Цикада

Снежинки вальсировали с ветром, словно совсем не торопились упасть. Да и в самом деле, куда им спешить? На земле снег тут же превращался в слякоть… От нечего делать Йоджи высунул руку в окно. Едва коснувшись его пальцев, снежинки бесследно таяли. - Ясное дело... – Йоджи криво усмехнулся. Он закрыл створку, пока ветер не выстудил комнату. Окно хотели заделать наглухо, но Йоджи не позволил. Он был благодарен всем за заботу, правда, но какой смысл беспокоиться? Он же не беспокоится… Прошло больше трех месяцев с того дня, как он очнулся в подпольной больнице Персии, недоумевая, что произошло и почему ему так паршиво. Он ничего не помнил о ночи, проведенной у Шварц. Узнав об этом, остальные Вайсс были поражены - и все как один отказались даже говорить, как он выглядел, когда после долгих поисков они обнаружили его в гостиничном номере. Еще целый месяц он лежал под капельницей, а когда, наконец, смог посмотреть на себя в зеркало, не увидел ничего особенного, кроме худобы и бледности, вполне объяснимых длительным пребыванием в закрытом помещении. И чего все так испугались, что теперь глаз с него не спускают? Йоджи вздохнул и снова отвернулся к окну, наблюдая за танцующими снежинками. Проблема в том, что сам он ничего не мог вспомнить, а на остальных, похоже, случившееся с ним произвело слишком глубокое впечатление. Иногда их волнение казалось ему чрезмерным. Черт, даже Персия теперь давал миссии только на троих. Это просто бесило – да что, мать вашу, стряслось? - Йоджи, - донесся голос из-за двери. – Ты там? Йоджи глянул на часы. Он пробыл один двенадцать минут. Парни, наверно, пометку сделали в блокнотах: каждые четверть часа проверять, как там Кудо. - Да, а что? - Можно войти? - Конечно. Йоджи открыл дверь. На пороге стоял Ая с двумя кружками дымящегося кофе в руках. - Тебе красная: там с молоком. – Сам он больше любил черный. - Спасибо. – Йоджи опустился на стул и пригубил из кружки. – Что-то случилось? Или просто решил убедиться, что я еще здесь? Ая глядел встревожено и слегка виновато. В глазах у него было столько затаенной боли, что Йоджи и сам вдруг испугался. - Просто решил убедиться. - Да ладно, неужели я был так уж плох? Ая внимательно посмотрел на него сквозь поднимавшийся от кружки пар. - Ты так и не вспомнил? - Ни черта. Ни одной подробности. Ноль. - Может, и к лучшему, - медленно проговорил Ая, отхлебнув из своей кружки. – Учитывая твое тогдашнее… состояние. После того, как мы отвезли тебя в больницу, мне три ночи снились кошмары. Как будто я вижу, что они с тобой творят, но ничего не могу сделать, не могу остановить их – могу только смотреть… - Твою мать, - сказал Йоджи. – Не зацикливайся на этом, ладно? Ая тряхнул головой. - Смотреть и то было страшно. Даже в воображении. А каково было тебе, я даже представить не в силах. Может, это твое подсознание подавляет воспоминания. Механизм самозащиты. - Тогда пусть так и будет. Я и не хочу ничего вспоминать. - Да, наверно, - неловко сказал Ая. – Но если какие-нибудь воспоминания появятся или что-то начнет тревожить – скажи, ладно? Мы рядом. - Я знаю. Спасибо. ________________________________________ Оми и Кен ждали в комнате для миссий. - Как там Йоджи? – спросил Кен. - Всё так же. Миссия назначена на сегодня? - Ага. – Оми развернул на столе схематичный чертеж резиденции их новой цели. – Кен-кун только что закончил рисовать. Посмотришь? Ая склонился над столом, прослеживая глазами отмеченные Кеном подходы. Они в очередной раз подробно обсудили детали, хотя работать втроем было уже не в новинку. Бомбеец обычно оставался на связи в Конеко и следил за операцией с помощью своих высокотехнологичных прибамбасов, поэтому необходимо было заранее исключить любые неожиданности. Наконец Оми с усталым вздохом растянулся на диване. - Кажется, всё предусмотрели. Ая-кун, а в каком он был настроении, когда ты заходил? - Спокоен, но на грани раздражения. Ему, наверно, надоело, что ты все время остаешься с ним. - Как нянька, да? – Оми сердито усмехнулся. – Он-то всё думает, что это шуточки… - Он же не виноват, что ничего не помнит, - заступился Кен. - А между прочим… хандрить-то он перестал, - задумчиво сказал Оми. – После смерти Ной он такой был, что просто страшно… я думал, и ему недолго осталось. - Да, ему полегчало, - согласился Кен. – Заметно. - Слушайте… - Оми внезапно сел. – А вам не кажется, что Шварц имеют какое-то отношение к этому? Может, они и в мозгах у него покопались? Все трое потрясенно уставились друг на друга. А что, если надругательство над Йоджи и вправду было еще хуже, чем они думали? ________________________________________ Последние струйки пара давно растаяли в воздухе, и забытая на столе кружка с остывающим кофе напоминала брошенного ребенка. Йоджи взял ее в руки, потом вздохнул и поставил обратно. Пить кофе одному - никакого удовольствия. Внезапно он осознал, как сильно изменился. Разве не сам он отгородился ото всех после убийства Ной? Даже в одной комнате не мог находиться ни с кем, включая товарищей по команде. И вот теперь, когда эти трое бог знает сколько времени носятся с ним, как с писаной торбой, он опять заскучал по человеческому общению? С чего бы вдруг? Снег перестал. Вокруг было тихо, и ничто не мешало вернуться мыслями к… ...