Я никогда не хотел себе брата, но моя мама повторно вышла замуж, и тогда у меня появился братец. Мне было всего семь лет, когда мои родители развелись и было решено, что с понедельника по пятницу я живу с мамой, а выходные провожу у отца. Мне больше нравилось жить с отцом, но дом матери был ближе к школе, поэтому решение суда было в ее пользу. Я был в самом настоящем шоке, когда мама сказала мне, что встретила нового мужчину и они собираются пожениться через несколько месяцев. Хотя гораздо сильнее по мне ударило наличие у ее нового мужа сына.
Я все еще помню нашу с ним первую встречу. Его пухлые щечки, черные волосы и огромные круглые глаза. Он казался таким крошечным и хрупким, когда цеплялся за руку отца на пороге нашего дома.
— Джин, это Чонгук, твой новый младший братик. Скажи ему «привет», — прощебетала мама, подталкивая меня поздороваться.
— Привет, Чонгук, — я постарался, чтобы мой голос звучал счастливо.
Но я не был счастлив. Я не хотел, чтобы он был моим братом, и уж тем более я не хотел, чтобы его отец стал моим отцом. Думаю, моя наигранность была слишком очевидной, потому что Чонгук спрятался за ногу своего отца, не поздоровавшись со мной в ответ, и уставился на меня своими глазищами. Впрочем, мама с отчимом ничего такого не заметили. Возможно, они сошлись во мнении, что он просто очень стеснительный.
— Ну, Джинни, почему бы тебе не показать тут все Чонгуку, а мы пока начнем заносить коробки? — предложил его отец, а моя мама согласно закивала. Меня выбесило это его какое-то дурацкое прозвище, притом что до этого мы с ним даже толком и не виделись. Мама приглашала его пару раз на ужин, но на этом все. Он даже не разговаривал со мной тогда, а сейчас вел себя, будто мы вдруг стали ближайшими родственниками.
Я не стал протестовать, и они ушли к грузовику разбирать вещи. Так я и остался один на один с двухлетним малышом. Ребенок казался таким потерянным. Мне он, конечно, совсем не нравился, но стало его даже жаль немного. Он не выбирал ничего из этого. Наши родители просто поставили нас перед фактом.
Я взял маленькую ладошку в свою и повел его за собой. Он семенил за мной своими коротенькими ножками, пока я показывал ему разные комнаты на первом этаже, в двух словах рассказывая о них. Потом я показал ему лестницу в подвал и предупредил не спускаться туда одному, поскольку ступеньки довольно крутые и он может упасть и расшибиться.
Он не произнес ни единого слова за все время, и я задумался, умеет ли он разговаривать вообще. Я ничего не знал о малышах, так что вполне возможно. Меня это немного раздражало, но я все равно продолжал этот экскурс по дому. Мы поднялись на второй этаж и я показал ему спальню родителей, потом свою и, наконец, его новую комнату.
Я открыл дверь и включил свет. Он молча оглядел голые белые стены и деревянный пол. Раньше мы использовали эту комнату как спальню для гостей, и только вчера с мамой мы перетащили отсюда все лишнее. Здесь было практически пусто, не считая старой кровати и комода, который мы были не в силах утащить вдвоем.
— Я знаю, сейчас тут не очень, но как только мы перенесем сюда все твои вещи, здесь станет совсем как дома, — убежденно произнес я, но ребенок с сомнением посмотрел на меня. — Тебе не нравится? — спросил я и он кивнул.
Он потянул меня за руку и я последовал за ним в коридор. Он уверенно прошел в мою спальню и вскарабкался на мою кровать, отчего я замер в замешательстве посреди комнаты. С довольной улыбкой на лице он подпрыгивал на матрасе, разглядывая мои постеры и гаджеты. Мне не понравилось, к чему это все вело.
— Эй, реб… Чонгук, это моя комната, ясно?
Моя комната. Твоя комната — там, — я указал назад в коридор. Он надулся и яростно затряс головой. — Я же сказал тебе, твоя комната тоже скоро станет хорошей, осталось только вещи занести. Ты здесь не останешься. Точка.
Я изо всех сил старался звучать авторитетно, но Чонгук не особо проникся. Он глянул на меня и обнял моего плюшевого Пятачка, да так по-хозяйски, будто тот ему всю жизнь принадлежал.
— Я остаюсь здесь, — произнес он.
Его внезапная речь выбила почву у меня из-под ног, но никому не сойдет с рук наглое воровство моего Пятачка, даже если воришке всего два года. Пятачка подарил мне мой отец, когда он съехал от нас, как память о себе. Я вырвал игрушку из маленьких ручек.
