Поцелованная тьмой

Императрица была глубоко задумчива начав свой рассказ, её взгляд унёсся куда-то очень далеко в столетия. - Я ведь так давно рядом с Люцифером, задолго до того, как появились вы – нефилимы. Заступники человечества, воины света. Вы мне так нравились своей чистотой помыслов, - немного помедлив, Касикандриэра продолжила, - Это случилось незадолго до Чёрной войны, первого сражения между нефилимами и демонами на Земле. С помощью Чаши смерти, Джонатан – первый охотник, создал армию и готовился уничтожить скверну терзающую его мир. Рядом с ним всегда находились его сестра Абигейл и младший брат - Вильям, который был предан старшему всем сердцем. И вот, когда войско насчитывало почти тысячу воинов, Джонатан Шадоухантер объявил о скором выдвижении в бой. Вильям был таким молодым…, как твой брат сейчас. В эту же ночь к нему во сне явился ангел, предрекающий, что эта война закончится гибелью всех нефилимов, потому что демонов было куда больше, чем показывала их разведка. Молодой охотник был подавлен. Нужно срочно было менять стратегию и уходить в подполье, пополняя ряды, до момента, когда силы станут хотя бы равны. Но эти слова Джонатана лишь разозлили. Он не собирался отступать и не поверил брату, назвал трусом, бегущим от сражения. « - Брат, ко мне явился ангел этой ночью! Он кровоточил и пение его было скорбным. Он поведал мне о гибели нашего народа в предстоящей битве с демонами. Их больше, Джонатан, куда больше, чем мы могли представить. Послушай же меня, брат! Мы все умрём, если… - Что за вздор ты несёшь, Вильям?! Посмотри, нефилимов добрая тысяча воинов! Мы первые, кто стоит на страже людей. Руны, что даровал нам Разиэль, сделают нас смертоноснее каждого из демонов в десятки раз! Наша победа неоспорима, как и преимущество. - Ты слеп и глух, Джонатан. Ты ведёшь нас на неминуемую смерть не в силах потерпеть ещё немного! Ты готов похоронить своё столь юное племя?! Нам нужно отступать, пока не поздно и собрать как можно больше воинов! - Говоришь, как трус! Мне противны твои речи, брат, они пропитались страхом смерти. Я не брошу тебя в темницу за это, но соберись и будь мужчиной, давно уже не юнец! - Ты всех нас погубишь, всех нас…». В отчаянии, Вильям сделал то, что стало запрещено в твоём старом мире Законом. Он призвал Люцифера и заключил с ним сделку: свою душу в обмен на покровительство всего его последующего рода. Люцифер согласился и дал ему каплю своей крови, она проросла в охотнике и стала чёрной меткой для любого демона, который бы осмелился убить его отпрыска. Не известно сделал ли он это в уверенности что выживет или, что не будет боя. За день до битвы, на рассвете, Вильям, сговорившись с несколькими воинами вышел на последнюю разведку. Из девяти нефилимов вернулось лишь двое, Вильям и Лили Фэйрчайлд. На них напала совсем крохотная часть войска Абаддона. Залитые кровью своих собратьев, они ворвались в палату Джонатана, крича о поджидающей их западне и численности врага. Не без труда, у них получилось убедить старшего Шадоухантера отложить грядущую битву. Нефилимы отступили, многократно увеличив напор, наращивали силы. На это ушло более трёх лет. За столько времени Вильям и Лили успели обручиться, у них родились дети, близнецы. Вильям понимал, что сделку, которую он заключил с Принцем Ада не отменить. Он переживал за любимую, ведь она была без демонической защиты. Поэтому, взял с супруги слово, что на войну отправится только он, она же с детьми укроется в Аликанте вместе с оставшимися семьями, - ненадолго повисла пауза, с горечью в голосе Касиа вновь заговорила, - Я помню, как выли первые клинки серафимов рассекая воздух и, я помню, как земля пропиталась ангельской кровью. Они победили, но понесли колоссальные потери. Среди этих потерь был и Вильям. В момент, когда ро́тмистр* демонов пронзил младшего Шадоухантера, он отдал приказ перебить его детей, что бы ни один смертный не был связан с Люцифером. Поистине, чёрная гордыня. Он послал гончих Ада и те настигнув детей, их разорвали, - Касикандриэра