Шанс на пророчество

Свет сознания медленно начал вытеснять чистую панику, страх, темноту, леденящий холод сна. Желание убежать, убежать настолько далеко, насколько возможно от этой двери. Тело Тороку содрогнулось при мысли о той твари за железной дверью, которая отчаянно пыталась вырваться, поймать его, скорее всего, разорвать на куски. Ощущение наконец-то утихло, когда его сон становился все туманнее и туманнее, а память стала отдаляться. Ясно было только одно. Гнев и… красный цвет. Блестящий, пылающий алый цвет он увидел за ржавой дверью. Он почувствовал что-то тяжелое на своей руке. Что-то очень тяжелое и в то же время мягкое, но это оцепенение было чертовски тревожным. Когда он медленно открыл глаза и повернул голову в сторону, то увидел рубиново-красную голову, лежащую на его скрещенных руках, если быть точным, на его руке, сдавливая вены. Он медленно пошевелился, стараясь не разбудить ее, и нежно протянул к Кушине руку. Тороку медленно сел на кровати, стараясь не потревожить сон девушки, и медленно повернул голову над белой комнатой, чтобы встретить пару голубых глаз и нежно улыбающееся лицо под белокурыми локонами. — А что случилось потом? — А ты разве не помнишь? — А ты кто такой? — на лице подростка отразилось замешательство, когда он посмотрел на своего спутника. Легкая улыбка тут же исчезла с лица Минато. Он подавил потрясенный вздох, и теперь его глаза были полны беспокойства, а рот медленно открылся от удивления. Мгновение спустя на его лице отразился гнев, а затем раздражение, так как Тороку больше не мог сдерживаться, сжимая руками рот, пытаясь сдержать смех, готовый вырваться из его легких. Он не мог сдержать сильной дрожи своего тела, вызванной сдержанным смехом. Маленькая, похвально белая подушка, брошенная Минато, сильно ударила Тороку по лицу, но он легко поймал ее, прежде чем та успела ударить Кушину по голове и потревожить ее сны. Через полминуты почти беззвучной борьбы он почувствовал, как что-то медленно движется рядом с ним, и когда он посмотрел вниз, то увидел два беспокойных зеленых глаза, наблюдающих за ним. — Эй! Как ты себя чувствуешь? — Кушина наблюдала за все еще дрожащим подростком с озабоченным выражением лица, недооценивая его дрожь. — Слишком хорошо, — ответил Минато вместо Тороку после раздраженного фырканья, и подросток расхохотался, указывая на него. — Вот это было просто бесценно! Если бы ты только мог видеть свое лицо! — Ты действительно идиот, — Одороки виновато махнул рукой, и его смех перешел в тихое хихиканье. — Это было просто смешно. — Знаешь, это была действительно плохая шутка… — Какая еще шутка? — Кушина выпрямилась на стуле, в ее глазах появилось детское любопытство. — Он симулировал амнезию… —  Узумаки повернулась к Тороку с гордым видом и одобрительно похлопал его по плечу. — Хей, Минато. Действительно. Что случилось после того, как те двое из Кумо ушли? Это немного туманно, — его спутники обменялись встревоженными взглядами, прежде чем Минато повернулся к подростку, чтобы ответить на его вопрос. — Удар перерезал тебе артерию, и ты потерял сознание из-за потери крови. Кушина смогла вылечить тебя и стабилизировать твое состояние, пока мы не добрались до Конохи и больницы. Ты был без сознания в течение трех дней. Мы захватили отступника вместе со свитком. — Три дня назад?! Глаза Кушины потемнели, и она отвела взгляд от удивленного подростка. Это была ее вина. Тороку легко мог умереть из-за своего маленького питомца. Она покачала головой, когда тревожные картины вернулись к ней. Она сильно прижимала руки к ключице, где один из острых когтей вонзился в артерию Тороку, направляя столько чакры в рану, сколько могла, отчаянно пытаясь остановить кровотечение. Она почти дошла до этого, когда почувствовала, как кто-то схватил ее душу, отрывая ее от тела, притягивая ее ко внутренностям подростка. Знакомая красная чакра начала пузыриться вокруг нее, двигаясь независимо от ее воли, оборачиваясь вокруг ее кожи и конечностей, превосходя зеленый свет на ее руках, двигаясь к телу Тороку, извиваясь как змея, прежде чем она смогла остановить её или отдернуть свои руки. Она видела в замедленной съемке, как испорченная багрово-красная энергия наполнила его, пузырясь в ране, двигаясь и ведя себя как лава, расплавляя плоть, только чтобы через несколько секунд начать восстанавливать ткани из ничего, в то время как позвоночник Тороку неестественно выгнулся в агонии, прежде чем он потерял сознание. Она вздохнула, наблюдая, как двое блондинов спорят о дате выписки Тороку. Но она была благодарна Минато за то, что он не открыл ему правду. Что на самом деле произошло, ее отвратительный секрет, о ее маленьком… арендаторе. Он даже не должен был быть живым, после того как эта испорченная чакра попала в его организм. Но медики сказали, что с ним все в порядке, он вылечился полностью, без каких-либо повреждений его системы чакры, и чакра лиса уже покинула его тело без каких-либо следов того, что она вообще была там. Но они не могли понять, почему он не приходит в сознание. После первого забора анализов они даже не могли указать дату, только то, что это могут быть часы, дни или недели. Вся команда была обеспокоена, и кто-то всегда оставался рядом с ним, ожидая, когда он проснется. Даже Какаши. Минато был больше всех потрясен. Она знала, что, несмотря