Враг моего врага

      Поттер не заметил, как прошло почти два года, которые стали для парня адом во плоти.       Гарри никогда не жаловался, либо показывал, что ему ужасно плохо, особенно тогда, когда амулет прекращал помогать в контроле с магией.       Но все, что происходило с Гарри убило в нем страх, что держал парня в рамках, не позволяя проявлять себя.       То, что было по мнению Вальбурги, под контролем, давно слилось с Поттером в единое целое, преподнеся силу, которая росла с каждым месяцем.       Решив оставить поместья Вальбурги, Гарри захотел увидеть то, что досталось ему в наследие.       Увидеть то, чем он теперь владеет, как новый лорд Поттер, который не позволит, чтобы его род исчез, как могло случиться семнадцать лет назад.       Вальбурга видела изменения в парне, но вместо того, чтобы радоваться тому, чего хотела добиться, как только увидела Гарри впервые, женщина была обеспокоена Поттером.       Леди Блэк упустила тот момент, когда парень отстранился от женщины, даже не контактировал с Беллатрикс.       За последние месяцы, Поттер не общался с Лестрейндж, словно её и не было в жизни Гарри.       Беллатрикс же это как раз и бесило.       Женщина наконец почувствовала в парне то, что заставляло её внутреннего психопата кричать, тянуться к Поттеру, как бы Лестрейндж не держала себя в руках, все шло наперекор её желаниям.       Чёртов мальчишка вырос, стал куда отстранение, холоднее.       Стал куда сильнее, чем тогда, когда Лестрейндж узнала Поттера.       Беллатрикс была уверена, что Гарри поднялся на ступень выше Волдеморта, но это были лишь её догадки, которые ещё не подтверждены.       Лестрейндж хотела видеть результат, сойтись с Гарри в дуэли, которая была бы не детским лепетом, что было ранее.       Женщина желала от Поттера отдачи, чтобы он вновь выходил из себя, когда Беллатрикс бы провоцировала его, но парень не обращал на неё внимания.       Поместье Поттеров было на порядок больше нежели у Вальбурги. Это было и неудивительно, учитывая помпезность предков Гарри.       Поттеру же наоборот, здесь не нравилось.       Гарри не находил в этом месте уюта, считая мэнор рухлядью, у которой не было души.       Но, чтобы не пересекаться с Беллатрикс и Вальбургой, парень принял решение, остаться на время здесь.       Если Поттер не был занят тренировками, теперь уже без чьей либо помощи, он проводил свое свободное время в одиночку. Как бы Вальбурга не злилась, но парень находился вне поместья, делая пробелы в армии Волдеморта.       Гарри просто убивал новобранцев Тома, даже не дав им опомниться, что их смерть дышала им в затылок, даже не говоря и слова.       Зелёная вспышка повергла их быстрее, нежели они успевали напасть, даже не попробовав вырвать свою жизнь из лап Поттера, который бы не позволил такой роскоши.       Парень понемногу убивал «империю» Волдеморта, которую он успел собрать, пока Поттер отсутствовал, позволяя Реддлу делать то, что тому бы вздумалось.       Но пора было закрывать этот благотворительный фонд Поттера.       Гарри и так позволил Тому многое, хотя явись Поттер раньше, был бы мёртв, точно не сумев победить Волдеморта, даже будь на его стороне удача.       Парень верил в себя, но не настолько, чтобы не понимать очевидного и идти на рожон.       Когда Поттер возвращался, леди Блэк всегда встречала Гарри серьёзным взглядом, на который парень не реагировал, всегда проходил мимо, чтобы не слушать речей женщины, что стала бы отчитывать Поттера за его вылазки.       Каждый чёртов раз, когда Гарри уходил из мэнора, Блэк не находила себе места в эти моменты, понимая одно, что зашло все дальше, чем она планировала.       Изначально, женщина хотела лишь одного: чтобы Поттер вернул роду Блэк величие, которое они потеряли.       Величие, которое все забыли, оттого и просто вычеркнули Блэков, больше не видя в этом роде могущества, что насылало на всех страх.       Леди Блэк увидела в Гарри надежду, Вальбурга крепко ухватилась за Поттера, направляя и уча лишь тому, что могло пригодиться парню.       Женщина поставила на Поттера все, дабы поднять их род на пьедестал, с которого их нагло сбросили.       Но если раньше, когда парень ещё не подавал надежд, Вальбурга относилась к Поттеру с нежеланием, думала, что просто ошиблась в нем, хотела закончить весь этот фарс.       Но, Блэк и подумать не могла, что все обернётся так.       Вальбурга не ожидала такого.       Нет, ведьма надеялась на меньший результат, и точно не могла представить, что примет и признает полукровку, как члена своей семьи и полюбит парня, словно знала его с пелёнок.       Всё это время, пока Поттер не воскресил Вальбургу, она лишь отлично справлялась со своей ролью, которую разыгрывала перед парнем, надеясь на то, что Гарри клюнет на этот крючок, на что парень и повёлся.       Женщине порой было стыдно за весь тот спектакль, что она устроила, просто манипулировала юным волшебником, который верил ей, полюбил и надеялся на обратное.       Вальбурга и давала видимость этого лишь для того, чтобы Поттер совершил её план.       Но шли недели, Блэк видела все, что происходило с парнем.       Видела то, как менялся Гарри, через что он проходил, чтобы достичь своей цели.       Как Поттер боролся с собой, переступал через принципы, добивался большего, и это Вальбурга уважала.       Не прошло и месяца, как женщина вновь была жива, конечно же благодаря Поттеру…       И леди Блэк поняла одно, что каждый раз, когда она смотрела на Гарри, винила себя в том, что нагло врала парню, улыбаясь Поттеру, словно все отлично.       