но его руки не дотянулись до нее. Между ними возникла каменная стена, но Какаши даже не потрудился остановиться. Он воспользовался стеной и прыгнул с нее к шиноби. Джирайя остался в своем укрытии, внимательно наблюдая за реакцией противника, а Какаши бросился к командиру отряда. Полуулыбка пробежала по его лицу, и он прыгнул в битву, сделав единственную ручную печать, устремляясь к пустому месту. — Ranjishigami no Jutsu (техника дикой львиной гривы)! Его волосы внезапно расширились, затвердели и взорвались в земле, образуя дикое, похожее на львиное рычание. Саннин прищурился, и с помощью другой печати его волосы вытащили из земли гигантского шиноби. Львиные клыки впились в плечо шиноби с такой силой, что на коричневой бронежилете проступили маленькие кровавые полоски. Он отпустил дзюцу, и его волосы вернулись к своему первоначальному виду. Джирайя сделал еще одну ручную печать, и теневой клон прыгнул к Какаши, чтобы обеспечить поддержку с другими тремя джонинами Ивы. Джирайя уже узнал человека, стоявшего перед ним, и он должен был быть крепким орешком, чтобы расколоть его. Он надеялся, что Какаши справится с остальными, так как ему предстояло встретиться со вторым командиром сил шиноби Ивы, Кицучи. Мужчина прищурился и искоса взглянул на своих товарищей. Саннин воспользовался этой возможностью и немедленно прыгнул к Кицучи, нанеся ему сильный удар в висок, чтобы вырубить его одним ударом. Болезненная гримаса пробежала по лицу мудреца, когда его кулак врезался в твердый камень вместо твердой кости. Правый кулак командира оказался зажат камнем, и он замахнулся на Джирайю в ответ. Между тем, Джирайя пробежал сквозь ручные печати, и его волосы немедленно расширились, окружив форму саннина острыми шипами Хари Дзидзо (игла Дзидзо). Бесчисленное количество острых игл выстрелило в сторону командира, который отскочил назад и пробежал через многочисленные ручные печати в воздухе, хлопнув ладонями по земле, когда он приземлился. — Doton: Doryuheki (Освобождение Земли: Стена Освобождения Земли)! Перед командиром появилась глинобитная стена и тут же затвердела, отражая острые иглы. Джирайя не терял времени даром, он перепрыгнул через преграду, чтобы выпустить огневую технику в сторону командира. Какаши смутно ощущал клона Джирайи, когда тот спрыгнул вниз рядом с Тороку, чтобы проверить его состояние, пока он был занят другими тремя ниндзя. Какаши услышал надтреснутый голос блондина, а затем почувствовал, как тот же самый клон прыгнул рядом с ним. — Как он там? — Дезориентирован, вероятно, одурманенный наркотиками, избитый и дерзкий. С ним все будет в порядке, — Какаши кивнул и скрестил пальцы, чтобы создать себе теневого клона. Он кивнул в сторону товарища, и клон подскочил к Тороку. — Пора уже всерьез задуматься, — Какаши одобрительно кивнул и бросился к куноичи, стоявшей перед ним, вытаскивая свою короткую катану, в то время как клон Джирайи прыгнул к оставшимся двум Ива Нинам. Саннин, наконец, смог наконец нанести удар огненной техникой по командиру, который постоянно скрывался под землёй во время их боя. Мудрец посмотрел туда, где его клон и Какаши сражались с оставшимся джонинами Ивы. Саннин прикусил кончик пальца, подзывая жабу с катаной на спине, которая была размером со стоика. — Гамахиро, мне нужно подкрепление, — Жаба моргнула, огляделась вокруг и тут же встала в стойку при виде нападающего командира Ивы. Джирайя вздрогнул, когда его клон исчез на острие из земли, и воспоминания об их схватке нахлынули на него, атакующие Какаши и Тороку прислонились к стволу дерева, чтобы поддержать его вес на заднем плане. Яростный крик эхом отозвался на поляне, когда Какаши хлопнул рукой по земле и послал Райтон: Дзибаси (стиль молнии: вспышка Земли) к оставшимся Ива шиноби. Командир застыл в прострации, обернувшись, чтобы увидеть, как его последний товарищ безвольно падает на землю с нечеловеческим криком. Он немедленно развернулся и бросился к Какаши и Тороку, его руки с размытой скоростью образовывали печати, в то время как он просто перепрыгнул через ошеломленную жабу. Он подпрыгнул в воздух и ударил руками о землю, посылая свой последний кусочек чакры в землю. — Doton: Sando no Jutsu (Стиль Земли: горная