Самое дорогое, чего у меня нет

Измотав с утра пораньше себя и дворецкого, Сабрина носилась по мастерской с лампами и светильниками. Девушка меняла местами картины, перевешивая те по десять раз, подбирая лучший ракурс. Не каждый день ей выпадала возможность показать свои работы вместе со знаменитым художником. Хотелось все идеализировать. Бри подбирала, какие именно полотна, и куда она расположит. Приблизительно расставляла скульптуры, где, и какая будет стоять. Психовала и снова меняла все местами. А ведь это даже не выставочный зал, а так, примерный набросок всего. Перепачканная глиной и красками рубашка липла к телу, а брюки болтались на худенькой талии. Мешающие концы штанов она замотала вверх, оголяя щиколотки. Босыми ногами Бри ступала по паркету, забив пальцы ног об углы рам, ругая весь свет. Внешний вид был совсем не соответствующий женщине ее статуса. Сейчас она выглядела скорее как работяга с улицы. Но девушку это нисколько не беспокоило, она была полностью погружена в творческий процесс, не следя за внешностью. Куда важнее было рассчитать освещение, расположение картин, их уровень, грамотно расставить скульптуры. Сабрина не могла допустить ошибки, не хотела ударить в грязь лицом перед господином Сикертом. Перетягивая очередной горельеф, девушка не заметила, как зацепила полутораметровую скульптуру и та, покачнувшись, полетела на пол, разлетевшись на куски, поднимая пыль. Гробовая тишина, наступившая вслед за грохотом, оглушала куда больше. Сабрина в ужасе смотрела на остатки своего творения, думая о том, как подставляла сама себя все это время. Вспоминая, как в гневе перебила кучу всего в доме отца, девушка отчаянно прикрывала глаза. Сейчас было бы куда больше из чего выбрать. Но из-за собственных выходок она потеряла добрую долю экспонатов. Эсме была права, когда просила ее успокоиться и призывала к благоразумию. Прислушайся она к ней тогда, сейчас бы не переживала из-за разлетевшегося на множество частей титана. Сабрина сидела на полу среди пыли и осколков, перекладывая из руки в руку часть, что была головой изваяния. Ей было невероятно тоскливо от собственных неудач. Мама была бы в ужасе, узнай она о событиях в жизни дочери. Это для всех остальных она была успешной, счастливой, замужней женщиной. Девушка отлично играла свою роль, так тщательно скрывая реалии жизни. Все разваливалось, как и проклятая скульптура. Только ей выпал шанс на удачу, она непременно все испортит. Эсме и Крис были заняты своим новым домом и беременностью, отец работой, а мать была мертва. Собственно на этом и кончался список поддержки Бри. Нет, были, конечно, еще и Бейтс, но учитывая обстоятельства, она не обратится за помощью никогда. Горькие слезы копились в уголке глаза, но плакать это непозволительная роскошь для нее. Покойная Пенелопа Андабаир не позволяла дочери давать волю чувствам, уж тем более сидя на полу в таком виде. Один только ее взгляд быстро бы привел девушку в чувства. Будь она жива, уже пристыдила бы дочь за чудовищный внешний вид. Да, в плане образования и воспитания детей, она была строгой, но поддерживала их всегда, а любила, так вообще, до беспамятства. Миссис Андабаир никогда бы не допустила подобного поведения Сабрины. Ни о каких истериках и, уж тем более, о битье имущества и речи быть не могло. По сравнению с матерью, она была самодур. Но мать была мертва. А с ней и доля воспитания и сдержанности. Отец и Крис так и не сумели совладать с нравом Сабрины. Все их попытки пресечь ее вспыльчивость обращались крахом, как и остатки ее творения, которое было буквально рассыпано вокруг. Чувствуя накатывающую печаль и ком в горле, Бри отложила содержимое рук, смахнув пару слезинок. Не сегодня. Слишком много дел впереди, некогда раскисать. Очень вовремя девушка взяла себя в руки, так как в следующий момент на пороге появился ее супруг, пришедший на громкий звук. -Все в порядке? — задал он традиционный