Твои, мои, наши

      Марсело опускается перед ребёнком на колени, обнимает за плечи, привлекает к себе, зарывается пальцами в крупные угольные кудри. Мальчик жмётся к нему, запрыгивает на пояс, как маленькая коала, цепляется ручками и ножками, смеётся, повиснув на шее отца, не чувствуя его тяжёлого настроения и не видя, как тот хмурится и жмурит глаза. — Хэй, Теи, — Марсело сияет привычной улыбкой, когда его сын немного отодвигается, чтобы смотреть ему в лицо, обхватывает обеими ладонями его голову, безжалостно растрёпывая и без того всегда беспорядочные чёрные волосы, — ну что, будем прощаться? Вам с папой Кейлором уже пора ехать в аэропорт и улетать.       Теу заметно грустнеет и будто сникает на глазах, точно до последнего надеялся, что всё это только затянувшаяся шутка и его семье не придётся разделяться. Уголки губ Марсело дрожат, грозясь выдать всю его горечь и боль, но он держится упрямо, до последнего, чтобы не расплакаться перед ребёнком и не сделать прощание совсем невыносимым. Большие карие глаза Теу — Марсе всегда считал, что их ребёнок со своей оливковой смуглой кожей и пронзительными глазами был копией Кея, но тот, улыбаясь как и всегда мягко и легко, говорил тихо, что их сын может быть похож только на Марсело — наполняются тяжёлыми слезами, он вцепляется в отца отчаянно, отказываясь отпускать, мотает головой. Марсело слепо смотрит в небо над верандой, молясь всем святым, чтобы они облегчили разлуку для его ангелов. — Почему мы должны уезжать? Почему ты не едешь с нами? Я не хочу ехать без тебя, — Теи практически скулит, его слёзы пропитывают футболку Марсело на плече, который сам уже не может сдерживаться, стискивая сына в объятьях и надеясь только, что Теу его сухих рыданий не почувствует. — Почему мы не можем остаться?       Марсело ненавидит Флорентина Переса и его нелюбовь к вратарям в этот момент, ненавидит весь Мадрид и Париж, заставляющий их разлучаться. — Потому что папа-Кейлор должен работать, ты же знаешь, как он любит играть? — он отстраняется, заглядывает в заплаканные глаза сына, стирает большими пальцами с его пухлых смуглых щёк влагу и улыбается дрожащими бледными губами, чтобы поддержать его силу духа. Теу кивает, шмыгая носом, комкает в маленьких ладонях края своей футболки, и этот вид буквально разбивает любящее сердце Марсело вдребезги. — Его отправляют играть в другую команду, мы же не можем оставить его одного в чужом городе без присмотра? — Марсело прикусывает губу — его ложь настолько очевидна, актёр из него никудышный, но Теу, вроде, задумывается, и даже соглашается с его доводами, но всё ещё прислоняется к нему всем телом, прячась в руках отца от всего мира. — Последи за ним для меня, мой хороший. Ладно? Чтобы с ним ничего не случилось? — Теу слабо улыбается, но вроде не спорит, Марсело кладёт ладонь ему на затылок, наклоняя голову так, чтобы прижаться кудряшками к его кудрям — их персональный жест, их маленькая тайна, только для них двоих. — Ничего не бойся, мой маленький герой. Мы будем разговаривать каждый день, я обещаю. И я буду прилетать к вам каждую неделю, когда у меня будут выходные. А потом когда-нибудь вы приедете ко мне, и мы будем вместе отдыхать. — А как же ты, пап? Ты останешься здесь один? — Теу швыркает носом, утирая последние слёзы, Марсело успокаивающе целует его в лоб и подаёт сжатый кулак, предлагая отбить. — Конечно, нет. У меня будет дядя Серхио. И дядя Лука тоже. И даже дядя Карлос, — он мнётся, но всё же легко стукает кулачком по кулаку Марсело, слабо улыбаясь. — Вот. Не плачь, Теи, всё будет порядком. Они нас так просто не возьмут. Беги, проверь, всё ли собрал.       Теу по-прежнему неуверенно кивает, но убегает на второй этаж, в свою детскую под самой крышей с рисунком роскошного замка на стене и широким окном на скате. Марсело откидывается на пятки, роняя голову на грудь, прячет лицо в ладонях. Он знал, конечно, что легко не будет, что расставание больно ударит по ним всем, но больше всего в своей жизни хотел, чтобы его сына никогда не коснулись эти глупые взрослые склоки и разборки. — Не казни себя, Марсе, ты ничего не можешь с этим поделать, — Кейлор появляется бесшумно — пантера, хмыкает Марсело — садится рядом, приобнимая за плечи и привлекая к себе, долго целует в макушку, бездумно укачивая, успокаивая этим не то его, не то себя. — Никто в этом не виноват, надо просто жить дальше. — Виноват, и ты это знаешь, — Марсело глубоко вздыхает, откидываясь на его крепкую грудь, вытягивает ноги, высвободив их из-под себя. — Если бы этот сраный клуб не продал тебя, эт… — Марсе, — удивительно, как он умудряется заставить его замолчать одним только словом, одним поворотом головы, одним мимолётным движением пальцев. Умиротворяющее влияние, чистая магия не иначе. — Не надо. Ты потом пожалеешь о том, что наговорил всякого, а толку-то, — Кейлор зарывается носом в кудри на его макушке, вдыхая смешанный лёгкий аромат одеколона и естественный запах тела. — Ты уверен, что Теи будет лучше со мной? Может быть, ему лучше остаться? Всё-таки, знакомое место, ему будет проще привыкнуть.       Марсело молчит, глядя на зелёный газон лужайки перед их домом и высокий забор, охраняющий тайну их личной жизни. На небо, на невысокие садовые деревья. На гладь бассейна сбоку от них. Это всё останется, будет и дальше — таким же ярким, живым, спокойным, всё будет точно так же. Только его семьи здесь уже не будет. — Мы не выдержим здесь вдвоём без тебя, ему будет слишком сильно тебя не хватать, а я не смогу сделать всё правильно, — Марсело потирается щекой о его грудь, вздыхая, и отрывается от него, перехватывая его ладонь своей. — Забирай Теи, покажи ему Париж. Тебе ещё долго играть, а меня наверняка скоро попросят на выход, так что я приеду к вам, и всё будет хорошо. — Никто тебя не выгонит, Марсе, не надо так, — Кейлор поглаживает подушечками пальцев татуированные костяшки, заглядывая в его тёмные чуть влажные глаза. — Ты закончишь карьеру в Мадриде, я — в Париже через пару сезонов, играть мне не так много осталось, а потом мы с Теу вернёмся домой.       Марсело судорожно выдыхает, опуская голову на секунду, тянется к нему за нежным долгим поцелуем, обхватив обеими ладонями его лицо и не позволяя отстраниться, пока от недостатка воздуха не станет дурно. — Ради вас с Теи хоть в Мадриде заканчивать, хоть обратно во Флуминенсе, — Кейлор хочет сказать ему что-то ещё, но Марсело не даёт ему, затыкая вторым, коротким и рваным поцелуем, едва он только успевает вдохнуть. — Иди, самолёт уже скоро, не будем заставлять Теи мучиться долгими проводами.