Trio

У Занзаса в принципе всю жизнь была большая проблема с поиском друзей. Ведь отсутствие желания искать кого-то — это своеобразная проблема. Так уж вышло, что вся эта бешеная популярность наследника Девятого Вонголы отсекла от него любых мало-мальски адекватных личностей. Кто его окружал до встречи со Скуало? Звучит, конечно, романтично — до встречи со Скуало. Но так и есть. Нагловатый мальчишка с топорщащимися во все стороны белыми волосами поменял жизнь Занзаса. Но сначала о нелюдимости будущего босса Варии. Жизнь наследника Вонголы на самом деле не очень-то прекрасна, если заглянуть чуть дальше балов, приёмов и крутящихся вокруг девиц с маниакальным желанием выйти замуж. Во-первых, Занзас вошёл в эту жизнь на контрасте с голодными переулками трущоб Палермо. До восьми лет он жил в семье, где еда была роскошью, а тёплая одежда зимой — такой редкостью, что Занзасу пришлось однажды украсть у бездомного одно из его одеял, чтобы не замёрзнуть насмерть. Хотя, надо признаться, желание умереть возникало у него с завидной периодичностью. Во-вторых, Занзаса в новой жизни приняли со всеми подобающими почестями, которые вложили в душу маленького мальчика понимание собственного превосходства. У него было Пламя — да ещё какое! И кем был его отец! Главой лучшей мафиозной семьи Италии — от такого успеха у любого добропорядочного ребёнка появятся амбиции, а Занзас добропорядочным никогда не был. В-третьих, вокруг Занзаса с самого начала были люди, которые смотрели на него как на принца. Или на сокровище. Каким ещё мог вырасти Занзас в такой обстановке? Слуги, представители мелких семей, да даже его отец — все видели в нём золотого мальчика, наследника титула. Окружавшие его молодые люди в основном завидовали ему. А зависть, как известно, к любви уж точно не приведёт. Занзас слышал, как на приёмах за его спиной шептались, называли его избалованным простаком, которого готовят для марионеточной роли босса. Все знали, что в верхушке Вонголы не бывает единоличного правителя, потому что всегда есть какая-нибудь тёмная лошадка вроде Емитцу, которая правит исподтишка. Занзасу, по мнению многих, всё доставалось просто так. Вот тебе титул, вот — огромные покои в вонгольском поместье, вот — образование, безоблачное будущее и все сопутствующие этому бонусы. О духовной силе Занзаса не знал никто. Даже Тимотео в мальчика особенно не верил до определённого момента. Он рос нахальным, грубым и нелюдимым, и причину все видели исключительно в нём самом: такой избалованный наследник получился. Что хотели, то и получили — так, наверно, стоило сказать Занзасу, но он молчал. Жизнь его где-то с десяти лет до момента встречи со Скуало делилась на две: самостоятельные тренировки втайне от всех и роскошная жизнь беззаботного наследника Девятого. Занзас не притворялся, когда крушил столы и грубил официантам, посылал представителей более мелких семей, но была в этом доля игры ради образа, который было проще нести в мир. Кто мог понять чувства Занзаса? По большому счёту — никто. Ребёнок без будущего в один момент обрёл всё, о чём и мечтать не мог. У него была крыша над головой, еда, его ценили за то, что он никогда не делал. Это была лишь одна сторона его жизни, всего лишь одна. А вот чувство несправедливости за восемь лет, проведённых в аду, а чувство собственного ничтожества из-за неумения контролировать собственные силы, и всё это вперемешку с чувством превосходства из-за той самой силы, которая клокотала в нём, подогреваемая яростью и ненавистью ко всему - вот, что было скрыто от глаз остальных. Он и сам не понимал своих чувств иногда. Не рефлексировал и не пытался проанализировать собственные поступки, поэтому вся его жизнь постоянно балансировала между притворством и честностью, грань между которыми были настолько тонка, что ни один профессиональный психолог не взялся бы точно сказать, когда Занзас