— О, так значит ты даже не задумался поздороваться со мной, но когда ты хочешь заполучить что-то, ты сразу открываешь рот? Слушай сюда, ты, маленький избалованный засранец, все здесь —
мое. У тебя есть своя комната и свои вещи, поэтому нечего лапать мои! — я взорвался.
Его губы скуксились, а нос сморщился. Он был готов разреветься в любой момент.
— Давай, разрыдайся тут, проверим, насколько мне не плевать, — с издевкой протянул я.
Его вопль грянул эхом на весь дом. Я закрыл уши, чтобы не оглохнуть. Мама с отчимом уже бежали вверх по лестнице.
— Что случилось? — спросила мама, врываясь в комнату.
— Я-я не знаю! Он просто начал плакать!
Отец Чонгука сел рядом с ним на кровать и малявка обнял его, всхлипывая тому в живот.
— Что случилось, Чонгук? — мягко спросил он.
— Я хочу остаться здесь, — прохлюпал носом Чонгук. Я вообще из его невнятной тарабарщины ничего понять не смог, но его отец разобрал все сразу.
— Пускай он останется здесь на ночь. У нас в любом случае нет сейчас времени устанавливать ему кровать.
— Но это моя комната! — я запротестовал.
Мама положила руку мне на плечо.
— Милый, очень важно, чтобы Чонгук чувствовал себя здесь в безопасности. Для него это все — большие перемены, а наш дом — совершенно новое место. То, что он хочет остаться здесь — очень хороший знак.
— А что насчет меня? — я был в отчаянии. — Я не собираюсь делить с ним свою комнату!
— Тогда можешь пожить в его комнате, пока мы не обустроим ее. С этого момента ты будешь учиться идти на компромиссы и делиться, Джинни, — строго оборвал меня его отец, а потом указал на Пятачка: — Как насчет начать с этой плюшевой игрушки? Отдай ему. Ты уже большой мальчик, поэтому тебе она больше не нужна.
— Но, мам, это же…
— Все хорошо, милый. Тебе скоро исполнится восемь, тебе не нужна эта старая пыльная игрушка, — пренебрежительно отозвалась мама. Она очень хорошо знала, что мне эту игрушку подарил мой настоящий отец. Они все, включая Чонгука, смотрели на меня выжидающе.
Насупившись, я протянул ему своего любимого Пятачка.
— Держи, — буркнул я, сквозь стиснутые зубы.
Чонгук отлепился от своего отца и счастливо обнял Пятачка. Его щеки уже давно высохли, будто и не он тут сопли-слезы размазывал. Он даже не сказал «спасибо» в ответ. Мелкий невоспитанный засранец.
— Ну что же, раз уж с этим мы разобрались, нам нужно вернуться к распаковке, — его отец поднялся с кровати. — Чонгук, можешь пока остаться здесь и поиграть, а Джинни-хен поможет нам занести коробки и подготовить комнату для тебя, — он мягко улыбнулся, потрепав волосы Чонгука.
Ребенок спрыгнул с кровати и принялся обшаривать все мои вещи, переворачивая комнату вверх дном, и в секунды устроив самый настоящий бардак. Я наблюдал за его буйством с чистой яростью, пока моя мама не закричала на меня спуститься и помочь.
***
Весь оставшийся вечер я таскал коробки в комнату Чонгука и распаковывал их. К моему удивлению, у него не было много вещей, в основном просто одежда. С пустыми стенами комната все еще выглядела скучно и уныло. Ненавижу это признавать, но я понимал его желание остаться в моей комнате. Моя комната была яркой с кучей игрушек, настольных игр и прочих развлечений. Мой отец был доктором, а мама — адвокатом. У меня было много всего, поскольку я был единственным ребенком в семье, а деньги не казались мне проблемой. Стало даже как-то стыдно за то, что я назвал Чонгука избалованным, ведь у него, по сути, и не было ничего.
Закончив с распаковкой, я направился в свою комнату, чтобы проверить, как он там. Я заглянул внутрь, чуть приоткрыв дверь, и увидел, что ребенок заснул на моей кровати в обнимку с Пятачком. На некогда чистом полу валялись разбросанные книжки, машинки и одежда. С глубоким вздохом я вошел в комнату и принялся тихо убирать учиненный им бардак. Он реально вытряхнул все мои вещи, хах.
Через полчаса моя комната вновь стала чистой, а мама крикнула мне вести Чонгука ужинать. Я на цыпочках подобрался к кровати, стараясь не разбудить его, но тут же опомнился — ведь это именно то, что мне и нужно было сделать.
— Чонгук, просыпайся. Время покушать, — я легонько потряс его за плечо и он открыл один глаз, уставившись на меня.
— Джинни, — пробормотал он устало, усаживаясь.
— Нет, не «Джинни». А «Хен», — поправил я его, но он лишь глупо улыбнулся мне.