на свое подозрительное и внезапное появление, он проявил слабость к своему недавно обнаруженному родственнику. Тревожный вздох слетел с ее мягких губ, и она перевела свои зеленые глаза на чуунина. — Почему ты встал между мной и нападавшей? Тороку стиснул зубы и медленно повернул голову в сторону до сих пор молчавшей Кушины. Он знал, что это произойдет, но у него также пока не было никаких ответов. — Я не знаю… я не думал об этом в тот момент… — Я могла бы отразить эту атаку. — Я… я не знаю, что сказать, — Он смотрел в голубые глаза Минато, ожидая какого-нибудь намека или эмоции, но его лицо оставалось непроницаемым. Он посмотрел вниз на свою кровать и начал играть со складкой на белой простыне. Все произошло слишком быстро, он двигался без раздумий в тот момент, когда увидел атаку. Не думая, не оценивая, что Кушина может отклонить её или отскочить в сторону. Он знал, что это самая глупая вещь, которую он мог бы сделать, но в тот самый момент это казалось правильным. А перед этим… он пошел против приказа Минато… — Кушина… не могла бы ты на некоторое время оставить нас одних? Минато повернулся к Узумаки, его лицо было спокойным без каких-либо явно читаемых эмоций. Тороку почувствовал, как у него сдавило грудь и учащенно забилось сердце, когда беспокойство овладело его разумом. Кушина только кивнула и вышла из комнаты, послав ему теплую, ободряющую улыбку. Молодой чунин сразу же открыл рот, когда за Кровавой Хабанери закрылась дверь, но у него не хватило смелости посмотреть в лицо брату. — Я знаю, я не подчинился прямому приказу… но мысль о том, что придется оставить тебя там… я… я просто не мог этого сделать… Я беру на себя полную ответственность за свои действия. Минато ничего не ответил, только спокойно посмотрел на него. Наконец Намикадзе тихо вздохнул и подошел ближе к кровати, чтобы занять предыдущее место Кушины, рядом с Одороки. — Послушай, Тороку… я не сержусь на тебя. Но в будущем подумай вот о чем: если я отдаю приказ, то делаю это потому, что за ним стоят причины… — Минато позволил себе успокоиться, прежде чем продолжил: — Я сказал тебе отступить, потому что мы с Кушиной могли бы и сами справиться с этими двумя. Какаши не был готов к соперникам такого уровня, и потому что мы все еще не знаем твоего полного потенциала. И ты тоже… Ты был безрассуден… я понимаю, почему ты хотел остаться. Действительно. Но ты не только угрожал исходу миссии, ты угрожал жизни своего товарища по команде… и своей собственной… Ты сказал мне, что не хочешь снова испытывать печаль… и я тоже… в следующий раз, когда я скажу тебе отступить и оставить меня позади, ты сделаешь это! Тороку не ответил сразу, он все еще смотрел на свои колени. Он медленно закрыл глаза, позволяя своим эмоциям успокоиться, прежде чем, наконец, смог повернуться к Минато и посмотреть ему прямо в глаза. — Я не могу этого сделать… я никого не оставлю кого-то позади. Особенно этот кто-то моя семья. Минато положил руку на лоб и начал медленно массировать голову, пытаясь избавиться от назревающей головной боли. — Тороку, ты не можешь… — Пожалуйста… я не знаю, кем я был, или откуда я пришел, но я точно знаю из моего прошлого лишь одно: я не был тем человеком, который добровольно оставит кого-либо позади… Минато не ответил, и они погрузились в молчание. К счастью медсестра открыла дверь, чтобы помочь им выйти из их ситуации, и после долгой борьбы с подростком она согласилась поговорить с медиками о его досрочном освобождении. — Вы должны остаться здесь еще на один или два дня. — Я ненавижу больницы… Вам придется наложить на меня новые печати, если вы хотите заставить меня оставаться здесь дольше необходимого — Вообще-то это неплохая идея. — Очень смешно… — Тороку… мы еще не закончили наш маленький разговор. Но на сегодня, я думаю, этого достаточно. Он только кивнул, и они больше не обменялись ни единым словом. Они вышли из больницы вместе в полном молчании. Теперь Тороку сидел рядом с одним из трех толстых шестов, торчащих из земли их специальной тренировочной площадки, где он впервые появился в Конохе. После того, как его наконец выписали из больницы и он вернулся в свою квартиру, после двух часов пристального разглядывания потолка он решил прогуляться. Его ноги двигались отдельно независимо от мозга, и в конце концов он оказался здесь. Было уже поздно, солнце почти достигло горизонта, окрашивая все вокруг в теплый оранжевый цвет, но его не заботило время. Он прислонился к столбу с закрытыми глазами, наслаждаясь последними теплыми лучами заходящего солнца и размышляя. Он слышал медленное сердцебиение своей тени в маске, которая пряталась за кустом майского цветка. Он разочарованно зарычал и начал медленно биться затылком о сырую поверхность шеста. Не с силой, а лишь для того, чтобы провести свою безнадежность в невинную розгу. Он был напуган. Боялся своих собственных эмоций, боялся, что он все испортит, когда ясно заявит, что не будет выполнять приказы, если это означает, что он должен кого-то оставить. Он боялся, что потеряет все доверие, которое приобрел за эти недели с помощью одной простой фразы. "Должно быть, он думает, что я ненадежен из-за этого… и он прав.» Его мысли блуждали вокруг Минато и Кушины. Насчет семьи. О своих безответственных эмоциях по отношению к ним. Это было очень странно. Раньше он не смотрел на