Вальбурга врала тому, кого признала, увидела в нем силу, полюбила всем сердцем.       Женщина не могла себя простить, хотя ей это было не под стать, учитывая то, как обращалась с собственными сыновьями и племянницами.       После того момента, Блэк делала всё, чтобы Поттер видел её заботу, что женщина действительно старалась стать ему опорой, которой парень был лишён годами.       Она понимала, что вместе с Гарри должны быть люди, которые бы любили парня, поддерживали, чтобы не произошло, кем бы он не стал.       Вальбурга знала, что Поттеру нужна была семья, а не лживая маска, которую леди Блэк разбила навсегда.       Женщина волновалась за Гарри, видя его эмоциональное состояние, которое он умело научился прятать, стараясь держаться непоколебимо, чтобы не произошло с ним за день.       Парень не стал бы возвращаться назад, когда вечно ныл о проблемах, что оставили лишь раны и давно затянулись, сохранив лишь воспоминания об этих мгновениях, которые Гарри научился прятать, так глубоко в недрах своей головы, чтобы самому не вспомнить о них.       Поттер действительно изменился, превращая себя в расчётливого и серьёзного юношу, лицо которого давно приняло мужественный вид, оставляя свою юность позади, не желая больше вспомнить о тех годах.       Решая поговорить с Гарри о том, что парню было опасно ходить на его вылазки одному, Вальбурга направилась на поиски Поттера, но остановилась за углом, когда услышала злой голос Беллатрикс, которая бросила что-то в стену.       Лестрейндж кричала на Поттера, обвиняя парня в чем-то неважном, явно находилась не в самом лучшем расположении духа, что решила сорваться на Гарри, который вовсе не реагировал на её крики, лишь молча терпел и смотрел на женщину, запоминая все сказанное.       Последние месяцев семь, Поттер понял лишь то, что не было смысла бегать за той, кому ты не был нужен, словно вещь, которая была не интересна и её просто не замечали.       Гарри все так же был влюблен, но теперь он просто не показывал этого Беллатрикс, что явно задевало её эго, заставляя Лестрейндж агрессировать чуть ли не каждый божий день.       Окинув Лестрейндж взглядом, Поттер глубоко вздохнул и, так не проронив и слова, направился дальше, пока Беллатрикс сверлила парня разгневанным взглядом, не понимая этих изменений, что просто плавило мозг женщины.       Ещё год назад Поттер ходил перед ней на задних лапках, пока она помыкала им, как только не пожелала бы.       Но сейчас... Все было не так, как хотелось Лестрейндж, и это не входило в её планы, касаемые Гарри.       Достав палочку, Беллатрикс направила древко в спину Поттера, стиснула зубы, желая убить парня, чтобы больше не видеть его лица, чтобы никогда не слышать его голоса, взгляда, которым он смотрел на неё.       Больше никогда не видеть его…       Но Лестрейндж не смогла произнести два слова, ограничившись лишь броском круциатуса, что стал для них обычаем, чем-то их общим, даже интимным.       Гарри вздрогнул, чуть было не упал на колени, но сдержал крик, что хотел вырваться из его груди, громким гортанным рыком. Но Поттер лишь опустил голову, крепко сжал свои ладони, выпрямился.       К пытке привыкаешь…       Поттер хорошо запомнил слова Беллатрикс, которая подвергала парня круциатусу неделями, месяцами.       Гарри больше не считал круцио, чем-то невыносимым. Тем, что доставляла парню дикую боль, которая разрывала внутренности, заставляя кости ломаться.       Оскалившись в ухмылке, Гарри повернулся к женщине, взгляд которой горел адским пламенем, куда опаснее настоящего.       Поттер обожал этот взгляд Лестрейндж, парень видел в нем настоящую Беллатрикс, что безумно ему нравилось. — Я уйду отсюда. К чертовой матери. Ты меня достал, Поттер. Я не обязана торчать здесь! — Беллатрикс и сама не знала, какого черта находилась рядом с ним, когда могла спокойно уйти. — Ты отвратителен, особенно сейчас. Считаешь себя таким важным? Ты лишь стал самовлюбленным идиотом, что никогда не добьется того, чего хочет. Решил игнорировать меня? На здоровье. Но не смей обращаться со мной так, словно ты считаешь себя лучше меня. — Лестрейндж фыркнула.       Только Поттер хотел что-то сказать женщине, как их прервала леди Блэк, прекращая весь этот балаган, который они устроили, словно не поделившие игрушку дети.       Сняв заклинание, ведьма молча прошла мимо Вальбурги, уставшая от всего этого цирка.       Но, если Беллатрикс решит уйти сейчас, возможно все пойдёт не так, как того хотелось бы женщине, а может и вовсе кончится Азкабаном.       Гарри лишь хмыкнул, потёр свою шею, внимательно посмотрел на Вальбургу, которая серьёзно взглянула на Поттера, а после позвала за собой, чтобы наконец поговорить с парнем.       Но разговор так и не получился, Поттер все время думал над словами Беллатрикс, надеясь, что женщина сказала об уходе лишь просто к слову, а не на самом деле, чего бы Гарри не хотел, просто бы не позволил Лестрейндж.       Поттер бы просто запер её, заковал в цепи, но точно не отпустил бы Беллатрикс.        Гарри чувствовал себя психом, когда дело касалось этой женщины, понимая, что это было ненормально, но другого парню будто было не дано.       Слушая Вальбургу, Гарри поднял на женщину взгляд, вспомнил свою давнюю ошибку, которую совершил случайно.       Поттер думал над тем, что тот случай, который произошёл между ним и Беллатрикс, когда парень поцеловал Лестрейндж, послужил тем, что Гарри больше не мог думать о других, как бы не старался это сделать. — У меня вопрос. — Гарри отвёл взгляд в сторону. — Когда я поцеловал Беллатрикс, ещё тогда… это могло, что-то изменить во мне, из-за чего меня больше не тянет к другим? Ты никогда не говорила об этом, да и не рассказывала весь смысл этого.       Вальбурга откинулась на спинку кресла и внимательно посмотрела на Поттера, что был явно без настроения, куда сильнее обычного.       Женщина догадывалась, что послужило причиной, которая испоганила Гарри настроение. — Ну, насколько я знаю, то нет, Гарри, это никак не влияло на всех мужчин Блэков. У каждого были любовницы. Так что, твоя привязанность к Беллатрикс не зависит от того, что ты тогда поцеловал её. — Женщина вздохнула. — Тогда отчего этого зависит? Это начинает меня уже раздражать. Я теперь и так не смогу завести чёртову семью. Так ещё я словно помешался на ней. Это ненормально, Вальбурга. Я словно болен ей, целых три года. По твоему это хоть каплю адекватно?       Парень глубоко вздохнул, покачал головой. Это начинало сводить с ума, но куда хуже то, что Беллатрикс продолжала презирать Гарри, пускай лишь делала вид, но Поттер этого ведь не знал, что явно было не на руку парню. — Я не знаю, Гарри. Может ты настолько влюблен, что просто не хочешь замечать других. — Женщина внимательно посмотрела на Поттера. — В любом случае, все зависит от тебя, дорогой. Если ты захочешь, сможешь сам выбросить эти чувства, хотя… это может сделать ещё хуже. — Гарри усмехнулся. — Куда уж хуже? Когда все настолько дерьмово… — Поттер поднялся на ноги. — Я пойду, все равно тебя не слушал, прости. — Вальбурга хмыкнула, после слегка усмехнулась уходящему парню.       Выйдя из комнаты, Гарри направился на улицу, чтобы пройтись и развеяться от мыслей, которые не давали ему покоя, терзая сознание парня.       То, что было между ними с Беллатрикс, уже не было похоже на те баталии, что они устраивали раньше.       Все стало запущеннее, когда Лестрейндж поняла, что не просто привязалась к Поттеру, а питала к парню чувства, срывая на нем эмоции.       Если бы Гарри об этом знал, может все было бы иначе, куда проще… Хотя с последним, что-то вряд ли бы изменилось, если брать в расчёт их характеры, которые все бы лишь усложняли, а не делали лучше, либо проще в их отношениях, что могли быть провальными.       На самом деле, Поттер даже не представлял, что ему нужно было делать, чтобы появился хотя-бы маленький шанс на то, что бы у него, что-то вышло с Лестрейндж.       Гарри просто не мог представить, как все стало бы оборачиваться, будь его желания реальными.       Поттер усмехнулся, направился к дереву, где проводил свободное время, но недовольство взяло над парнем верх, когда Гарри увидел возле него Беллатрикс, что даже не взглянула на него.       Лестрейндж молча оперлась на ствол дерева, смотря в одну дальнюю точку, поглаживала Хатису, что мирно спала у ног женщины.       Гарри ничего ей не сказал, просто присел у дерева с другой стороны.       Гарри усмехнулся, не понимая смысла от их молчания.       Они знакомы, живут вместе, пытались убить друг друга уже как два года, но все равно продолжают молчать, чтобы не случилось.       Парень понимал, что на самом деле это полнейший бред.       Пускай Лестрейндж не разговаривает с ним, считает что он презирает её...       И пускай Поттер никогда даже и не думал бы о таком, будто бы Беллатрикс можно было бы переубедить. — Я не позволю тебе уйти, ты ведь это знаешь? — Гарри говорил спокойно, словно устал от всех ссор. — Думаешь, я что, стану спрашивать у тебя? — Беллатрикс даже не съязвила, а сказала обыденным голосом. — Я уйду отсюда, камины открыты, аппарировать можно. Пришло время, привести тебе Волдеморта, ты ведь этого хотел? А я хочу наконец уйти прочь отсюда, да и Хатисе ты надоел.       Кошка мяукнула, явно не соглашаясь с Лестрейндж, но женщина никак на это не отреагировала, продолжая смотреть прямо, не обращая внимания на Поттера.       Беллатрикс просто погрузилась в свои размышления, желая, чтобы ей никто не мешал. — Лестрейндж, может уже хватит херню нести? Ты порядком достала этим. Если ты хочешь уйти, чтобы вновь превратиться в нечто, я тебе этого не позволю, нужно будет, сломаю тебе ноги. — Поттер стиснул зубы, когда услышал насмешлевый хмык Беллатрикс. — Как страшно. Ууу… великий Гарри Поттер, пугает меня тем, что сломает мне ноги, когда сам даже палочку боится на меня направить. — Женщина хмыкнула — Если мне не хочется с тобой сражаться, Лестрейндж, это не значит, что я боюсь тебя, либо ещё что-то. Я вырос, ты не видела меня в деле порядком года, но всё равно считаешь себя лучше, куда лучше меня. — Гарри усмехнулся, облокотился на дерево, слыша недовольство Лестрейндж, которое она и не скрывала, просто фыркая, словно котенок. — И я не самовлюблен, как ты выразилась ранее, просто мне лень говорить с тобой, зная итог этой беседы. Уж прости, но ты тоже порядком надоела мне. — Поттер вздохнул. — Ты вечно пытаешься мной помыкать. Пускай раньше я и не видел этого всего, но сейчас… это стало куда виднее. Считаешь меня дураком? — Я не считаю, Поттер. Я знаю это, как никто другой, понимаешь? В этом и разница. — Беллатрикс хмыкнула. — Пускай ты и вырос, но не настолько, чтобы так ублюдски обходиться со мной. Я тебя сегодня могла убить, хотела… — Но не смогла, Лестрейндж. — Поттер усмехнулся. — Растёшь.       