той драке в лесу? Йоджи ясно помнил тот день. Помнил, как, обернувшись, наткнулся на полный ярости взгляд. Как они мутузили друг друга, зачастую даже не стараясь уклоняться – было чертовски больно, но он радовался этой боли, как наказанию за все, что совершил. Ничего лучшего он и не заслуживал, оставалось только признать и хоть отчасти искупить свои грехи. Наверно, это и был кризис, после которого он начал выздоравливать. Шульдих не собирался убивать его, это ясно. Но Йоджи так и не понял, что именно побудило того напасть. По всей видимости, Шульдих дрался ради самой драки, только и всего. Зачем? Кто его знает… ________________________________________ В толпе было тесно - физически и ментально. Чужие тела корчились вокруг – кто-то под экстази, а некоторые так пьяны, что того и гляди падут – в буквальном смысле! - в забвение. Шульдих впитывал этот восторг, безумие, горечь, ненависть, похоть… всё, что витало на полном грешников танцполе. Обычно он избегал толп, потому что уставал держать щиты. Но сегодня – другое дело. Всё что угодно, лишь бы не слышать собственных мыслей. Забыться. Забыть. И если для этого надо утопить свой разум в сотнях чужих – он только за. Музыка грохотала так, что пол вибрировал под ногами, но и сквозь грохот ему слышался бесконечный полный боли крик. Неужели это никогда не кончится? Вайсс – враги, черт побери. Но эти враги заслуживали уважения. Не хотелось, чтобы кого-то из них ломали… Что ж, его и не сломали. И точка. Жар чужих извивающихся в танце тел, запах чужого пота и сигарет кружили голову, но воспоминания отказывались уходить. Как назло, Шульдих не умел по-настоящему забывать. Разве что попытаться разбавить воспоминания свежими ощущениями – и все равно они были живучи, как этот... Шульдих решительно ввинтился в танцующую толпу. ________________________________________ - Я пойду с вами. - Йоджи-кун! - Ты еще не… Ран, в отличие от остальных, не подал голоса. Похоже, Кудо уже принял решение. - Я здоров. Хочешь, принесу справку от врача? - Но мы вполне в состоянии… - начал было Кен. - И я тоже, - оборвал Йоджи. – Вайсс я или уже нет? Вы мне товарищи или няньки? Надо признать, кое в чем он был прав. Они действительно слегка перестарались в стремлении его защитить, а гордости и самоуважения у Йоджи хватало. - Ну… - вздохнул Оми, видя, что остальные не протестуют. – Ладно, только не… - Если хочет рисковать, это его дело, - вмешался Ран. Пора Йоджи снова включаться в работу наравне со всеми. - Спасибо, Ая, - шепнул Йоджи, когда они выходили из комнаты. ________________________________________ Вся комната была забрызгана кровью. Неужели это Кроуфорд? Перекошенное гримасой лицо, глаза, полыхающие почти маниакальной злобой… Сейчас здесь было двое психов вместо одного. Он, связанный, неподвижно лежал посреди комнаты – не смирно, нет, никто не мог бы смириться с происходящим – а просто неподвижно, потому что не было сил пошевелиться. По телу струился пот, смешиваясь с кровью. Фарфарелло смачно вдохнул, и его полные, исчерченные шрамами губы медленно расплылись в ухмылке. Он зажмурился, напрягся всем телом, стиснул зубы, отчаянно стараясь не закричать. Явно на грани, но еще держался. И всё вокруг было ярко, яростно красным… Шульдих рывком сел на постели и чертыхнулся. Бесполезно стараться не думать. Прошло три месяца, а воспоминания о случившемся по-прежнему свежи. Бесполезно… Да и когда это он сбегал от проблем? Не смешите. А может… встретить проблему лицом к лицу и покончить с ней? Не хватало еще, чтобы это преследовало его до конца жизни. Тем более, жить он собирался долго. ________________________________________ - Парни, всё надо делать быстро, - напомнил Оми, пока они подъезжали к месту - большому складу, совмещенному с офисным зданием. – Возможно, у него там встреча с несколькими наркоторговцами, а у тех на хвосте полиция. - Вот черт, - буркнул Кен. – Так может, тут подождем? - Исключено. Даже Персия не знает, когда именно должна состояться встреча, а наша цель – большая шишка на наркорынке. По моим сведениям, он уже ведет переговоры о сделке, которую Персия хочет предотвратить. А стало быть, медлить нельзя. - Значит, так: врываемся, валим его, забираем список деловых контактов и уносим задницы? – уточнил Йоджи, глянув на часы. – Ты уверен, что список там? - Почти. Жаль, что не в компьютере, а то было бы гораздо проще. Наверно, этот тип понимает: что можно спрятать при помощи программного обеспечения - можно и найти с его помощью. – Оми пожал плечами. – Манкс со своими видеозаписями придерживается такого же принципа, поэтому и предпочитает видеокассеты компакт-дискам. Но сколько хлопот, когда противник делает то же самое... - Не волнуйся, мелкий. – Йоджи ободряюще усмехнулся. – Я свою часть работы сделаю. Автомобиль резко затормозил. - Пошли, - скомандовал Ая, открывая дверь. Пять минут спустя Йоджи вышел из лифта на одном из верхних этажей. В это время суток здесь не было ни души, но он по привычке всё равно ступал тихо, пробираясь по коридору к двери комнаты, в которой, по предположениям Оми, находился нужный им документ. Сноровисто действуя леской, он сорвал замок и скользнул внутрь. Стоп! В комнате кто-то был. - Шульдих? – с искренним удивлением спросил Йоджи. - Приятно, что ты меня помнишь. – Рыжий