понимал, что он лукавит и врёт. Может, он не знал этого вообще, может, это притворство было частью его сущности — функция выживания въелась в его сознание. Занзас требовал многого от окружавших его людей, поэтому к тринадцати годам вокруг него не осталось ни одного близкого человека. Это был период полного одиночества, когда крутившиеся по телевизору подростковые фильмы про дружбу и поддержку казались всего лишь нереальной выдумкой, потому что не может быть у человека такой молодости, таких хороших друзей — все люди просто мусор. Занзас был погружен в собственные мысли, думал о будущем и в какой-то момент решил, что, когда станет боссом Вонголы, станет править единолично, чтобы никто и никогда не смел намекать на его беспомощность. И именно в тот момент, когда Занзас мысленно готовился к пожизненному одиночеству… Тут надо сделать ещё одну маленькую ремарку. Этого одиночества Занзас не боялся. Ему действительно в тот период жизни не нужен был никто. И он считал, что справится со всем самостоятельно. Прознав о независимом отряде убийц в составе Вонголы, Занзас сконцентрировал своё внимание на изучении этого подразделения. Ему было интересно, каким образом работает отряд, а вскоре парень начал планировать разнообразные пути завоевания власти — идея, которая приходила в голову Занзаса не раз. Вообще насильственный захват власти не казался ему чем-то неправильным. Ведь любая власть, какой хорошей бы она ни была, есть насилие. Кто-то обязательно притесняется, когда речь заходит о власти, поэтому было бы странным отрицать возможность завоевания власти незаконным методом. Так думал Занзас, оставаясь в одиночестве, то есть думал он так почти постоянно. Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. В бога Занзас не верил, только в свои собственные силы, но вселенная всё равно не дала ему ни одного шанса остаться одному. На приёме в честь дня рождения Девятого, где собралась целая куча недоумков — по мнению Занзаса, только такие придурки могли нарядиться ради его отца, — будущий босс Варии откровенно скучал и бесился. Пассивная агрессия, ставшая вот уже пару лет как постоянной спутницей его жизни, на этом приёме почему-то превратилась в непассивную. Занзаса разозлил какой-то мусор, обсуждавший его отца и его самого, и парень опрокинул пару столов, чтобы выпустить пар. Именно в этот момент он заметил на себе изучающий взгляд серых глаз. И в этом взгляде не было ни страха, ни возмущения, ни пренебрежения — только неподдельное восхищение и заинтересованность. Так Занзас встретил Скуало. Сходились — по-дружески — они со скрипом. Занзас презирал всех людей, Скуало в их число тоже входил, и наследник Девятого частенько упоминал это в мимолётных разговорах, когда мечник пытался начать общаться с ним. Но всё же что-то произошло, что-то Занзаса заставило позволить Скуало быть где-то рядом с ним. На приёме, то есть во время их первой встречи, Скуало выведал у Дино всё, что только мог узнать про Занзаса. Это походило скорее на внезапную влюблённость, но Каваллоне просто не понимал, что на самом деле скрывается за такой неожиданной страстью его друга. Но об этом позднее. Скуало стал искать встречи с Занзасом, они начали общаться. Сначала это были оскорбления со стороны наследника Вонголы, драки, которые только подстёгивали мечника ещё больше. Он постоянно находился рядом с Занзасом, когда только мог, и будущий босс начал постепенно привыкать к нему. Все эти тупые речи про верность и волосы только раздражали Занзаса, но… Что-то было в Скуало такое, что не отталкивало. Что же привлекло Скуало? Удивительно, как имя может определять сущность человека. Акулья сущность Скуало в тот день, в первую встречу с Занзасом, выла от восторга: наконец-то Супербия встретил кого-то равного себе по силе! Нельзя было сказать, что Скуало считал себя самым сильным в мире… Хотя, всё же можно. Скуало считал себя