Женщина стиснула зубы, прикрыла глаза. Всё это, порядком походило на их личное шоу, которое могли понимать лишь они двое.       Вечно изводили друг друга, что в конечном итоге и привело Поттера и Беллатрикс к этому всему, без чего никто не мог уже обходиться.       Поднявшись на ноги, женщина подошла к Гарри, внимательно посмотрела на парня, который лишь усмехнулся и, наклонив голову на бок, нагло рассматривал ноги Лестрейндж, медленно поднимая свой взгляд выше, уделяя каждый участок тела взором, что вывело женщину из себя.       Когда Гарри поднялся на ноги, Беллатрикс серьёзно заглянула в глаза цвета леса, видя в них насмешку, которую он и не собирался скрывать. Спокойно подошёл к женщине ближе и сложил руки.       Парень был на голову выше, что морально давило на Лестрейндж, которая этого не показывала, старалась не видеть в этом проблемы, которая стала бы для неё преградой. — Какого черта ты так смотришь? — Беллатрикс выгнула бровь, недовольно скривила губы. — Хочу поцеловать тебя, а после грубо прижать к дереву. А что? Интересно стало? — Парень усмехнулся.       Беллатрикс ударила Гарри по лицу, но он даже не дёрнул головой, стиснул зубы, продолжая смотреть на женщину, которая заводилась от кипящего внутри гнева и… Чего-то странного, что никогда не ощущалось в присутствии Поттера.       Парень потёр щеку, ничего не сказал Лестрейндж, потому что знал, что заслужил эту пощёчину.       Но Гарри очень хотелось сказать правду, которая дурманила его рассудок, порождая в фантазии картины, что делали сон парня жарким. — Ладно. Простите, ваше аристократичная натура, не к дереву… желательно к стене или кровати. — Наглая тварь. — Женщина вновь занесла ладонь, чтобы ударить Поттера, но тот перехватил руку Беллатрикс, поцеловал тыльную её сторону.       Усмехнувшись, Поттер направился обратно в особняк, оставляя злую Лестрейндж одну, которая на данный момент, находилась в таком бешенстве, словно её оскорбили.       Гарри был особым случаем, чего женщине было не понять на самом деле, и это было странным.       Как бы Поттер не старался чего-то добиться, Лестрейндж была неумолима, наносила удар по самолюбию парня, что не очень-то нравилось Гарри.       Но Поттер молчал, словно ручной зверёк, которого Беллатрикс приручила себе, ломая характер Гарри под себя же, не позволяя парню переходить черту, нарисованную женщиной, хотя Поттер очень хотел этого, но не желал наделать проблем.       Чёртов огонь и вода, которыми Беллатрикс и Поттер останутся навсегда, никогда не изменили бы эти стихии, чтобы те подстроились друг под друга, создавая идеальную гармонию, что могла бы им помочь.       Поттер глубоко вздохнул, явно недовольный диалогом, который произошёл между ними, понимая лишь то, что сам все и испортил, как делал это сотню раз, наступая на одни и те же грабли, что больно били по парню.       Чёртова женщина. Демон во плоти и не более того. Как можно найти с ней общий язык, когда она такая толстокожая, колючая, психованная… и до одури блять идеальна. Такими темпами я скоро соседом у Долгопупсов стану.       Фыркнув, Гарри пнул камень, который полетел в вазу, случайно разбил её. Наплевав на дурацкий декор, Поттер принял свой анимагический облик, со всех ног побежал в сторону леса, чтобы расслабиться и забыться в охоте, которая тренировала рефлексы парня.

***

      Седьмой курс подходил к концу, что явно не радовало Драко, который так и не успел выяснить отношения с Грейнджер, что лишь стала игнорировать парня, просто не отвечая на все его попытки, после того поцелуя, что произошёл на берегу чёрного озера.       Но окончанию учёбы сына Нарцисса вместе с Люциусом тоже не были рады, понимая, что Волдеморт, все же вспомнит о Драко, дабы прибавить свои ряды парнем, для полноценности картины, автором которой, он сам и являлся.       Люциус стал ещё нервнее, теперь беспокоясь не только о Нарциссе с Драко, так ещё и о своей дочери, которой скоро исполнится два года.       Мужчина был рад пополнению в их семье, просто боготворил дочь, что была точной копией Нарциссы, переняв от Малфоя, лишь упрямый характер и форму губ.       Сарин была весьма активным ребёнком, точно не похожей на Драко в детстве, который то и дело проводил все свое время в комнате, капризничая по пустякам из-за того, что что-то не устраивало мальчика.       Пока Нарцисса спала, Люциус любил проводить время с дочерью, балуя девочку настолько, что кому-то, это могло показать одержимостью, хотя в каком-то роде, все так и было на самом деле.       Малфой был одержим Сарин, видя в ней сокровище, которым его наградила судьба, прощая все грехи, что Люциус совершил за свою жизнь, что давало Малфою веру в то, будто он действительно не был так грешен, как считал на самом деле.       Наблюдая за спящим ребёнком, мужчина чувствовал столько эмоций, которые грозились разорвать Люциуса на части.       Малфой хотел защищать дочь любой ценой, которую бы только назначили, лишь бы с Сарин все было хорошо.       Люциус чуть не сошёл с ума, когда проходили роды Нарциссы. Женщина перенесла их с трудом, готовая вот-вот умереть.       Мужчина боялся, что больше никогда не увидит жену, боялся увидеть свою искренне любимую Нарциссу в последний раз.       Этот страх не отпускал Малфоя долго, даже после родов дочери.       Люциус не отходил от них двоих, даже пропускал собрания Волдеморта, конечно плативший своей кровью за такие проступки, но Люциусу было плевать на всю боль в мире, когда речь шла о безопасности семьи.       