Соприкосновение

Стылая промозглость пасмурного утра пробиралась сквозь ткань одежды и кожу обуви. Тару замёрзла, но в землянку не возвращалась. А смысл? Там ещё холоднее. К тому же, она ждала, стараясь уловить в лесном безмолвии «голоса» двух мощных моторов. Куда они уехали? Зачем? На разведку? Или знают что-то важное, но с ней делиться не хотят, предпочитая обговаривать это наедине? Девушка вздохнула. Обида и подозрения скребли, конечно, изнутри, но приходилось признать, что не это всё же занимало сейчас её мысли. Форд, Айно, Винни – вот в чём беда! Она за них волновалась. Ужасно! Допустим, что до обмена с ними ничего плохого не сделают. Но если во время осуществления того хитроумного плана, который вроде как придумал Троттл, что-то пойдёт не так? Что тогда? О, боже… "О боже!" Именно это выдохнула она тогда, в замурованном обвалом бункере, всем телом ощущая невероятное тепло, щекочущую мягкость шерсти и силу мужских объятий, в которых так спокойно, что и не верится даже. Ни во что не верится. Да и не охота морочить голову… Как так вышло-то всё? Как могло вообще случиться? Чтобы так быстро голубоглазый марсианин заполнил собой её вены, её лёгкие, её всю! Что с тобой, Тару? Боже! Что с тобой?! Тару Каллио едва сдержалась, чтобы не заплакать. Ни к слабачкам, ни к истеричкам она не относилась, но больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться в уютном и крепком кольце из сильных, зовущих, покрытых палево-чёрной шерстью заботливых рук… Ох, ну когда же они вернутся, эти марсиане: один страшный на вид, но добрый и простодушный, второй – красивый, но себе на уме? Сколько вообще прошло времени? Будучи дочерью военного, которую тот за неимением сына часто брал с собой в лес и успел научить кое-каким премудростям, Тару немного умела и ориентироваться на местности, и определять время суток. Взглянув на хмурое небо и отыскав там тусклое пятно закрытого облаками солнца, девушка поняла, что просидела на стволе поваленного дерева всего лишь минут сорок – не более. О боже, боже, боже! А дятел всё стучал и стучал в пожелтевшей редеющей кроне. У него голова не болела. *** Тару меньше всего хотелось в тот миг выдать своё смятение, волнение и растерянность, беспомощность и полнейшую зависимость от двух мужчин, подкативших, наконец, к ней и её бревну. Но ноги сами вдруг подняли её, заставив подскочить, губы предательски задрожали в попытках что-то высказать марсианским байкерам, а сердце так и колотилось, заставляя голову кружиться в той темноте, что заволокла на мгновенье взор. - Что? Вы что-то узнали? – выпалила она точно взволнованный ребёнок, глотая звуки. - Узнали, - выдохнул Троттл, не снимая шлема с поднятым визором, - что в округе всё чисто. - Значит, можем ехать? – ни на миг не задумавшись о подробностях, вновь запальчиво спросила Тару и решительно двинулась к Модо и его большому синему мотоциклу. Почему именно к нему, а не к Троттлу, Тару сама не знала. Возможно, потому что серый марсианский тяжеловес до сих пор не терял пассажирок… Тем не менее, Модо, постаравшись улыбнуться девушке, всё-таки оставался хмурым и, казалось, внутренне напряжённым. Как и Троттл, впрочем. Хотя у последнего в выражении лица уверенности было куда больше. *** Тару, притихшей позади серого мыша, меньше всего хотелось выглядывать из-за его широченной спины, но у девушки были все основания подозревать, что рано или поздно сделать это всё же придётся. Причём, скорее рано, чем поздно, и от этого пальцы начинали сами собой впиваться в изодранную, прожжённую одежду байкера. Тот мерно бил длинным серым хвостом по такой же серому асфальту, что