вопрос. -Да, — равнодушно ответила девушка. Цыган сделал пару шагов вперед, осматривая масштабы трагедии. -Нет, — тут же произнесла она. — Все чертовски хреново и летит к чертям. -Ты что-то разбила? -А… — на пару секунд зависла тишина. — А не видно? — съязвила Бри. -Давай, вставай, — подал он руку жене. — Я помогу все убрать. Сабрина с недоверием глянула на мужчину, но помощь приняла. Невысокая она, была на голову с лишним ниже. Козырек возвышался над ней. Игнорируя личное пространство, он продолжал держать ее пальцы в своей ладони. Бри очнулась первой. Убрав руку, девушка напомнила обоим, зачем они здесь. -Я остатки головы, ты торс, — дала указание она. Цыган легко улыбнулся указанию жены и принялся за работу. Вместе они управились гораздо быстрее. Джон то и дело поглядывал на Сабрину, радуясь тому малому времени, что она позволила ему пребывать на территории ее мастерской. Девушка не впускала сюда никого, и ,уже тем более, не позволяла прикасаться к каким-либо предметам. -А это нельзя как-то заново собрать? — пытался поддержать разговор цыган, задавая вопросы касаемо деятельности супруги. -Нет, — по-доброму усмехнулась она. — Она уже обожжена и обратно ее не склеить. Когда лепишь из влажной глины, можно делать что хочешь, хоть отрывать, хоть развалить и заново все воссоздать, а после высыхания и обжига уже ничего нельзя сделать. Ее мелодичный голос завораживал своим рассказом. И ничего не смыслящий в этом Джон внимательно слушал любимую, будто был студентом. Козырек добросовестно ознакомился с книгами, что Ада любезно ему предоставила, но там речь шла совсем о другом. Что он успел узнать, так это была история искусств, знаменитые работы и прочее. Так что небольшая лекция от Сабрины была для него чем-то новым и увлекательным. -… работа над моделью заканчивается, с нее снимают гипсовую форму, то есть пластический отпечаток, повторяющий модель в обратном, вогнутом виде. Форму делают из нескольких плотно соединяющихся частей; разъяв их, можно выбрать глиняную массу. При этой операции первоначальная глиняная модель погибает, но, залив во вновь собранную форму гипс, скульптор получает абсолютно точное ее повторение. Затвердевая, гипс становится плотным и достаточно прочным, в хороших условиях он может сохраняться долго. Поэтому художники порой довольствуются гипсовыми отливками, иногда тонируя их, то есть подсвечивая их поверхность. И вот козырек уже сидит на высоком стуле, представляя в воображение все ею вышесказанное. А неуклюжий скульптор ловит себя на мысли, что уже много лет ни с кем не обсуждала свою работу. Члены семьи и друзья всегда восхищались ее талантом, но никто и никогда не интересовался, как все это происходит. Никому и в голову не приходило, какую сложную работу она проделывает. Исключением был Кристофер, и всего пару раз, когда ей нужна была натура. -Спасибо за помощь, — фраза жены вернула Джона на землю, напомнив, что он всего лишь гость в ее обители. Распознав в ее интонации призыв покинуть мастерскую, Шелби встал и неспешно направился к выходу. Бри провожала его взглядом. Что-то в этом было не похожее на них обоих. -Я могу еще чем-то помочь? — рискнул козырек у выхода из помещения. Мужчине совсем не хотелось покидать эту странную и какую-то сюрреалистичную комнату. Ему хотелось остаться и побыть с Бри рядом. Он столько раз искал повод для разговора с ней. -Нет, — мягко и ожидаемо ответила девушка. Легкая улыбка грусти мелькнула на его губах и растворилась в печальном взгляде. Сутулый и поникший Джон потянулся к двери. -Вообще-то, можешь, — неуверенно и еле слышно произнесла Сабрина. Ее хаотичный взгляд бегал по предметам для творения. Лицо козырька осветила нескрываемая улыбка. Расправив плечи, Шелби был готов на подвиги. На подвиги, на испытания, любые нагрузки, все, что ей понадобится, лишь бы побыть рядом. -Конечно, я к твоим услугам, — цыганское добродушие разливалось по