Семья для Малфоя была выше всего. Выше всех, кто бы только помешал бы Люциусу в этом.       Мужчина становился похожим на дракона, который охранял свое богатство, не разрешая и близко приближаться к ним, готовый тотчас убить.       Уложив дочь удобнее в кроватку, мужчина улыбнулся, когда девочка крепко сжал его ладонь во сне, не желая отпускать от себя отца, чтобы он находился рядом, и не уходил от неё.       Аккуратно высвободив руку, Люциус погладил дочь по белоснежным волосам, укрыл Сарин одеялом и направился к Нарциссе, которой тоже нужна была забота и внимание мужчины, наверное куда больше, чем дочери.       Войдя в спальню, Люциус как можно тише сел на кровать, внимательно посмотрел на лицо Нарциссы, которое было куда бледнее обычного, что наводило на Малфоя волнения, которые глубоко внутри его порождали страх. — Любимая?.. — Нарцисса устало приоткрыла глаза, посмотрела на мужчину, что обеспокоенно наблюдал за женщиной. — Как ты себя чувствуешь? Пожалуйста, только скажи мне правду, я ведь волнуюсь… — Малфой погладил женщину по щеке. — Давай я сейчас позову сюда целителей? Я не могу смотреть на тебя, когда ты мучаешься. — Мужчина прикрыл глаза, потёр переносицу. — Все хорошо, не стоит волноваться, я правда в порядке. — Нарцисса слабо улыбнулась и вновь закрыла глаза, глубоко дышала. — Ляг рядом, пожалуйста, я хочу тебя обнять, не заставляй меня ждать, Люциус.       Мужчина не стал спорить, молча лёг возле жены, пока Нарцисса удобнее уложилась на плече Малфоя, крепко обнимая его , желая так все и оставить, чтобы быть с ним всегда и просто не отпускать.       Роды сильно сказались на женщине, но Нарцисса старалась не тревожить мужчину, редко вызывая к себе целителя, на чем всегда настаивал Малфой, чтобы точно быть уверенным в здоровье женщины, которое точно не улучшалось. — Нет… ты мне врешь, Цисси, я ведь не слепой. — Женщина подавил смешок. — Ну почти. Но это не меняет того факта, что тебе не становится лучше. Прошу, милая, давай я вновь позову целителей, только не из Мунго, пожалуйста. Я хочу быть уверенным, что это просто недуг, который можно вылечить. — Люциус устало вздохнул. — Нет… может немного позже, я просто хочу сейчас спать. Только не уходи, я хочу быть рядом, ладно? — Мужчина стиснул зубы, просто бесился, что Нарцисса отказывалась от помощи. — Хорошо. Я буду с тобой рядом. Но если тебе не станет лучше, я вызову целителей, и они не станут отходить от тебя, даже на пару секунд. Я хочу видеть тебя здоровой, Сарин и Драко тоже этого хотят, как ты не хочешь это понять? — Мужчина прикрыл глаза, нежно погладил Малфой по волосам. — Я люблю тебя, как и они. Им нужна мать, а мне - моя Цисси, которая вечно злиться на меня, а после целует.       Сердце женщины сжималось от понимания того, что Люциус был прав.       Миссис Малфой должна взять себя в руки, серьёзно заняться лечением, но она боялась узнать, что её жизнь была на подходе, чего ей не хотелось совсем.       Нарцисса должна ещё увидеть, как Драко станет счастлив, как Сарин вырастет, пойдёт в Хогвартс, найдёт себе друзей, которые будут ей отрадой… Влюбится, найдёт того человека, что сделает её самой счастливой.       Женщина боялась не увидеть этого, боялась оставить Люциуса одного, понимая то, что Малфой бы не вынес её потери, просто закрылся бы в себе и возненавидел бы весь мир, который забрал у него женщину.       Нарцисса задрожала, стараясь не заплакать, чтобы не волновать этим Люциуса, который и так был обеспокоен всем, что происходило с женщиной.       Она не могла так поступить с ними, только не сейчас, когда в их жизни, появилась маленькая надежда на лучшее. — Хорошо, если ты считаешь, что так будет лучше, можешь пригласить к нам целителей, я буду весьма тебе признательна, милый, правда… — Нарцисса выдавила улыбку, внимательно посмотрела на Малфоя. — Я люблю тебя, очень сильно. И я буду соблюдать все, что скажут целители, главное не волнуйся.       Мужчина видел красные глаза Нарциссы, прекрасно понимая, что женщина хотела плакать.       Люциус видел все, что его возлюбленная старалась скрыть от него. Но, никогда не винил в этом женщину, понимая её характер, натуру и мужчина это уважал. — Вот и замечательно, Цисси, я завтра приведу лучших из лучших, мы со всем справимся, чтобы не случилось. Я обещаю тебе, что ты поправишься, уж поверь мне. Сарин тебя ещё успеет замучить, потому что мне нужна помощь, малышка вся в тебя, я просто схожу с ума. — Люциус улыбнулся, поцеловал женщину, внимательно посмотрел на Нарциссу. — А когда это все закончится, у нас все будет хорошо, как прежде. Ты мне веришь?       Женщина хотела впасть в истерику, но закусив внутреннюю часть щеки, чуть ли не до крови, улыбнулась. — Конечно, а как может быть иначе? Я ещё хочу посмотреть на твоё лицо, когда Драко приведёт знакомить к нам… мисс Грейнджер. — Женщина усмехнулась, крепче прижалась к мужчине, который хмыкнул. — Ты сам знаешь, что именно так все и будет, милый.       Люциус вздохнул, не став спорить с женщиной о том, что и вовсе не желает видеть Гермиону в их доме, даже на пороге, но все же промолчал, лишь кивком согласился с Нарциссой, прижал женщину к себе сильнее, засыпая вместе с ней, но выходило ужасно.       Метка ужасно пекла, но Люциус старался не обращать на это внимание, продолжал обнимать женщину, чтобы не оставлять Нарциссу одну, лишь из-за чёртового собрания, которое Малфою не нужно было совсем, чтобы отрывать Люциуса от жены.       