самым сильным и собирался доказать это. Но встреча с Занзасом разрушила все его представления о себе и понятии силы в целом. От будущего босса Варии исходила какая-то неописуемая энергия. Сила, решительность, упорство — всё это коктейлем смешалось в Занзасе. Скуало не видел в нём тех минусов, которые замечали другие, и был полностью сражён его энергией ярости и ненависти ко всем окружающим. Как посчитал Дино, акула в Скуало нашла жертву, которая была ей не по зубам, и покорилась этой жертве. Это уже позже Каваллоне узнал, что подобное проявление почти подобострастной верности было отличительной чертой всей семьи Супербии, и что сестра Скуало мало чем отличалась от брата в этом плане. Но, если вдумываться, какой ещё друг — настоящий друг — мог быть у Занзаса? Ведь наследник Девятого не терпел предательств. Он ненавидел ложь и видел людей насквозь. Он мог долго терпеть идиотизм окружающих людей, но подхалимство, заискивание — никогда. А Скуало был искренним в своём восхищении. При этом он не боялся Занзаса, говорил ему в лицо правду, орал, срывался и даже лез драться. Поэтому когда через год Скуало отдал Занзасу титул главы Варии, особого удивления это не вызвало. Вопросы были только к мелкой девчонке, которая жалась к Скуало и держалась за его штанину. Занзас сначала подумал, что мечник решил развлечься — мысль о педофилии, конечно, покоробила босса, но не настолько, чтобы возражать. — Моя сестра, — сказал Скуало, оставшись наедине с Занзасом. Девочка осталась около мечника, но уже с интересом посматривала на босса. — Она останется со мной. — Нахуй она тут сдалась? — спросил Занзас, севший уже в кресло босса. — Её убьют быстрее, чем тебя, потрох. — Она жила в Англии раньше, мой отец забрал её, но особо заботиться не хочет — баба ведь, — заметил Скуало. Занзас нахмурился, но промолчал. — Короче, я присмотрю за ней. — Будет мешать — я её убью, — сказал Занзас. — Агата, послушай, — сказал Скуало по-английски, позвав девочку, которая уже полезла в какой-то шкаф. — А? — спросила та. — Ничего не трогай. Слушайся меня и Занзаса, поняла? Тогда тебя никто не заберёт. — Да поняла, поняла, Ску, — Агата подошла к столу и посмотрела на Занзаса. — Я Агата. Мне шесть. Мы подружимся! — Я нихуя не понимаю, что она говорит, — сказал Занзас, найдя маленькое надоедливое существо забавным. Агата была обычной девочкой со светлыми волосами, хотя и не такими, как у Скуало, серыми глазами и задорным смехом. Ничего особенного в ней не было, и она, как ни странно, Занзаса не раздражала, как и её братец, поэтому уже-босс-Варии махнул рукой на ребёнка. Всё равно Вария под его началом пока что не отличалась особой дисциплиной и стройностью. — Я буду учить её языку, — сказал Скуало. — Учителя найди, — сказал Занзас, смотря на Агату. Немного успокоившись, девочка села на диван. — Пламя? — Нет, — покачал головой Скуало. — Да не надо. Вырастет и свалит замуж. Так Агата вошла в жизнь Варии. Никто не видел в ней будущего офицера, а уж во время становления Занзаса как босса особого внимания на неё не обращал никто. Она занималась с учителем итальянским, а в свободное время возилась в отведённой ей комнате или же в кабинете Занзаса. Первые полгода после неожиданной смены власти в Варии Тимотео смотрел на сына с опаской. Однако вскоре, когда стало понятно, что на том этапе такой титул его устраивает, Девятый начал обращаться к Занзасу на равных, закрывая глаза на его возраст и редкие ошибки в управлении. Вонгола поставляла Варии миссии, Скуало практически бросил школу, решив, что пока ему некогда заниматься образованием. Началась череда трудных дней. Людей катастрофически не хватало, потому что практически весь состав Варии разбежался после проигрыша Тира. Занзас нанимал работников и переманивал часть из Вонголы, но это был не устойчивый коллектив, о котором думал босс. Постоянством отличался только Скуало, и