ее территории. -Отлично, — сдержано улыбнулась она. — Раздевайся. Дергаясь от щекотливой кисти, которая плавно скользила по коже, козырек то и дело посмеивался. Во-первых, было щекотно, во-вторых, сама ситуация забавляла. Видел бы его Артур, уже напридумывал бы гору шуток. — Когда ты сказала раздеться, я не это себе представлял, — разряжал обстановку Джон. -Ну, еще бы, — поддерживала шутку жена. Девушка была сосредоточена на работе. Ее внимательный взгляд был устремлен на натуру в лице Джона. Она планировала как быстрее все подготовить, а главное качественно. Ладони Сабрины скользили по торсу Шелби, разнося гипсовый раствор. Джон следил за ее действиями, не моргая. Сейчас его не покидало чувство, что происходящее куда более интимное и прекрасное, чем все, что было между ними. Сейчас он видел ее настоящей. То, как она сейчас впустила его в свой творческий мир, было невероятно важным. Шелби прикоснулся к чему-то прекрасному. Он был частью этого всего, к чему так хотел приобщиться. Поначалу цыган чувствовал себя глупо, но понимал как это важно для нее, и его маленький вклад куда важнее цветов и подарков. -А лицо и голову? -Нет, на это нет времени, — машинально ответила Бри. — Я не успею, и так работы много. -Статуя будет без головы? -Не статуя, а скульптура, — поправила Сабрина. — Ну, ты же как-то живешь без головы, — подтрунивала она. -Это из-за тебя, — уверенно ответил он на ее колкость. — Я без ума от тебя. -Ты всегда был без него, я здесь не причем. -Не-а, — ухмылялся козырек. — Все из-за тебя. -Так, не болтай, — пригрозила она. Цыган послушно кивнул, переминаясь с ноги на ногу. Застывающая масса стягивала кожу. -Замри и стой, скоро освобожу тебя от этого, — задумчиво говорила она, погрузившись в работу. Сабрина подготавливала глину и прочие абразивные материалы для нее. -Это всегда так делается? — задавал вопросы козырек. Ему правда было интересно послушать о работе жены. Он хотел стать к ней ближе, не знал как, но пытался. -Нет, конечно, — усмехалась девушка. — Мы так делали на сессии. Ну, когда веселились и кучу времени проводили на вечеринках, а на носу был просмотр. -Вот оно что, — улыбался цыган. -Я однажды проделывала это сама на себе, — будто по большому секрету, рассказывала Бри. Девушка смачивала льняные тряпицы водой, отжимая и нанося на большой кусок глины. Время нещадно стремилось к вечеру, отнимая у художницы драгоценные минуты. -Теперь снимем это все с тебя. Она аккуратно снимала слепки с мужа, стараясь не повредить ни его, ни конструкцию. Ее пальцы ползли по его коже, подогревая кровь и напоминая о той близости, что Джон уже однажды испытывал. Козырек не сводил глаз с такого любимого лица. Он хотел заполнить себя ее эмоциями, фантазиями и мыслями. Мечтая, хоть на малую долю, понять ее. -Так, ну все, — выдохнула Сабрина, окончив первую часть плана. — Теперь ты свободен. -Отлично, — отирая себя от остатков, Шелби с энтузиазмом был готов к продолжению. -Спасибо за помощь, — прощебетала девушка, перенося слепки в угол. -Что дальше? -В каком смысле? — не поняла она. -В смысле, что я должен делать дальше, — уверенно пояснял козырек. -Ничего, твоя работа на этом закончена, — равнодушно ответила супруга. Девушка уселась перед станком, на котором возвышалась глиняная масса. Впереди была бессонная ночь, за которую было необходимо сделать все замеры, а еще она вспомнила о заказанной небольшой скульптуре, что давно надо было закончить. Шелби почувствовал себя неловко и как-то отчужденно. Он хотел какого-то продолжения. Ему здесь нравилось, и если она отказывалась от помощи, то он хотел хотя бы продления диалога. А если он будет мешать ей своей болтовней, то просто молча побудет рядом. Мужское достоинство не позволяло унижаться в мольбах. И он искал повод остаться здесь на ночь. -Ты собираешься засиживаться тут допоздна? — тянул время козырек. -Нет, не допоздна, — мелодично ответила Бри, не