Нарцисса почувствовала нервозность мужчины, накрыла ладонью его левое предплечье, глубоко вздохнула, чувствуя движение змеи, которое причиняло Малфою боль, чего женщине не хотелось уж точно, как и отпускать Люциуса из дома. — Иди, я не хочу, чтобы он сделал с тобой то, после чего, милый, тебе бы понадобился целитель. Так что, я прошу тебя, Люциус, иди к нему. Я все равно никуда не уйду, а буду спать. — Улыбнувшись, Нарцисса поцеловала мужчину, слегка отстранилась от Малфоя, укуталась в одеяло. — Я обещаю, что не стану задерживаться, клянусь, Цисси. Вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться. — Люциус улыбнулся, внимательно посмотрел на женщину. — Сладких, милая. — Люциус быстро переоделся и вышел из спальни, дабы не тревожить женщину.       Появившись в мэноре Лестрейнджей, Люциус спокойно прошёл в зал, где Волдеморт привык проводить свои собрания, толку от которых было ещё меньше, чем от планов Реддла, но все молчали, боясь сказать, хоть что-то против.       Когда Волдеморт увидел Люциуса, Малфой был уверен, что первое, что вырвется из уст Тома это будет круциатус, но мужчина ошибся. Тёмный лорд был зол куда сильнее, чем из-за строптивости Люциуса.       Реддл наконец понял, кто убивал его людей, пока он мирно строил планы, и покорял новые страны, что за последние почти два года, полностью приняли правление мужчины, не желая прощаться со своей жизнью, которую он мог спокойно забрать.       Узнав, что это именно Поттер убивал его людей, Волдеморт пришёл в гнев, не понимая того, как обычный мальчишка, мог убивать по пять Пожирателей, что должны были быть сильнее, куда мастерски владеть магией, которые порвали бы его на куски.       Гарри уничтожал людей Волдеморта, тем самым объявляя Тому войну, которую он собирался наконец закончить, чтобы положить этим расприем конец, раз и желательно навсегда.       Посмотрев на присутствующих, коих стало ещё меньше, Реддл сжал свои ладони, понимая всю свою ситуацию, которую он упустил из поля зрения, не придавая этому значения.       Что было и зря, потому что это все, довольно сильно сказывались на репутации Волдеморта. — Я не буду спрашивать, как вы все могли упустить Поттера, когда он один убивал ваших людей. Я не для этого вас идиотов жалких, назначил командирами. Что это все значит? Вы жалкие отродья, чем занимаетесь, что упустили мальчишку из виду? — Волдеморт серьёзно посмотрел на каждого, пока те прятали свои взгляд. — Он за последние месяцы убил больше ста Пожирателей, как вы посмели допустить это?! — Том накричал на них, сильно ударив ладонью по столу.       Никто не сказал ни слова, боясь получить наказание, которые уж точно будет хлеще круцио.       Так что никто не рискнул сказать что-то такое, после чего все равно бы выхватил заклинание, а после ещё раз и ещё. — Оказывается, вы никчемнее маглов и грязнокровок, которые умнее вас в разы. Что? Решили все расслабиться и забить на все дела? — Волдеморт хмыкнул, перевёл взгляд на Нагайну, которая заползла на стол. — Чей отряд вчера караулил косую аллею? — Том серьёзно посмотрел на Пожирателей, усмехнувшись.       Яксли опустил голову, чувствуя нутром, что добром это не закончится.       Но если он станет молчать дальше, Волдеморт ещё сильнее разозлится, чего мужчине не хотелось совсем, зная последствия этого всего.       Глубоко вздохнув, Корбан решил, что Том ничего не станет с ним делать, так как, мужчина был нужен Реддлу для шпионажа в министерстве.       Но видя серьёзный взгляд Волдеморта, Яксли уже не был в чем-то уверен, понимая свою оплошность, которой он поплатится жизнью. — Это… это был мой отряд, мой лорд. Но я честно не мог представить, что мальчишка Поттер сунется туда, и нанесёт вашей армии потери. Простите меня, прошу вас, я больше не допущу таких проколов. Пожалуйста, мой лорд, я искуплю свою вину. — Яксли чувствовал, как его ладони задрожали, а страх усилился. — Я клянусь вам…       Волдеморт ничего не ответил Корбану, лишь велел Нагайне на парселтанге, чтобы она атаковала Яксли.       Когда мужчина понял, что с ним собрались делать, было уже поздно бежать, потому что Нагайна атаковала куда быстрее, чем Корбан успел подняться и убежать прочь.       Змея напала, безжалостно впиваясь клыками в шею и протыкая гортань мужчины, отчего он вмиг начал захлёбываться собственной кровью, а в его глазах отразился блеклый лик неотвратимой смерти, пока его взгляд окончательно не погас.       Волдеморт лишь довольно улыбнулся, когда Нагайна уползла восвояси, оставляя после себя труп Корбана, который послужил хорошим примером тому, что будет со всеми, если подобное повторится ещё раз. — Надеюсь вы прекрасно поняли, что в следующий раз на этом самом месте, где сейчас лежит Корбан, будет ваше тело. — Реддл усмехнулся, когда Люциус подавил в себе желания, чтобы закатить глаза. — Если снова появится среди вас, я больше не закрою глаза на ваш идиотизм, ясно всем? Вы обязаны привести Поттера ко мне, чего бы вам это не стоило. — Волдеморт откинулся на спинку стула. — Люциус.       