в его отряд начали приходить более-менее опытные офицеры. Занзас тоже потихоньку набирал подчинённых, но это были, в основном, не самые сильные бойцы. Основная часть миссий всё равно доставалась Занзасу и Скуало, поэтому они частенько возвращались с них выжатыми и уставшими. Однажды, после очередного задания, босс заметил, что каждый раз, когда кто-то возвращается в поместье, его ждёт горячая еда и убранная комната, в которой можно отдохнуть. — Кто это всё делает? — спросил Занзас у Скуало, когда мечник, зажмурившись от усталости, откинулся на спинку дивана и попытался привести гудевшую голову в порядок. — Понятия не имею, — сказал тогда он. — Может, горничные? С обслуживающим персоналом было ещё тяжелее, чем с офицерами, потому что ни один повар и ни одна горничная с Занзасом говорить не хотели — боялись взгляда красных глаз. Скуало был не менее опасным для них, хотя он иногда добивался от них хоть каких-то ответов. Но трудно было представить, чтобы они самовольно готовили что-то для возвращавшихся с миссий офицеров, потому что никак не могли узнать о расписании заданий. Всё выяснилось случайно, когда Скуало вернулся с миссии пораньше. Занзас тогда был где-то в Риме, и в поместье было пусто. Заглянув на кухню, капитан притаился и прислушался, оставаясь незамеченным для всех. — Ску дома скоро, — раздался детский голос, и Супербиа усмехнулся. Он рискнул заглянуть на кухню ещё раз и увидел, что Агата стоит на табурете и вещает с него трём хихикавшим кухаркам. — Он… — девочка взяла свою тетрадь по итальянскому языку и что-то прочитала. — Устал! Поэтому ужин, хорошо? — Понятно, понятно, — проворковала одна из женщин, снимая девочку с табурета. — Мы всё сделаем. Когда Агата, не заметив Скуало, убежала из кухни, он подошёл к одной из говоривших, чем немного напугал её. Им было непривычно разговаривать друг с другом — как мечнику, так и женщине, потому что она была в несколько раз старше него, а он был, по сути, заместителем босса. Скуало откашлялся и, краснея от собственной внезапной неуверенности, произнёс: — Как часто она… Ну… Врой… Тут? — Перед каждым вашим возвращением, сэр. Вашим и дона Занзаса, — добавила женщина. — Что-то не так? — Нет, — сказал Скуало. — Всё так и должно быть. Слушайтесь её. — Вам ужин принести в кабинет? — В комнату, — сказал мечник. От усталости в тот день ему хотелось только лечь спать, но он решил не пренебрегать заботой Агаты. Первые месяцы было невыносимо тяжело самим тянуть Варию, осознавая при этом, что их промаха ждёт Вонгола. Тимотео посылал в резиденцию своих людей с проверками, заставлял переделывать абсолютно всё, что хотя бы одной лишней запятой не соответствовало установленной норме. Вся эта постоянная нагрузка почти сводила с ума. Дни сливались один с другим: миссии — отчёты — планы — миссии — отчёты — и так бесконечно, изо дня в день, постоянно, долго и муторно. Занзас, на удивление, терпел и не скидывал всю работу на Скуало. Конечно, мечник делал значительно больше, чем босс, но и тот еле-еле умудрялся выкроить свободное время. Это период, когда Занзас впервые пробовал алкоголь в качестве разрядки, впервые напился и впервые понял, что не пьянеет — или пьянеет совсем немного от большого количества выпитого. При этом нервы становятся заметно крепче, когда в руках стакан с виски. Агата с каким-то недетским рвением следила за питанием и распорядком дня Скуало и Занзаса. Горько было наблюдать за мгновенно повзрослевшей девочкой, которая, хотя и не бросила своих игрушек, спрятала их подальше. Она брала у Занзаса расписание миссий — сначала наугад смотрела, потому что не знала итальянского, но со временем научилась сверять написанное в словарях с тем, что было на бумаге, складывала слова в предложения. Она всегда знала, когда Скуало и Занзас должны вернуться домой — а поместье стало её домом, — и всегда волновалась, когда они