немного успокаивало Тару. А в правой руке марсианина, плечевую часть которой девушка не смогла бы обхватить и двумя ладонями, время от времени что-то поскрипывало и пощёлкивало. Дочь генерала Вуори это немного озадачивало. Впрочем, она уже давно догадалась, что вместо руки у Модо протез, так как сквозь прорехи в рукаве явно виднелось нечто угловато-металлическое. - Мы привезли вам Тару Каллио, - голос Троттла прозвучал негромко и очень – просто невероятно! – спокойно. У Форда такой же спокойный, уверенный голос, только глубже, гуще, утробнее... Тару не замечала даже, что в этой ситуации, когда впору трепетать от страха за себя, она думает только о своём спасителе. Вновь не сдержавшись, она с пущей силой вцепилась в кожаную куртку Модо, и тот, перестав бить по земле хвостом, обвил им напряжённую, озябшую руку девушки. Он хотел её поддержать, успокоить, но оборачиваться не смел – бывалый боец зорко наблюдал за окружившими их врагами, даром, что глаз был всего один… - Пусть выйдет, - пробулькал, еле выговаривая человеческую речь, ужасный с виду (да и по своей внутренней сути тоже) рыбоподобный инопланетянин расфуфыренный кучей знаков отличия, в которых можно было узнать чин не ниже генеральского. Тару отнюдь не впервые приходилось видеть плутариков и ощущать их тухлую вонь, но ни один землянин, наверное, как и ни один марсианин, никогда не перестал бы удивляться отвратности этих космических паразитов. Неподвижные, выпученный глаза непонятного водянистого цвета, хищный, дьявольский оскал из острых рыбьих зубов под противными толстыми губами, раздувающиеся рудиментарные жабры на жирной шее и острые «перья» плавников, обрамляющие злобную, подлую рожу – вот яркий портрет типичного метастаза с планеты Плутарк. И к ним, в их вонючие перепончатые лапы Тару предлагалось добровольно сдаться. Покинуть мягкую седушку мотоцикла, к которой, кажется, успела уже прирасти, оторвать ладони от надёжного и верного друга, лишиться всякой защиты и вручить свою молодую жизнь бессердечным тварям, подлым захватчикам, так много зла причинившим Земле и Марсу. Выйти и подписать смертный приговор своей измученной войной цивилизации… Но ведь есть же какой-то план! Уже почти стемнело (от землянки до вражеской базы, как оказалось, был почти целый день езды), и в свете включённых фонарей и фар стала поблёскивать склизкая чешуя на тучных телах плутаркийцев. Красноватое сияние исходило и от правого глаза Модо, на которого Тару время от времени поднимала растерянный взгляд, переводя его то с плутаркийцев, то с их базы, то с задумавшего что-то рыжего байкера. - Сперва покажите пленников, - невозмутимый тон Троттла так и намекал двуногим карасям на его превосходство перед ними, заставляя усомниться в том, кто тут по чьим правилам играет. - Вы не в том положении, мыши, чтобы задирать носы, - противно пробурлил рыбий генерал, широко раскрывая пасть и шевеля плавниками в знак презрения к оппоненту. Щёлкнув короткими пальцами перепончатой руки, плутарик снова булькнул, и весь косяк его подчинённых, окруживший двух байкеров и Тару у въезда на территорию плутаркийской военной базы, изготовился стрелять по ним из самого передового во всех известных мирах оружия. Тару могла бы остаться спокойной за жизнь Модо, полагая, что по нему не станут палить из-за опасения задеть её, важную заложницу. Да вот беда – своим маленьким тельцем этого великана Тару не прикрыть. Стрельнут в голову, и всего делов. Троттл вообще далеко был – бей не хочу. И самое страшное (Тару зажмурилась от того, как неотвратима судьба) – это то, что как бы она сейчас ни поступила – осталась бы на