Малфой стиснул зубы, перевёл взгляд на тёмного лорда, который внимательно рассматривал мужчину, словно ожидая от него чего-то, что он должен был рассказать. — Слушаю, мой лорд, что-то не так? — Малфой вздохнул, не сводил с Волдеморта взгляда. — Я прошу простить мои пропуски. Просто Сарин, требовала много внимания, а Нарциссе пока нездоровится, вот я… — Мне плевать, что у вас там происходит. Ты в первую очередь обязан быть здесь, когда я тебя зову, а не заниматься ерундой, которая не должна меня волновать. — Волдеморт фыркнул в отвращение, зло посмотрел на мужчину. — Я твой лорд, ты обязан приходить тут же, как я зову тебя. Или ты решил усомниться во мне, пренебрегая мои указы? — Люциус отрицательно покачал головой, но Волдеморту этого было мало. — Если ещё одна такая выходка, я уничтожу твою жалкую девчонку.       Главное, ублюдок, не сдохни сам, как в тот раз. Жалкое ничтожество. Хотя я бы с удовольствием посмотрел на это зрелище, будь у меня такая возможность.       Но вместо этого, Люциусу придётся сказать другое, совсем не то, чего желал мужчина.       Малфой хотел выговорить Тому все, что только накипело на душе мужчины, но это все бы только испортило, чего Люциус точно не хотел.       Стараясь держать щиты на своём сознании, Малфой сжал ладони в замок, пытался успокоиться, чтобы не совершать ошибок, за которые Люциус не расплатиться, что было бы не кстати. — Простите, я больше не стану вас выводить из себя, мой лорд. Прошу прощения, что заставил вас усомниться во мне. Этого больше не повторится. — Люциус внимательно посмотрел на Волдеморта, глубоко вздохнул. — Что там с Драко? Когда ты его приедешь сюда? Либо мне самому его привести, м? — Малфой насторожился, чувствуя, как сердцебиение ускорилось. — Моё терпение не вечно, я и так дал тебе предостаточно времени. — Как только Драко закончит Хогвартс… он в вашем распоряжении, мой лорд. — Малфой стиснул зубы. — Вам осталось подождать немного, всего четыре месяца и все. Я приведу его на первое же собрание, а после… вы сами решите, достоин он быть в вашей армии, или же нет. — Хорошо, но если ты вновь станешь уворачиваться, вашему семейству придётся страдать, запомни мои слова, Люциус, потому что я больше не намерен делать поблажек. — Малфой кивнул, на что Реддл усмехнулся — Молодец, а теперь можешь убираться прочь, ты только настроение мне портишь. — Реддл хмыкнул.       Волдеморт серьёзно посмотрел на Малфоя, который не став действовать на нервы Тому, сразу же аппарировал прочь. Вовсе не понимая, для чего Люциуса вызывали, как и последние несколько собраний, на которых можно было не присутствовать.       Решив не терять время зря, Малфой сразу решил написать письмо Драко о том, чтобы предупредить сына, какие на него строятся планы и желательно, чтобы после учёбы, Драко исчез из страны, словно и вовсе пропал, чтобы Волдеморт не дотянулся к парню.

***

      Сидя на ступенях совятни, Драко читал письмо, что отправил ему отец, рассказывая о делах дома, как чувствовала себя Нарцисса и Сарин.       И если записи о последней радовали Малфоя, то вот матерь... Он ужасно за нее волновался.       Драко не знал, что происходило с матерью, а Люциус толком и не говорил всю правду, что просто раздражало парня, а известие о том, что Волдеморт хочет пополнить Драко ряды, слегка его напугало.       Глубоко вздохнув, Драко сжал письмо в ладони, просто не зная, что ему сделать, чтобы эта клятая полоса невезения закончилась.       Всё шло из ряда вон, парень был морально подавлен, не желая говорить или пересекаться с кем-то.       Глубоко вздохнув февральский ветер, Драко потёр переносицу, в клочья порвал письмо, а после сжёг его, дабы никто не смог прочитать эти строки, что стали бы возможной проблемой, которую парень не мог допустить.       Струсив снег с волос, Драко усмехнулся, покачал головой, даже не нашёл в себе желания, чтобы написать родителям ответ, который лучше бы не сделал, даже если бы парень соврал, говоря, что у него все хорошо.       Услышав приближающиеся шаги, Драко стиснул зубы, поднял недовольный взгляд на человека, который решил нарушить его уединение, что на данный момент, было единственным, что успокаивало в последнее время сильно расшатанные нервы       Увидел Гермиону, парень грустно усмехнулся, понимая, что просто разговора не выйдет, а если и выйдет, то только по той причине, если кто-то из них будет просто молчать, не обращая друг на друга внимания, что было не в их стиле.       Внимательно наблюдая за девушкой, как и Грейнджер за ним, оба не сводили взгляда, думая о том, кто первый начнёт разговор, если он и вовсе состоится, чего бы Малфой очень хотел, но точно не сегодня, когда настроения и так не было. — Грейнджер, ты сейчас здесь лишняя, уйди, потом вернёшься, когда я уйду отсюда. — Драко внимательно посмотрел на девушку, на что она лишь фыркнула. — Ты считаешь, что ты здесь чёртов пуп земли? Уйди, я должна отправить письмо. — Девушка уверенно двинулась вперёд, но Малфой просто остался сидеть на месте. — Встань. — Нет, Грейнджер. — Малфой отвёл взгляд от девушки.       Парень устало вздохнул, вновь опустил голову, на что Гермиона, молча направилась обратно, не рискуя пролазить возле Драко, чтобы не скатиться с лестницы и свернуть себе шею. — Самовлюбленный хорёк. — Драко прекрасно это услышал, но предпочёл пропустить мимо ушей.       Гермиона старалась не возвращаться к тем чувствам, что испытывала ранее.       Держалась до последнего, но вся защита девушки падала, как только Грейнджер видела Малфоя, который каждый раз старался добиться её внимания. — Гермиона. — Каждый раз, когда Драко произносил имя девушки, Грейнджер удивлялась тому, как оно может звучать так красиво. — Прости, я просто устал от всего и хотел побыть наедине. Мама, Пожиратели… это все давит. Не люблю это чувство, когда не знаешь, как с этим всем бороться. — Гермиона молча слушала парня, повернулась к нему. — Родители ждут от меня большего. Они боятся за меня, хотят отправить далеко от Лондона, но я не могу их оставить… не могу оставить тебя.       