***
Королевство Мистрал. Мистрал. — На удачу, солнышко, — невысокая женщина в простеньких очках повязала замершей рядышком молодой девушке платок на пояс. Багрово-алый, как и их волосы. Случайный зритель, доведись ему оказаться поблизости, без сомнения приметил бы, что это не единственное, что единило их. Похожие лица, одинаково-яркая, весенняя зелень глаз... — Спасибо, мам, — мягко и как-то смущённо пробормотала девушка, возвышаясь над матерью на добрых полголовы. — Может, передумаешь? — Ма-ам! — Ох, прости ради Богов, — женщина отвернулась, но под очками, в уголках её глаз едва заметно блестнула влага, — просто сначала ушёл твой отец, теперь уходишь ты... — Мамочка, — девушка отпустила ручку чемодана и в мгновение ока заключила сдавленно всхлипнувшую мать в объятия, — мамочка, со мной всё будет хорошо. Я вернусь через год, обещаю! И я буду звонить каждый день! — Милая моя, мой маленький, живой огонёчек... — Мамочка, прости, мне очень жаль, но я не могу остаться, ты же знаешь, я хочу большего... — Чем битвы на потеху толпе, — печально вздохнула женщина, поглаживая любимую и единственную дочь по голове, — я помню, родная. В этом ты вся в отца. Он тоже мечтал приносить благо людям. — Он вернётся, я верю, — упрямо пробормотала девушка, прижав мать к груди и уткнувшись лицом ей в макушку, — и ты не теряй веры, прошу. — Я не теряю, милая. Моя вера всегда со мной. Мой маленький огонёк. Женщина грустно улыбалась вслед уходящей дочери. На сердце было тяжело и неспокойно. Она никогда не говорила ей, что похоронку на мужа получила годы назад. Пусть у ребёнка будет надежда...***
Академия Бикон. Кабинет директора Озпина. — А, мой друг, как успехи? — услышав знакомые шаркающие шаги, седовласый мужчина всего на мгновение оторвался от какой-то ведомости, сверкнув своими янтарными глазами из-под крохотных очков. — Паршиво, Оз, — устало протянул брюнет, падая в любимое и единственное кресло напротив рабочего стола директора академии, — но могло быть и хуже. — По-моему, всё не так уж и плохо. Кофейку? — Виски? — Гхм, нет. Боюсь, Глинда не поймёт. Она должна скоро зайти. — Ты не понял — у тебя виски есть? У меня ни капельки, — раздражённо буркнул Брэнвен, для наглядности потрясая перевёрнутой фляжкой. — Кроу, это рабочий кабинет, а не таверна, — нахмурился директор, откладывая в сторону бумаги. — Бар. Сейчас это называется «бар». — Разве? — Ага, как и последние лет сто, — мужчина, от которого явственно разило выпивкой, закатил глаза. — Быстро же летит время... — Гримм с тобой, давай свой кофе, — брюнет сморщился так, будто ему предложили отведать объедков из ближайшей помойки. Пока хозяин кабинета возился с кофемашиной, спрятанной в углу за неброской стойкой, он всё же вылез из кресла и даже вставил карту памяти в слот большого головизора на стене. — Держи, — поправляя зелёный шарф, Озпин протянул своему соратнику исходящую ароматным дымком кружку, — средней обжарки, лучшая... — Ой, всё, просто давай сюда это дерьмо, — бросил Кроу, выхватывая белую кружку из его рук. — Горячо... — счёл своим долгом заметить седой мужчина. Слишком поздно. — Твою мать! Оз-пин! — Надеюсь, на этом твой лимит неудач на сегодня исчерпан? — хозяин кабинета безучастно наблюдал, как его гость скачет на месте, пытаясь стряхнуть горячий напиток с безнадёжно испорченной некогда белой рубашки. — Да гримма с два! Когда всё успокоилось и Кроу, обложенный салфетками, в рубашке нараспашку недовольно пыхтел из своего кресла, цедя из крошечной кружечки чёрный, как смола кофе, директор, наконец, позволил себе напомнить, зачем они, собственно, здесь собрались. — Так как там твоя подопечная? — Подопечная... никакой выпивки не напасёшься на эту подопечную, — мрачно буркнул Брэнвен, — зря я подписался. — Отчего же? Ты сам хотел быть поближе к племянницам. Присмотреть за ними... — Вот то-то и оно, что хотел. Хотел, да перехотел, — брюнет осторожно отставил в сторону кружечку и с силой растёр бледное лицо. — Оз, не нравится мне всё это. Стоит мне чутка расслабиться, как с девчонками творится сущая беда. То клуб разгромят с владельцем-бандитом, то на концерте на террористов напорются, то на бандитов в магазине, то от полиции через полгорода... — Кроу, — настойчиво перебил уже разошедшегося Охотника директор, — тебе не приходило в голову, что всему виной не твоё проявление, а их собственное, кхм... как бы