техника Земли)! Земля треснула пополам между двумя молодыми и усталыми шиноби, и появились два огромных скальных образования, чтобы сомкнуться вокруг и раздавить мальчишек. Только быстрые рефлексы саннина, выбрасывающего вперед белые волосы, чтобы отодвинуть их за пределы досягаемости техники, спасли двух Шиноби Конохи от того, чтобы стать тонкими, как блин. Побежденный рев слетел с губ командира, когда он упал на колени, его тело дрожало от напряжения и истощения чакры. Джирайя тяжело дышал, вытирая кровь со лба и глядя на двух мальчиков. Тороку захромал к ним, опираясь на плечи Какаши, пока они не добрались до неподвижно лежащего и тяжело дышащего тела командира. — Это была очень скверная техника, — холодно констатировал Джирайя, разглядывая царапины и порезы на теле Какаши и явно более внимательные глаза Тороку, который медленно опустился на землю, чтобы сесть, повиснув на руке джонина для поддержки. — Что за чертовщину ты мне дал? Это так чертовски раздражает. — Я тебя убью… — прошипел Кицучи сквозь зубы, однако не смог пошевелить даже пальцем. Он вложил свой последний кусочек чакры в эту последнюю технику, и каждая часть его тела чувствовала себя онемевшей и чужой. — Ты должен понимать, когда нужно сдаться, — спокойно сказал Джирайя, пока он работал, чтобы обезопасить вражеского ниндзя веревками. Глаза Кицучи пылали жгучей ненавистью, когда они переходили от Тороку к Какаши и обратно. — Я собираюсь убить тебя… — Одороки прищурился и посмотрел на командира. — Что мы вообще с тобой сделали? Боже. Камень и огонь находятся в разгаре мирного разговора. — Ты их убил. — Все твои товарищи живы, они просто без сознания, — спокойно сказал Тороку, осматривая отвратительный синяк на боку и шипя, когда его пальцы коснулись, вероятно, сломанных ребер. Одороки снова покачал головой и моргнул, когда головокружение снова начало появляться в его голове. — Ты их убил, — глаза подростка дрогнули. — Мы никого не убивали, так что просто заткнись! — всегда стоический Какаши взорвался, когда растущее напряжение сломало его ментальные стены. — Это ты убил их три месяца назад! Ты и твой чертов Хокаге! — Вспышки ненависти почти пылали в его глазах, когда он попытался броситься на Какаши, который прищурился рядом с саннином. — Хатаке Какаши и твой чертов Хокаге. Это ты убил моего шурина на мосту Каннаби! Это был ты! И твой проклятый Хокаге убил мою жену на передовой в тот же самый день! — Какаши явно вздрогнул и медленно отвернулся от командира. — Я убил, потому что если бы не сделал этого, то сам был бы убит. То же самое и с сенсеем… мы шиноби, — спокойно сказал он, но ниндзя Ивы даже не потрудился выслушать молодого джонина. Его разум затуманился, когда гнев и ненависть захватили рациональную часть его разума, вынося его боль в мир. — Надеюсь, ты его помнишь! Его звали Какко! Помни его имя до конца своей жалкой жизни! Какко! Он и его команда были посланы на разведку! У него были черные глаза и густые, лохматые каштановые волосы! Я надеюсь, что его два клинка оставили этот шрам на твоем лице! Жизнь за жизнь! Я убью тебя и этого блондина! Ваш Хокаге забрал мою жену, а я заберу его родственника! — мускулы Какаши напряглись, и он прищурился. Легкая дрожь пробежала по его спине, и он почувствовал, как ярость и ненависть поднимаются внутри него, пузырясь и сжигая все во внешнем мире, когда осознание этого сильно ударило его. — Я буду помнить твоего шурина до конца своей жизни, но не потому, что ты мне так сказал, — его шаринган опасно вспыхнул, и Томоэ начали угрожающе вращаться. Какаши внезапно рванулся вперед, его короткий меч вошел в землю в миллиметре от горла Кицучи, когда джонин вбил в землю. Его руки дрожали от волнения, все тело неудержимо дрожало, а меч этим движением прочертил тонкую красную линию на шее командира. — Он убил моего товарища! Мой лучший друг, человек, на которого я смотрел так, словно он был моим братом, и у меня даже не было возможности сказать ему об этом! Жизнь за жизнь, как вы сказали? — голос Какаши был ледяным, полным той же жгучей и кипящей ненависти, что и у Ива нина. От этого голоса по спине Тороку пробежал холодок. — Будет ли это равносильно тому, что я убью тебя? — Просто сделай