Минато и Кушину как на родных. Они были просто друзьями, соседями, некоторыми из немногих людей, которых он знал. Он знал их всего несколько недель, но каким-то образом, когда Минато приказал им уйти, что-то сломалось в нем. С адреналином, бегущим по его венам, он даже не думал в то время, все просто произошло. Слова слетели с его губ, он даже не обдумал их. — Семья… как я мог сказать ему это? Мы едва знаем друг друга… я даже себя не знаю… А что, если я на самом деле всего лишь наемный убийца, который только и ждет, чтобы нанести удар? Чтобы убить его? Ждет только возможности вонзить кунай в его сердце или в сердце Хокаге? …Буду ли я все еще самим собой, если каким-то образом верну свои воспоминания? — Тороку медленно покачал головой. — Нет, этого не будет… Он вздохнул, когда почувствовал, что кто-то медленно приближается к нему со стороны леса. Тороку не открыл глаз и не сдвинулся ни на дюйм, пока фигура медленно шла рядом с ним к другой части поля. Он услышал мягкий голос, когда ткань потерлась о шершавый шест, а тело прислонившись к нему, соскользнуло по шершавой поверхности и с глухим стуком упало на землю. Так они простояли несколько минут, не шевелясь и не издавая ни звука, наслаждаясь последним теплом солнца и теплым ветерком. Из леса выскочило какое-то животное и побежало через поляну. Может быть, кролик. Птицы все еще пели свою песню на деревьях, в то время как теплый ветер играл с ветвями и листьями, как будто они были струнами арфы. Цикада, одинокий выживший или, может быть, поздно вставший человек, присоединился к кавалькаде сонаты природы. — Так что же привело тебя сюда, Какаши? — Тихо спросил Тороку, даже не открывая глаз. — Я разговаривал с другом. Они стояли молча, каждый в своих собственных мыслях, слушая самую совершенную музыку в мире, когда наконец Какаши открыл рот. — Я хотел поблагодарить тебя. — Поблагодарить меня за что? — За то, что ты сделал в Кумо для Кушины. Я был недостаточно быстр, чтобы добраться до нее… — Я выставил себя полным идиотом… — Возможно, но все же. Я хочу поблагодарить тебя, — Тороку открыл глаза и поднял голову, чтобы посмотреть на первые слабо светящиеся звезды, появившиеся на темнеющем горизонте. — …У меня есть только одно воспоминание из моей прошлой жизни… — Какаши напрягся, но продолжал молчать, слушая Тороку, который говорил медленно, устало, оставляя длинные промежутки между мыслями, борясь с самим собой, — …Речь идет о блондинке… я видел, как она умерла, в то время как другая девушка отчаянно пыталась спасти свою жизнь… Я даже не знал ее имени… но мне все еще больно… во время моей первой ночи в Конохе… я оплакивал ее… Когда Минато велел нам оставить их там… и… когда я увидел, как эта девушка напала на Кушину… я видел только ее лицо, — он тяжело вздохнул, — Минато был прав… я безрассуден… Кушина сильна, она могла бы отразить эту атаку… и… кто-то мог бы погибнуть там, если бы враг не отступил… Я бесполезный шиноби… — подросток смягчил свой голос, почти шепча, когда слова медленно слетали с его губ, оставляя длинные промежутки молчания между предложениями, неуверенный в себе, — … Я не подчинился прямому приказу… Как же я могу завоевать твое доверие или Минато, если не могу выполнить даже самый простой приказ? — Тороку устало вздохнул и опустил голову на руки, которые лежали на коленях у его груди, — …Но все же… я чувствую, что это сделал правильно даттебайо… я даже не знаю, почему я говорю тебе это… Какаши не ответил сразу, просто позволил себе погрузиться в свои собственные мысли, прежде чем открыл рот после долгой, молчаливой минуты. — Кто-то мне недавно сказал: «тех, кто нарушает правила и предписания, называют отбросами… — Тороку повернул голову к джонину и вздохнул «Вот то… что мне нужно…» Какаши наклонился вперед и сел, скрестив ноги и положив руки на колени, — …Но те, кто не заботится о своих товарищах, еще хуже отбросов… Молодой джонин наконец повернулся к Тороку, и он был уверен, что если на нем не было маски, то он мог видеть мягкую улыбку на его лице. Но эмоции все еще проходили через его единственный видимый глаз, когда он открыто улыбнулся ему, что заставило подростка, наконец, открыть рот. Правая рука Какаши медленно поднялась с колен и замерла в воздухе, ожидая его собственной руки. Тороку схватил руку джонина и позволил ему пожать ее медленно и нежно. — Добро пожаловать в нашу команду. — Спасибо, — Одороки позволил своей улыбке перерасти в усмешку и опустил руку. Они оставались в тишине в течение нескольких мгновений, каждый шиноби теперь смотрел на почти чернильно-черное небо, наблюдая, как количество слабо светящихся звезд увеличивается, окрашивая небо своим белым сиянием. — Кто это сказал? — Это был Обито… — Какаши долго сидел в полном молчании, взвешивая свои мысли. — Он сказал мне это, когда… когда я собирался променять Рин на миссию… — Тороку поднял бровь и повернулся к Какаши. — Я был тогда идиотом… поклоняясь правилам… ставя их перед моими товарищами, потому что… — Джонин медленно покачал головой. — …Но после того дня… когда Обито… что-то изменилось во мне… — Я бы с радостью стал мусором, если бы мог спасти кого-то… — они замолчали, каждый в своих собственных мыслях о том, что открылось им. — Знаешь, если бы у вас с Обито была возможность встретиться, я уверен, вы бы хорошо поладили. Он был такой