месте или вышла к плутарикам – этим двоим бойцам всё равно конец. И им, и Айно с Винни, и Форду… Эх, Троттл! Ты опять просчитался. Но не горюй – эта ошибка была последней… Тару, мысленно уже готовая к самому страшному, вдруг встрепенулась. От звука, оглушительно громкого и трудноопределимого. Будто какой-то невероятно мощный мотор ревел голосами электрогитар, которые остервенело визжали, стараясь переплюнуть взбесившиеся басы. И во всё это вплетались дикие, адские какие-то вопли, на которые, казалось, не способна ни одна глотка: ни земная, ни марсианская. *** Кислотно-разноцветной молнией, сыплющей снопами искр и голубого пламени, откуда-то вылетел невероятной конструкции байк. В вечерних сумерках он показался ожившей стальной акулой, которая точно клинком разрезала нелепый косяк из неуклюжих наземных рыб. Тот, кто на нём восседал, ревел и хрипел ни на что не похожим, будто вырвавшимся из самого жуткого кошмара голосом: - ГЛУШИМ РЫБУ! И тут же, разрывая барабанные перепонки так, словно и Тару, и мыши, и вооружённые ряды плутаркийцев оказались прямо в эпицентре мощного взрыва, вновь взревел «дикий» мотоцикл, оглушая и едва ли не отбрасывая звуковой волной. Кто из вражьих солдат не попадал от страшного акустического залпа, те вдруг, забулькав, забились в конвульсиях, будто через их тела пропустили ток. Тару, продолжая прижиматься к спине Модо, не понимала, отчего то же самое не происходит и с ними. Однако не в силах была разрешить сию загадку. Правая рука серого мыша вскинулась и из прорехи в рукаве с жужжанием появилась пара тонких стволов, мгновение спустя пальнувших лазерными лучами по кому-то из плутариков, кого не достала электрическая атака страшного байкера. А тот, ставя мотоцикл на дыбы и крутясь на заднем колесе в бесноватом танце, уже носился по площадке, прямо по живым ещё недругам, превращая тех в жуткое рыбное месиво. Его чудовищные вопли, к которым невозможно было даже приблизительно подобрать сравнения, сливались с предсмертными криками плутаркийцев. И Тару подумалось, что ничего более кошмарного в жизни ей видеть не приходилось. А Модо меж тем, да и Троттл тоже, заведя мотоциклы, покинули открытое место и принялись прикрывать адского байкера от возможных обстрелов со стороны рыбьей базы. А всполохи плазмы на того и впрямь полились потоками. Однако двухколёсная «кислотная акула» вертелась так, что ни один, даже самый меткий стрелок, ни одна автоматическая система наведения не смогла бы поймать его в прицел. Разве что всю площадку накроют чем-то: закидают гранатами или выжгут напалмом. Или… - Мать честная! – воскликнул Модо, вновь изготовившись пальнуть, теперь уже по мощному пушечному стволу, выставившему дуло из бойницы в стене. - А я-то думал, что Винни у нас бешеный… - Уезжал бы он оттуда, - встревожено прокричал Дроссель, едва способный перекрыть голосом зверские вопли неизвестного безумца и не менее чудовищный рёв его мотоцикла, - а то, боюсь, вон та красотка из плутаркийской стали прекратит его танцы раз и навсегда. Дроссель, видя, что бешеному становится слишком туго, велел Модо оставить Тару в укрытии и попытаться отвлечь внимание плутаркийцев от неожиданного союзника. Оба марсианина покинули заросли лесной опушки и, выделывая какие-то им лишь ведомые кульбиты, принялись носиться вдоль стен базы, откуда стрельба их была чуть более эффективной, нежели из засады, так как охватывала куда больший радиус. В тот миг жуткий незнакомец вместе со своим байком развернулся в сторону Тару, которая отважилась выглянуть из-за кустов, и рванул вперёд. А уже в следующее мгновение вражья пушка выплюнула в его сторону