Вместе

1918 год, декабрь Небо, казалось, висело в считаных футах от головы. Лес безмолвно взирал на Тесея тысячами ветвей, и он в который раз проклял всё — темноту деревьев, серость неба, квакающую под ногами землю, и всю войну — особенно. Что он делал здесь? Где свои, где все, почему так тихо?.. Он плавно обернулся вокруг своей оси — и замер. Он был на какой-то поляне, пожухлая трава противно обнимала сапоги. И в паре десятков ярдов от него… Нет, нет, будьте вы прокляты!.. Это невозможно, он не должен быть здесь, он в Карпатах, он на Востоке, за тысячу миль, нет!.. Но видение не исчезало: посреди поляны, привязанный к криво срубленной из нескольких поленьев конструкции, лежал Ньют — если это… если это можно было назвать «лежал». Его руки и ноги свешивались вниз, по бёдрам размазалась кровь — Тесей знал, откуда, но блокировал знание как мог, — а вокруг расхаживал солдат в немецкой форме, не желая замечать Тесея. Его отнесло в сторону заклинанием из Тесеевой палочки — как щепку, даже как листик, как одну из этих пожухлых травинок. Тесей аппарировал следом, услышал стон — даже стонали фрицы, казалось, с акцентом, — и вслепую ударил ногой. И ещё раз. Кулаки чесались, пинков было мало, и Тесей сгрёб врага с земли. Встряхнул за грудки, без труда удерживая полубессознательное тело одной левой, примерился правой… ...И вдруг свист ветра сменился тёплым воздухом, земля — постелью, серое фронтовое небо — светом магических огоньков в их спальне, а перекошенная морда фрица — спокойным лицом Персиваля. Тесей ошарашенно перевёл глаза на свой кулак. Стиснутый, он надёжно упирался в выставленную блоком ладонь старшего брата. — Ещё секунда, и ты сломал бы мне нос, — будничным тоном оповестил его Перси. — Я, конечно, Эпискеи не вчера выучил, но всё равно приятного было бы мало. Отпускать? — Отпусти, — каркнул Тесей. Перси коротко кивнул и медленно убрал руку. Тесей так же медленно разжал кулак. Горло пересохло, и Тесей с силой втянул воздух. Пахло лавандой, мелиссой и другими травами, немного одеколоном Перси и зубной пастой, в общем — не землёй, кровью, порохом и гарью. Но ещё одного запаха, который сейчас успокоил бы лучше других, почти не было — только слабо тянуло от правой подушки. Тесей сел в постели, тряхнул головой. Образ из сна всё ещё стоял перед глазами. — Где Ньют? Перси, конечно, не удивился: — В подвале. При мне ускакал, ты дремал уже. Где ему ещё быть на ночь глядя, если не там. И, Мерлин, Тес, знаешь, я так рад, что он не приволок с войны дракона или яйцо, что на всех остальных решил закрыть глаза. Тесей хмыкнул, даже не зная, согласен он с Перси или нет. Да, дракон — или драконье яйцо — был бы перебором даже для Ньюта, но ниффлер в подвале Тесея совсем не радовал, хотя Ньют и утверждал, что конкретно этот не способен срыть дом до основания. И что авгурей кричит совсем негромко. И что вообще у него очень мало зверей для изучения и защиты, и перестань цепляться, Тесей, хватит быть аврором даже дома, если мы ни во что не играем!.. Тесею даже казалось обидным — нет, не это, а то, что Перси младшему поддакивал. Как будто не был — тоже — аврором. А ведь был, но правда старался не брать работу на дом, и как будто оставлял свой профессионализм в Министерстве, шагая в камин Атриума. Тесей так не умел. — Сам не заметил, как заснул, — пожаловался Тесей. Сидеть без дела было невыносимо. Он боднул Персиваля головой в плечо и фыркнул в ответ на насмешливое хмыканье: — Я уже понял. Что ж за дрянь тебе снится всё время… Тесей вздрогнул всем телом: — Я не хочу рассказывать. Даже тебе. Перси ничего не ответил — лишь взмахнул палочкой, призывая портсигар: — Будешь? Тесей качнул головой: — Лучше на улице. Хочу пройтись. Он не видел, но мог поклясться, что Перси закатил глаза. Лентяй. Ньют их уроет не хуже ниффлера, учуяв табак. А он всегда чуял, если они курили в комнате — даже после нескольких проветривающих заклинаний. Они сняли этот дом почти сразу, как вернулись — и пока не хотелось отсюда уезжать. У Ньюта здесь был подвал, приспособленный для содержания зверей, у Перси — уютная гостиная, у Тесея — крохотный кабинет, и у всех троих — замечательная спальня. Зеркала тут были не болтливы, ящики комодов — не капризны, а с кухней братья очень быстро договорились. В мантиях поверх пижам и под согревающими чарами они спустились на крыльцо. Декабрь выдался противно-слякотный, и Тесей был уверен, что белого Рождества им не видать. На секунду захотелось сбежать куда-то в Шотландию, там найти снег было проще, но родители ждали их троих к Йолю, и отказать им — сейчас, сразу после войны — Тесей не видел никакой возможности. Да и желания такого не имел. — У меня к себе вопросы, — признался Тесей, вдыхая горький дым. Горечь была приятной. — Сложные и долгие вопросы. — И ни одного ответа? — Перси стоял очень близко, касаясь его левым боком. От этого Тесей быстро успокаивался — с того самого момента в детстве, когда свыкся с мыслью, что это Перси теперь — старший. И что он может быть для него, Тесея, опорой. — Если бы они были, я бы даже больше боялся. — Тесей вздохнул. В глазах щипало — то ли от недосыпа, то ли от дыма, то ли Мерлин его знает отчего. — Иди сюда, что ли. Персиваль