История без морали об изгнании и возвращении шевалье де Лоррена

В начале осени 1669 года. Неприметная карета медленно продвигалась по Новому мосту*, который как всегда кишел людьми. Прекрасная пассажирка от любопытных глаз была скрыта не только занавесками, но и маской на лице. И чтоб уж наверняка не выдать свою личность, дама куталась в накидку с капюшоном. Стоило карете остановиться всего на минуту, как в неё запрыгнул молодой мужчина. Однако дама не стала возмущаться или звать на помощь. - Я бы предпочла ждать вас в другом месте, - сказала она, пропуская приветствие. - И ради другой цели. Мужчина заставил себя улыбнуться. Дама обладала важной информацией и поэтому с ней, пока информацию не озвучит, следовало считаться, а то взбрыкнёт, чего доброго. - Всему своё время, сударыня, - сказал он, и его приятный голос соответствовал внешности. - Вы что-нибудь узнали? - Я узнала всё! Мужчина видел, что даме хочется кокетничать и набить себе цену. Но ему хотелось скорее всё узнать, а потом вернуться к человеку, которого и сотня дам не заменит. - Сударыня, нет ничего лучше вашего общества, но я очень спешу. Дама подавила раздражённый вздох. Что для красавицы может быть обиднее, чем равнодушие любовника? Пусть даже бывшего. Но дама здесь не только потому, что не может забыть его ласки. Ей обещана внушительная сумма. - Ваши подозрения оказались верны, сударь. Мадам выполняет для его величества важное поручение. - Вы узнали, в чём оно заключается? - Говорю же, я узнала всё! - Так не томите! - не выдержал мужчина. Он собирался быть любезным до самого конца, но, ей-богу, это бы удалось только святому. Дама дёрнула плечом, но всё же сказала: - Король Англии согласен заключить с нашим государем союз и выступить против голландцев. Но самое скандальное, сударь, в том, что он обязался объявить об истинности католической веры!* - Карл II перейдёт в католичество? - Господин де Тюренн говорит, что вся Англия перейдёт в католичество! - Похоже, Стюартам нравится стоять на плахе, - хмыкнул мужчина. Дама испуганно прикрыла рот ладонью. Карета громыхала по мостовой и подслушать их разговор не представлялось возможным, но всё же такие дерзкие мысли лучше не озвучивать. Мужчина не замечал испуга своей собеседницы. Он гадал, какую сумму французский король обещал английскому за такой самоубийственный поступок. - Но какая роль отводится Мадам? - спросил он. - Посредницы, сударь. Карл II в этой роли желает видеть только сестру. Господин де Тюренн пообещал, что когда Мадам отправится в Англию, я буду в числе сопровождающих её... - Погодите. Мадам отправится куда? - В Англию, - терпеливо повторила дама. - Чтобы присутствовать при подписании договора. "Теперь понятно, почему эта дрянь настолько обнаглела", - подумал мужчина. Он стиснул челюсть и красивое лицо стало очень злым. - Только молю, никому не говорите, что всё узнали от меня! - попросила дама, запоздало начав тревожиться. Ведь тайна, которую ей раскрыл Тюренн, была государственной. За её разглашение могли наказать. - Разумеется, сударыня, - рассеянно пробормотал мужчина. - Однако, как легко всё вытянуть из нашего славного маршала. - Он сходит по мне с ума, - кокетливо пояснила дама. - Иначе и быть не может. Дама подумала, что напоследок мужчина всё же решил проявить любезность, но в следующий миг в её сторону полетел увесистый кошелёк. Дама от неожиданности ойкнула, но кошелёк поймала. Она открыла рот, чтобы отчитать мужчину за столь возмутительное поведение, но он уже стучал в стенку кареты, чтобы кучер остановился. - До встречи, сударыня, - сказал он, выбираясь на улицу. - Нахал! - возмутилась дама в пустоту, потому что мужчина уже захлопнул за собой дверцу. Карета с мадам де Куэткен покатила