замолчала, погружаясь куда-то очень глубоко, в события, которые помнила лишь она. Испуганные зелёные глаза метнулись на богиню. - Но…, мы - род Моргенштерн. Откуда тогда взялись мы? – недоумевала Адель. - Потому что я их спасла, - императрица смотрела на девушку, будто впервые видела, - Я успела прикрыть их собой. Гончие разорвали Лили и соседских ребятишек, гулявших на общей лужайке, трава обагрилась кровью невинных. Завидев меня, псы умчались прочь, к командирам. Малыши в одночасье стали сиротами. Я укачивала их на руках, успокаивая, а они даже не плакали, плакала я. Мне было больно, будто это моих детей предали и убили. Я понимала, что нельзя было их отдавать на воспитание Королеве Благих, но и их легко вычислили, если бы они попали к своему дяде. Абигейл на тот момент уже стала первой железной сестрой. Поэтому, чтобы сохранить их жизни в тайне, я разделила детей. Наступали предрассветные сумерки. Женщины не могли спать, пока их мужья и братья были на войне. К одной из них я спустилась с мальчиком на руках. Молодая охотница упала на колени моля пощады, видимо, она посчитала меня ангелом, - Касиа очень грустно улыбнулась, - Она сказала, что я - падающая звезда, приносящая кару или благо. Я протянула ей 2-х летнего мальчика и попросила наречь его Моргенштерн, Утренней звездой, которой я ей привиделась. Поразительно, как всё это было связано между собой. С девочкой всё повторилось. Нарекать её Моргенштерн не было смысла, и тогда, я вспомнила о их матери – Фэйрчайлд, справедливая, первая из рода нефилимов, что касалась небесного огня. Прячась под сенью деревьев на краю города, я понимала, что скорее всего больше никогда их не увижу, но хотя бы они будут жить, я исправила несправедливость своего супруга дав им шанс, - тяжело вздыхая, она продолжала свой рассказ, - Много лет спустя я тайно послала сильфиду в Идрис с наказом узнать о судьбе детей. Вернувшись, она поведала, что они всё же нашли друг друга. Что живут вместе, любовно идя рука об руку в достатке и счастье, которому несколько лет от роду. И тогда я поняла, что натворила. Я создала проклятье для вашего рода, Адель. Больше тысячи лет я наблюдаю за вами и, как бы вы не были далеко, рано или поздно, Фэйрчайлд и Моргенштерн находят друг друга, и всё повторяется. Можешь называть это как угодно: проклятье, зов крови, инцест…, но вы всегда… вместе или хотя бы рядом. Это сильнейшая магия завязанная на родстве душ, кровная печать. Никто не в силах такое изменить. Есть вещи, которые выше даже власти Богов. Эта, одна из них. Девушка ничего не слышала, так сильно пульс стучал в ушах. Глаза клубились чернотой в суеверном ужасе. Богиня расторопно протянула к ней руку и погладила по щеке. - Прости, дитя моё. Ваш род создали мы с Люцифером. - Вы сказали в Вильяме была Его кровь?! Мы отравлены с самого начала! Я знала! Я чувствовала это! Джонатан всегда твердил: «мы – дети Утренней звезды», - что наши сердца черны и темнота в наших душах таится за благодетелем. Теперь я понимаю. Теперь, всё сложилось, - смоляные слёзы кипели, из чёрной влаги на земле прорастали ядовитые тернии, душа сочную зелень. - Твой Джонатан прав, Адель. Ваши сердца действительно черны. Когда Люцифер дал Вильяму каплю своей крови, она проросла грехом в его сердце и стала чёрной меткой, но от демонов она не спасала. В таких сделках всегда есть подвох. У всех детей, и детей их детей, у всего рода Моргенштерн чёрные сердца. Была ещё одна легенда… Давным-давно, в Идрисе, один из потомков Утренней звезды влюбился в юную красавицу. Он упорно добивался руки девушки, был защитой и опорой. Но она была обещана другому. В своей гордыне её наречённый не уступал Моргенштерну. Тогда, они вступили в схватку за право руки и сердца девушки, насмерть. Молодой Моргенштерн проиграл. А тот, другой, вырезал его сердце в назидание остальным кавалерам, которым красавица была мила. Вынув руку из груди поверженного, охотник не поверил глазам, сердце было словно из драконьего стекла. Вы…, весь ваш род построен на крови и любви! Такой