понятливо обнял его за плечи. Конечно, интимнее, чем если бы они оставались только братьями, пусть даже не родными. Дым от папиросы Тесея криво клубился, у Персиваля — шёл вверх ровной струйкой. — Всё-то у тебя аккуратно. — Тесей с усмешкой указал подбородком. Перси хмыкнул и будто нарочно взмахнул рукой. Дым исказился под странными углами. — Давай только не будем устраивать соревнование, кто какую фигуру выдохнет. Я заранее опасаюсь того, что у меня сейчас получится. — А я нет, — мягко отозвался Персиваль. — Тес. Я не хочу снова это говорить. Ладно? Тесей зажмурился. Он знал, что именно не желал повторять Перси: «ты не виноват в своих снах, и они не делают тебя… кем ты там себя считаешь». Тесей знал это. Конечно, знал. Ещё бы легче от этого становилось. Перси слегка поёжился, зажал сигарету в зубах и с досадой взмахнул палочкой. После войны они оба с ними не расставались. — Тебе холодно? — глупо спросил Тесей. Зачем говорить об очевидном… — Напортачил что-то, наверное, — отмахнулся Перси. Дым снова изогнулся. — Чары слабые. Думал, здесь теплее. Тесей скрипнул зубами. Если ему после возвращения с фронта начали сниться кошмары, то Перси вдруг принялся мёрзнуть ни с того ни с сего и занимать ванную комнату часа на два, не меньше. На войне он умудрялся как-то абстрагироваться от повседневного ужаса, но много сетовал на холод и на грязь. Сослуживцы поначалу ещё обзывали его за это пижоном — до первого раза, когда Перси вытянул из оврага парочку из них, угваздавшись до бровей и совершенно на это не жалуясь. Жаловался он потом, Тесею, один на один, и требовал наложить на него ещё одно — уже десятое по счёту — очищающее заклинание. И сейчас…Если Тесей вслух говорил, что с ним что-то не так, то Перси глухо отказывался признавать очевидное. За него тоже было страшно. Как война повлияла на Ньюта, Тесей предпочитал не задумываться. При одном намёке на такую мысль он цепенел от ужаса. Перси взмахом палочки уничтожил окурок, Тесей, затянувшись в последний раз, сделал то же самое. — Сейчас я уберу запах, — предупредил старший, направляя палочку на Тесея. — Не дёргайся, хорошо? — Я и не собирался, — не покривил душой Тесей. Персивалю-то он верил. Когда палочка коснулась губ, он всё равно вздрогнул. Хотя и не от страха. Зеркально повторив действия брата, Тесей спрятал палочку и обнял его — дышалось легко, сон поблёк, собираясь покинуть его сознание совсем. Тесей старательно думал о том, что его окружало сейчас: тёплое дыхание Перси, его сильные надёжные руки, запахи мокрого сада, окошко в двери за спиной, из которого лился свет; скоро Рождество, и они приедут к родителям, и будут украшать дом, наряжать ёлку, и всё будет хорошо. Они сделают так, что всё снова будет хорошо. Они уже справились с этой задачей в гораздо более глобальном масштабе. Персиваль мягко отступил на шаг, вздрогнул — опять от холода, который нельзя было победить никакими чарами — и открыл входную дверь. Тесей провёл рукой по перилам крыльца, собирая на ладонь дождевую воду, коснулся лица. Стало совсем легко, он встряхнулся и отправился вслед за братом. Там, в холле, Персиваль уже о чём-то едва слышно говорил с Ньютом — младший явно только что вышел из подвала: может, услышал их, а может, просто закончил с животными. Тесей не стал делать вид, будто не знает, о чём они. — Я в порядке, маленький. — Он подошёл к ним почти вплотную и прямо посмотрел в глаза Ньюту. Звать его «маленьким» теперь получалось довольно плохо: иногда Ньют казался даже чуть выше Тесея, если не сутулился. — Уже в порядке. — Тебе нельзя так засыпать, — отрезал Ньют — твёрдо, хоть и без особой строгости. — Иди умойся, хорошо? И ляжем. Все вместе. — Хорошо. — Тесей не стал спорить. Пока он чистил зубы, на задворках сознания плясала соблазнительная мысль попросить у Ньюта зелье сна без сновидений — по его собственной, изменённой рецептуре. Но Тесей знал, к чему это приведёт, и ссориться ему совсем не хотелось. Первые полторы недели Ньют ещё поил его этим зельем, хотя и не каждую ночь, но потом заявил, что, во-первых, это только снимало симптомы, а во-вторых — «даже к моему составу ты привыкнешь, а ты лучше меня знаешь, что такое привыкание к этому зелью, Тесей!» Тесей знал. Тесей видел — своих товарищей по лагерю: кого с частыми головными болями, кого с резким нарушением концентрации внимания, кого просто будто оцепеневшего. Да, он ничего из этого для себя не хотел. Но после такого видения… Он не был даже уверен, что сможет снова уснуть. Но просить было бесполезно. Что у Ньюта, что у Перси. В этом вопросе его старший и младший братья были удивительно согласны друг с другом. Когда Тесей вошёл в спальню, Перси и Ньют лежали каждый на своей стороне кровати — Перси слева, Ньют справа — и улыбнулись при виде его. Одновременно. Тесей лёг между ними — с недавних пор в середине спал именно он, а не Ньют, как обычно бывало раньше. Перси тут же обнял его со спины, Ньют сполз пониже и уткнулся лицом в грудь. Звериный запах в спальне потихоньку нарастал, смешиваясь с остальными, и Тесей выдохнул, зная, что на эту ночь фронтовые небеса, деревья и поляны не будут иметь над ним власти. Он был дома. Они были дома. А всё остальное можно решить. Вместе.