задерживались, но не показывала своих переживаний. Она испугалась только один раз, когда увидела Занзаса в крови. Тот вернулся с очередного задания, которое оказалось слишком сложным — ловушка, западня, три убитых офицера, но всё же миссия была завершена успешно. И сколько бы ни был внешне спокоен Занзас, насколько безразличным бы он ни казался, смерть подчинённых ударяла по самолюбию и вообще… Становилось горько на душе. Агата тогда пришла в его кабинет только ради того, чтобы проверить, а увидела брошенную на пол окровавленную рубашку. Девочка вскрикнула от страха, чем привлекла внимание Занзаса. Тот повернулся к ней и как-то безумно усмехнулся, после чего подошёл к ребёнку и присел перед ней на корточки. — Это не моя кровь, — сказал он. Агата испуганно покосилась на рубашку и неуверенно кивнула. — Перестань бояться, мусор, — хмыкнул Занзас, встал и подхватил Агату на руки. Он ничего не сказал больше, только отнёс девчонку на кухню, чтобы её покормили — было время завтрака. С тех пор, как стало известно, сколько всего делает или пытается сделать Агата, Занзас и Скуало стали относиться к ней по-особенному. Они не говорили ей об этом, а уж тем более друг другу, но о девочке по-настоящему заботились. Занзас, который раньше никогда и не думал, что может быть привязан к ребёнку, смотрел на Агату как на свою младшую сестру, Скуало и так был её старшим братом. — Этот странноватый парень, Леви, всё косится на тебя, — сказал Скуало однажды, когда они с Занзасом проверяли документы, которые нужно было отправить Вонголе. Агата сидела на полу в кабинете и листала книжки на итальянском. — Ревнуешь? — буркнул в ответ Занзас. — Нет, блять, говорю тебе к нему присмотреться, — сказал Супербиа, фыркнув. — Гейские шутки оставь своему бойфренду. — Охуел? — Вро-ой, это шутка, — привычно протянул Скуало. — Что такое «шея»? — спросила Агата, наткнувшись на незнакомое слово в книге. Скуало перевёл на английский, не отрываясь от документов. — Я говорю это к тому, что Леви может быть полезен. Он силён и всё такое, — добавил мечник. — Мал ещё, — сказал Занзас. — Ты когда в последний раз в зеркало смотрел? — огрызнулся Скуало. — А «топор»? — спросила Агата. Занзас взглянул на неё чуть недовольно, но девочка была слишком увлечена книгой. — Что ты читаешь?.. — спросил Скуало, но Занзас пихнул ему несколько бумаг, и мечник отвлёкся. Агата продолжила читать, пока не спросила ещё: — Я не понимаю, Ску, а вот «вспороть живот» — это как? — спросила девочка, и Супербиа рывком забрал у неё книгу. — Блять, Занзас, какого… — рыкнул капитан. — Братья Гримм? Неадаптированные?! — Ты сказал посмотреть сказки, — хмыкнул Занзас, пожав плечами. — Ну не такие! Она же девчонка, — вздохнул Скуало. — Врой, Агата, принеси другую книгу. — Нет! — воскликнула девочка. — За-ан, ты объясни! Как так — вспороть живот? — Вспороть живот? — спросил босс. — Это когда берут нож — знаешь? — он посмотрел на Агату, и та активно закивала. — И режут живот. Скуало прикрыл лицо рукой, стараясь не думать, какую психологическую травму они с Занзасом наносят ребёнку. Она ведь девочка — думалось мечнику. Маленькое существо, созданное для любви и вдохновения — или как там в книгах пишут? Что она могла ответить Занзасу? Испугаться и закричать. Скуало ждал именно такой реакции. — А сверху вниз или слева направо? — спросила Агата, забирая у обалдевшего Скуало книгу. Занзас рассмеялся. — Как тебе захочется. А теперь не отвлекай, — он указал на диван. — Сядь и читай. Скуало покачал головой и вернулся к работе с бумагами. Так проходил целый год их жизни в качестве офицеров Варии. Миссии, бумаги, документы — это всё контрастировало с почти семейными вечерами с Агатой, которая привязывалась к ним с каждым днём всё больше и больше. Перемены не предвиделись, и Скуало даже свыкся с этим ритмом жизни. Пока в один прекрасный день Занзас не нашёл дневник Тимотео.