Шварц безрадостно усмехнулся. – Выглядишь гораздо лучше, чем в нашу последнюю встречу. - Благодарю. – Йоджи уставился на конверт, который Шульдих держал в руке. Если это и не тот самый документ, противника придется устранить, чтобы как следует обыскать комнату. – Зачем пожаловал? - Да так, решил тебя проведать, - хохотнул Шульдих. – Тебе, наверно, вот этот список нужен. - Похоже на то. Хотя вряд ли ты так просто его отдашь. - Кто победит, тому и приз. – Он вскинул голову и смерил Йоджи оценивающим взглядом. – Начнем? - Давай. – Йоджи потянул леску. В отличие от прошлой схватки, на этот раз силы были равны. Ситуация сложилась почти патовая: Йоджи не мог достать противника, обладающего такой сверхъестественной скоростью, а того, в свою очередь, сдерживала смертоносная леска. Оба замерли, пытаясь отдышаться и не спуская друг с друга глаз. Внезапно в коридоре послышались еще чьи-то торопливые шаги. Дверь распахнулась, и в проеме показались остальные Вайсс, во главе с ощетинившимся дротиками Оми. - Шварц! – прошипел Кен, выпуская когти багнаков. - К вашим услугам. – Тот стремительно увернулся от дротика. Ая подскочил к Йоджи, прикрывая его собой. - Ты как? – негромко спросил он. - В порядке. – Несмотря на напряженность ситуации, Йоджи с трудом подавил вздох. Вот еще защитник выискался! - Давай, - поторопил Шульдих. – Мы не закончили. - Даже не думай, - прорычал Кен. Ая обнажил катану, по-прежнему стоя между Йоджи и Шульдихом. – Ты еще не расплатился за то, что вы сделали в прошлый раз. Шульдих с притворным сожалением пожал плечами. - Похоже, сегодня нам так и не дадут продолжить. Держите ваш список, мне он ни к чему. – Он швырнул конверт в сторону Оми, ловко уклонившись от очередного дротика. – Кстати, Кудо, ты что-нибудь понял из записки, которую я тебе оставил? Йоджи удивленно моргнул. Какая еще записка? Но прежде, чем он успел задать вопрос, непредсказуемый немец выскочил в окно. ________________________________________ После третьей стопки в голове наконец-то зашумело. Чего бы он там ни добивался, всё только еще больше запуталось. Сегодня впервые с того утра он увидел Йоджи лицом к лицу. Следы насилия действительно сошли, да и вообще тот выглядел гораздо живее, чем три месяца назад. Отчаяние исчезло из его глаз, уступив место силе и уверенности. С чего вдруг такие перемены? И, в конце концов, сам-то он с какой целью вызвал Кудо на новый спарринг? Шульдих налил себе еще водки, мысленно сделав заметку пополнить запас алкоголя. Выпивка не давала ответов, но хорошо затуманивала мозги. А большего сейчас нельзя было и желать. ________________________________________ - «Если тени оплошали, то считайте, что вы спали. И что этот ряд картин был всего лишь сон один. Наше слабое творенье расцените как виденье, и погрешности тогда мы исправим без труда»*. - Йоджи остановился и посмотрел на Оми. – Это и есть записка, о которой он говорил? - Ну, это то, что я запомнил. Настоящую-то Ая порвал. – Оми выдавил усмешку. – Честно говоря, я его не виню – мы все были на взводе. - Избавь меня от трогательных подробностей. – Йоджи снова взглянул на листок. Ну и что всё это значит? – Это какое-то стихотворение? Трудно было представить Шульдиха старательно подбирающим рифмы на японском. - Может, и так, - задумчиво сказал Оми. – Ты лучше Аю спроси. Он читает больше, чем все мы вместе взятые. Йоджи кивнул. Зарифмованные строчки вертелись на языке. - Кстати, знаешь, я попозже выйду прогуляться. - Прогуляться? – Оми встревожено распахнул глаза. – Куда? Йоджи замялся. Он ляпнул, не думая. По правде говоря, и сам не знал, куда хочет пойти. В голове возникла картинка: офис, который когда-то казался таким уютным, два стола – один напротив другого, - стулья, которые будто ждут возвращения хозяев… Это по-прежнему было больно, но уже не так, словно кто-то поворачивал нож в кровоточащей ране. Боль не ушла, но слегка притупилась. Неужели он наконец исцеляется? - Йоджи-кун? Он вздрогнул: - А? - Может, тебя проводить? – В голосе мальчика звучало беспокойство. – В смысле… Йоджи вообразил на его месте квохчущую наседку и невольно усмехнулся. - Я возьму с собой телефон, если ты так волнуешься. - Ладно… - недовольно протянул Оми. – Но куда ты пойдешь? Усмешка увяла. - Хочу навестить Аску. – Там, где они всего однажды вместе встретили Рождество, там, где они были так молоды… - Чтобы… попрощаться. Оми понимающе кивнул. Да, в такой прогулке спутники не нужны. - Будь осторожен, хорошо? - Конечно, Омиччи. – Это прозвище он придумал давным-давно, соединив вместе «Оми» и «чиби». Мальчик притворно нахмурился: - Эй, Йоджи-кун! Йоджи со смехом взъерошил ему волосы, потом поднялся из-за стола, чтобы снять с плиты закипевший чайник. - Кофе будешь? - Ага, спасибо. Почти как в старые добрые времена, до того, как всё было разрушено появлением Ной. Вечные шутки и поддразнивания, но за ними – теплая дружеская поддержка, помогавшая выживать… Он искренне хотел отплатить товарищам за заботу. Но сначала надо покончить с тенями прошлого. Освободиться. Это правда – Йоджи хотел освободиться от призрачных объятий, которые душили его уже больше двух лет. Сегодня – в последний раз, пообещал он себе. В последний раз. ________________________________________ «Сегодня же Сочельник! Что ты здесь