помягче сказать, — седой мужчина, за множество жизней поднаторевший в педагогике, как никто другой, на мгновение замялся, — шило пониже спины? — Тай тоже всегда умел впутываться в истории, да... думаешь наследственное? Раньше за ними такого не замечал. — Разве? — иронично улыбнулся Озпин. — Не в таких, как это там... масштабах, вот, — лишь в самой малости пошёл на попятную брюнет. — Девочки растут, друг мой — это нормально. — Это твоё «нормально» однажды кого-нибудь угробит. Либо их, либо меня, — Брэнвен приложился к кружечке, — тьфу, ну и мерзость. Как вы с Ублеком только пьёте эту дрянь? — С удовольствием, — директор спрятал улыбку за своей чашкой. Посвящать гостя в подробности их кофепития он совсем не собирался, вместо этого напомнив про одну пепельноволосую девушку. — Эх, прав я был, Оз, — Кроу удручённо покачал головой, — она — Дева. — Этому есть подтверждения? Не просто догадки? — директор откинулся в кресле, сложив пальцы пирамидкой. — О да. Девчонка ждала, пока племяшки уедут к Таю и сегодня умотала аж на окраину Вейла. Старая промзона на западе, у самой стены. Нашла там склад заброшенный и решила опробовать силы — иначе не скажешь. — Так ты видел? — Не только видел — снял! — мужчина пару раз ткнул в свиток и на большом голоэкране на стене запустилась запись. Снимали откуда-то сверху — внизу был пыльный, тёмный ангар с кучами мусора вдоль стен и в самом центре, в лучах света замерла одинокая девичья фигурка. Озпин досмотрел запись до конца, не проронив ни звука. По его лицу сложно было что-то понять, да Кроу и не пытался, сосредоточившись на смене видеоряда. Наснимать он успел изрядно — и воздушные удары, и огонь, и какую-то жёлтую сферу, и даже подобие телекинеза, как у Глинды, но куда слабее. — Всё, — сообщил Кроу, когда последний ролик подошёл к концу. — Та зелёная вспышка, — директор, со свойственной ему хваткой, уцепился за последний фрагмент с той непонятной магией, после которой девушка упала на бетон, а видеозапись закончилась, — что было дальше? — Да ничего, — пожал плечами Брэнвен, — поплохело ей чего-то. Не знаю, уж, что это было, тебе-то точно виднее должно быть, а я тогда хотел уже на помощь прыгать, но она и сама оклемалась. Сил не рассчитала? — Возможно, — хозяин кабинета, зажмурившись, устало помассировал лоб. Ещё одна толком необученная Дева сулила одни проблемы в ближайшей перспективе. Да, потом, сильно позже, она будет представлять могучую силу, но именно сейчас... Сплошные сложности и нешуточная опасность, в первую очередь для самой Цириллы. То, что она не полагалась исключительно на силы Девы, как Амбер, и вполне могла постоять за себя и так, утешало слабо. Кем бы ни была таинственная похитительница, Озпин не сомневался, прознай она про ещё одну Деву, и пепельноволосая девушка разделит судьбу Амбер. Определённо, ценность этой информации слишком велика, а значит... — уничтожь все записи, Кроу, — велел седой мужчина. — Единственная копия в головизоре, — гость в два шага оказался у приёмника и, вынув крошечную карту памяти, безжалостно раздавил ногой, — со свитка я сразу всё стёр. — Хорошо, — кивнув, директор вновь погрузился в размышления. — Эй, Оз, — брюнет всё же решился прервать его, пока он не ушёл в свои думы слишком далеко, — тут дело такое... акх, гримм, короче поставил бы ты кого другого на эту слежку, а? — Кроу, ты же понимаешь, что это никак не возможно. Особенно теперь, — покачав головой, Озпин тяжко вздохнул и, как ни в чём ни бывало, притянул к себе стопку отложенных документов, — кстати, в списках поступающих есть некто по фамилии Арк и у него твои рекомендации. Что скажешь? — Нда? — Брэнвен задумчиво потёр небритую щёку. — Что-то не припомню, чтоб кому-то давал рекомендации, хотя... — Хотя? — хозяин кабинета с вежливым интересом наблюдал, за мужчиной, роющимся в недрах малость потрёпанной алкоголем памяти. — Плохо помню, недели две назад было. После того сраного концерта. Вроде тогда завалился в один задрипанный бар у порта, потом ещё на какой-то набережной пил... Да, точно, был там какой-то юнец, но чего он хотел, хоть убей — не помню. — Кроу, ты выдал свои рекомендации к зачислению в академию абсолютно незнакомому человеку? — голос Озпина не был ни ледяным, ни угрожающим, ни даже рассерженным. Скорее таким немного удивлённым тоном отчитывают маленького ребёнка, совершившего какую-то вопиющую