очередной раскалённый сгусток плазмы. *** Байкер, вырвавшийся, казалось из самой преисподней, практически пролетел над землёй мимо двух мышей и девушки, но вдруг завилял, едва не опрокидываясь, а потом всё же скрылся за густым ельником. Тару же, притихшая в ненадёжной засаде из редеющего кустарника, продолжала испуганно следить за происходившим у стен базы, но после крайнего залпа боевые действия отчего-то прекратились, мышей не было видно. А девушка вдруг ощутила, что взгляд её так и норовит отвернуться от марсиан и рыбьей базы и обратиться к еловым зарослям. А вдруг этому… незнакомцу и впрямь нужна помощь? Не зная, правильно ли поступает, что уходит с того места, где её оставили мужчины, девушка стала тихонько пробираться вдоль кромки леса к тому месту, где, как ей казалось, мог бы остановиться любитель поглушить рыбу. До дрожи боясь того, что может попасть под прицел каких-нибудь недобитых плутариков, Тару довольно быстро и незаметно преодолела расстояние метров в сто и принялась обходить хвойные деревья, никогда не изменяющие своему строгому тёмно-зелёному наряду. Сердце отчего-то стучало всё сильней, а нутро перехватывало неприятными спазмами. Не в силах понять, что происходит, генеральская дочь сделала ещё несколько шагов и остановилась, не решаясь более даже пошевелиться. Потому что он был здесь. Прямо здесь! Перед ней… Внушительных размеров мотоцикл самой невероятной конструкции, такой, что Тару и вообразить себе до того не смогла бы, мерцающий в вечерней полутьме до рези в глазах яркими красками светодиодов по всему бронированному корпусу, стоял от неё метрах в трёх. Машина, кажется, не пострадала, но вот седок выглядел, мягко говоря, неважно. Судя по длинному белому хвосту и особой форме мотоциклетного шлема, висевшего на руле, девушка заключила, что перед ней такой же самый марсианин, что и те, кого она оставила на их наблюдательной позиции. Одет он был во что-то вроде тёмно-зелёного мундира весьма необычного покроя и такие же белые, как и шерсть, кожаные штаны, что создавало немного смущающее впечатление их отсутствия. Впрочем, ни штаны, ни шерсть на тот момент белыми не были. Рыбья кровь, грязь и прожженные дыры сделали своё дело, и Тару не на шутку встревожилась, особенно по поводу большого поперечного ожога на спине байкера, вокруг которого всё ещё тлели края прорехи в ткани одежды. Сам мыш склонился над рулём мотоцикла и заметно содрогался всем телом. Тару, понятия не имея, как помочь, но твёрдо зная, что подойти и спросить всё же надо, сделала по направлению к незнакомцу ещё несколько шагов. И вдруг замерла, даже едва не отступив обратно. Байкер резко развернул к ней лицо, и на девушку воззрились какие-то совершенно невероятные светло-бирюзовые глаза, сверкнувшие в вечерней полутьме и показавшиеся безумными. - Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах… * - прогудел жуткий мыш низко, утробно и как-то… замогильно. Оскал плотоядной улыбки показался Тару поистине дьявольским, и она уже пожалела о своём глупом безрассудстве, но уйти подобру-поздорову не удалось. Белый хвост резко взметнулся и, обвив её талию, потащил вперёд, прямо в объятия марсианского демона… *** Тару успела лишь коротко вскрикнуть, так как уже в следующий миг оказалась прижатой к мохнатой груди под расстегнувшимся воротом кителя. Грудь байкера ходила ходуном, и казалось, вот-вот разорвётся, а руки, крепко державшие девушку в объятиях, дрожали. Чудилось даже, что весь окружающий мир бьётся в жестоких конвульсиях вместе с белым марсианским чудовищем. Тару перестала дышать, точно кролик в кольце удавьих узлов. Наверное, ей