Эдинбургские Сады

05.04 02:30 a.m.       Рейчел куталась в свой пиджак, будто пытаясь скрыться от окружающих ее людей, от холодного и грязного цемента под ногами, от серых каменных стен покрытых кровью, землей и блевотиной.       Ее окружали такие же наркоманы, как она сама, но остатки гордости не позволяли сравнивать себя с ними. Она никогда не опускалась до их уровня, никогда не лежала на грязном полу в отходах собственной жизнедеятельности, никогда не трахалась за наркотики.       Никогда, до сегодняшней ночи. У нее не было денег, совсем не было, даже на еду. Доминика уехала из страны, у Рейчел нет никого, из кого можно было бы вытянуть деньги. Она не может работать, не может просить помощи у родителей, ей негде взять деньги на еду, а что важнее — негде взять деньги на героин.       Она знала, что найдет в этом притоне дилера и она прекрасно понимала, как ей придется заработать наркотики. Мысль об этом вызывала не сколько страх сколько отвращение.       Рейчел не получала психологического удовлетворения от секса независимо от партнера, в этом она убедилась еще в университете. Секс вызывал у нее только отвращение, что странно, отвращение она начинала испытывать к себе лично, а не к партнерам.       Рейчел, конечно, пробовала совокупляться под наркотиками, к сожалению, даже большая доза героина не спасала от неприятных чувств после физической разрядки. Физический аспект процесса не был плох, ей было приятно как с мужчиной, так и с женщиной, но физическое удовлетворение было слишком слабым, чтобы стоить следующих ему психологических пыток.       Сейчас Рейчел стояла в дверном проеме и в полумраке вглядывалась в знакомое лицо, покрытое щетиной, стараясь избегать взгляда внимательных голубых глаз. Перед ней стоял дилер, который, как она запомнила с из последней встречи, с радостью готов обменять героин на тело Рейчел. Мерзость. — Здравствуй, — прошептала Рейчел пытаясь заставить себя зайти в тесную комнату, такую же нечистую, отвратительную, как и предшествующие ей.       Мужчина улыбнулся ей и сделал несколько шагов навстречу, он помнил ее. Он не мог забыть девушку, которая наградила его шрамом от ножевого ранения на ключице. Он сам виноват. — Привет, Рей, не ожидал встретить тебя снова. — Да, я тоже не ожидала, что приду к тебе снова, — Она выдохнула, решаясь войти в темное помещение, и встала напротив собеседника, — Буду откровенна, я забыла твое имя и, честно, не хочу его вспоминать. Мне нужен героин и…— Рей подавилась собственными словами, ей было тяжело сказать что требовалось, но этот дискомфорт был терпимее ломки, — У меня нет денег, в прошлый раз ты был готов отдать мне наркотики за секс… — Так значит, ты пришла отдаться мне за героин? — Усмешка в его гнусавом голосе заставила Рей вздрогнуть.       Рейчел не могла выдавить из себя ответа, ей было мерзко, а отвращение встало поперек горла, позволяя только тяжело дышать, жадно пытаясь насытиться кислородом.       Мужчина подошел к ней и аккуратно очертил своими грубыми пальцами острые черты бледного лица Рейчел. Её потянуло блевать, но все мышцы сковало, в голове проносились сотни мыслей, все вызывали лишь отрицательные эмоции. То состоянии слабости, состояние ужаса, которое Рейчел так отчаянно пыталась избегать с помощью наркотиков.       Он был выше Рейчел, выше, старше и сильнее, она не могла бы отбиться, но в этот раз, несмотря на сильное желание, она не станет защищаться, она сделает вид, что согласна.       Он нагнулся, чтобы грубо впиться в губы Рейчел, поцелуй не был нежным или наполненным симпатией, это была звериная жажда, не имеющая ничего общего с человеческими желаниями и чувствами.       Все как в прошлый раз, только теперь Рей не попыталась защитить себя ножом, не попыталась остановить животное, которое было готово воспользоваться её телом, как куском мяса.       Она понимала, что это не тот секс, который у нее был с теми мужчинами и женщинами из института, она чувствовала отвращение тогда, она чувствовала его и сейчас, но тогда она хотела попытаться избежать этого чувства, или хотя бы хотела выяснить почему оно возникало, тогда она была согласна, действительно согласна.       А те люди видели в ней человека, да, это не был секс по любови, это был секс ради секса, но все партнёры видели в ней привлекательную девушку и относились к ней, как к равной, уважали ее, уважали даже когда она сразу после секса одевалась и уходила, кутаясь в пиджак, никогда не прощаясь ни с кем из них.       Этот мужчина был другим. Он не видел в Рейчел привлекательную девушку. Он видел валюту, товар, на который можно обменять наркотики, кусок мяса на прилавке.       Конечно, Рейчел понимала, что ее тело уже не было так привлекательно, как оно было в институтские года, она находилась в дефиците веса, ноги были усеяны багровыми синяками, совсем как ее руки, глаза стали серыми, практически утратив ярко-голубой свет, волосы потеряли свой блеск и бархатную шелковистость, стали сухими и ломкими. Но Рей знала, что даже такое покалеченное, истощенное тело могло кого-то привлекать.       