делаешь, скажи на милость?» «А сама-то?» «Мне просто некуда больше пойти, только и всего. А у тебя какое оправдание?» «Такое же, как и у тебя, пожалуй… Может, пойдем ко мне и сделаем эту ночь незабываемой?» «Мечтай дальше, парниша! Я не такая.» - Ты самая лучшая, Аска, - шепнул Йоджи, вспомнив Рождество три года назад. Он только что подъехал к зданию их бывшего офиса. Опять пошел снег. Йоджи выбрался из машины и направился к лифту. «Хочу снег! А то никакого рождественского настроения…» «Можем попробовать создать. Выключи свет.» «Не смеши, хентайщик чертов.» «Да нет, я серьезно, - Йоджи повернул выключатель, оставив только желтоватую лампочку на входе. Яркий, как в операционной, белый свет тут же сменился более тусклым, но теплым золотистым сиянием. – Теперь похоже на дом?» «Да, неплохо», - усмехнулась Аска. «Можно еще что-нибудь придумать. – Он ответил такой же усмешкой. – Если хочешь камин, можем помахать перед лампочкой красной тряпкой.» «Нет, это уже чересчур. Да и где ты видел, чтобы люди на самом деле сидели у камина рядом с наряженной елкой? Такое только на открытках бывает.» «Давай на следующий год тоже нарядим здесь елку. А в этом придется ограничиться пением рождественских песен.» «Почему бы нет? Только учти, пою я из рук вон плохо.» «А мне вообще медведь на ухо наступил. Повоем, как сумеем.» Двери лифта разъехались. На этаже было пусто, как и три года назад, когда два новоиспеченных детектива за неимением дома остались здесь на праздничную ночь. Йоджи повернул побитый ржавчиной ключ в замочной скважине, открыл дверь и зажег желтую лампочку над входом. - Снег идет, Аска. Настоящее белое Рождество. «Уже почти полночь. Извини, подарка у меня нет – я же не знал, что ты тоже тут.» «Да ладно. У меня тоже для тебя ничего нет. Подарки подождут до следующего года.» «И елку поставим.» «И гирлянды повесим. Обязательно цветные!» «Остролист. И шишки.» «И кофе с печеньем будут.» «И пастила!» «И торт такой, знаешь, в виде полена.» «Пицца.» «Серпантин!» «Свечи.» «Колокольчики. Только чтобы на самом деле звенели.» «Большие подушки – чтобы было, куда прилечь.» «Ковер и плед.» «Деньги.» «Какая проза!» «Это проза жизни.» «Ну и что, сегодня не хочу об этом говорить.» «Вот бы снег пошел…» «Ага. Слушай, часы бьют! Давай считать.» Тесня друг друга, они встали у единственного окна, которое выходило на горящий праздничными огнями город. «Двенадцать. Полночь. С Рождеством, Аска.» «С Рождеством, Йоджи. Подарки – через год, договорились?» «Даже не сомневайся.» В следующем году он и правда приготовил подарок - загодя, задолго до праздника. Но еще до Рождества, еще даже до того, как в Токио пришла зима… Чувствуя комок в горле, Йоджи вытащил из кармана маленький сверток, неумело завернутый в выцветшую и уже слегка обтрепанную на углах бумагу. Он все-таки принес, пусть и с двухлетним опозданием. - С Рождеством, Аска. Он положил сверток на ее стол, и на миг показалось, будто Аска здесь, усмехается и принимает подарок. Всё такая же, нахальная и прямолинейная – та самая девушка, в которую он когда-то влюбился. Вот и закончилась эта история. Внезапное чувство почти ошеломило его – облегчение, смешанное с тоской о том, что так и не случилось. И уже никогда не случится. - С Рождеством, Йоджи. Он подскочил на месте и оглянулся, на один безумный миг почти поверив, что каким-то чудом вернулся в прошлое. Но это была не Аска. В дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял Шульдих. Он глядел прямо и спокойно, и, может, из-за освещения льдистые голубые глаза его казались как-то теплее. Бездонные, гипнотизирующие глаза. Что можно прочесть в этом взгляде? Всё? Ничего? И чем отличается «всё» от «ничего»? Йоджи вдруг понял, о чем говорилось в записке, которую пытался воссоздать Оми. - Это ты стер мои воспоминания о той ночи. Шульдих опустил руки, а потом снова сложил их на груди. - Как ты догадался? - Интуиция. - Мог бы детективом стать. - Шульдих сунул руки в карманы и нарочито неспешно прошелся по комнате. – Чутье есть. Йоджи пожал плечами. - Какой смысл теперь рассуждать? – Он принял это и смирился, иначе давно сошел бы с ума от мыслей о том, какой могла быть его жизнь. – Ждешь, пока я спрошу? - Зачем я это сделал? – На губах Шульдиха мелькнула странная улыбка. – Признаться, жду. А почему ты не спрашиваешь? - Не уверен, что хочу знать ответ. – Йоджи отступил к шкафу, где хранился электрический чайник и прочие хозяйственные мелочи. – Выпьешь чего-нибудь? Чай, наверно, уже заплесневел, но то, что в жестянках, должно было сохраниться. - Тогда кофе. На улице холодно. – Шульдих подошел к нему, зябко потирая ладони. Йоджи открыл кран, выждал, пока стечет ржавая вода, потом наполнил чайник и включил его греться. - Эти руки, похоже, никогда в жизни не работали, - заметил он. Немец откинул голову и принужденно рассмеялся. - Еще как работали. Делали все, что положено, когда приходилось. - Значит, теперь не приходится. – Йоджи вытащил две кружки и ополоснул их от пыли. - Я отказываюсь трудиться больше необходимого. К чему изнурять себя? - Но надо мной ты потрудился. – Йоджи вскрыл жестянку черенком ложки и насыпал в кружки кофе. – Иногда мне кажется, что мои товарищи правы. - Насчет чего? – с любопытством спросил Шульдих. - Ты промыл мне мозги. – Это