конец… Ведь Троттл и Модо не знают, куда она делась. Надо как-то самой себя спасать. Надо… Но робкий порыв к решительным действиям увял на корню, так как хвостатый маньяк начал ласкаться к ней, словно к мягкой игрушке. Как сама Тару когда-то прижималась к своему другу детства – плюшевому медвежонку. *** - А т-ты кто такой? – решилась спросить девушка, когда уже устала отплёвываться от то и дело попадавшей в рот шерсти и когда стало ясно, что обижать её странный мыш не собирается. - Г-гээб… А т-ты? – глухой жутковатый голос, неровный от дрожи, и слегка заторможенный, прозвучал в то же время как-то чуть нараспев, из-за растянутых гласных звуков. - Т-тару, - тоже плохо владея губами и языком, представилась Каллио, осмелившись чуть отстраниться от того, кто назвался Гэбом. Сверху вниз на неё всё ещё скалилось белое полузвериное лицо в обрамлении таких же, похожих на снег длинных волос, передние пряди которых оказались выкрашены в ярко-красный цвет, отчего могло показаться, будто это струйки крови стекают из разбитой головы прямо на такого же цвета воротник одежды. - Тааруу… Тар-ра-ра-ру-ра-руу… - пропел мышиный демон по имени Гэб и снова, слегка поцарапав девушку шипами серёг в правом ухе, принялся неистово тереться лицом о её лицо и шею. Быть для кого-то чем-то вроде игрушки-обнимашки Тару в жизни ещё не доводилось. Не сказать, что ей это так уж нравилось: шерсть попадала в рот, щекотала в носу, да и все движения этого чудака были слишком порывисты и порой причиняли боль, но и останавливать его почему-то совсем не хотелось. Тем более что с каждым мгновением этого малопонятного действа дрожь в теле Гэба унималась, а прикосновения начинали приобретать мягкость, в общем-то, даже приятную. Тару, зажатая в тисках крепкой мужской хватки, и сама уже в неосознанном порыве исхитрилась дотянуться до левого уха марсианина и почесать за ним, точно большого мохнатого зверя. Вот в таком причудливом и, возможно, двусмысленном положении застал их подбежавший взволнованный Модо. *** - Ээээ… Тару, вот ты где! – великана явно смутила представшая взору картина, и, дабы как-то справиться с этим, серый марсианин сконфуженно почесал за ухом. Тару, увидав его, и сама застеснялась, так как поведение Гэба ни коим образом не вписывалось в понятия о хоть сколько-то подобающем. И, похоже, что его одного всё происходящее нисколечко не напрягало. Наверное, с его точки зрения так и должно было быть. - Извини, Модо, я… - не слишком уверенно начала Тару, - я просто хотела посмотреть, не нужна ли помощь… - Понятно, - выдохнул серый и добавил. – Но ты всё же не убегай так больше, если не хочешь, чтоб со мной инфаркт случился. Я беспокоился. Правда! - Прости, пожалуйста… Модо, не способный, наверное, долго сердиться, улыбнулся и махнул рукой: ладно, мол, ничего, и тут же вновь заговорил, обратившись на этот раз к Гэбу. - Ты как, приятель? Сейчас не до того, но как будет возможность, я тебя осмотрю. Умею немного. - Тебя опередили, братец, - оскалился странный мыш в сторону простоватого Модо, от чего тот, будучи огромным, сильным и отважным бывалым бойцом, невольно опешил, едва не отпрянув в сторону. – Тару Гэба уже вылечила. Гэбу много не надо. - Так, может, ты тогда её отпустишь уже? Модо, наверное, всё ещё тревожился о Тару, о том, что ей могло быть неприятно общество полоумного байкера, и потому сделал этот весьма прозрачный намёк. - А Тару, может, нравится с Гэбом… Слова, произнесённые глухим, негромким голосом, как поняла девушка, предназначались ей, хоть и последовали за вопросом Модо. Тару задумалась. В безумном взгляде и выражении лица Гэба было