дальше, а шевалье де Лоррен поспешил в Пале-Рояль. Первой о том, что Мадам удалось вернуть внимание короля, с Месье заговорила маркиза де Монтеспан. Ей очень не нравилось, что Мадам стала захаживать в Лувр слишком часто. Но Месье и без указания на это почувствовал, что ветер переменился и дует в паруса Мадам. Она постоянно где-то пропадала, а когда бывала у себя, то запиралась и строчила письма. Её переписка всегда была активной, но сейчас Мадам не выпускала перо из пальцев. Можно было решить, что возобновился старый флирт, но маркиза де Монтеспан считала, что вряд ли, потому что на встречах короля и Мадам почти всегда присутствовал маршал Тюренн. Об этом маркизе сообщили подкупленные слуги. Месье стал за женой наблюдать. Особенно его тревожило, что Мадам сделалась несносна. Вела себя так, будто дни шевалье де Лоррена подле Месье сочтены. Она больше не пыталась к шевалье приспособиться. Она никогда особенно не пыталась, но в последнее время её поведение граничило с открытым вызовом. Месье и шевалье решили, что бездействовать нельзя. Надо выяснить, что происходит за их спинами, но так, чтобы не привлечь к себе внимание. Очень кстати было то, что бывшая любовница шевалье, мадам де Куэткен, ныне спала с маршалом де Тюренном. При всех своих талантах маршал не умел держать язык за зубами, если вопросы задавала любимая им дама. Дамы, в свою очередь, редко могли отказать шевалье де Лоррену. Но чтобы Куэткен согласилась помочь без всякого колебания, ей было обещано денежное вознаграждение. Сумма воодушевляла, и Куэткен без особого труда вытянула из маршала общие подробности того, что происходило за дверями королевского кабинета. А потом написала шевалье и условилась о встрече. Месье ждал возвращения шевалье с нетерпением. За обедом ему кусок в горло не лез, что привело в отчаяние повара, решившего, что дело в его стряпне. Блюда сменяли друг друга, а Месье к ним почти не притрагивался. Рассеянно он слушал своих приятелей, которые обсуждали скорый отъезд маркиза де Лавальера в Мулен. Король терпел транжиру и распутника Лавальера только из любви к его сестре, а когда эта любовь иссякла, причин терпеть более не осталось. Через военного министра Лувуа король потребовал от Лавальера, чтобы тот отказался от своей должности в полку Дофина и покинул двор. Правда, ссылку маркиза замаскировали под почётное назначение. Отныне Лавальер был губернатором провинции Бурбонне и ему надлежало как можно скорее туда отправиться. - Жду от вас писем, господа, - сказал Лавальер с мрачным видом. Он не хотел уезжать, но воле короля нельзя противиться. - Полагаю, иных развлечений у меня не будет. - Вы могли бы просить об отсрочке, - заметил маркиз д’Эффиа. - Ведь вашей жене скоро рожать. Лавальер покачал головой. - Жена моего отъезда ждёт с ещё большим нетерпением. - А герцог де Люксембург что? - спросил маркиз де Марсийяк, расстроенный тем, что лишается товарища по кутежам. - Говорит, ему жаль разлучаться со мной. Будь в его власти повлиять на короля, он бы это сделал. Все дружно посмотрели на Месье. Если кто-то способен просить за Лавальера и быть услышанным, так это он. Месье почувствовал, что на него таращатся и вскинул голову. - Я пытался говорить с братом о вас. Но тот перебил меня и заговорил о чём-то отвлечённом. Не знаю, мой дорогой, в чём именно ваша вина: в дружбе со мной, в сходстве с мадемуазель де Лавальер или в связи с Люксембургом. Но король не желает видеть вас при дворе. Мне жаль. - Какая бы ни была причина, уверен, ваше высочество, дело не в дружбе с вами, - любезно ответил Лавальер. - А напрасно! - воскликнул Месье, давая прорваться тревоге. - Кажется, Мадам задалась целью удалить всех моих друзей, а брат ей потворствует! - Мадам? - не