— Джинни! — он радостно воскликнул и крепче обнял Пятачка. Я попытался забрать игрушку, но Чонгук тут же прижал ее обратно к себе.
— Чонгук, ты не можешь взять его с собой за стол, — Чонгук в ответ лишь просто посмотрел на меня.
— Я могу, — упрямо отозвался он, и я понял, что спорить с ним бесполезно. Мой любимый Пятачок теперь принадлежал ему, и Чонгук явно не собирался возвращать его в ближайшее время.
— Ладно, просто пошли уже, — я схватил его маленькую ладошку и потащил за собой.
***
После довольно посредственного ужина мне сказали подготовить Чонгука ко сну, пока родители собирались прибраться и распаковать последние коробки. Чонгук уже сонно клевал носом, тер глаза кулачками и медленно раскачивался вперед-назад, сидя за столом.
Я взял его на руки и отнес в ванную на втором этаже. Усадив его на крышку унитаза, я выдавил пасту на его зубную щетку и протянул ему. Он как-то совсем неуклюже взял ее в руки и глянул на меня, как на идиота.
— Что?
— Ты, — Чонгук протянул мне щетку обратно.
— Ты хочешь, чтобы я почистил тебе зубы?
Ребенок кивнул. Мама всегда недовольно ворчала, что я плохо чищу свои зубы, как прикажете мне чистить его? Но опять же, он выглядел слишком маленьким, чтобы делать это самостоятельно. Я присел на корточки перед ним и забрал у него щетку.
— Открывай, — сдавшись, сказал я, и он тут же сделал, как было велено.
Когда мы закончили с умыванием, я взял Чонгука за руку и отвел в его комнату, но оказалось, что этот мелкий вредитель далеко не дурак, чтобы его можно было провести. Он уперся пятками в пол и отказывался сдвинуться с места.
— Нет! Туда, — маленький пальчик указывал прямо на мою комнату.
— Попробовать стоило, — я вздохнул и отвел его туда, куда он хотел.
Малявка вскарабкался на мою кровать и нырнул под одеяло с довольной усмешкой. Он уложил Пятачка на подушку рядом с собой и глянул на меня сияющими глазами.
— Спасибо, Джинни, — Чонгук произнес громко и четко.
— Хен, — поправил я его опять.
— Хен… — медленно повторил он, будто впервые пробуя это слово.
— Спокойной ночи, Чонгук, — я уже повернулся, чтобы выйти из комнаты, как вдруг мелкий громко хныкнул. — Ну что еще? — вырвалось из меня даже слишком раздраженно.
Однако Чонгук вообще не обратил внимание на мое раздражение. Он молча потыкал пальцем свою щеку.
— И что это должно значить?
— Поцелуйчик, — уверенно сказал он.
Я вытаращился на него в недоверии. Он это сейчас серьезно?
— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя на ночь? — я медленно спросил его, чтобы убедиться, что правильно понял его.
Он восторженно закивал.
— Может, пусть твой папа поцелует тебя?
Он гневно запыхтел и затряс головой.
— Джинни, поцелуйчик, — упрямо твердил он, тыкая пальчиком щеку.
Я скрестил руки на груди.
— Только если ты скажешь: «Хен, поцелуй, пожалуйста».
— Хен, поцелуй, пожалуйста, — немедленно повторил Чонгук. Я вообще не ожидал, что он реально скажет это. Походу, мелкий готов делать вещи только если это выгодно ему.
Закатив глаза, я быстро приблизился к нему и чмокнул щеку.
— Ну вот, доволен? Теперь спи давай, — сказал я, выключив свет.
— Спокойной ночи, хен, — счастливо донеслось из темноты.
Кивнув, я закрыл дверь в мою собственную комнату.
Я пересек коридор и зашел в старую гостевую спальню. Она казалась холодной и пустой, и была совсем не такой, как моя комната. Кровать вообще не внушала доверия, но именно здесь я был вынужден провести ночь. Переодевшись в пижаму, я лег в постель. Как и ожидалось, кровать была ужасно неудобной, а пружины обтыкали всю мою спину.
Вот что происходит, когда у тебя внезапно появляется брат. Я просто хотел, чтобы мои родители снова были вместе, и чтобы мама не выходила замуж за какого-то незнакомца, и чтобы вообще не было никаких братьев, младше меня на пять лет. Я видел фильмы с похожим сюжетом. Старших детей забывали, их игнорировали, потому что все внимание было приковано к младшеньким. И это уже происходило со мной. Он отобрал мою комнату и моего Пятачка.
И вот уже я рыдаю в комнате Чонгука. Это все так нечестно. Я убеждал себя, что это всего лишь на одну ночь, как только появится шанс, я тут же съеду к своему отцу. Подальше от матери, от отчима, и самое главное, от Чонгука.