же, как и ты… — …Невероятным человеком с большим талантом? — Нет, раздражающим, громкоголосым идиотом… — Какаши устало вздохнул. — Прости меня за мое прежнее поведение. Я вел себя как… — мальчик заглянул за свои серебряные локоны, подыскивая нужное слово. — Придурок? Идиот? — Какаши закатил глаза в ответ на эти слова, но в конце концов просто пожал плечами. — Да… Мальчики долго молчали, а потом оба громко расхохотались на поляне. Тороку знал, что это было началом чего-то действительно хорошего. Он почувствовал, как огромная тяжесть спала с его плеч, и его разочарование исчезло. Впрочем, долго это не продлится. После того как он вернулся домой из больницы, у него не было возможности поговорить с Минато. Однако именно он заявил, что разговор еще не закончился, но шел уже второй день, и Намикадзе нигде не было видно. Он определенно избегал его, маскируя свою чакру. Вздох слетел с губ подростка, когда тот двинул рукой, чтобы постучать в дверь своего соседа, в качестве последней на сегодня попытка поймать джонина. Он не удивился, когда вместо собственного отражения увидел в дверях зеленоглазую Кушину. — Огорчу, но дома он ещё не появлялся. — А, понятно, — Тороку еще раз разочарованно вздохнул и повернулся, чтобы уйти. — Эй. Несмотря на то, что его здесь нет, ты можешь войти. Я только что закончила готовить ужин, и мне действительно не хочется есть в одиночестве, — Одороки неуверенно посмотрел на нее, но прежде чем успел сказать хоть слово, почувствовал мягкую руку на своем запястье. — Пожалуйста. Я не буду откусывать тебе голову. Он медленно кивнул, последовал за Кушиной в квартиру и сел за маленький обеденный стол. Голубые глаза проследили за ее движением, когда Узумаки схватила тарелки и большую миску с жареной говядиной и поставила ее на стол, прежде чем, наконец, усесться по другую сторону стола перед ним. Они ели в полном молчании совершенно необычным способом. Когда они были вместе, они были самым громким дуэтом. Дразнили друг друга, смеялись, а потом дразнили кого-то еще, чтобы вместе посмеяться над ним или над ней. Тороку заерзал на стуле, смущенный неловкой тишиной, пытаясь как можно быстрее покончить с едой и убежать от этой сюрреалистической ситуации. — О чем ты хочешь поговорить с Минато? — Тороку удивленно моргнул. Он не ожидал ничего такого прямого. Парень тщательно обдумал то, что хотел рассказать Кушине, прежде чем ответить. — Я хочу уладить с ним все дела. После нашей последней миссии у меня было много мыслей о… наших отношениях и всей этой истории с братом… и о моих действиях в то время… я хочу говорить с ним откровенно. — Ты знаешь… он боится… он никогда ничего не боялся, но теперь боится, потому что ходит на цыпочках в темноте. Он не уверен и беспокоится, потому что не знает, что ему делать… — Тороку нахмурился. — Я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду. — Он был напуган еще в Кумо, когда ты… когда ты потерял сознание. Он очень беспокоился, когда ты лежал в больнице. До нашей миссии он пытался оставаться профессионалом в вашем… деликатном деле, пытаясь отрицать свои собственные чувства, но этот инцидент открыл ему глаза. Он избегает тебя, потому что не хочет встретиться лицом к лицу со своим собственным страхом. Ты не знаешь, почему он сказал вам двоим отступить? — Тороку покачал головой. Он приказал тебе отступить, чтобы защитить тебя. Тебя и Какаши. Он был неуверен в себе, в своем собственном лидерстве, в своих способностях. После смерти Обито он поклялся, что больше никого не потеряет. Кого-то дорогого. Кого-то из нашей семьи. — Семьи? — Тороку вздрогнул и широко раскрытыми глазами оглянулся на мягко улыбающуюся Кушину. — Да. Знаешь, иногда он бессознательно называет тебя братом, когда говорит о тебе… — она тихо усмехнулась. — Минато убьет меня, если узнает, что я тебе это сказала. — Все в порядке, я не скажу ему, и я благодарен ему за это, потому что, по крайней мере, я знаю, что он испытывает те же чувства, что и я… — Кушина промолчала, не осмеливаясь прервать Тороку, который спрятал лицо в ладонях. — Я боюсь, Кушина… я боюсь снова все потерять. Я не знаю, как мне с ним обращаться. Сначала я пытался говорить и вести себя так, как будто он был просто другом… но… я… все просто изменилось… — он устало вздохнул и откинулся на спинку стула, переводя взгляд на стол. — Когда он тогда велел мне уйти и оставить тебя там… я не знаю. Что-то сломалось во мне… и теперь я в замешательстве… я не знаю, что делать… — …Я разговаривал с Какаши два дня назад… Обито… я принял решение, которое считал правильным… но… — …Я не подчинился приказу, и я также сказал ему, что всегда буду не повиноваться в одной и той же ситуации… я боюсь, что потерял последнюю крошечную частичку доверия, которое мне удалось получить от него… от тебя… и… — он снова вздохнул и провел рукой по своим светлым волосам. — Я не хочу казаться ненадежным, но я просто сделал это самореализующимся пророчеством… — он тихо усмехнулся, его глаза теперь были сосредоточены на пустой тарелке перед ним. — Это очень смешно. — Что именно? — Еще и двух недель не прошло с тех пор, как я прочитал маленькому ребенку лекцию о безответственных ниндзя. Что он безрассуден и рано умрет… хе-хе. Я читал лекции маленькому ребенку о том, как себя вести, но при этом не могу прислушаться к собственным советам… Они