Но его не волновала привлекательность. Ему нужно было удовлетворить свои животные потребности, потакать своим животным инстинктам, ему нужно было унизить кого-то, ощутить власть. — Ты согласна? — Осторожно спросил он, так осторожно, что могло показаться, что его действительно волновал ответ. — Да, — Ядовито выплюнула Рейчел, ненавидя себя за это.       Мужчина недоверчиво сверлил ее взглядом, затем отошел в угол комнаты и поднял шприц, явно использованный, и жгут, покрытый запекшейся кровью, лежавший рядом, затем вернулся к Рейчел и, обвивая ее руками за талию, прошептал ей на ухо, обжигая ее холодную кожу своим горячим дыханием. Рейчел впилась пальцами в ткань своего пиджака. — А у меня есть гарантия, что на этот раз ты не попытаешься расчленить меня заживо? — Нет, — рвано выдохнула Рей, уже начиная трястись от страха и отвращения в руках малознакомого мужчины, которого она возненавидела в их первую встречу. — Это я и ожидал услышать, — он внимательно посмотрел ей в глаза и вложил в трясущиеся руки Рейчел пузырек, шприц и жгут, — Так нам всем будет легче, — посоветовал он.       Рейчел некоторое время сверлила его взглядом, полным ненависти, надеясь, что он не поймет, что эта ненависть была направлена далеко не на него, зажмурилась, издала звук, напоминающий глухой стон и села у стены, в грязном углу комнаты, на пол,усыпанный обрывками одежды, использованными шприцами, не докуренными косяками, пустыми блистерами из под таблеток и скуренными сигаретами.       Она быстро управилась с наркотиком, не протестуя, хоть и понимая, что это не сделает ситуацию проще для нее, но хотя бы она сможет быстрее забыть все подробности, может ей даже не придётся ничего забывать, если наркотик окажется достаточно сильным.       Рейчел поймала себя на мысли, что даже не поинтересовалась, что она пустила себе по венам, это уже не важно, ей нужно получить героин, не имеет значения какой ценой.       В глазах медленно стало мутнеть, а после перед ней начали взрываться разноцветные фейерверки, в ушах зашумело, напряжение в мышцах пропало, но дыхание участилось.       Мужчина опустился на пол перед ней и аккуратно стянул с плеч Рейчел пиджак, за который она цеплялась все время, проведённое в этом притоне, и откинул его в сторону.       Рейчел прекрасно видела и понимала, что происходит, она смотрела на все будто со стороны, но сознание оставалось ясным, просто тело больше не слушалось ее, если она попыталась бы сбежать, если бы она решила, что героин не стоит того, то она бы уже не смогла ничего сделать, она была полностью в его власти.       Впервые за весь вечер Рейчел испытала панику. Она начала задыхаться, ей не хватало воздуха, в горле застрял тугой ком, ее начало тошнить, а в груди больно кололо, на секунду ей даже показалось, что это болело её сердце.       Он не был осторожен, когда снимал с Рейчел одежду, каждое прикосновение его сухих, покрытых землей рук заставлял Рей зажиматься внутри, ей было страшно, так страшно, как не было очень давно, она понимала, что не может ничего сделать, что у нее нет власти над собственным телом и это вызывало в ней еще больший ужас.       Она проклинала себя за то, что пошла на это, она не хотела, она не хочет чтобы он целовал ее, не хочет, чтобы он срывал с нее нижнее белье, она не хочет лежать абсолютно обнаженной, неспособной пошевелить ни единым мускулом, на грязном полу наркопритона, она не хочет чувствовать себя такой слабой, смотря как он расстегивает брюки и с хищным оскалом приближается к ней.       Ощутив тепло его тела Рей поняла, что сейчас случится то, что она не хочет больше всего остального. Она поклялась себе, что не позволит этому сломать ее, что вернувшись домой она сразу избавит себя от этих воспоминаний двойной дозой героина, что она забудет обо всем как можно скорее.       Но вера во все эти мысли пропала, как только он вошел в нее, грубо, неосторожно, он осквернил ее тело в окружении того, что лучше всего описывало Рейчел Камбелл: использованных шприцов, выкуренных сигарет и упаковок от таблеток.       Рейчел было больно, ей было очень больно, но он не останавливался, она точно слышала, что она смогла выдавить из себя несуразные обрывки фраз, в которых можно было расслышать жалобную мольбу, полную страха: «хватит», «не надо», «больно», «прошу».       Рей чувствовала, как он оскверняет ее тело, как он оставляет свои следы на ее молочно-белой коже, как оставляет синяки на ее бедрах, как до крови раздирает ее спину, как оставляет кровоточащие укусы на ее шее и плечах, а все, что может сделать она — тихо стонать от боли и ужаса. Рейчел казалось, что она взорвется от боли, страха и отвращение, которые переполняли ее.       