отрываясь от работы. — До раннего утра. -Я останусь с тобой, — четко сказал цыган. Сабрина отвела взгляд от почти завершенной скульптуры и упорно смотрела на Джона. Она не понимала чего он хочет. А ему лишь нужен был повод остаться. -Останься, — позволительно кивнула головой жена. Она выравнивала зазоры в творении шлифовальной шкурой, слушая рассказы цыгана о работе, бизнесе, выходках Артура. За болтовней время проходило быстрее. Джон, распустив всех слуг отдыхать, сам готовил для любимой чай, перекус и посвящал себя прочим нуждам. Ему было в радость быть для нее полезным. Полночи они провели за разговорами, курением, чаепитием и работой Бри. Не привыкший к такому, Джона сморил сон. Мужчина так и уснул на полу, головой оперившись о плинтус. Его мерное сопение улыбнуло Бри. Она встала с рабочего места, чтоб убрать завершенную скульптуру и перейти к возведению следующей. Девушка решила прикрыть окно, прямо у которого лежал козырек, подумав о его здоровье. Она стянула покрывало с одной из больших картин и присела рядом с развалившимся на полу Шелби. Накрывая его своеобразным саваном, Бри почувствовала теплое прикосновение к руке. -Бри, — хрипло позвал он жену сквозь сон. Она молча подоткнула покрывало. -Я уснул? — невнятно мямлил сквозь сон Шелби. -Спи дальше или вставай и иди в спальную, — шептала она, лишь больше его убаюкивая. -Нет, хочу … с тобой, — бубнил он не в состоянии открыть глаз. Сабрина смотрела на его умиротворенное лицо, вслушиваясь с ровное дыхание. Сейчас он был похож на Джона, с которым она когда-то познакомилась. Близко посаженные глаза, примятый нос, оттопыренные уши— все как много лет назад, не считая незначительных морщинок. Такое юное лицо, такие мягкие черты. Ее пальцы с остатками подсохшей глины мазнули его кожу, проводя большим пальцем по брови. Этим она лишь сильнее погрузила мужа в сон. Легонько коснувшись губами его лба, девушка оставила влажный след как пометку. Бри направила рассеянное освещение в сторону рабочего места и на себя, сделав для него темный уголок, чтоб он мог поспать, раз не хотел уходить. Нежные чувства, что просыпались в ней, все годы запертые глубоко внутри, крепли и становились сильнее, но обида за ту роковую ночь не уступала. Внутренняя борьба и незатихающий диалог раздирали на части. Ей хотелось прижаться к нему, почувствовать его защиту, но она не могла. Все еще потенциально ощущая угрозу. Странная и, можно сказать, волшебная ночь подходила к концу. И на границе тьмы и света, раннего холодного утра, Сабрина окажется в постели их спальной с плотно задернутыми шторами, заботливо укрытая одеялом. Только по пробуждению после полудня она узнает, что Джон обнаружил ее уснувшей в мастерской. Перенес в теплую постель, а самое главное накрыл клеенкой глину, зная, что той нельзя заветриваться до окончания работы. Козырек хотел быть для нее хорошим мужем, добрым другом, любовником. Он не знал, как исправить, что натворил. Но был уверен в том, что можно построить нечто новое на развалившемся фундаменте их отношений. Укрепить стены их союза и снова заставить поверить в себя. Его фарфоровая куколка будет защищена от всех невзгод этого мира. Как и в годы обучения, время перед просмотром летит с неумолимой силой. День и ночь вспышками сменяют друг друга. Для Сабрины это не ново, поэтому она, как человек бывалый, укладывалась в сроки. И в целом, все подготовила отлично, проконтролировав работу помощников, непосредственно, в выставочном зале. Дело оставалось за малым: подготовить себя к такому важному событию. Нет, ей доводилось представлять свои работы, и даже проекты домов, но совместный показ с популярным человеком был весьма непрост. Просмотр работ для Бри был сродни экзамену. Это не было обычным приемом или вечеринкой для нее. Люди перемещались по залам, пили шампанское, разговаривали. А она в ужасе тряслась в одном из подсобных помещений. Критика, как