Драко все ещё не поднимал своей головы, рассматривал свои ладони, пока снег засыпал волосы Малфоя, на что парень даже не реагировал, понимая то, что открылся Гермионе, чего не делал ранее, считая это убогим и ненужным.       Молча подойдя к Малфою, Гермиона внимательно смотрела на Драко, чувствуя некую власть над ним, потому, что парень открылся Грейнджер, показал девушке свое нутро, что для Гермионы было в новинку.       Слегка наклонившись, девушка сперва провела по волосам Драко ладонью, чтобы струсить снег, после чего мягко положила ладони на щеки Малфоя, приподняла лицо парня, пару секунд посмотрела в его серые глаза, что не казались в это мгновение сталью, которыми они были всегда.       Хмыкнув, Грейнджер поцеловала Драко, мягко поглаживая щеку Малфоя, пока парень в непонимание смотрел на Гермиону, полностью был сбит с толку, словно его огрели лопатой по голове.       Когда девушка отстранилась, Гермиона лишь развернулась, молча направилась вниз по лестнице, оставляя оставляя в одиночестве парня, который теперь ещё больше был растерян, чем до этого, что просто выбило землю из-под его ног.       Что это было?.. Грейнджер, да ты полна сюрпризов. Кто бы мог подумать, что ты такая, загадочная. Черт возьми.       Парень хмыкнул, довольно усмехнувшись. Поднявшись на ноги, Драко направился за девушкой, чтобы обсудить все то, что произошло между ними и как это можно было расценивать. — Подожди, Грейнджер, это что сейчас было? — Драко усмехнулся, внимательно посмотрел на девушку, мягко остановил её за локоть. — Только вот не смей отрицать того, что ты сама меня поцеловала. Ты хотела этого, я ведь прав? Ты влюблена в меня, признайся ты уже. Я устал от твоих вечных загадок. — А что, если и так? Может я тоже устала от того, что ты вечно бегаешь за мной. Это раздражает, знаешь ли. — Девушка внимательно посмотрела на Драко, который лишь усмехнулся. — Что тебе теперь нужно? — Даже не знаю. — Парень улыбнулся, наклонил голову на бок и мягко дёрнул Гермиону к стене, не сводил с Грейнджер взгляда. — Пожалуй хочу побыть с тобой, просто пройтись, посидеть… все что скажешь. — Драко положил ладонь на шею ведьмы. — Я ведь тебе нравлюсь, значит я могу поцеловать тебя, даже не спрашивая. — Вообще-то, Драко, не…       Драко не дал Гермионе договорить, лишь поцеловал девушку, прижимая лицо Грейнджер к себе, пока девушка пару секунд старалась отстраниться, но все же ответила на поцелуй, когда её попытки вырваться не увенчались успехом. — Ну надо же… так и знала, Драко, что тебя тянет ко всему, что не под стать красоте. Без обид, Грейнджер, ты мне просто не нравишься. — Пэнси стояла у стены, недавно поднявшись на башню, застала интересную картину. — Ну, теперь ты не просто принц слизерина, так ещё и грязнокровок. Отрадно. Воркуйте, голубки. Поговорим вечером, Малфой.       Девушка усмехнулась, скрылась с их поля зрения, чтобы не дратовать их двоих ещё больше, чем успела сделать. — Прости за неё, Пэнси всегда ведёт себя так, словно сука. — Малфой усмехнулся, пожал плечами. — Моей вины здесь нет, но я поговорю с ней о маневрах, если ты этого хочешь, Грейнджер. — Драко выгнул бровь, внимательно посмотрел на девушку. — Мне плевать на Пэнси, как и на весь ваш змеиный террариум, что находится у вас в подземелье. — Гермиона рукой отодвинула парня. — Мне нужно в библиотеку, нам с тобой не по пути, Малфой, так что… до встречи. — Грейнджер направилась вниз по лестнице. — Подожди, мне между прочим тоже туда нужно. Или ты меня стесняешься? — Парень усмехнулся, двинулся вслед за Гермионой. — Мне вот одно интересно, Грейнджер. А где твой дружок? Я про Поттера, если быть точным. Он ещё жив? — Тебя это не должно волновать, Малфой. Потому что я тоже не знаю.       Девушка не смотрела на Драко, который в свою очередь, не сводил с неё взгляда, внимательно рассматривая её черты лица, улыбнувшись тому, что он наконец получил то, чего так страстно желал, пускай на это и понадобилось несколько лет. — Я люблю твоё занудство, оно не заставляет скучать, Грейнджер. — Парень хмыкнул, сложил ладони в карман. — Как жаль, что я ненавижу твоё занудство, Малфой, оно раздражает меня. — Гермиона слегка улыбнулась, чтобы Драко этого не заметил. — Так что не мешай мне.       Малфой лишь усмехнулся, ничего не ответив девушке, чтобы не провоцировать ее на их небольшие стычки, которые перерастали в ссоры, чего Драко особо не любил.        Вспомнив о кольце, что Грейнджер отдала ему ещё тогда в вагоне, Драко... достал его, потёр на руке, взглянул на него, в конце концов, он всегда носил его с собой, словно надеялся, что оно ещё пригодится ему, как например сейчас.       Остановив девушку, Драко взял её ладонь внимательно посмотрел на ведьму, после чего достал кольцо из внутреннего кармана и надел его на безымянный палец Грейнджер, глубоко вздохнул, словно сбросил со своих плеч груз, что мешал парню. — Я хочу, чтобы это кольцо было только у тебя. Чтобы только ты носила его, а не кто-то другой, кто не достоин этого. Я подарил его тебе в то Рождество потому что ещё тогда был влюблён в тебя, как и сейчас. Я много дерьма совершил, но я винил себя каждый раз, когда видел, что расстраивал тебя… не отказывайся от него больше. — Не стану.