что-то и пугающее, и влекущее, и разудалое, и дикое, но совсем не злое. И прикосновения становились всё ласковее: руки уже не сдавливали её до потери дыхания, а осторожно поглаживали по волосам и спине. Наверное, стоило бы смутиться от этого, но Тару не ощущала в действиях безумца ни единого намёка на непристойность. Ласки ощущались ею как абсолютно дружеские. Кивнув на вопросительный взгляд двух сумасшедших, широко раскрытых светло-бирюзовых огонька перед собой, Тару всё же чуть отодвинулась от мышиного парня, но освобождаться от объятий не стала. Не хотелось. - Слушай, это… - вновь заговорил всё ещё сильно удивлённый происходящим Модо, - спасибо тебе за помощь. Лихой ты! Мы тебе все жизнями обязаны. Вот только что-то не видел я тебя в команде Форда. - А Гэба не было пару лет, - прежним замогильным голосом сквозь хищный оскал прохрипел белый, придумав для Тару новую тактильную игру: кончик белого хвоста то, изогнувшись змеёй, двигался перед её глазами, заставляя следить за ним, то вдруг молниеносно «кидался» на девушку и легонько утыкался в её нос, щёки и шею. – Гэб лечился долго. От бешенства. - И… как? Успешно? От того, что хвост белого чудака щекотал её и от того, что читалось на открытом, простодушном лице Модо, Тару сделалось смешно, и она не смогла сдержаться – прыснула в кулак и схватила, наконец, игривую «змею», заставив её недовольно заизвиваться в кулаке. - Ясное дело, - Гэб, как ни в чём не бывало, сверкнул глазами и белозубым оскалом до ушей, - Ты же видишь: Гэб адекватен. - Угу. Тару видела, каких титанических усилий серому стоит поддержание приличий в разговоре, но положение спас безумный панк на мотоцикле с кислотной подсветкой. Он расхохотался, низко, глухо и утробно, давая понять, что не терпит никакого лицемерия. Весело – так смейся, больно – так ори. Чего там ещё выдумывать? *** Мотоцикл Модо, как оказалось, получил некоторые повреждения, оттого серый мыш и прибежал на своих двоих, когда разыскивал живую пропажу. Гэб из мышиной солидарности, наверное, слез со своего байка и, то и дело оглядываясь в сторону Тару, нетвёрдой походкой немного враскачку последовал за великаном туда, где всё это время оставался Троттл. Двухколёсные боевые машины марсиан, как успела узнать Тару, были снабжены искусственным разумом, до которого земным аналогам было очень и очень далеко. Байки были для своих седоков не только транспортом и оружием, но и верными друзьями, способными и с поля боя вывезти на автопилоте, и пообщаться, будто живые существа. Они частенько попискивали (то резко, то мелодично), когда требовалось сообщить что-то хозяевам, и мотоцикл белого безумца исключением также не был. Вот только как и байкер, он имел странный, пугающий, ни на что не похожий характер. А посему, получив команду ехать вслед за мышами и девушкой, вдруг взревел, оглашая замершую в тишине округу страшно громкими, оглушительными басами, от которых сердце ухнуло, казалось, прямо в пятки. И если учесть, что на корпусе, по самый руль забрызганном вонючей кровью поверженных врагов, загорелись жуткие рыбьи глаза и пасть, полная кривых акульих зубов, то можно себе представить, какое впечатление всё это произвело на тех, кто не был знаком с буйным и непредсказуемым нравом двухколёсной машины. Тару, которая находилась в тот момент ближе всех к мотоциклу, от испуга споткнулась о корягу и едва не полетела прямо во взрытую его колёсами грязь. Но была подхвачена руками в белых перчатках с причудливыми красными узорами, так похожими на струйки пущенной крови. - Ну и «акула»! – выдохнула девушка, дабы хоть как-то скрыть неловкость от столь позорной