правило, больно ранила, хоть она никогда этого и не показывала. Отец говорил, что все творческие люди с чудинкой. Бри была не то, что исключением, а самым ярким примером. Последний раз она так волновалась в день свадьбы, и хотя прошло совсем немного времени, опять она испытывала это волнение. Идея успокоить нервы алкоголем была крайне привлекательной и заманчивой, но зная себя, девушка предпочла воздержаться от этого. Как и от кокаина. Оставаться здесь было невозможным, она и так уже отсутствует дольше, чем позволяют правила приличия. Сделав пару глубоких вдохов, Сабрина собралась с мыслями и потянула дверь на себя. Входящий в комнату Джон толкнул дверь, напоровшись на жену. Их столкновение собрало и рассеяло обоих. Девушка машинально положила руку на предплечье мужчины. Он в свою очередь накрыл ее своей ладонью. -Я тебя везде ищу, — тихо и спокойно произнес цыган. -Я приводила себя в порядок, — соврала она. -Здесь? — указал Джон на пыльный закуток с тусклым светом. -Да, — уже не так уверено ответила девушка. Сабрина подавляла чувство волнения и подкашивающиеся колени. Не хотела ударить в грязь лицом ни перед мужем, ни, тем более, перед гостями. -Ты волнуешься, — утвердил козырек. -Немного, — дежурно улыбнулась она, стараясь не подавать вида. -Иди сюда. Шелби обнял любимую, не спрашивая разрешения, не дожидаясь ответа или взаимности. Мужчина просто прижимал свою маленькую девочку к груди, сильными руками отделяя от суровой реальности. Его плечи как спасательный круг удерживали сейчас все на плаву. И маленькая ладонь, что легла на грудь Джона, чтоб указать на личное пространство оставила эту попытку. Она как бабочка порхнула на его спину, обняв в ответ. Цыган чаще задышал. Он, как и много лет назад, сейчас горел эмоциями и чувствами. Улавливая запах ее волос, губами касался виска девушки. Почему-то сейчас думая о том, как увидел ее впервые в жизни. В полутемном, пыльном подсобном помещении галереи, среди хлама, Шелби был счастлив. Сейчас для него происходило прекрасное. Самое чудесное, что было с ним за последние года. Сабрина чувствовала покой. Странный и необъяснимый покой. Все волнения и тревоги остались за пределами объятий Джона. Он окутывал ее защитным коконом. И это было так странно. Человек, которого любишь и ненавидишь одновременно, который обидел тебя, сейчас оказывается единственным близким. Судьба любит свои глупые шутки. И шутит она не только над Джоном, но и над Сабриной, и куда жестче. Она отняла у нее самого родного человека, единственную, кто был способен совладать с Бри. Судьба вновь свела ее с цыганом, сломав замок на двери камеры, куда она заточила свои чувства. -Ты самый талантливый человек, которого я знаю, — шептал Джон, не отрывая губ от виска любимой. -А ты их много знаешь, — по-доброму съязвила она. -Нет, мне достаточно тебя, — улыбался он, поправляя на жене платье, что помялось от объятий. -Спасибо за поддержку, Джон, — серьезно обратилась она к мужчине. С детства мать учила ее быть благодарной за все. И даже врагу говорить слова благодарности в нужный момент. Пенелопа объясняла это тем, что маленькая милость избавит тебя от неприятностей. -Бри, — неуверенно замялся козырек. — Хочу, чтоб ты знала, я сожалею… -Нет, только не сейчас, — скривилась девушка. — Не хочу говорить об этом. -Тогда хочу, чтоб ты знала, я всегда рядом, — более уверенно произнес он. — Всегда с тобой. Я принадлежу тебе, Бри. Там, в залах галереи, Джон Шелби в момент становился собой. Гангстером и головорезом, один взгляд которого заставлял холодеть все внутри. Гости лебезили перед ним, а он все чувствовал себя человеком второго сорта, хоть умело это и скрывал за своим дорогим костюмом. -Здравствуйте, — мягкий баритон коснулся слуха Сабрины. Девушка обернулась на приветствие. Голос поздоровавшегося принадлежал мужчине лет шестидесяти. Глубоко посаженные глаза, хмурые брови и губы, будто всегда в улыбке. Вне