понял Марсийяк и оглядел присутствующих, чтобы ему растолковали. - Ну, конечно! Мадам! Та женщина, за которой вы увивались прежде! - И я в этом горячо раскаиваюсь, ваше высочество! - Марсийяк уже привык к периодическим вспышкам негодования Месье и сносил их безропотно, каждый раз начиная оправдываться. Раньше всё было ещё хуже. Месье мог закатить Марсийяку скандал. Увы, до маркиза слишком поздно дошло, что он просто нравится Месье. Когда Марсийяк это понял, Месье к нему уже остыл. - Ваше высочество, вы без сомнения правы в злонамеренности Мадам по отношению к вам и вашему окружению, - вмешался Эффиа, - но вряд ли к удалению Лавальера она причастна. - Короля всегда возмущал мой образ жизни, - согласился Лавальер. - Но я стараюсь не впадать в меланхолию. Мне обещан неплохой годовой доход. Шесть тысяч ливров. - Вы глазом не успеете моргнуть, как всё спустите, - фыркнул Марсийяк. - На что маркизу тратиться в Мулене? Это настоящая дыра, - граф де Фуа сумел позабыть, что у него похмелье и включился в разговор. - Он даже поднакопить сумеет. Кавалеры рассмеялись. Транжирство Лавальера носило эпический размах. Недавно ему пришлось продать семейный особняк, чтобы расплатиться с долгами. Месье, пропустив шутку мимо ушей, встал из-за стола и подошёл к окну. Где же шевалье? - Разбейте парк или попробуйте сочинять, - предлагал Марсийяк то, что могло бы развлечь в провинции. - Или гоняйтесь за смазливыми пастушками. - Полагаете, там найдётся хоть один смазливый пастушок? - засомневался Лавальер. - Выпишите из Парижа! - разразился хохотом Фуа. Эффиа, потеряв интерес к разговору, бесшумно, словно кошка, приблизился к Месье. - У нас есть причины тревожиться, ваше высочество? - спросил, наклонившись к уху принца. - Шевалье пытается это выяснить, Антуан, - ответил Месье. Он смотрел в парк*. Всё ещё цвели розы. Месье их обожал. Поэтому роз было огромное количество: пурпурные, нежно-розовые, жёлтые, белые. Кусты, листья которых ещё не сменили окраску на осеннюю, были ровно подстрижены. Кроны деревьев имели форму шара. Радостно шумел фонтан. Мраморные сатиры, Нарциссы и Адонисы бесстыдно демонстрировали свою наготу то там, то тут. Каждый, кто впервые оказывался в парке Пале-Рояля и заставал буйное весеннее цветение или торжественное осеннее, бывал покорён, а потом долго вызывал в памяти увиденное. Эффиа тоже немного полюбовался видом из окна, но на языке у него вертелось множество вопросов. Он хотел задать один из них, но в спальню вошёл шевалье. Все взоры сразу обратились к нему. Шевалье был рождён, чтобы приковывать внимание. Наверное, он был самым красивым мужчиной Франции, а также самым наглым. Это сочетание просто обрекало его на успех. - Мне надо переговорить с вами наедине, - негромко обратился шевалье к принцу. Это был приказ и кавалеры не стали ждать, когда его повторят ещё раз. - Милый, пусть Эффиа останется, - попросил Месье. Маркиз сделал шаг назад, занимая прежнее место. Наверняка он и не собирался уходить, зная, что Месье нуждается в его советах даже сейчас. Злые языки утверждали, что принц готов есть с руки шевалье и слушает только его, но Эффиа придерживался иного мнения. Целиком и полностью пленён шевалье. Он зависел от денег принца, а ещё в большей степени - от его любви. И Эффиа понимал его прекрасно. Быть любимым Месье - лучшее, что могло приключиться с кавалером определённых вкусов. Шевалье в ответ на просьбу Месье закатил глаза, однако не стал возражать, сказал только: - Я должен радоваться, что в постели мы как-то обходимся без Эффиа. Когда дверь за кавалерами затворилась, шевалье положил руку на талию Месье. - Наши худшие подозрения оправдались, - начал он. Глаза Месье расширились. В них читался испуг, и шевалье