было до того странно, что казалось почти нереальным – вести такую беседу с врагом в ожидании, пока закипит чайник. А с другой стороны – как будто так и надо. Самое время прекратить бессмысленные стычки и поговорить. - Нет. – Шульдих с минуту помолчал. – Веришь? - А тебе надо, чтобы я верил? - Нет. - Тогда решу как-нибудь потом. - Идет. Чайник зашумел. Йоджи разлил кипяток в кружки и помешал. - На качество не рассчитывай. Хорошего кофе мы тогда не могли себе позволить. - Я пробовал и похуже. Некоторое время они в молчании пили кофе. - Зачем ты напал на меня тогда? – первым нарушил молчание Йоджи. – У тебя была какая-то причина; ты был… - Зол, да. – Шульдих окинул его критическим взглядом. – А ты был почти мертв. Воспоминание о том дне отозвалось в сердце тупой тяжестью. Как будто это было не с ним. - Я не умер, потому что подрался с тобой. - Нашел выход тому, что копилось и мучило? – догадался Шульдих. – Вот и я тоже. Поэтому мне и показалось, что Кроуфорд перестарался. - А он почему… - От злости. – Шульдих снова быстро глянул на Йоджи. – Знаешь, вы четверо задали нам хлопот. Мы скрывались от Эсцет, и совершенное вами убийство привлекло к нам нежелательное внимание. - Похоже, промахиваемся мы более действенно, чем попадаем, - съязвил Йоджи. – Когда мы специально пытались вас достать, вы только водили нас за нос. Он еще не успел договорить, как почувствовал возникшую неловкость. Минуту назад они были просто двумя людьми, которые беседуют о прошлом, но упоминание о «нас» и «вас» снова превратило их в Вайсс и Шварц. Шульдих сдержанно пожал плечами, очевидно, тоже ощутив перемену. - Мы стараемся. - Так это и разозлило Кроуфорда? – спросил Йоджи, чтобы уйти от скользкой темы. Шульдих кивнул. - Он терпеть не может неопределенности. Тщательная организация, контроль и планирование – вот его стиль. Меня непредсказуемость держит в тонусе, а его – выводит из равновесия. Кроуфорда нелегко взбесить, но он просто повернут на безопасности. – Шульдих с кружкой в руке отошел к окну. – Иногда мне кажется, что из нас четверых он самый жестокий. Умеет сдерживаться, пока не уладит все насущные вопросы – а потом плотина падает. Кто-то известный сказал: «Бойся гнева терпеливого человека». Кроуфорд – отличная иллюстрация к этому высказыванию. - А ты? - Я? – Немец снова странно хохотнул, не оборачиваясь. – Я – Шульдих. По тому, как это прозвучало, было ясно, что «Шульдих» – не просто имя. - Что это значит? - Это по-немецки. «Виновный». - Зачем было называть себя так? – Конечно, это не его дело, но Йоджи все равно хотелось спросить. Хотелось знать, что заложено в таком прозвище – ирония? отрицание? признание? Или что? - А тебе зачем было делать татуировку с надписью «грешник»? – отбрил Шульдих, упорно глядя в окно. - Откуда… - Йоджи осекся. Если три месяца назад он и вправду был в таком состоянии, как говорят, у Шварц была уйма возможностей рассмотреть татуировку. – Ясно. - Кроуфорд - другое дело… - пробормотал Шульдих, возвращаясь к прежней теме. – Думаю, он… не знает раскаяния. - Да? Шульдих заметно вздрогнул, очнувшись от размышлений, и ухмыльнулся через плечо. - Я уверен, что попаду в ад, а он – что не попадет никуда. Вот в чем главное различие. А ты? Веришь? - В рай и ад? – Йоджи обдумал вопрос. – Иногда. А иногда он горячо надеялся, что ни того, ни другого не существует. Желающих свести с ним счеты предостаточно - очередь, наверно, уже растянулась на километр и всё продолжает расти. - Я бы лучше сгнил в могиле, - сказал он. – В ад не хочу, но никто же не спросит… - Гнить скучно. Шульдих повернул ручку окна и потянул. Ржавые петли неохотно поддались. Он высунулся наружу. - Снег перестал, - заметил он, ни к кому не обращаясь. – Интересно, если я вылью кофе в окно, кто-нибудь увидит? - Отойди-ка ты лучше оттуда, - спокойно предложил Йоджи. - А? - Не так уж плох мой кофе, чтобы его выливать. А ты ведь если еще постоишь – точно не удержишься. Шульдих улыбнулся – на этот раз почти весело. - Ну да, такова человеческая натура. Стоит только подумать о том, чтобы сделать – и уже трудно не сделать. - Когда держишь в руках молоток, повсюду чудятся гвозди, - усмехнулся в ответ Йоджи. - Когда у тебя есть нож, начинаешь искать, что бы порезать; когда целишься из пистолета, так и тянет спустить курок. – Шульдих поднес кружку ко рту и допил остаток кофе. – А если накинул леску кому-то на шею… - Хочется затянуть, - договорил за него Йоджи. – Да, это и есть человеческая натура. Даже если поступок вызывает инстинктивное отвращение, где-то в глубине души ты хочешь его совершить. Сначала напрягаешься, тревожишься, возбуждаешься, предвкушаешь… - А потом чувствуешь облегчение, - в свою очередь подхватил Шульдих. – Люди… такие странные создания. Разум и чувства лежат на поверхности, а внутри нами движут примитивные инстинкты, которые не подчиняются никакой логике. - Наверно, мы бы давно повыбрасывали все компьютеры, будь у них хоть часть наших заморочек. – Йоджи легонько коснулся татуировки поверх одежды. - Когда же ты научишься… - пробормотал Шульдих. – Хороший вопрос. - Что случилось в ту ночь? - Мы с Наги похитили тебя и преподнесли Кроуфорду. Кажется, я еще никогда не видел его в такой ярости, как в тот раз. – Шульдих снова свесился через подоконник, что-то