долго молчали, прежде чем Тороку продолжил: — Но знаешь что? Если такова цена… оно того стоит… Если мне придется умереть раньше, чтобы спасти кого-то, я заплачу эту цену. Я рад, что ты цела и невредима… и я буду делать это снова и снова, если придется. Тороку наконец поднял глаза от стола, чтобы встретиться взглядом с зелеными глазами Кушины и мягкой улыбкой на ее лице. Улыбкой, наполненой любовью и заботой, которые сразу же согрели всю его грудь, а в итоге и все тело от головы до пальцев ног, совсем как в том Туманном воспоминании, когда они впервые встретились. — Ты особенный молодой человек, Тороку… — Особенный, но все еще идиотский шиноби… — произнес новый голос. Тороку вскочил со своего места и почти упал плашмя на пол, когда резко повернулся лицом к вновь прибывшему, с громким стуком оттолкнулся от него. Он узнал бы этот голос где угодно. Светловолосый собеседник стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди и мягко улыбаясь. — Как долго ты там стоишь? — Достаточно. Минато придвинулся ближе, чтобы вернуть сиденье на прежнее место, рядом с все еще потрясенным подростком с широко раскрытыми глазами, полными тревоги и страха. Кушина слегка улыбнулась и, не говоря ни слова, вышла из комнаты, направляясь к маленькому балкону, чтобы дать немного места блондинам. — Но ты же не один такой… я бы хотел извиниться… ну, ты знаешь… за то, что был идиотом, — Тороку не смел пошевелиться, он просто смотрел на Минато, который теперь сидел на прежнем месте Кушины. — Прости… я был дураком… я должен быть благодарен тебе, потому что ты защищал Кушину… и вместо того, чтобы благодарить тебя, я читал тебе лекцию. И это было незаслуженно… — Минато поднял глаза на Тороку, ожидая какой-либо реакции, но, видя ее отсутствие, просто продолжил, отводя взгляд от подростка. — Я пришел сюда после встречи с Какаши… он орал на меня как маньяк. Я никогда не думал, что он может сделать что-то подобное. Этот замкнутый ребенок. Но мне нужно было понять, что я ошибался, вы не дети. Вы — шиноби Листа, и я должен верить в ваши способности. — Я был неправ и эгоистичен, приказав тебе оставить нас здесь. Я думал только о себе и своих чувствах, даже не рассматривая вас двоих. Я также отказался от своего собственного совета, что самое главное — это работа в команде. Ты никогда не будешь вынужден ослушаться… потому что я никогда больше не заставлю тебя бросить своих товарищей. Так что, еще раз прошу прощения. Тороку медленно открыл рот, чтобы что-то сказать. Что-нибудь. Но его разум оставался пустым, и он закрыл рот, в то время как Минато медленно повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Его разочарование тут же растаяло снова, когда лазурно-голубые глаза Намикадзе пронзили его собственные, не оставив ничего, кроме еще одного теплого ощущения в груди. Легкая улыбка пробежала по его лицу, и он снова сел на стул, облокотившись на стол. — Я не думаю, что ты ненадежен, потому что теперь я знаю, что могу спокойно доверить тем чью-либо жизнь. Но… ты все еще безрассудно заботишься о своем собственном благополучии. — Я не стану отрицать, что так оно и есть, и так будет всегда, если речь идет о жизни, которую я мог бы спасти, — Минато не ответил, только улыбнулся ему. Тороку облегченно вздохнул. Они оставались в полной тишине в течение нескольких минут, сидя вместе без единого слова, пока это не начало становиться угнетающим. — Итак…что мы будем делать с этим братом? — Только то, что мы хотим из него сделать… ото. — Знаешь, это было странно… Аники. — Это тоже было странно. Они мягко улыбнулись друг другу, затем улыбки медленно переросли в ухмылки, затем в смешок, и в конце концов два светловолосых шиноби безудержно смеялись рядом с маленьким столиком. В комнату заглянул красный пучок волос и недоверчиво уставился на происходящее. — Это было быстрое воссоединение, вы знаете… — Минато усмехнулся и махнул Кушине, чтобы она подошла ближе, та немедленно повиновалась и прыгнула на колени блондина из-за отсутствия стульев. — Итак, я вижу, что мир снова установлен. Ты голоден, идиот номер два? — Узумаки дерзко повернулся к Минато, который только кивнул в ответ, зарабатывая большую миску мяса для себя, когда они двинулись в гостиную, где они могли бы устроиться гораздо более уютно. Прежде чем они успели начать свой разговор, раздался глухой стук в дверь, и Кушина вернулась с растерянным Какаши рядом с ней, наблюдая за двумя блондинами, сидящими рядом друг с другом, которые болтали и шутили, как будто ничего не случилось. — Знаете, сэнсэй, я пришел дать вам еще один пинок под зад, но мне кажется, что меня опередили… — Минато только усмехнулся и указал на пустой стул. — Итак, теперь, когда мы вот так собрались, давайте посмотрим. Тороку, ты же говорил, что покажешь мне свою маленькую защитную печать, — парень моргнул и повернулся к Кушине. — Я так и сделал? — Конечно. Почему? Может, это какой-то секрет? — Он покачал головой и улыбнулся ей. — Нет, конечно же, нет. Я пойду и принесу её для тебя. — Все в порядке, предоставь это мне. А где она сейчас? — В моей сумке рядом с дверью… Тороку повернулся на бок, чтобы взять ключи, но когда он снова повернулся, держа ключи в воздухе, блондин рядом с ним исчез… он чувствовал, как на его лбу начинает сильно пульсировать вена, ожидая, только чтобы его брат появился