причина твоего (не)счастья

      — Молчишь? Не знаешь что с этой девочкой? — слышит Руслан привычный голос в голове как только переводит взгляд на Володю, который смотрел на него в упор, будто выжидающе.       — Не мешай. Я думаю. — Егоршин показательно откидывается на стуле и скорчивает самое недовольное лицо, на которое способен сейчас. Калинин усмехается уже вслух и опускает взгляд. В голову же так ничего и не лезет. Руслан честно не помнил, когда в первый раз услышал в голове нервное «блять, как же я устал, поскорее бы домой» и поначалу даже испугался, подумав, что все-таки дожил до шизофрении или попросту кукуха поехала, но все оказалось во много раз хуже. Оказывается Володя тоже слышал раздражающие «я ненавижу Рихтера я ненавижу Рихтера я ненавижу Рих..» и периодически «как же меня бесят его кудряшки». Когда оба, наконец, поняли, что могут читать мысли друг друга, то стали намного аккуратней выражаться про себя, хотя это и не всегда удавалось. В голове Егоршина все также проскакивало надоедливое «черт бы побрал этого Рихтера», а у Калинина бессмысленное «та регистраторша довольно симпатичная». Они сразу же догадались, что это на них не просто так упало, а что они соулмейты - связанные чем-то там души, которые должны быть вместе. Руслан на это лишь усмехался, а Володя благоговейно замолкал лишь при упоминании этого слова. Будем честны, быть соулмейтом с возможно самым хмурым и агрессивным человеком не самая хорошая перспектива для Калинина. Но тот принял это как факт и постарался даже сделать что-то. Но после пары попыток подкатов напрямую и пары холодных осуждающих взглядов в ответ, Володя понял, что его обычная тактика тут не поможет и стоит действовать более аккуратно. Был даже разработан мини-план во время внеплановой выпивки, но на утро на его место встала тягучая головная боль, и от самого плана осталось только название. Но Калинин все ещё не бросал попыток и раз, а то и два раза в неделю мысленно звал Руслана проветриться где-нибудь или просто подышать свежим воздухом. Тот на это никак не реагировал и бросал косые, недовольные взгляды, или в лучшем случае отвечал что-то грубое и неприятное для мозга, отчего Калинин даже жмурился. Егоршин упорно не хотел признавать.       — Может прогуляемся? Тогда и идеи появятся— Володя уже по странной привычке спрашивает что-то подобное, не надеясь на внятный ответ и лишь обводя скучающим взглядом Рихтера и Ходасевич, которые уже о чем-то оживленно спорили.       — А может просто выйдем и нормально поговорим?       Калинин сначала даже не верит, что это отвечает ему Егоршин, который сейчас все также хмуро смотрел куда-то под стол. Он даже думает, что возможно сам ответил себе на свой же вопрос, но это уже признак шизофрении и Володя с испугом отметает эту теорию. Все его сомнения мгновенно рассеиваются, когда Руслан встаёт, резко отодвигая стул от себя и, не обращая внимание на удивленные взгляды коллег, удаляется за дверь. Калинин сразу понимает что к чему и подскакивает следом, сразу же выскакивая в приоткрытый проем и старается не думать сейчас о том, как это могут понять их коллеги. Они останавливаются только в каком-то тихом переходе, непонятно даже на каком этаже, после пары минут странных ‘догонялок’, в которых победитель изначально был ясен.       — Долго ты ещё будешь делать вид, что ничего не происходит? — Володя наезжает первый, складывая руки в замок на груди, не привыкший обращаться к Егоршин вслух.       — Долго ты ещё будешь отвлекать меня от работы своими тупыми предложениями? — Руслан ожидаемо язвит в ответ и оглядывается зачем-то, словно они что-то вульгарное обсуждают. Но честно, Калинин не против перейти и на эту тему.       — Как будто до этого ты работал лучше — усмехается Володя и облокачивается на стену с настолько самодовольным видом, что у Егоршин чешутся руки от желания врезать по этой миленькой мордашке.       — Я раньше хотя бы о работе думал, а не о... — он останавливает на полуслове, понимая, что сболтнул много лишнего и даже съёживается весь как-то.       — Обо мне? Руслан, я напомню, что мы мысли друг друга читаем, мог бы и вслух сказать — Калинин произносит это с таким невозмутимым видом, что Егоршин даже входит в секундное замешательство.       — Это все ещё странно — лишь скомкано бубнит он и делает шаг назад, опираясь на противоположную стену и отводя взгляд в сторону.       — Рус, мы соулмейты вообще-то. Тебя это не должно смущать       — Лучше не произноси это при мне Володю почему-то начинает раздражать весь этот по большому счету бессмысленный разговор и он бросает грубо:       — Ты злишься только потому, что не можешь это принять и почему-то думаешь, что эта связь со мной делает тебя автоматически плохим человеком, но боюсь тебя разочаровать это не так. Ты же даже не пытаешься осмыслить, одно упоминание о соулмейтах вызывает у тебя почему-то экзистенциальный ужас и ты отказываешься от любого моего предложения только из-за своего глупого страха. Ну вот разве я не прав? Чисто риторический вопрос, который Руслан нарочно игнорируют, а вот над остальными словами глубоко задумывается и входит в какую-то прострацию, не слыша уже ничего вокруг и внутри себя. Собственные мысли больно ударяют о стенки мозга и Егоршину даже глубоко похер на то, читает ли их Калинин сейчас или нет. Первая мысль сначала кажется глупой и совершенно неправильной, но буквально через пару секунд оказывается уже и не такой плохой, а ещё, пожалуй, единственно верной.       — Ну если ты так хочешь прогуляться, то в принципе... — оказывается Руслану чисто физически тяжело проговаривать эти слова, а поэтому продолжает он мысленно, внимательно вглядываясь в расслабленное лицо Володи и оставаясь уверенным в том, что его обязательно услышат:       —Почему бы и нет? Калинин хмыкает самодовольно и улыбается, испуская какой-то слишком облегчённый выдох.       — Не бойся, я не кусаюсь. Ну почти— последнее что слышит Егоршин в своей голове, перед тем как вновь зайти в ординаторскую.