To Pray.

      Перед глазами Матвея стояла прошедшая ночь. Женственная фигура Леры не выходила из головы ни на минуту, её тонкие очертания, плавные изгибы отпечатались в памяти секретаря, вызывая трепет где-то в недрах души. Мысли плыли подобно облакам в синем небе, беспорядочно и сумбурно. Даже находясь у родного кабинета, парень не осознавал происходящего, переживая прошлую ночь раз за разом. — Явился, герой-любовник, — презренно шикнул Артём, заметив знакомую фигуру у дверей, — как прошла ночь? Шикарная женщина, да?       Матвей поднял растерянный взгляд, быстро-быстро покачав головой в попытке прогнать вчерашний день. — Простите пожалуйста, шеф, я понимаю, что провалил задание, заставил вас волноваться, но.. — мальчишка замолк на мгновение, набираясь смелости, — я не мог поступить иначе.       В глазах Стрелецкого читалась небывалая ярость, которую он обычно выражал в криках у зеркала где-нибудь в пустом месте. Но сейчас все эти чувства просились наружу, молили о высвобождении. Как богиня Атэ набросила на Геракла повязку, дурманящую разум, так и перед Артёмом стояла густая пелена гнева и безумия. Сжав кулаки, он стиснул зубы, в упор смотря помощника. Тот боязливо опустил голову, казалось, будь у него ушки, он бы виновато поджал их как нашкодивший щенок. Шеф страшен когда зол, но то, что Матвей видел сейчас, не злость, не ярость, нечто намного сильнее, будоражило сознание. — Да? Кто же тебе мешал поступить иначе? Может быть я? Нет, Матвей, ты просто бегаешь от одной юбки к другой. Нашёл в Лере мамочку? Наивный, через сколько она тебя выбросит, щеночек? — презренно рычал Артём, смотря подчиненному прямо в глаза.       Артём цеплял за больное, бил по всем видимым и внутренним ранам. Слишком? Возможно, но пора открыть мальчику глаза пока это не сделала сама жизнь, а она ещё та сука, сделает намного больнее. Зная Матвея, он не выдержит такого накала. И Стрелецкий старался уберечь это "кудрявое недоразумение" от различных неприятностей, но тот сам нашёл их себе. Любил бы себе тихо, нет же, стоит этой больной сунуть свой длинный нос. Именно этого психолог боялся. Лера — женщина прыткая, ловкая и хитрая. Охмурить мальчишку ей не стоит ничего, но зачем? Какой от этого прок? Как бы он не злился, Артём знал, что Матвей лишнего не расскажет даже на виселице. Однако, что-то в груди до боли щемило только от представления прошедшей ночи между этой парой. Подумать только, пока Стрелецкий не может сомкнуть глаз, Матвей крутит роман с этой сукой. — Она не такая, — лишь смог выдавить из себя секретарь, закусив губу, — это моя личная жизнь. Не ваша. — Твоя, детка? — Артём широко открыл глаза, не от удивления, для нужного эффекта, — благодаря кому она стала твоей, м? Сбежал от мамкиной юбки и распетушился. Ты ещё совсем ребёнок. Какая тебе работа? Возвращайся к мамочке во все удобства, где нет обязанностей, где мамочка постирает, погладит, накормит, а ты позадротишь в какую-нибудь херню и ляжешь спать. Видел когда-нибудь мужиков, что до смерти мамаш живут на их пенсию? Вот твоё будущее. Уверен, и твой папаша был таким. Ты уволен.       Артём сорвался на крик. Смотреть в глаза подчинённому он просто не мог. Он понимал его чувства, молодость, любовь, но если сейчас не поймёт что такое ответственность — не поймет никогда уже. Перегнул. Ничего, пусть выбирается. Слышать правду всегда неприятно. Хотел взрослой жизни? Получи сразу и жуй горячим.       Матвей приоткрыл губы, желая что-то ответить, возразить, но ощущая на себе этот прожигающий взгляд, просто испугался. Он скромно кивнул, взяв свой рюкзак и закинув на спину. Парень быстро убежал из кабинета, желая привести себя в чувства. От слов психолога ноги подкашивались, а в груди образовывался сгусток слёз, боли, обиды. Нет, Матвей не такой как отец, точно не такой. И больше не ищет под какую юбку спрятаться.. Он правда любит Леру, и она его, иначе зачем всё это было?