высматривая внизу. Волосы упали ему на лицо. – Большую часть времени он умело подавляет эмоции… но на тебе он оторвался. - Я польщен, - криво усмехнулся Йоджи. Шульдих быстро глянул на него и снова отвернулся. - У меня был выбор, и я решил не вмешиваться. Когда я увидел тебя в следующий раз, ты был окровавленным полутрупом. Мы выждали, пока твои товарищи уйдут на поиски, и вернули тебя в отель. - Тогда ты и стер мои воспоминания. Шульдих дернул плечом: - Я сочувствовал Кроуфорду и желал ему отвести душу, но мне было не по себе оттого, как далеко он зашел. - И ты выбрал путь наименьшего сопротивления: сначала помог Кроуфорду, а потом облегчил мне последствия. Шульдих отлепился от подоконника и, сунув руки в карманы, направился к двери. Йоджи последовал за ним. - А что мне еще оставалось? Не мог же я подвести товарища; я – Шварц. - А я – Вайсс. - Знаю. Они вместе дошли до лифта. - Зачем ты приходил? – спросил Йоджи. - Хотел узнать, как ты. – Шульдих нажал кнопку вызова. – Не мог выбросить из головы то, что случилось. - Притом что мы вроде как враги? - Так и есть, – бесстрастно констатировал Шульдих. Громыхнул подъезжающий лифт. – Но я питаю уважение к достойным противникам. Йоджи обдумал это заявление. - Спасибо. – Он сам не знал, действительно ли благодарен Шульдиху. Пожалуй, все-таки да. - Обращайся… - так же неуверенно отозвался тот. ________________________________________ Кен беспокойно вышагивал от стены к стене. Он занимался этим вот уже полчаса, и в комнате не осталось места, где бы он не прошелся. Все это время Ая вертел в руках книгу, а Оми возился с электроникой, разбирая и собирая одни и те же детали. На журнальном столике громко тикал будильник. Внезапно тиканье прекратилось, и будильник зашелся истошной трелью. Оми подскочил. - Двенадцать. Время вышло. Кто будет звонить? - Я. – Кен уже схватил телефон и торопливо набирал цифры. – Йоджи? У тебя все в порядке?.. А, хорошо… Ладно, до встречи. Он положил трубку и облечено улыбнулся остальным. - Уже возвращается. Напряжение в комнате заметно спало. Ая захлопнул книгу. - Он сказал, когда подъедет? - Минут через двадцать, может, чуть больше; дороги скользкие от снега. Ты куда? - Спать. Ты же знаешь, он терпеть не может, когда с ним носятся. Ая вышел. Кен и Оми обменялись усмешками. - Да уж, трое встречающих – это чересчур, - согласился Оми. – Что там по телевизору? Я принесу какао. Кен взял пульт и начал переключать каналы. Через несколько минут вернулся Оми с двумя кружками горячего какао. - А какой у него был голос, Кен-кун? - Сдавленный, - ухмыльнулся Кен. - Могу поспорить, в такую погоду он мечтает о менее эффектной машине с крышей и обогревателем. А вообще он в порядке. Я бы сказал, почти такой, как раньше. - Хорошо. – Оми выставил ладонь над чашкой, греясь паром. – Я рад. - Угу, и я тоже. ________________________________________ - Оми! Что означает засушенная белая роза? Их признанный эксперт по языку цветов на минутку задумался. - Что-то вроде «лучше умереть, чем потерять невинность», - отозвался он из подсобки. - А тебе зачем? - Ой… - Кен сморщился и тут же хохотнул. – Какой-то парень звонит, чтобы узнать; вроде как кто-то прислал ему ее без сопроводительной записки. - Ты там поосторожней ему сообщай. Мало ли что… - И на том спасибо. Йоджи набрал полведра воды, взял тряпку и направился ко входу. Доносившиеся из магазина обрывки разговора звучали обыденно, и в то же время всё вокруг казалось каким-то ненастоящим… Вчера ночью, когда он отдал дань памяти, а потом смотрел, как падает снег и пил дешевый кофе с человеком, который не был ему ни другом, ни врагом (вернее, был и тем, и другим – а впрочем, какая разница), Йоджи чувствовал себя удивительно живым. Но здесь, сейчас… избитые фразы, непринужденный смех, привычная ежедневная рутина… Когда он вспоминал, как снежинки кружились в темноте за окном, настоящее казалось бледным подобием жизни. Он вошел в залитый солнцем магазин, чем устроил остальным легкое душевное потрясение. - Привет! Йо… - глаза Оми удивленно распахнулись, - …джи-кун? Кен тоже уставился на него. - Йоджи, ты что, и вправду решил потрудиться? Не дожидаясь, когда попросят? – Он хлопнулся на стул, прижав ладонь ко лбу. – Воды… Я сейчас в обморок упаду… - Не упадешь, - хихикнул Оми. – Йоджи-кун, дай-ка ведро, Кен-куну нужна вода. - Эй-эй! Йоджи не без усилий оторвался от мыслей о прошлом. - Хорош придуриваться. Я хочу заняться делом. Кен снова застонал: - Так я и знал! Он головой ударился… - Парни есть парни, - протянул женский голос от дверей. – К вам придешь – как в дурдом попадешь. Придумали бы что-нибудь новенькое, что ли… - Миссия, Манкс? – воскликнул Кен. – Сейчас ведь Рождество! - Уже нет, если это имеет хоть какое-то значение, - сухо отозвалась секретарша Персии. – А где Ая? - Здесь. – Ая как всегда появился, будто по сигналу. – Что за миссия? - Шварц. Их выследили… - Манкс осеклась, когда ведро выскользнуло из онемевших пальцев Йоджи и с грохотом рухнуло на пол. Не опрокинулось, но часть воды расплескалась. Йоджи наклонился вытереть лужу и почувствовал, как скрестились над ним взгляды остальных Вайсс. - Мы отказываемся, - сказал Ая, тихо, но непреклонно. - Мы? – многозначительно уточнила Манкс. - Вот именно, - поддержал Кен. Оми кивнул, глядя