всякого сомнения, это был Уолтер Сикерт. Шелби забыла все слова на свете, она сделала пару вдохов, хлопая глазами, но быстро сообразила. -Здравствуйте, — по-детски улыбнулась она. Мужчина без лишних слов подставил локоть, призывая к прогулке. Бри, не раздумывая, приняла предложение. -А Вы… — начала она. -Мало кто из этих людей вообще знает, как я выгляжу, — отшучивался он. — Рад знакомству, госпожа Шелби. -Взаимно, — он неспешно шагала рядом, ведомая им. -Я слышал о Вас, — поддерживал светский разговор мужчина. — Правда тогда Вы были Андабаир и подписывали картины и скульптуры бычьей головой, если я не ошибаюсь. -Все верно, — смущалась Сабрина. Ей было невероятно приятно, что такой известный творец слышал о ней. — Я и дома свои так подписываю. Они медленно лавировали среди посетителей, останавливаясь у полотен. -Мы с Вами схожи. Вы, как и я в свое время под влиянием Дега, используете фотографические снимки как основу своих полотен. -Да, — улыбалась девушка от похвалы. — В университете я часто обращалась к его картинами, в поисках мотива. -«Вы краснеете, это черта прекрасного сердца», — цитировал мужчина. -Достоевский, — кивала она. -Именно, моя дорогая, — по-отцовски улыбнулся Уолтер. — Мне нравится то, что вы создаете, не останавливайтесь на этом. Кстати, насчет работы «В саду». Хотел Вам сказать, что довольно смело. Сабрина была готова провалиться сквозь землю. Мысли вихрем пронеслись в ее мозгу в поисках ответа. Вопросы смешивались в коктейль отчаяния. Забегав глазами по стенам, ее взгляд зацепился за злосчастный сюжет, которого здесь быть не должно! -Это старая работа, — оправдывала она тот порыв, когда писала ее. -И она чудесна, — продолжал Сикерт. — Эти две нагие девушки такие счастливые. Я в начале было подумал, что это две сестры, но что-то в них мне показалось неправильным. Знал бы он, как близок к разгадке. Бри написала ее в дни, проведенные с Бейтсами. Хотелось бы сказать, что она изобразила их обеих, перенеся чувства на полотно, что это был порыв, но она сделала это осознанно. А когда ушла, оставила все работы за тот период с ними, там в прошлом. И каким чертом эта картина оказалась сейчас здесь Бри даже боялась представить. Ну, разумеется, такое возможно. Шелби нашла ответ среди гостей, стоило ей только внимательнее присмотреться. -И ты рассчитываешь на милость, — мелодично пропела Мелисса. Девушка снисходительно кинула взгляд на козырька. Бейтс хотела поддеть его, указать на его место в этом обществе. Она презирала мужчину, общаясь с ним с издевкой. -На чью милость? — неохота и закатывая глаза, отвечал Шелби. -Сабрины Андабаир, — отвечала блондинка, проводя пальцем по тонкому стеклу бокала. -Ее фамилия Шелби, — нервно выдыхая, ответил цыган. — Как ты здесь оказалась, и какого черта ты и твой муженек вообще здесь делаете? -Я и Майкл приглашенные гости из общества Сикерта, а вот кто тебя сюда пустил?, а ну да, ты как бы это выразиться… — наиграно задумалась она. — Прихвостень Бри. Джон в своей манере коснулся рукой носа, расправляя плечи. Он слышал всяческие оскорбления в свой адрес и его это мало беспокоило. Но в данном случае, козырька отбрасывало на много лет назад. Когда он был бедным парнишкой, влюбившимся в девочку из высшей касты. Ее друзья смотрели на него с таким же презрением, с каким это делала Мелисса. Она буквально втаптывала его в землю. Держаться, как кремень, было сложно. -Я вскрою Вас обоих, если увижу рядом с ней, — отрезал цыган, прищуривая взгляд на свой манер. -Пустые угрозы, — усмехнулась блондинка. — Как и те, что острые козырьки кидают в адрес семьи Чангретта. Шелби нахмурился, повернувшись к девушке. Ему уже было плевать на манеры и поведение. Мягкое прикосновение к руке, отрезвило своей прохладой. Сабрина нежно взяла супруга под руку, приветливо улыбаясь Бейтс. Джон послушно положил свою ладонь поверх ее руки, сделал пару глубоких вдохов и … обрел уверенность. Ему