***

      На улице уже темнело. Огоньки ночного города светили словно множество звёздочек на бесконечном небосводе. Какие-то гасли, какие-то искрились ярче всех остальных. Именно в это время город оживал, прекращал существовать. По улочкам мирно гуляли пары, наслаждаясь загрязнённым воздухом. Привыкли. Но среди этого бытия выделялась маленькая фигурка на скамье. Сидит, наблюдая за всеми прохожими, искренне завидуя им в отсутствии множества проблем. Маленький кучерявый парнишка проследовал ко входу в офис, желая увидеть знакомый силуэт. Люди толпами бродили туда-сюда, кто-то в здание, кто-то из него. И вот пытливый взгляд наткнулся на одну пару, которая фактически не выделялась на фоне остальных людей. Блондинка, что ещё вчера так сладко целовала его. Но она не одна. Матвей не мог поверить своим глазам. Подле неё шёл сам Артём Александрович, обхватив одной рукой её талию и поцеловав куда-то в шею. В один момент хрупкий образ чистой и невинной девушки разбился вдребезги. Вера в искренность её намерений тоже иссякла в одну секунду. Она счастлива. Улыбается так довольно, льнёт к груди психолога. И тот хорош, всячески отвечает на её провокации, даже сам целует. Секретарю становилось все хуже. Смотреть на эту картину не было сил.       Перед глазами всё плывёт, голова кружится, руки дрожат. Увиденная картинка застыла в памяти, совершенно не желая выбираться. Так сладко улыбалась, так трепетно целовала его.. А сейчас что? Целуется с его шефом с такой же показушной страстью, льнет, точно кошка. Противно смотреть, противно вспоминать всё, что было между ними. Шеф был прав, стоило молча делать свою работу, не вестись на её красивую улыбку. А теперь позади буквально всё, чего парень успел добиться. Матвей забежал в уборную,небрежно опираясь руками на раковину. Ладони соскальзывают. Зеркало перед глазами было неким укором. По ту сторону на кучерявого смотрел наивный мальчишка, обманутый, брошенный мальчишка. На глаза выступали слезы от жалости к самому себе, от ненависти к произошедшему. С алых губ сорвался первый крик, громкий, пронзительный. Тонкие пальцы сжали кафельную поверхность до боли, до красных следов. Если бы только он подумал обо всем раньше! Какой прок ей крутиться с малолеткой? Она не такая простая девочка, ей не нужны красивые ухаживания и прочее, ей нужен кто-то равный и выше, кто-то как Артём Александрович. Он волевой, статный, бесспорно, такой человек заслуживает внимания общественности, в частности, противоположного пола. А что может предложить Матвей? Свою искренность, всё, на что только способен. Чем больше женщину мы любим, тем меньше нравимся мы ей. Как поспорить с этой фразой в такой момент? Никак. Это не цитата, не предположение, это истина и суть всего женского пола.       Матвей не отводил взгляд от глаз напротив. Тёмные, как смоль, глубокие. Сколько в них чувств на данный момент? Безгранично много. Ущербно смотреть на самого себя и не испытывать ничего, кроме ненависти к собственной наивности. Внезапный удар. Осколки падают на пол и разбиваются с громким шумом, разлетаясь на более мелкие. Все равно парень чувствует на себе тот взгляд, который исходил от зеркала. Осматривается по сторонам, снова отражение в ещё целом стекле. Мгновение. Матвей с криком ударяет по холодной поверхности, заставляя её поддаться и рассыпаться на сотни мельчайших кусочков. Удушающая боль сомкнула свои путы на его горле, перекрывая доступ к кислороду. Мальчишка отошёл к стене, скатившись вниз и сев в окружении мелких осколков. Они смотрят на него. Стоит только поднять взгляд и снова его сразит это ощущение, словно он не один, точно на него кто-то смотрит. Руки по локоть в крови, медленно капающей на холодный пол и скапливающейся в лужицы. Больно, безумно. Но физически или морально? Утёр слезы, а на лице теперь красуются пятна свежей крови. Тело окутано дрожью до такой степени, что конечности просто дёргаются. Скрип двери. — Матвей! — раздался испуганный крик, но парень был уже слишком слаб чтобы распознать приближающуюся фигуру.       С алых губ слетали неразборчивые фразы, извинения, но силуэт не слушал их. Подхватив мальчишку на руки, он стремительно вынес его из убитой уборной. В коридорах и кабинетах уже никого не было, во многих уже погас свет. Матвей бессильно уткнулся носом в чужую шею, вдыхая терпкий одеколон. Тихий шепот успокаивал мальца, приводил в чувства лучше нашатыря. Но облик перед глазами так и не узнавался.       Мужчина принёс Матвея в свой кабинет, уложив на небольшой диван. Он сел рядом, посмотрев в опустевшие от слёз глаза. Лишь в этот момент парень разглядел в неизвестном добряке Дениса. Он облегченно выдохнул, осознав, что никакой опасности не грозит. Чужая теплая рука легла на его лоб, осторожно проведя самыми кончиками пальцев. — Матвей, что произошло? Сможешь рассказать? Ты подрался? — четко и последовательно излагал вопросы бизнесмен.       Денис медленно поднялся, достав влажные салфетки и принявшись стирать с лица мальчишки кровь и слёзы. Тот всё пытался что-то сказать, но тут же опускал голову и прерывался, собираясь с силами. — Моя любимая девушка отвечала мне взаимностью, но сегодня я увидел её с другим. С близким мне человеком. А ещё меня уволили..— роптал Матвей, прокручивая воспоминания прошедшего дня.       По лицу Дениса можно было прочитать несколько эмоций сразу: понимание в ситуации с девушкой, но испуг в ситуации с работой. Казалось, Артёма и Матвея связывало что-то помимо работы, некая дружба, и так всё кончилось? Не просто так. Мужчина с тихим выдохом обработал руки мальчишки. — Матюш, значит она тебя не любила. Тут ничего не сделаешь, это надо принять и отпустить. Вот насчет близкого труднее, стоило бы узнать у него подробности. А в плане работы.. Я поговорю с Артёмом завтра же. Он хоть и кажется непробиваемой глыбой, все равно просто вспылил. — успокаивающе бормотал мужчина, почувствовав, что Матвей юркнул к его груди в попытке обнять.       Денис прижал мальчишку к своей груди, выдохнув. Тот казался совсем маленьким, крохотным. И за что только его можно уволить? — Он не согласится. Я провалил задание потому что ушёл на свидание. — честно сознался парень, опустив голову.       На губах бизнесмена мелькнула улыбка. Молодость, что может быть лучше? Все эти застенчивые встречи, побеги, романтизация конечно, но кому это мешает? Денис погладил секретаря по спине, поднимаясь к темным кудрям, осторожно играясь с ними пальцами. — Малыш, мы что-нибудь придумаем. На крайний случай я возьму тебя к себе. Ты парень толковый, а среди молодёжи такого контингента маловато.       Матвей обнял мужчину за плечи, почувствовав некое успокоение. На душе стало чуть легче, ведь хоть кто-то понимает его, пытается помочь. Он немощно приподнял уголки губ и прикрыл глаза. — Спасибо большое. Я готов на любую работу. Мне нельзя возвращаться домой.