ей в глаза. Манкс перевела взгляд на Йоджи. Он молчал; молчала и она. Потом вздохнула: - Понятно. Что мне сказать Персии? - Скажи, что мы еще не готовы, что нам надо оправиться от прошлого столкновения с ними, что мы не созрели морально, или психологически, или что угодно, - почти без запинки предложил Оми. Манкс неожиданно улыбнулась, одновременно ласково и печально, и повернулась уходить. - Умеешь ты убеждать, когда захочешь, Бомбеец. Происхождение сказывается. С минуту все четверо смущенно смотрели друг на друга. - Ну вот и разобрались. – Кен дернул плечом. – За работу? Покупатели в эти дни заходили нечасто, но у магазина было несколько больших заказов, последний из которых предстояло доделать и отвезти как раз сегодня. Ая и Оми до обеда трудились над составлением букетов, пока остальные двое относили их в специально предназначенный для крупных доставок грузовик. - Иногда я не понимаю, зачем мы этим занимаемся, - пробурчал Кен. - Никакого дохода, а? – ехидно поддержал Йоджи. - Нет, в смысле – ну, мы же убийцы! Это… - Бессмысленно, ага. Кен вздохнул. - Не обращай внимания, мне просто… не по себе. Когда они вошли в магазин, Оми как раз заканчивал последний букет. - Готово! – радостно провозгласил он. – Кто повезет? - Я, - сказал Йоджи. - И я, - тут же добавил Ая. В этом не было ничего необычного, заказы они всегда доставляли по двое. - Адрес знаете? - У меня записан. - Ая устремился к двери. Перед тем, как выйти, Йоджи на секунду встретился с ним взглядом. «Пора поговорить», - читалось в фиолетовых глазах. ________________________________________ - «'La vie est vaine. Un peu d'amour, un peu de haine, et puis bonjour. La vie est brève. Un peu d'espoir, un peu de rêve, et puis bonsoir» ** - пробормотал Шульдих себе под нос, разглядывая пейзаж за окном. Снег. Красиво… Черт, он становится сентиментальным. А впрочем, сегодня почему-то не хотелось подвергать окружающее циничной критике. - Ты что-то сказал? - Не на твоем языке, Наги. – Шульдих полуобернулся к нему и ткнул большим пальцем в сторону окна. – Как тебе эта прелестная картина? Наги встал из-за компьютера и подошел ближе. Лицо его ничего не выражало. Интересно, о чем он думает? На секунду в мозгу Шульдиха мелькнуло изображение девушки, стоящей посреди большого луга. Она восторженно смеялась, а вокруг летали и танцевали на ветру белые лепестки. Потом Наги закрылся, и изображение исчезло. - Красиво, - сказал он таким тоном, который в равной степени мог означать и «ничего особенного», и «ерунда». - Ты тоскуешь по ней. Наги едва заметно напрягся: - Валяй, скажи, что любовь – это для детей и что мне пора подрасти. - Не говори за меня, мелкий. Я и правда считаю, что любовь – для детей, но почти все люди – в чем-то дети. - Включая тебя? На этот вопрос Шульдих предпочел не отвечать. - Знаешь что, Наги? Навсегда остаться ребенком – это счастье. И окончательно повзрослеть – тоже неплохо. Но у большинства не получается ни то, ни другое. Всех что-нибудь держит, не дает разорвать последнюю ниточку, которая связывает с детством… Так много людей застряли в этом мучительном промежутке, тоскуя о прошлом, отказываясь забыть, но и не в силах вернуться, потому что уже слишком многое узнали, слишком много повидали. - От раз обретенного знания отказаться нельзя… - Наги вцепился в подоконник так, что костяшки на пальцах побелели. – Рай – только для невинных. - А мы – банда грешников, которые не могут забыть. – Шульдих попытался усмехнуться. Наги обернулся к нему: - Что с тобой сегодня? Не замечал у тебя склонности к философским рассуждениям. - Наверно, съел что-нибудь. - Ха-ха, - невесело отозвался Наги. ________________________________________ Они долго сидели молча, не шевелясь. Обоих запорошило снегом. Йоджи вытащил сигареты, закурил, глубоко вдыхая ядовитый дым. Ая как будто ждал. Никаких предисловий, облегчающих переход к главному – а впрочем, он никогда не был мастером светской болтовни. - Йоджи, ты что-нибудь вспомнил о той ночи? – наконец приступил он прямо к делу. - Нет. А почему ты подумал? - Ты странно отреагировал на миссию, предложенную Манкс. - Нет, я ничего не вспомнил… и знаю, почему. - Да? – нарочито ровно отозвался Ая. Йоджи собрался с духом. Будь это кто угодно другой, он бы промолчал, но Ая… наверно, поймет. - Я виделся с Шульдихом вчера. Прошло с полминуты, прежде чем Ая отозвался: - Продолжай. - О, черт, - вырвалось у Йоджи неизвестно по какому поводу. – Наверно, он хотел поговорить. Это Шульдих стер мои воспоминания. - Он сам сказал? - Я догадался. – Йоджи задрал голову, но в небе не видно было ничего, кроме бесконечного снега. – Понимаешь, это ведь и вправду было странно, что я совсем ничего не мог вспомнить. И кое-что в его записке невозможно истолковать по-другому. - А, записка… - Ая слегка поморщился. – Я порвал ее, как только прочитал. Ты знаешь, откуда это? - Нет. Откуда? - «Сон в летнюю ночь». Комедия Шекспира, - сухо пояснил Ая. Йоджи передернулся. Неудивительно, что Ая пришел в ярость. - Ладно, хватит об этом. Значит, вы встретились и поговорили? Йоджи медленно кивнул: - Думаю, он не собирался причинять мне вреда. - Ты уверен? Йоджи сам не знал, уверен ли он. Догоревшая сигарета обожгла пальцы, и он, чертыхнувшись, отбросил окурок. - Ая, ты тоже