это, — командир прищурился и выпалил эти слова, как будто они были кислым ядом, и в конце концов безумно захихикал. Джирайя сложил руки на груди, и его глаза потемнели, когда он увидел пламя чистой ненависти в глазах Кицучи и Какаши. Саннин шагнул вперед, открывая рот, чтобы вмешаться, но прежде чем он успел что-то сказать, что-то внутри заставило его остановиться, когда он встретил лазурно-синие глаза Тороку. Какаши медленно вытащил свою катану из земли, чтобы сделать еще один, на этот раз точный, разрез с ее помощью. — Ты позволишь ему убить себя? Ты бы так легко отказался от своей собственной жизни? — Ива Нин моргнул, и искра сознания вернулась в его затравленные глаза, и Какаши прекратил свое движение. Тороку медленно поднялся с земли, его ноги дрожали, когда он оперся на колени, чтобы поддержать себя, прежде чем выпрямиться и встать над распростертым командиром и скорчившимся Какаши. — А что будет, если Какаши убьет тебя? Это вернет тебе Обито? А может быть, твой шурин будет воскрешен? Или твоя жена? Вы знаете, что будет дальше? Я знаю. Твои родственники поклянутся отомстить за его убийство. Если они убьют его, его друзья отправятся за вашими родственниками. И так далее. Ненависть только рождает смерть, которая в конце концов будет нести еще больше ненависти. Только мир может остановить этот бесконечный круг. Джирайя прищурился, А Какаши в конце концов успокоил нервы, натянутые до предела. Его руки не отрывались от катаны, но убийственное намерение, которое он излучал, медленно рассеивалось. Кицучи заставил свои ноющие мышцы двигаться и повернул голову, чтобы посмотреть на белокурого шиноби. Он скрестил свои темные глаза с лазурными, чтобы найти печаль на своем лице и жалость в глазах. — Это не имеет значения. Вы говорите о мире. Там не будет никакого покоя! Нет такого понятия, как мир! Тороку молчал в течение долгой минуты, внимательно изучая затравленные глаза командира, глаза, горящие пламенем ненависти и таящие все остальное, когда он увидел лицо Минато, несмотря на различия. Нежная улыбка пробежала по его лицу; мягкая и заботливая улыбка, которую только мать могла показать своему собственному ребенку. Командир удивленно моргнул. Улыбка исчезла с его лица, и чистая решимость сменила ее, неудержимо вспыхивая в его лазурно-голубых глазах, как сапфировый ад. — Здесь царит мир, — голос Тороку был твердым и в то же время тихим, отдававшимся эхом, но все еще тихим, резким, но все еще приятным, как колыбельная. — Я разорву этот порочный круг ненависти. Я разрушу это проклятие. Если существует такая вещь, как мир, я найду его. Поверить в меня. Я не собираюсь сдаваться! — Джирайя смутно почувствовал, что его руки безвольно упали по бокам, а губы приоткрылись от удивления и благоговения. Командир моргнул еще раз в замешательстве. — Да кто ты такой, черт возьми?! — Тороку спокойно посмотрел вниз на своего пленника, его лазурные глаза не отпускали решимости в течение долгой молчаливой минуты. Тишина внезапно прервалась, когда решимость исчезла с его лица, сменившись хорошо знакомой Лисьей мрачностью. Джирайя вздохнул, но мысль не покидала его разум… мысль из пророчества, об одном из его учеников. Ну, на самом деле он был джонином-сенсей. Сенсеем Тороку, который формально был его учеником. — Я… Одороки внезапно замер. Его руки не двигаются, хотя он хотел взять себя в руки и закричать, когда что-то треснуло в его голове и начало гореть, как ад, разрывая его мозг в клочья, пузырясь и плавя его рассудок. Боль внезапно прекратилась так же быстро, как и появилась, и единственное, что он почувствовал, было полное изнеможение. Он смутно чувствует, как его колени отказываются держать его вес, и его тело медленно падает, чтобы сильно удариться. Он не почувствовал боли от удара. Он медленно открыл глаза, повернул голову и спокойно понял, что потерял сознание от усталости. Он снова оказался в нескончаемой канализации по щиколотку в воде. Он медленно покачал головой и встал. Его тело почти бодро зашагало к конечной цели, где он найдет эту проклятую старую ржавую дверь без ручки и в конце концов утонет в ледяной воде. Но ему уже было все равно. Каким-то непостижимым образом он чувствовал себя счастливым и спокойным.