реакции на выкрутасы мотоцикла. - Кислота кислотой! - А вы уже знакомы? – прогудел, загадочно и немного пугающе растягивая гласные, над самым её ухом голос Гэба – наверное, самого странного из мышей на всём далёком Марсе. - Знакомы? – не поняв, переспросила дочь генерала. - С кем? - С Кислотиком моим, - как ни в чём не бывало, пояснил белый мыш, шепча ей на ухо, будто маленький заговорщик точно такой же крохотной девочке. - Кислотная Акула?.. – не в силах уже удивляться чему-либо, пробормотала девушка. Гэб же ничего не ответил, лишь вновь растянул губы в своей жутковатой улыбке и сверкнул бирюзой глаз. Как показалось поражённой и всё ещё немного напуганной Тару, с пронзительной, неохватной и всепоглощающей симпатией. Тару Каллио, ошарашенная всем происходящим сверх всякой меры, пошла мимо страшного, совсем почерневшего уже ночного леса в обнимку с жутковатым в своих чудачествах марсианином и в сопровождении хищного разумного байка, от коего, словно от взбесившегося зверя, не знаешь даже, чего и когда ожидать. *** Трое марсианских мужчин и земная девушка застыли, разглядывая поле недавней битвы. В свете оставшихся целыми двух плутаркийских прожекторов можно было разглядеть ужасающую картину. База, затихшая, казалось, навсегда, походила на несокрушимое надгробие, которое венчало смрадную могилу для нескольких десятков мёртвых плутаркийских захватчиков. Вдавленные в землю колёсами Акулы, недавно бесновавшейся под шквальным лазерным огнём и собиравшей дань своей кровавой, неутолимой жажде, они, некогда бравые в своих захватнических стремлениях, теперь представали смрадным, невыносимо противным зрелищем. Но вымерло здесь, похоже, всё, а не только те, кого «поглушил» безумный Гэб. Тот всё так же стоял к Тару близко-близко и дышал на неё приятным терпковато-пряным запахом какого-то леденца. Девушка не понимала происходящего, да и будь она хоть гением, всё равно не смогла бы сосредоточиться, ибо находясь рядом с сумасшедшим панком этого, наверное, не сумел бы никто. - … но в тишине ночной, - ни с того, ни с сего загудел он таким же замогильным голосом, что и тогда, когда впервые увидел подходившую к нему девушку, - в подвале кто-то рявкнул: «ХОЙ!» ** От последнего слова, точно выстрелом разорвавшего тишину над усеянной трупами поляной, двое других марсиан – Тару могла поклясться! – вздрогнули, хоть и близко даже не походили на впечатлительных. Что уж говорить о девушке, которая в полном смысле слова подпрыгнула от очередного, пронзившего сердце испуга. - Слушай, парень, ты прекратил бы девушку пугать! А то я ведь и шею могу намылить. Модо бросил на чудного парня многозначительный взгляд, полыхавший красной подсветкой, точно какой-то индикатор. Не знай Тару доброту этого грозного марсианского киборга, то от одного лишь его внешнего вида могла бы умереть от страха. Гэб, слушая незамысловатую угрозу серого великана, выпрямился, и Тару увидела, что ростом он выше Дросселя, только в кости потоньше, отчего казался несколько долговязым. Видимо, именно от этого он и сутулился. Девушке почудилось на миг, что тело Гэба чуть напряглось и содрогнулось, но тут же расслабилось. Панк левой рукой порылся у себя в кармане (правая всё это время так и лежала на плече у Тару, то сжимая его, то поглаживая), достал оттуда что-то и положил в рот. Пряный аромат, исходивший от него, усилился. - Не надо бояться, - теперь уже тихо проговорил он не то чтобы смущённым, но слегка виноватым, извиняющимся тоном. – Гэб хороший парень. - Угу. Так-то ты хороший мальчик, а как кольнёшься, так вервольф*** - съязвил всё же, покачав головой, Модо. - Мастак серый