любви, которой нет конца ни при жизни, ни после неё! Понимаешь?! Именно поэтому вы с братом тянетесь друг к другу. Вы можете быть абсолютно разными, можете взаимно ненавидеть и даже желать убить, но тысячелетняя магия, связавшая ваши судьбы всегда будет толкать вас в объятия друг друга. В конце концов, это не так жутко и плохо, как может показаться со стороны, - в словах женщины бурлила страсть. - Скажите это моей семье и близким, для них - это омерзительно. Да что для них…, для меня это такое же извращение. Будто самый страшный порок меня снедает. Я не могу отделаться от мыслей о нём. Это противоестественно. Это аморально и грязно. И я не вылезала бы из ванной, если бы могла от этого отмыться. Мне противно это влечение к… - Вот как, - отозвался знакомый голос, из-за поворота вышел Джонатан, в сжатой руке от сминал бутон алой розы, предназначавшийся возлюбленной, - Более я не притронусь к тебе, сестра, раз я грязь, которую ты так стараешься отмыть с себя, ведь ты этого и хотела. Ещё не так давно, Адель сказала бы: «Вот он - настоящий Джонатан, нещадный и жестокий». Но теперь то она прекрасно знала, что это лишь безжалостная маска, которой он прикрывает своё израненное сердце, как оказалось, такое же чёрное, как и её. Из побелевшего кулака парня посыпался пепел, принадлежащий королеве цветов. В груди княжны всё противно сжалось от страха и сожаления. Брат потянулся к нависающему над скамьёй раскидистому дубу, лишь коснувшись ветви, дерево рассыпалось белым пеплом. Он не выражал никаких эмоций убивая красоту, которую сам приказал создать, лишь сверлил бездонными чёрными глазами сестру. Рыжие кудряшки засыпало «мёртвым снегом». - Прекрати…, - прошептала девушка онемевшими губами, - Джонатан, не делай этого… Парень потянулся к близрастущим зарослям папоротника, лишь коснувшись одного листа, вся куща рассыпались седым прахом. Адель вся дрожала, плача, она продолжала шептать: - Пожалуйста, Джонатан, не надо… Прошу, не забирай это у меня…, - он тянулся к земле. - Князь. Не желаю присутствовать при ваших личных разговорах, может быть вам стоит уединиться? – императрица сменила тон, превозносясь над молодым человеком. Женщина пыталась остановить его гнев, который грозился уничтожить пока что единственное родное для его сестры место. - Не стоит, госпожа, - поклонившись ей, он резко развернулся и ушёл, подчёркнуто не удостоив свою княжну вниманием. Прикрыв рот трясущейся рукой, девушка сидела в ужасе: «что я наделала», - шептала она не прекращая. - Адель? Адель?! Посмотри на меня! – Касиа трясла её за плечи, пытаясь выдернуть из облака отчаяния, - Всё будет хорошо, слышишь? Нет ничего, что нельзя исправить между вами. - Он их не отпустит, госпожа. Он отомстит мне за нанесённую ему обиду. - Вот уж не думаю. Мы может и в Аду, но Джонатан не станет делать нарочито зло, это оттолкнёт тебя, он не глупец. То, что он чуть не уничтожил сад, лишь способ показать тебе свою боль. Нет раны, которую не залечит женская ласка. Пойдём, сегодня ваше обручение, тебе нужно подготовиться. - Касиа? - Да, милая…, - золотые глаза вопрошали в ответ. - У меня, получится…? – Адель обвела дендрарий* взглядом полным боли. Заключая лицо девушки в ладони, императрица опустилась перед ней на колени. В козьих глазах теплился неизведанный мир с множеством тайн. Ласково улыбаясь, она ответила: - Всему своё время, княжна. Простые слова, которые она слышала сотни раз от мамы и Люка, от мадам Доротэи, даже от Магнуса. Раньше это были просто слова без особого смысла, из тех, что родители втолковывают своим неразумным чадам. Но из уст богини, фраза вобрала в себя всю мудрость тысячелетий, обрела скелет и стала основной закладкой в фундамент новой жизни девушки. - Спасибо, Касиа, - женщину очень тянуло обнять, столько заботы в ней было. Прильнув к ней, как к матери, Адель укрыло невидимым плащом спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Тревоги отступали, освобождая место для умиротворения. Касикандриэра ворожила золотые искры над головой княжны, забирая её печаль.