Сложности подросткового возраста

Гарольд просыпается в районе семи и по старой привычке идет готовить завтрак. Андрея, как представительница образа современной девушки, испытывает стойкую ненависть к плите и духовке. Каждое утро в течение недели Гарри начинает с сигареты и приготовления классического английского завтрака. Единственное условие — полное одиночество. Ритуал начинается с порога кухни: три шага до окна, пачка сигарет на подоконнике, зажигалка на столе. Яйца в контейнере под столом, бекон и сосиски в холодильнике, банка фасоли в навесном шкафу. Без капли магии парень жарит грибы с помидорами и яичницу, параллельно успевая подготовить хлеб для тостов. Тут же выкладывает на большую тарелку фасоль с томатами, украшает ломтиками бекона и выкладывает уже готовую яичницу с грибами и помидорами. Тем временем поджариваются тосты и тоже занимают свое место на тарелке. Финальный штрих — зажаренные, почти черные колбаски, ложатся рядом с беконом. Часы замирают на 7:25, Гарольд медленно обводит взглядом кухню. В 7.30 заходит Андрея, в помещении нет и следа готовки, Гарольд стоит у окна с довольной улыбкой.  — Боже, был бы ты чуточку постарше, я бы обязательно вышла за тебя замуж, — смеется девушка, придвигая к себе тарелку. — Ну правда, думаю мы идеально подошли бы друг другу.  — Не думаешь, — холодно возражает парень, он чувствует ложь и терпеть не может, когда ему врут.  — Гарри. — Андрею охватывает липкий страх.  — Меня зовут Гарольд. Поттер хмурится, тяжело смотрит, на молчит. А потом резко разворачивается и уходит.  — Я буду у себя, а потом отправлюсь к доктору Лектеру. Парень заходит в комнату, медленно закрывает дверь, приваливается к ней и делает глубокий вдох. Временами на него накатывают приступы маломотивированной агрессии, во время которых перед глазами расплывается красное марево. Гарольд учится контролировать себя, но временами ярость берет верх. Проходит десять минут, давление магии в комнате снижается и Поттер медленно перебирается на кровать. С каждым днем самоконтроль удается все лучше и лучше. Иногда брюнет думает, что в какой-то мере это заслуга Снейпа: самообучение начинается с самоконтроля. У Гарольда до сих пор не получается не думать ни о чем, но зато получается отвлечься на один конкретный образ, и это серьезный прорыв относительно прошлых занятий. Сеанс медитации прерывает настойчивый стук за окном, Гарри открывает глаза, с удивлением смотрит на сову, но не спешит впускать незванную гостью.  — Уходи, — парень небрежно машет рукой, прогоняя птицу. — Я не хочу читать чьи бы то ни было письмо. Сделай вид, что не нашла меня. Сова еще несколько раз стучит, недовольно ухает и, наконец-то, улетает прочь. Гарольд остается один мучиться от любопытства и нежелания общаться. Впрочем, сожаления занимают парня недолго, уже через несколько минут он достает новую книгу Поппи Брайт и открывает на первой странице. Время до похода к доктору Лектеру пролетает незаметно. В половине пятого Гарольд откладывает книгу и приступает к сборам. На этот раз его выбор падает на простые черные джинсы, белую рубашку и свободный черный кардиган. Как и в прошлый раз путь до кабинета от дома занимает не больше двух минут. В дверь доктора Поттер стучится ровно в пять часов вечера.  — Гарольд, — приветствует парня доктор. — Приятно удивлён вашей пунктуальность, это прекрасное качество для молодого человека.  — Док, — кивает в ответ брюнет.  — - Насколько знаю, в Англии существует традиция пятичасового чая, — продолжает Лектер. — Проходите, присаживайтесь, я не хочу нарушать традиции.  — Не могу сказать, что в точности следую всем традициям Англии, док.  — Скажу вам по секрету, Гарольд, в Британии существует лишь две по-настоящему отличные традиции: все делать хорошо и пить чай в пять часов.  — Прошу. Доктор ставит перед Гарольдом идеально сервированный поднос: два ломтика лимона, сахар в отдельной пиалке, кувшинчик с молоком и сливками и чашка ароматного черного чая.  — Спасибо, док, — Гарольд медленно вдыхает аромат бергамота. — Пахнет отлично.  — Почему вы называете меня «док»? — спрашивает Лектер, устраиваясь за своим столом. — Вам так больше нравится или это какой-то сленг?  — Кажется, вы обещали не лечить меня, — хмыкает Гарольд.  — А разве это похоже на лечение? — доктор вскидывает бровь.  — Я в кабинете психиатра. Боюсь, здесь как в полиции, любое слово может быть использовано против меня.  — - Вы правы, — смеется Лектер. — Должен признать, я действительно могу разложить по полочкам любую вашу фразу. Но могу заверить, это был лишь интерес.  — Ну раз лишь интерес, — Поттер пожимает плечами. — Я не хочу привыкать к вам, чувствовать хоть каплю привязанности к вам. Потому что в один прекрасный день вы исчезните из моей жизни точно также, как все остальные. И я хочу больше не хочу чувствовать эту боль. Парень делает глоток чая, задумчиво крутит в руках чашку, а потом поднимает на доктора глаза. Сейчас в них нет и тени вчерашней зелени. Это будто глаза старика на таком молодом усталом лице.  — Имя — это некий мостик к человеку. И никакие приставки доктор или мистер не отменят легкой приязни. Мне лучше максимально отдалить вас. «Док» — идеальный вариант, называть вас «доктор» не очень приятно, я не хочу чувствовать себя пациентом.  — - Вы неплохо разбираетесь в психологии, Гарольд, — уважительно отвечает Лектер. — Чем займетесь в ближайшие несколько часов?  — Я взял с собой книгу.  — Отлично, мне нужно заполнить несколько медицинских карт, — Ганнибал поднимается из-за стола. — Оставлю вас на какое-то время. Если что, я буду за соседней дверью.  — Спасибо, док, — кивает Гарольд и пересаживается на небольшой диванчик, стягивает кроссовки, забирается на него с ногами и достает книгу. Он взял на кухне все необходимое, чтобы избавиться от трупа, и вошел в спальню. Щенок — Джей уже не мог приписать ему какое-либо имя, даже жалкую кличку Фидо, — валялся на боку с закинутыми вверх руками и свесившимися на деревянный пол ногами. Стеганое одеяло и простыни перепачканы кровью из зияющей раны на животе. Комод и постель усыпаны полароидными фотографиями, изображавшими различные стадии перехода от человека к собственности: бессознательность, пробуждение, муки боли, помрачение рассудка, безмятежность. Джей собрал их и положил в ящик рядом с сотней других. Он разложил на полу мешки для мусора и старые выпуски «Таймс-Пикайюн» и свалил на них тело. Рядом с рабочим местом поставил тазик с водой, рулон бумажных полотенец, несколько сумок и большое пластмассовое ведро. Из ножей он предпочитал кухонный, остро заточенный, а так ничем не примечательный.  — Что вы читаете, Гарольд? — раздается тихий голос у парня за плечом, заставляя его резко повернуться. Кажется, док стоит за его спиной не первую минуту.  — Это новая книга Поппи Брайт «Изысканный труп «, — Гарольд внимательно следит за реакцией дока.  — Вам нравится эта книга? Я поверхностно знаком с ее содержанием, но насколько помню, речь в ней идет о наркотиках, гомосексуальных отношениях, СПИДе и убийствах.  — Мне кажется, что речь в ней идет о жизни, — возражает Поттер. — Той жизни, которая окружает нас на самом деле. Без иллюзий и прекрас.  — Вам нравится читать об убийствах, — доктор улыбается уголками губ.  — Я как-то читал лекцию Томаса Де Квинси «Убийство как одно из изящных искусств «. Так вот, в своей лекции он говорит, что для настоящего убийства мало темной подворотни, жертвы и преступника. Убийство должно иметь цель, красоту и законченность, и тогда каждый, вне зависимости от убеждений, сможет оценить истинное искусство. Поппи Брайт описывает не бессмысленную расчлененку и убийства за кусок хлеба, она описывает искусство.  — Вы были правы, Гарольд, — доктор с восхищением смотрит на парня. — Вы чертовски интересны. Если вы позволите, я хотел бы узнать вас как можно лучше.