глупость. — Возможно... — Будучи безумно пьяным? — Определённо. Молчание затягивалось. Директор сверлил своего гостя пристальным взглядом из-под опущенных тёмных очков. Брэнвен зябко ёжился, потирая шею. Признавать свой промах, да что уж там, настоящую промашку, жуть как не хотелось. С другой стороны, от старого друга ведь ничего не скроешь, да и доверие вещь обоюдная... — Ладно, признаю — мой косяк! — наконец сдался он, вскинув руки. — Но, хэй, Оз, не мне тебе напоминать, кто такие Арки. Если парень из тех Арков — никаких проблем. — На твоё счастье, он из тех самых Арков. Я проверил, в отличие от тебя. Закончил Старт с отличием в этом году. — Вот видишь! Я и когда по полной в дрова — не ошибляюсь... то есть не ошибаюсь. Озпин лишь покачал головой.***
Королевство Вейл. Вейл. Старая промзона. Рыжеволосый мужчина в шляпе-котелке ввалился в тёмную комнату в крайне паскудном настроении. Рука в кожаной перчатке привычно зашарила по стене в поисках выключателя. Наконец, щёлкнув кнопкой, он раздражённо сморщился и, в два шага оказавшись у стола, рухнул в своё любимое, глубокое, вращающееся кресло. Откинувшись на широкую спинку и пару раз обернувшись, больше дурачась, чем из необходимости, мужчина зашарил по карманам. Спустя пару мгновений на свет появились помятая, исцарапанная зажигалка и футляр с дорогой сигарой, прямиком из солнечного Кенита, что в Вакуо. Привычно, как и тысячи раз до этого, щёлкнув гильотиной и изрядно помучавшись с зажигалкой — смесь праха почти закончилась, рыжий, наконец, раскурил сигару. Блаженно откинувшись в кресле, он с едва ощутимой тоской слепо глядел в пыльный, грязный потолок. Мужчину одолевали не самые приятные мысли, и не без причин. То, во что он ввязался... во что его вынудили ввязаться, уже и не пахло банальным криминалом и работой на чужие кошельки. О нет, в самом криминале рыжеволосый не видел ничего предосудительного и порочащего для себя. Более того — за чертой таких скучных и ограничивающих законов прошла большая часть его жизни! Однако, работать на любой кошелёк за исключением своего собственного он страсть, как не любил. А тут намечалось нечто неизмеримо более поганое и отвратное, чем вкалывание на достаток разных жлобастых ублюдков. Политика. Гриммова политика! От политики мужчина обычно предпочитал держаться подальше. Получалось не всегда. В этот раз не получилось совсем. Стряхнув пепел прямо на плиточный пол, он скривился, будто съев разом десяток лимонов. В последнее время его дела вообще шли на редкость паршиво, но то ли ещё будет... Сперва, под самый новый год, его обложили и скрутили копы. Не сами конечно, этим вейловским бездарям такое не под силу, а с поддержкой сразу двух команд Охотников. Собственно, Охотники-то его и выловили. Затем, на одном из этапов, когда у него уже было почти всё готово к побегу, его эффектно отбили у охраны, превратив всю эту охрану в пылающие свечки. Женщина в Красном, назвавшаяся Синдер, сделала предложение, от которого нельзя отказаться: работать на неё или разделить судьбу своих конвоиров. Оснований не верить серьёзности её намерений, а главное возможности осуществить угрозы у него не возникло. Слишком нагляден был пример. Пару раз он пытался покинуть свою жутковатую «нанимательницу», но всякий раз безрезультатно. И это уже показатель. Первый раз его лишь пожурили, словно нашкодившего мальчонку, зато второй... мужчина поморщился, невольно касаясь левого предплечья. Память о второй попытке теперь с ним навсегда. И воспоминания о собственной сгорающей коже совсем не то, чему бы он желал повторения. Откуда-то снизу донеслись вялые переругивания, быстро прерванные чьим-то зычным, командным голосом. Гриммовы животные! Рыжий с отвращением сплюнул в пепельницу, найденную среди вороха бумаг на столе. Он не имел ничего против фавнов, когда эти придурки сбивались в стаи и начинали орать о своих угнетённых правах и свободах на площадях. Это одно. Это терпимо, если вовремя обойти очередное сборище. Но вот когда они принялись наводить «справедливость», а если по-простому — устраивать теракты и вершить полный беспредел, это уже совсем другое. Обстряпывать свои делишки, оставаясь в тени, стало куда сложнее. Да и копы, ходят слухи, натасканные атласскими наёмниками, порядком прибавили в сноровке. И после всего этого, его ещё заставляют работать с этими БК-шными остолопами! В том, что через