Ей хотелось умереть, прекратить существовать, исчезнуть или хотя бы потерять сознание, она не хотела слышать грязные слова, которые он шептал ей на ухо, она не хотела слышать свои жалкие стоны, она не хотела слышать свои жалкие мысли, ей хотелось, чтобы все прекратилось, прекратилось прямо сейчас, но ничего не прекращалось, он не останавливался, продолжая грубо вдалбливаться в её тело, как голодное животное, набросившаяся на сочный кусок свежего, сытного мяса.       Рейчел потеряла счет времени, все ощущалось как несколько часов, хотя, когда он достаточно насытился и, кинув ей на голый живот полиэтиленовый пакет с месячным запасом героина, оставил ее голую и холодную, лежать на полу, скорее всего прошло не больше двадцати минут.       Рей не знала, что за наркотик сейчас действовал на нее, но он точно не обезболивал всю ту жуткую боль, которая растекалась по ее телу, она все еще не могла пошевелиться, ей было больно и холодно, ей было страшно и противно.       Она ненавидела себя за то, что пошла на это, ненавидела его за то, что он сделал это с ней, она ненавидела этот мир за то, что он довел её до этого, она устала от всех чувств, которые, как лавина, накрыли ее с головой. Ей просто хотелось заснуть. И она заснула.       Когда Рейчел проснулась, в комнату уже проникли первые лучи солнца. Действие наркотика сошло на нет и Рейчел как можно быстрее оделась, в процессе замечая, что на рубашке оторвались несколько пуговиц, а молния брюк сломалась и перестала застегиваться.       Рей крепко впилась холодными пальцами в пакет с героином. Она получила то, зачем пришла. Теперь можно уходить. Уходить как можно быстрее. Ее тянуло блевать от этого место. И, хотя поддайся она этому желанию никто здесь бы косо на нее не посмотрел, она предпочитала блевать в ванной у себя в квартире.       Так что, кинув последний невольный взгляд полный отвращения на комнату, в которой провела последние несколько часов, она практически бегом ушла из притона, надеясь больше никогда туда не вернуться.       Рейчел как можно быстрее старалась дойти до дома, она не хотела, чтобы ее увидели люди на улице, сейчас она действительно выглядела наркоманкой, а это последнее впечатление, которое она хотела воспроизвести на людей в центре Эдинбурга.       К счастью, по пути домой ей не встретились люди, ни одной живой души, какая удача.       Рейчел дрожащими руками достала из кармана испачкавшегося пиджака ключи и с третьей попытки смогла открыть дверь.       Любимая квартира встретила ее неприветливым холодом, здесь было так же холодно, как в притоне.       Этот холод заставил вспомнить, как он сдирал с нее одежду. Нет. Избавиться от этих воспоминаний. От них надо избавиться.       Кинув пакет с героином на кожаный диван, Рейчел поспешила в ванную. Сейчас ей нужно принять горячую ванную. Очень горячую. Она хочет смыть с себя все, что напоминает ей о нем.       Пока винтажная ванна наполнялась практически кипятком, в голову Рейчел заползла навязчивая мысль. Мысль что она не отмоется от этой грязи, что ее тело навсегда будет покрыто спермой и тонкой коркой из земли.       Она задрожала, опасаясь поднять взгляд на зеркало, Рейчел знала, что ей не понравится то, что она увидит, она знала, что выглядит ужасно, жалко, грязно и омерзительно.       Вода набралась, и когда Рей разделась до нижнего белья, она застыла, поняв, что не хочет снимать одежду дальше, что ей противно так скоро ощутить свое тело вновь обнаженным. Конечно, лечь в ванну в белье будет странным решением, но здесь никто не сможет осудить ее, кроме ее самой.       Рейчел пошла мыться в нижнем белье. Черт с ним. Пошло все к хренам собачьим.       Она посмотрела на свои запястья. Они были ярко-багровые. Этот ублюдок оставил свои следы даже на таком видном месте. Теперь все смогут увидеть. Все узнают.       Что она будет делать. Как спрячет его омерзительные следы? Как она спрячет их от других? Как скроет от себя?       Ненависть разъедала её изнутри, прожигала внутренние органы, заставляло тело трястись в агонии, все это было украшено, колющим под самыми ребрами, скользким отвращением.       Водоворот мыслей кружился в ее голове, но у неё не было сил, не было желания и сил заглушить его наркотиками, верно ждущими на диване. Рей хотела заставить себя почувствовать эту ломящую боль в своём теле, эти эмоции, которые она заглушала героином столькие годы.       Ей не нравились чувства, она не хотела ощущать это ежедневно, но когда ты лишаешь себя чего-то, а потом получаешь это снова, тебя не волнует качество, тебе просто нужно больше и больше, без разницы, если это вызывает боль, ты хочешь насытиться, но не можешь, ты заполнен уже до самых краев, но продолжаешь, наплевав на боль и дискомфорт, пытаться запихнуть в себя еще, еще, еще.       Рейчел не заметила, как начала рыдать. Слабачка