шутки шутить, - белый парень улыбнулся, обнажив зубы в привычном уже чудовищном оскале и, утробно хохотнув, склонился к самому лицу своей спутницы. – С Тару всё в порядке? Тару не сердится? Тару не была обидчивой по натуре, а уж сердиться на этот демонический бирюзовый взгляд, полный самого искреннего раскаяния, не могла и подавно. Поэтому лишь помотала головой, успокаивая странного мужчину. - Гэб не будет больше, - пообещал, не сводя с Тару влюблённого взгляда, хозяин Кислотной Акулы и чуть отстранился от девушки, давая ей, наконец, немного свободы в движениях. А Тару и не знала даже, чего ей больше хотелось в тот миг: личного пространства или его отсутствия. Марсианин с дикими повадками и пугал её, хорошо не до икоты, и притягивал, влёк какой-то своеобразной полудетской непосредственностью и непонятной нежностью порывистых и порой даже грубоватых, смелых движений. - Это всё хорошо, ребята и девчата, - поправив непрозрачные очки с зелёными стёклами, мягко, но так, что уловили и прислушались все, заговорил, наконец, всё это время молчавший Троттл, - но меня больше волнует ход нашей спецоперации. Всё ли идёт по плану? «Командир – он и есть командир», - подумала Тару, и с восхищением взглянула на молодого боевого лидера. Дочь генерала, пусть тот и не был с ней последние лет пятнадцать, всё же очень хорошо понимала всю важность, трудность и ответственность командирского удела. Форд в своей команде тоже главный… «Ох, Форд!..» Тару тоже очень-очень хотелось знать, всё ли идёт по плану. Хотя, по какому-такому плану, девушка понять не могла. - Обижаешь, командир, - глянул на того Гэб, - у Форда всегда всё по плану. *** Мгновения, которые в иное время мчатся быстрее света, теперь тянулись, потому что ожидание и тревога удерживали их за невидимые хвосты. Тару, ощутив вокруг себя какую-то тягостность, оглянулась на марсиан: рыжего и серого. Модо был хмур и, казалось, напряжённо о чём-то думал. Нельзя сказать, чтоб сдвинутые брови были редкостью на его суровом лице, но сейчас выражение это девушке совсем не понравилось. По лицу Троттла, глаза которого были скрыты очками, невозможно было угадать его настроение. Лишь в лёгком трепете антенн было, казалось, нечто напряжённое. - Гэб, - не выдержав, обратился к бешеному панку чем-то озадаченный Модо, - не понял я что-то. Какой у Форда мог быть план? Он в плену ведь. - Да чтоб Гэбу знать! – зачем-то хохотнув, отозвался хозяин Кислотной Акулы; он так и не отпускал от себя Тару, будто большой такой и сильный, чуть только оторвётся от своей новой знакомки, тут же рухнет, словно подсечённое кем-то дерево. – Гэбу сказали рыбу глушить – Гэб и наглушил. Кивнув в сторону смердящих плутаркийских трупов, Гэб прерывисто, нервозно расхохотался, и теснее прижал к себе Тару, потому что та начала дрожать. То ли похолодало, то ли тревога и недоумение заставляли теперь зябко ёжиться. Забыв на миг обо всём, Тару вдруг растворилась в приятном, давно забытом умиротворении. Пальцы Гэба, ничего, казалось, не стеснявшегося в этой жизни, осторожно мяли ей мочку правого уха. И откуда он, этот безумный марсианский байкер, мог узнать, что мама часто именно так, разминая в пальцах ушко маленькой Тару, её успокаивала? Как он вообще узнал, что девушке это требуется? Наверное, оттуда же, откуда Тару каким-то непостижимым образом угадала «кличку» его железного боевого коня… О, боже! * Строчка из песни «Воспоминание о былой любви», «Король и Шут» **Строчка из песни «Мёртвый Анархист» группы «Король и Шут» ***В оригинале: «Так-то ты хороший мальчик, а как выпьешь, так вервольф». Песня «Вервольф» группы «Крематорий».