пронзило желанием защитить принца и от короля, и от этой гадины Мадам. Однако пока он мог только рассказать, что узнал от Куэткен, а также добавить от себя кое-какие пояснения. Королю, говорил шевалье, Провинции не дают покоя. Это известно всем. Также известно, что особенно раздражающим фактором для его величества являются памфлеты, которые голландцы распространяют по Европе. Людовик XIV изображается в них сластолюбцем и чревоугодником, что близко к правде, а потому особенно досадно. Высмеиваются все его пороки. Высмеиваются его фаворитки, его маршалы, члены его семьи, включая Месье и Мадам. Но с Мадам голландцы особенно не церемонятся. Её выставляют шлюхой, которая детей родила от разных мужчин: от короля, графа де Гиша и маркиза де Варда. - Ну её к чёрту, - дёрнул плечом Месье. - Что дальше, милый? - Ваш брат думает о войне, - продолжал шевалье, - и ему нужны союзники. Карлу II обещан какой-то лакомый кусочек, раз он готов выступить на стороне Франции и даже вернуть Англию в лоно католической церкви. - Что?! - хором воскликнули Месье и Эффиа. - Такая реакция будет у всех, кто об этом прознает, - усмехнулся шевалье. - Особенно удивятся англичане. А затем он добавил, что вряд ли Карл II собирается исполнить то, что обещал. Скорее всего ему просто нужны деньги от Франции, поскольку английский парламент считает каждую монету и смотрит на траты своего короля неодобрительно. Но стоит слухам просочиться, Карлу конец. Это понимает он, это понимает Людовик XIV, поэтому переговоры держатся в тайне, в которую посвящены только избранные лица. Мадам в их числе. Карл II пожелал, чтобы его горячо любимая сестрица принимала участие в обсуждении пунктов договора, ведь это она подвела его к мысли обратиться в католичество. Поэтому Людовик стал угождать Мадам во всём. Он хочет, чтобы договор был выгоден прежде всего Франции и чтобы Карл II при этом поставил на нём свою подпись. - Мадам за услуги будет просить об удалении шевалье! - воскликнул Месье. - Наверняка, - задумчиво согласился Эффиа. - Наверняка! Вы говорите это так спокойно! Не успели шевалье и маркиз опомниться, как принц уже бежал к дверям. - Куда вы? - бросился за ним шевалье и схватил за локоть. - К Мадам! - выпалил Месье. - Ваше высочество, лучше скрывать, что мы в курсе всего, - стал убеждать Эффиа. - Пусть это станет вашим козырем. Когда придёт час что-нибудь потребовать от короля, воспользуетесь им. - Эффиа прав, - согласился шевалье. - Да и обдумать всё не помешало бы. Месье переводил взгляд с одного фаворита на другого. Глаза его сверкали, ноздри орлиного носа трепетали. Как же он ненавидел Мадам в эту минуту! За то, что она всегда лезла впереди его! За то, что с первого дня замужества переманивала на свою сторону короля! Её целью было лишить Месье каждого, кто ему дорог! Унизить его, сделать объектом насмешек! Тварь! - Ладно, - сказал он, пытаясь казаться спокойным. - Так и быть. - Мы своё не упустим, - пообещал шевалье. Он бросил быстрый взгляд на Эффиа. Тот всё понял и через минуту в спальне остался только аромат его духов. - Мадам истерична, - зашептал шевалье, любуясь сердитым лицом, которое всё равно оставалось прелестным. - Она может выиграть одну битву, но войну проиграет. Месье кивнул, хоть губы его были надуты. Прислушиваться к доводам разума не хотелось, хотелось разгромить спальню Мадам, но пришлось сделать над собой усилие. Шевалье в этот момент занимали другие мысли. Он ослабил кружевной галстук Месье, затем вовсе стянул с шеи. Прижался губами к тёплой коже и стал целовать. Месье закрыл глаза и расслабился. Его дыхание участилось, желание вспыхнуло в нём. Желание шевалье было столь же сильно и очевидно, потому что кое-что твёрдое упиралось принцу в ягодицу.