стало совершенно наплевать на место, обстоятельства, разницу в происхождении, статус, количество денег, домов, машин. Все это стало совершенно неважным. Бри держала его руку, остальное не имело значения. Она пришла, когда он был на грани скандала. Жена поддержала цыгана, когда тот нуждался в ней. -Здравствуй, Мелисса, — прощебетала Шелби. -Здравствуй, родная, — произнесла она так, будто была на месте Джона. Козырек ревновал, но уподобившись Бри, не показывал эмоций при посторонних. Такое он мог позволить только с женой, наедине, без посторонних глаз. Это он взял от нее, об этом ему говорила Ада. -Даже не буду спрашивать, как ты протащила эту мазню сюда, — на выдохе устало произнесла Шелби. -Ты о моей любимой картине, где мы с тобой… — прикидывалась непониманием Бейтс. — Обожаю все полотна Андабаир, они превосходные. Блондинка подчеркивала девичество Сабрины, ее талант, происхождение, стараясь высмеять Джона. И ей это почти удалось. Но как только Бри оказалась рядом, козырек почувствовал уверенность и прилив энергии. Теперь он утирал нос ей. Потому что получал поддержку и защиту. Как бы глупо и смешно это ни звучало, но гангстеру нужна была моральная защита перед людьми, что кичились собственным статусом. -Рада была встрече, — все так же манерно подвела к концу диалог Бри. — У нас с мужем еще много дел. Девушка нарочно указывала на статус Джона в ее жизни. Во-первых, поднимая ему самооценку, но во-вторых, давая понять, что незачем ее преследовать. Козырек расправил плечи, задирая подбородок повыше. Будь Мелисса мужчиной, он бы уже давно скальп снял с нее. Гендерное неравенство единственное, что сдерживало мужчину. И на помощь ему пришла любимая женщина. -Хорошего вечера, — хрипло попрощался Джон, следуя за Сабриной. Подошедший к блондинке супруг, как и она, провожал чету Шелби взглядом. -Не волнуйся, моя любовь, скоро всех этих цыган перережут как собак, — не отрывая взгляда, обращался он к Мелиссе. -Ненавижу, — тихо шипела она. Сумасшедшая химия происходила между Сабриной и Джоном. Противиться которой у девушки получалось с трудом. Невероятно странное влечение она испытывала, находясь рядом с ним. Ровно как когда-то давно. Забытые эмоции всплывали, и Бри утопала в них. Полумрак их спальной прямо-таки благоволил любви и нежности. Тепло, с которым гангстер смотрел на Бри, топило все заморозки в ее сердце. Она, как жертва стокгольмского синдрома, действует против собственных интересов. Или наоборот? Шелби целует ее. Аккуратно и робко, прося разрешения. Бри не против. Ее пальцы змеями зарываются в его короткие волосы. Она отвечает на его поцелуи, робко и неуверенно. Руки Джона придерживают девушку за талию, она почти что не дышит. Цыгану хочется обнажить ее безупречное тело, прикасаться к каждому его изгибу. Ласкать ее всеми мыслимыми способами. Доставлять ей удовольствие, доводя до изнеможения. Сабрине хочется того же. Но ее зажатость и скованность дают понять цыгану— еще не время. Она еще не готова. И он ждет, и будет ждать, сколько потребуется. Во имя своей любимой женщины Шелби удерживает неприязнь от натянутости штанов. Он держит ее фарфоровое личико в своих ладонях. Она обезоруживает его взглядом изумрудных глаз. Здесь, с ним, не гордая и высокомерная Андабаир, а маленькая Бри, которая так нуждается в защите и покое. В человеке, с которым она может расслабиться и быть собой, не волнуясь за репутацию. Здесь, с ней, не убийца и преступник Джон Шелби, а просто Джон. Добрый, любящий и надежный человек, чья судьба не легка. Мужчина, чья мечта сейчас у него в руках. Человек, готовый идти за ней на край света. Просто Джон, просто ее любовь. -Давай спать, Бри, — шепчет козырек, зарываясь лицом в ее макушку. — Это были тяжелые дни. Уставшая, обессиленная, на грани визуальных галлюцинаций из-за недосыпа она послушно повинуется его голосу. Просто зная, что сейчас ее безопасность под надежной защитой.