в следующую секунду посреди комнаты, держа открытый мешочек в левой руке, в то время как правая уже копалась в нем в поисках бирки. — Минато… — угрюмое ворчание слетело с губ Тороку, его глаза сузились в тонкую линию. — Хм? — Ты поставил метку в моей квартире? Без моего разрешения? — Минато отступил назад и нервно посмотрел на рассерженного подростка, позволяя смущенной улыбке пробежать по его лицу. — ЭМ… прости? Тороку закрыл глаза, пока не поморщился и не провел рукой по волосам, готовый в отчаянии вырвать их, но лишь громкий звериный рык вырвался из его груди. Он уронил руку на колени и резко повернул голову к идиоту номер два. — Ты когда-нибудь слышал о личной жизни? Не берите в голову. Мне даже не нужен ответ, — Минато усмехнулся и виновато улыбнулся Тороку, передавая ему кошель. Одороки в конце концов только медленно покачал головой и закатил глаза. Он тут же достал из правого кармана маленький бумажный ярлычок и протянул его Кушине. — Вау. Теперь это очень уникальный дизайн. Я никогда не думал использовать хранителей лучей таким образом. — Проблема в том, что вы видите, что он может безопасно противостоять только одной атаке. И только среднего уровня B при таком размере. Но если бы я сделал его больше, то его было бы тяжело контролировать в реальной борьбе. — Но это все равно очень полезная печать. Какаши задумчиво посмотрел на маленькую бумажку в надежде понять, о чем они говорят, но в конце концов просто пожал плечами и повернулся к Минато. — Сэнсей. Когда вы в впервые использовали свой Хираишин под печатью паралича, вы использовали клоны Тороку как пункт назначения, не так ли? — Да. Поскольку они были идеальными клонами, они также скопировали мою печать. — А когда эта штука вообще сойдет с меня? Дело не в том, что это очень плохо в миссии, но как я надеру тебе задницу в нашем следующем спарринге, если ты получишь мгновенный доступ к моим клонам…? — Тороку скрестил руки на груди, и последняя часть его фразы превратилась в приглушенный звук, который был заглушен смешком Минато. — Могу ли я считать это вызовом для спарринга? — Тороку только широко улыбнулся в ответ. — Знаешь, я многому научился со времени нашего первого матча. — Я тоже хочу реванш… — Какаши сложил руки на груди и дерзко сверкнул единственным видимым глазом в сторону Намикадзе. Минато тепло улыбнулась Тороку и начала хихикать. — Ты стал довольно популярным спарринг-партнером. — Потому что я просто потрясающий, — Минато закатил глаза в ответ, но заметил удивленный взгляд Какаши, устремленный на Тороку. — А почему ты тогда рухнул на землю? Тороку моргнул от удивления, услышав этот вопрос от Какаши. — Еще одно воспоминание? — с любопытством спросил Минато у Одороки, который только покачал головой. — Вообще-то нет. Просто болит голова, но довольно сильно. Мне казалось, что мой мозг вот-вот взорвется, — Минато кивнул. — Как ты нашел их пленника внутри этого барьера? — Минато с любопытством перевел взгляд на подростка. — Я пошел за запахом. Я имею в виду моего клона, под землей. Эта барьерная печать действительно была чем-то особенным, но она не была так надежно защищена от своей нижней стороны, и его запах просачивался в землю. Мой нос довольно хорош, ты знаешь. После того, как ты нокаутировал охранника, было все еще трудно отключить эту печать, — Желтая молния Конохи кивнула в знак согласия. Тороку вздохнул и теперь смотрел на Кушину. — Я действительно надеялся, что увижу тебя в действии, Кушина. Мне не терпится увидеть, как ты сражаешься. — Я слишком особенная, чтобы демонстрировать свои навыки, — она ответила ей дерзким подмигиванием и заработала закатившиеся глаза от Минато. — Я не хочу показаться грубым, но у меня был долгий день, и я вот-вот упаду в обморок. Так что, если вы не возражаете, мы могли бы продолжить эту небольшую беседу завтра? — Минато позволил извиняющейся улыбке пробежать по его лицу. — О, извини. Конечно. Тороку мгновенно поднялся со стула, и оба мальчика покинули квартиру, оставив пару наедине. Минато устало вздохнул и направился в спальню, рухнув на кровать лицом вниз в своей одежде. Девушка последовала за ним и села на кровать рядом с его головой. — Ты должен хотя бы раздеться… — Минато повернул голову к Кушине и ответил с дерзкой улыбкой. — Эта задача ждет тебя, любовь моя… Услышав это заявление, Кушина закатила глаза и накрыла его голову подушкой, которую собиралась взбить. Минато усмехнулся и сел на кровать, чтобы снять одежду. Женщина с минуту молча смотрела ему в спину, наблюдая, как он избавляется от одежды. — Почему ты солгал Тороку? — Минато замер в своем движении, чтобы снять рубашку, и после долгого молчания медленно продолжил. — Насчет чего же? — Ты сказал ему, что готов доверить ему жизнь любого человека. — Ты когда-нибудь слышала, что подслушивать нехорошо? — Кушина не ответила, и Минато устало вздохнул, повернувшись к женщине на кровати. — Я не знаю… может быть, потому, что хочу в это верить. — Минато… ты даешь ему ложную надежду. — А чего ты ждешь от меня, Кушина? Скажи мне, чего? Сказать ему правду? Правду, что я не знаю, как к нему относиться? Что, может быть, однажды я буду тем, кто перережет ему горло? — Я знаю, что ты ему не доверяешь… Но он пытался спасти мне жизнь… и ты не можешь этого отрицать. Он очень усердно работает, чтобы завоевать ваше доверие