думаешь, что мне промыли мозги? Ая долго молчал – похоже, во всем их разговоре было больше пауз, чем слов – а потом пожал плечами. - Не знаю. - И я не знаю… - Ты поэтому был такой странный утром? - Вроде того. – Йоджи тоже помолчал, пытаясь хоть как-то расставить всё по местам. – Слушай, я не изменил свое отношение к Шварц как команде; вот только о нем… не знаю, что и думать. Ая не отвечал. Выждав, Йоджи заговорил снова: - Я их не понимаю. Какая у них цель? Чего они добиваются? Если бы я знал, что ими движет, то смог бы определить, какое место во всем этом отведено мне – но я не знаю! - Возьми себя в руки. - Ая вскочил и схватил его за плечи, удерживая на скамейке: Йоджи и сам не заметил, что порывается встать. Он растерянно поморгал, чувствуя, как сводящее с ума напряжение понемногу отпускает. - Всё нормально. Спасибо. Еще с минуту Ая озабоченно смотрел на него, потом кивнул и уселся на место: - Вот так. - Я не предам Вайсс, Ая. - Я и не думал, что предашь. Еще помолчали. Йоджи зажег новую сигарету. - Когда мы должны вернуться? Доставка цветов не занимает столько времени. - Когда захочешь, - спокойно сказал Ая. – Они ведь тоже не слепые. - Тогда давай еще немного посидим. – Йоджи выдохнул облачко дыма. – Знаешь, о чем я сейчас подумал? Мы четверо знаем другу друга настолько, что готовы доверить остаток жизни – и при этом мы ничего не знаем о прошлом друг друга. - Ты знаешь, что у меня есть сестра. - Только потому, что ты вечно орешь ее имя. Или «Ая», или «Такатори, сдохни!». – Йоджи хохотнул. – А ты знаешь об Аске, потому что я тоже кричу ее имя, ну и еще из-за Ной. Но кроме этого… какими мы были раньше? Что привело нас сюда? Как мы стали теми, кем стали: убийцами без прошлого и будущего, которые живут только по ночам? - Всё это прошлое. Что толку в нем копаться? – В голосе Аи не было никаких эмоций, только едва уловимый оттенок горечи. - Я бы хотел узнать Рана, - задумчиво сказал Йоджи. – Мне кажется, ты был мягким человеком… - Был, - с нажимом подтвердил Ая. – Отмщение убило Рана. - Будь так, ты не назвал бы Сакуре-сан этого имени. – Йоджи откинул голову, наблюдая, как струйка дыма змеится кверху. – Какая у тебя была жизнь? - Нормальная. Даже счастливая – пока Такатори не разрушил всё. – Ая тряхнул головой, словно в попытке избавиться от мрачных мыслей. – А у тебя? - Я завидовал таким, как ты. Сколько себя помню, жил на улице. Когда был помладше, бывало, задирал детишек, идущих в школу, швырялся камнями и всем, что попадалось под руку… потому что не мог пойти с ними. - А я ненавидел школу. Вечное напряжение, соперничество… - Ая тихо вздохнул. – Наверно, издалека всё кажется лучше, чем вблизи. - Может, и так, но я всё равно завидовал. Школа, работа, жена, дети… как скорый поезд: сел и поехал. А мне на каждом шагу приходилось драться. - Чтобы выжить? - Да нет, не то чтобы всё было так трагично. – Воспоминания нахлынули волной, бессвязные, но такие яркие… Он тогда терпеть не мог зиму – потому что замерзал, в прямом и переносном смысле слова. Нормальные семьи собирались вместе у теплого обогревателя - но у уличного ребенка не было ни семьи, ни обогревателя. – Когда привыкнешь, то ничего… только привыкать трудно. Как думаешь, легко найти работу, когда у тебя нет ни образования, ни профессии, ни опыта, ни связей? У меня даже свидетельства о рождении не было. Что ж, тем легче оказалось Оми вписать Кудо в Вайсс. Биографию, которой нет, и уничтожать не надо. - Конечно, были и другие пути, полегче, и казалось, что они ведут к выходу – но на самом деле просто заманивали в какую-нибудь банду. Я решил идти по жизни прямо. И в конце концов стал убийцей. Потрясающе, Йоджи. - С Аской я познакомился случайно, года четыре назад. Мы быстро сошлись – двое юнцов без гроша в кармане, которые пытались выжить в большом городе. Это была ее идея – поиграть в детективов. Начинать было чертовски трудно, но они как-то выкарабкались, и мало-помалу дело пошло… до того выстрела, который швырнул его с небес в преисподнюю. - После того, как ее признали мертвой, Критикер связались со мной – сказали, мол, мы заслужили известность хорошей работой, или что-то в этом роде. И вот, - Йоджи коснулся пальцем запястья с часами, - после того, как всю жизнь пытался подняться, я очертя голову рухнул на самое дно. Он докурил сигарету и затоптал окурок каблуком. Повисла очередная пауза. Поблизости неспешно прошла пожилая парочка. Даже не держась за руки, они казались влюбленными больше, чем приторно-романтические юнцы, которые являются неизменной составляющей любого пейзажа. - Мне, пожалуй, повезло больше, - медленно проговорил Ая. – И все-таки, ни один из нас не вправе сравнивать себя с нормальными людьми. Им не надо убивать, не надо бояться быть убитыми. И всё у них в порядке… Йоджи хрипло рассмеялся: - Мы с тобой, наверно, тоже со стороны выглядим как два беззаботных юнца. - Внешность обманчива, - согласился Ая. – «Прекрасное – гнило, гнилое – прекрасно»***. - Это цитата? - Да. Снег перестал, но задул ветер. Похолодало. И правда, что-то они подзадержались… - Уже темнеет, Ая. Возвращаемся? - Хорошо. Пока они шли к грузовику, Йоджи снова вспомнил слова, которые процитировал Ая. Прекрасное – гнило, гнилое – прекрасно. Интересно, к какой категории относится Шульдих?