Белый Клык кто-то очень могущественный пытается расшатать ситуацию в Вейле, он совершенно не сомневался. И это была не его прекрасная и ужасная нанимательница? Мужчина почти не сомневался — за ней тоже кто-то стоит. Вопрос только — кто? Внезапно взгляд рыжего бандита зацепился за что-то на столе, почудилась ему какая-то неправильность. Спустя миг он застыл, едва не выронив сигару изо рта. Стопки бумаг с планами, отчётами, ведомостями и материалами по намеченным делам лежали не так... не так, как он их оставил, когда уходил два дня назад! Покинув кресло, мужчина быстрой, пружинящей походкой прошёлся по захламлённой комнате, внимательно осматривая другие места. И с каждым обнаруженным несоответствием, его лицо становилось всё мрачнее. Папки с грузовой отчётностью по поставкам праха, карты с намётками первоочередных целей, отчёты наблюдателей... многое оказалось не там, где нужно. На свою память даже в таких мелочах бандит никогда не жаловался, всё же умение подмечать и запоминать любые мелочи, наравне с чутьём на неприятности, были основными составляющими успеха в его профессии. И сейчас чутьё, а также банальная логика, упорно подсказывали ему, что в его отсутствие кто-то нанёс сюда визит. Кто-то очень наглый и ловкий. Заприметив какую-то яркую бумажку под столом, буквально скрежещущий зубами рыжеволосый мужчина, нагнулся и... со вздохом плохо скрываемого облегчения вытащил смятый фантик от мороженного. «Мега-розыгрыш!» — цветасто гласила надпись. — «Приз каждому второму!» — Нио... — не то с радостью, не то с досадой протянул бандит, вымученно улыбаясь. За всё время знакомства приучить свою спутницу не мусорить и не лезть в важные документы ему так и не удалось.***
Где-то. Когда-то. Это совсем не походило на беседу или диалог между двумя людьми, как и место не было похоже на что-то привычное простому человеку. Сотни и тысячи цветов постоянно менялись без всякого ритма и закономерности, то перетекая друг в друга, а то просто исчезая и появляясь. Если бы здесь оказался кто-то из разумных, он бы не смог определить, где низ, где верх, глубоко под водой он, парит в воздухе или стоит на земле. У этого места не было привычных имён и названий ни на одном живом или мёртвом языке и мало кто из простых смертных знал о самом его существовании. А те, кто знали... что ж, вряд ли их можно было назвать не только простыми, но и смертными. Где-то в глубинах этого странного места на краткие мгновения замерли две сущности, безумно похожие друг на друга и в то же время невероятно разные. Кто-то бы провёл аналогию с цветами: белым и чёрным, но всякая аналогия ложна. Кто-то бы назвал их добром и зло, но всякое добро и зло относительно. Наконец, нашлись бы и те, кто сравнил их со светом и тьмой. Такое сравнение, безусловно, тоже стало бы ошибочным, однако на крошечную песчинку, буквально один-единственный атом меньше, чем все остальные. И конечно же их общение, их диалог, обмен информацией на самом деле не походил ни на что, способное быть понятым или хотя бы услышанным простым смертным. Да и не простым тоже. — Людишки-муравьишки... время идёт, а они всё копошатся. — Время относительно. Как и его ход. Важен лишь вектор и... — Истинность события. Её не должно быть здесь. Она лишняя переменная. — Она уже здесь. Мы не можем изменить произошедшее. Факт останется фактом. — Пусть убирается! Ей здесь не место. — Она плоть и кровь иного мира. У нас нет власти над её душой. — Но это наш мир. А человеческая жизнь столь хрупка... и она всё ещё смертное создание. Одно твоё слово и я... — Нет. Она не исполнила своего Предназначения. Мы не властны над судьбой... — Не скажи. — Осенённых Предназначением. Последствия окажутся ужасны. Непоправимы. — Это Предназначение чужого мира. И чужие последствия. Нам нет до них дела. — В целой плеяде миров наш — лишь один из множества. Однажды Ничто междумирья постучится и в наши врата. Так нам ли размышлять о чуждости? — Ты хочешь, чтобы она осталась. — Я хочу, чтобы она возвращалась. Раз за разом. Всегда. — Она человек — она испортит всю игру! — Разве тебе не наскучила эта игра? Главная игрушка совсем отбилась от рук. Много о себе возомнила. Много на себя взяла. — Хочешь новую игрушку, новую фигурку? — Ты же не против. — Игрушка без нити опасна. Мы не хотим повторения былого. Мир не переживёт этого второй раз. Мы не переживём. — У меня есть решение.