и признание. Подумайте о своих собственных словах, что он теперь подросток, так же запутался во всей вашей ситуации, как и вы. Не делай этого еще хуже. Я знаю, что ты уже привязана к нему, и неважно, насколько безумно ты пытаешься это отрицать. — Да, я привязан, и в этом вся проблема. Я знаю свои обязанности. Поверь мне, я очень хорошо знаю, что, возможно, однажды мне придется убить его… Кушина… ты прекрасно знаешь, что он был достаточно был подозрителен с самого начала. Тогда вся эта относительная вещь… вы очень хорошо знаете, что это может означать, не так ли? — Тогда почему ты ведешь себя как заботливый старший брат даттебана? — Потому что я хочу верить, что я действительно его брат! — рявкнул Минато на повышенных тонах, его лицо превратилось в раздраженно нахмуренное. — Тогда выбирай, — гнев блондина растаял, замешательство сменило его хмурое выражение лица. — Между чем именно? — Выбери один вариант. Будь его братом или одним из его начальников и судей, но больше не играй с ним в эту двустороннюю игру, потому что это отвратительно. Мне стыдно за то, как ты ведешь себя, даттебана. Я думала, что ты прямолинейный человек, который никогда не носит маску. Гнетущая тишина повисла в комнате, когда Минато позволил словам погрузиться в свои собственные мысли и успокоить напряженные нервы, спрятав голову в ладони и испустив еще один вздох. Кушина не вмешивалась. Она хотела, чтобы Минато наконец открылся ей. Чтобы открыть и выразить свои сомнения, свои мысли, потому что они не говорили об этом должным образом с тех пор, как Сандейме показал их кровное родство, и она видела, что Минато боролся между своими собственными эмоциями с тех пор. В первые несколько недель мальчик ему очень нравился, они быстро подружились, и после смерти Обито он произвел на Минато очень хорошее впечатление. Это было единственное, что оставляло в нем пылающий дух. Их встречи, его визиты и маленькие шутки мальчика. Блондин много говорил о нем, и ей тоже стало очень любопытно. И когда они наконец встретились… она почувствовала, что нашла что-то давно потерянное в себе. Что-то теплое внутри нее, и на долгое мгновение она наконец почувствовала себя целой. Даже этот проклятый лис исчез из ее памяти до их последнего задания. Кушина с беспокойством наблюдала за Минато. Она знала, что доверие Намикадзе исчезло в мгновение ока, когда его отношение к Тороку было раскрыто, и Узумаки также знала, что это могло означать. Однако она не могла думать об этой возможности. Она не хотела даже думать об этом. Что этот милый мальчик был всего лишь убийцей, который охотился за жизнью Минато. За годы войны Минато приобрел много врагов, особенно в Иве. Тороку, возможно, был частью очень хорошо подготовленного плана. Каким-то образом они нашли его родственника, его давно потерянного брата, и, возможно, они готовили его к этому самому моменту. Кушина вздохнула и наклонилась к Минато, чтобы нежно погладить его руку. Блондин так и не вышел из своего оцепенелого состояния, потерявшись в собственном маленьком слове, в своих мыслях о Тороку. — Минато… — Я вот думаю, Кушина… — Тогда скажи мне… о чем ты думаешь? — Я не знаю… это просто слишком сложно… все было так идеально еще два месяца назад. Я не беспокоился о смерти, о возможном убийстве своего… Наконец он поднял голову и устало посмотрел на Кушину. Он выглядел лет на десять старше. — Помоги мне… что же мне делать? — Наслаждайся своим новым братом. Он особенный и ценный шиноби. Если придет время, ты будешь знать, что тебе нужно делать, и я знаю, что ты это сделаешь. Но до тех пор не боритесь со своими чувствами. Прими их. Минато молчал еще несколько минут. Он медленно схватил полотенце и направился в ванную, оставив ее в комнате без единого слова. Женщина медленно покачала головой и вздохнула. — Упрямые блондины… вертятся вокруг друг друга.…

***

Новость распространилась по всей деревне, спрятавшись в листьях, как вирус в человеческом теле. Известие о том, что Сарутоби Хирузен, третий Хокаге Конохи, начал переговоры о прекращении огня с другими стихийными странами. Миссии на полях сражений были отложены, посты охраны на границах были закреплены, оставляя больше ожидающих шиноби в деревне, чем он мог справиться из-за отсутствия заданий. Все было заполнено до отказа. Бары, рестораны и самое большое неудобство для троицы из двух блондинов и молодого седовласого джонина: все доступные тренировочные площадки были заняты. — Ну, есть еще предложения по поводу того как убить немного времени? — Тороку повернулся к своим товарищам после того, как испустил разочарованный вздох на самом далеком тренировочном полигоне Конохи. Прежде чем кто-либо из них успел заговорить, в отдалении появился орел, приближаясь к небольшой группе людей. Величественная птица плыла по ветру без движения, медленно паря вокруг Минато высоко в небе. Намикадзе внимательно посмотрел на хищника и вздохнул. — Ну, кажется, наше желание исполнилось. Мы направляемся к башне Хокаге, — Тороку растерянно посмотрел на Какаши, подняв бровь, и джонин указал на орла. — Это призывной знак для джонинов от Хокаге, и поскольку он сосредоточен на Минато, тот хочет его видеть. — А, понятно. — Пойдем, сначала мы пойдем вместе, а потом ты сможешь пойти, куда захочешь, — Намикадзе схватил за плечи двух своих спутников и исчез с маленькой тропинки, сверкнув золотом и серебром. Троица вновь появилась перед столом Хокаге с секундной задержкой. Тороку повернул плечо, чтобы ослабить последствие техники, и повернул голову в сторону, чтобы увидеть высокого мужчину с прямыми, длиной до талии черными волосами слева от него, смотрящего на Минато сузившимися глазами и скрещенными руками. Через несколько мгновений его взгляд переместился на Тороку, не поворачивая головы, и он не смог сдержать выражения своего лица, когда нахмурился, когда его синие глаза встретились с янтарными. Тороку не мог отвести взгляд от рассеченных зрачков и подавил дрожь, когда почувствовал, как капля холодного пота медленно стекает по его спине под одеждой. Его мозг опустошился, и черные точки появились в его глазах, маскируя фиолетовый след на неестественно бледной коже. На затылке он почувствовал, как у него задрожали руки, и тут же сжал их в кулаки с последним усилием самоконтроля. Он смутно почувствовал, как его ногти болезненно вонзились в мягкую плоть ладоней, и гнев начал подниматься в его венах. Головокружение всплыло в его мозгу, его зрение было заполнено янтарными глазами с рассеченными зрачками. Что-то закипело внутри него, бурля глубоко в венах. Тороку почувствовал, как мир начал раскалываться под его ногами, окружение стало только отдаленным чувством, и черные точки медленно начали подавлять его зрение, когда его ярость увеличилась, не оставляя ничего, кроме двух желтых шаров. — Орочимару-Сан. Тороку внезапно вышел из своего временного застоя, когда знакомый голос эхом отозвался в кабинете. — Минато-сан, — поприветствовал его мужчина, не сводя глаз с юного подростка, который не смог сдержать дрожь, когда до него донесся холодный голос мужчины. Мужчина наконец перевел взгляд с Тороку на другую пару точно таких же голубых глаз.  — Я слышал, что у вас появился очень… интересный новый компаньон… и действительно, он очаровательный молодой человек. Бледное лицо шиноби расплылось в животной полуулыбке, и он медленно открыл рот, чтобы облизать верхние губы языком. Еще одна капля холодного пота скатилась по его спине, и он не смог сдержать своего движения, когда отступил от бледного мужчины, почти столкнувшись с Минато. — Я также слышал, что ты взял в ученики молодую девушку, Орочимару-сан, — ответил Минато холодным голосом, не потрудившись скрыть ледяной тон своего голоса. — Да, слухи верны. Анко-тян очень… многообещающая молодая куноичи. — Ваша беседа, как всегда, увлекательна… но у нас здесь серьезные дела, так что, пожалуйста… Наконец, все глаза обратились к столу, где Сарутоби положил подбородок на Соединенные пальцы, опершись о столешницу. Трое вновь прибывших поклонились и вежливо поприветствовали предводителя деревни, и Минато немедленно отпустил свою команду. Тороку оглянулся через плечо из дверного проема и снова соединил свои синие шары с узкой парой янтарных. Он быстро отвел взгляд и почти выбежал из кабинета. Тороку опустил взгляд на свои руки и заметил, что они были влажными от пота и все еще немного дрожали. Он быстро засунул их в карманы своих брюк, чтобы скрыть от посторонних глаз, и побежал за Какаши, который почти достиг лестницы, ведущей наружу. Два молодых шиноби медленно шли по коридору, ведущему из башни. Когда они наконец вышли на открытый воздух, Тороку поднял голову к теплому солнцу. Он чувствовал себя так, словно промерз до самых костей, и с благодарностью впитывал каждый теплый луч полуденного солнца. Наконец он посмотрел вниз на Какаши, чтобы встретиться с ним взглядом. -Не будь слишком строг к себе. Я тоже испугался, когда впервые встретил его. Джонин отвел взгляд, и его плечи задрожали, когда по ним пробежала дрожь. — Я ненавижу эту змею… я всегда чувствовал, как мурашки бегают по моей спине, когда он смотрит на меня своими жуткими глазами. Тороку с любопытством посмотрел на своего спутника и открыл рот. — А кто он такой? — Он один из трех легендарных саннинов, учеников Хокаге-самы. Очень сильный шиноби. Тороку только понимающе кивнул, и он бросил последний взгляд на башню Хокаге, затем последовал за уже уходящим Какаши, не говоря ни слова. Он не мог отвлечься от мыслей об Орочимару и снова почувствовал холодную дрожь, пробежавшую по спине. Когда два молодых шиноби вышли из комнаты, Сарутоби наконец остался наедине с двумя мужчинами. Быстрое движение его рук, и Минато почувствовал, как четыре незаметных знака чакры исчезли из комнаты, когда личный охранник Хокаге Анбу покинул кабинет. «Ну, это будет серьезный разговор.» Сарутоби медленно потянулся за своей трубкой, выбивая оставшийся пепел, не разбрасывая его на стол, чтобы заменить его свежим табаком своими опытными руками. Он щелкнул пальцами, и на кончике их появилось голубое пламя чакры, чтобы зажечь его трубку. После трех небольших затяжек дыма старый Хокаге откинулся на спинку стула, внимательно глядя на двух шиноби, а затем указал на два стула перед своим столом. После минуты полной тишины он закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, и медленно опустил руку с трубкой на стол. — Как вы знаете, я послал делегации в стихийные страны для переговоров о мирном договоре. Оба шиноби только кивнули, и Сарутоби снова поднял трубку, чтобы затянуться. — Конец этой войны близок, а с ним придут и другие важные дела, о которых нужно позаботиться.