Глава 8
19 марта 2020 г. в 09:40
За те полчаса, которые Рэймонд проводит в машине, Микки принимает душ и переодевается в джемпер и свободного кроя брюки, споласкивает стакан и закуривает снова.
— Ты пришел раздеть и уложить меня в кроватку? Заходи, — он осматривает его жадно, без стеснения или робости, свойственной любовникам.
Рэймонд прищуривается, втягивает щеки и совершенно точно не улыбается. Разве что в глазах проскальзывает неуловимая ирония и жуткая заинтересованность чужим внешним видом.
— Ты специально оделся, чтобы добавить мне работы? Я даже не удивлён, — хмыкает Смит, закрывая за собой дверь. Плащ привычным движением руки оказывается на крючке, а Рэймонд, вместо того чтобы сразу вручить Майклу бутылку, предпочитает поставить её на стол в кухне, а после — прижаться бёдрами к шкафчику с посудой.
— Я пришел сказать тебе, что мальчишка, — машинально поправляет очки на переносице, — до среды обещал всё учесть и запомнить. Или не за этим. Можем обсудить рабочие вопросы, а потом ты ляжешь спать.
Сигарета в его пальцах все ещё тлеет, обжигая их. Микки неосознанно стряхивает пепел прямо в раковину, как не позволил бы себе никогда раньше, а бычок выбрасывает в мусорное ведро.
— Рабочие вопросы? Сомневаюсь, что я могу должным образом сложить два и два, когда ты здесь, — чужой жест отдаёт истомой в паху и заставляет член вновь напрячься. Пирсон отмахивается от этого. Напряжение в последнее время стало привычным.
— Но ты придумал какой-то план для пацана, чтобы он компенсировал мне тебя. Этакий сюрприз. Я бы послушал, что ему удалось уяснить. Ты же классный учитель, Рэй. В этом мы уже давно убедились.
Рэймонд развеивает ладонью сигаретный дым, что теперь витает в воздухе кухни, и складывает руки на груди, наблюдая за действиями Микки с лицом недовольного учителя, который не одобряет, но бесконечно любит своего ученика.
— Если я выделил пацану пару своих вещей, которые ему же после и подарил, то это не значит, что я хороший учитель, Микки. Ты рассказал мне всё: что любишь, что хочешь, — он улыбается нахально и говорит вкрадчиво, по привычке вновь поднимая подбородок выше, чем следовало бы, чтобы просто смотреть на собеседника.
— Ему удалось уяснить, что я оторву ему голову, если он будет делиться со мной впечатлениями в стиле: «Ох, он так классно трахается! Вы ведь мне ещё позвоните?», — Рэймонд тяжело сглатывает и кусает губу в задумчивости. — И я не поеду смотреть порно. Нет уж. Это без меня.
— Ревнуешь, а сам мне подкладываешь его в кровать. Не понимаю тебя.
Микки подходит вплотную, руками не трогает, а только смотрит внимательно, улыбаясь. Он наклоняется вперёд, устраивая руки по обе стороны от чужих бёдер, зажимая между собой и шкафчиком с посудой. Между ними практически отсутствует расстояние, но Пирсон держит себя в руках. По крайней мере пока.
— Ты либо оттащишь его, как щенка за шкирку, и присоединишься ко мне, либо сломаешь ему руку. Хотя, возможно ты так силён в борьбе с собой, что высидел бы весь процесс. Отвечая лишь только за себя, я бы не выдержал и пяти минут, наблюдая за тобой в чужих руках. Крови было бы много.
— Считай это крайней формой мазохизма и реализации собственных желаний посредством симпатичного мальчика с фиксированной ставкой за час работы, — для собственного же удобства Рэй опускает руки вниз, в карманы джинсов, что вдруг стали ощутимо мешать, а в груди зарождается зудящее чувство нетерпения. Бога ради, всего полчаса прошло! Когда пальцы сжимаются в кулаки, Смит чувствует, как костяшки упираются в чужие бёдра. Он с нажимом проезжается костяшками сквозь двойной слой ткани. Рэй чувствует себя крайне некомфортно, чудовищно. Так нельзя. Он знал, на что идет, когда ехал сюда. В таком положении на Пирсона удобно смотреть только поверх очков, пару раз крепко зажмурившись.
Рэй толкает его правым плечом, чтобы сделать шаг назад и перестать возбуждать желание секса хоть на этом кухонном столе. Прикасаться к Микки он зарёкся. Конечно, первой мыслью было поцеловать его, второй — оттолкнуть от себя, взявшись за чужие бёдра.
Лучше не трогать. Совсем.
— Потому меня там и не будет. Я бы посмотрел на его мозги на асфальте. Выпьем? — Рэй почти сбегает к бутылке, вытаскивает пробку и подхватывает из ящика два бокала. Пальцы немного подрагивают, но это вовсе не мешает. Раздражает только.
Микки на автомате наклоняется вперёд и едва сдерживает животный рык от бессилия и неудовлетворённости. Он вцепляется пальцами в кухонную тумбу, стараясь успокоиться, перенаправить энергию в иное русло. Стойкий аромат чужого парфюма, смешанного с естественным запахом тела, все ещё игриво щекочет нос. Стоит закрыть глаза и можно придумать что-то своё, более обнадёживающее, чем эта суматошная беготня вокруг да около, но он зарёкся держать себя в руках.
— Следующий раз в среду. Ты очень исполнительный, так что принеси с собой парфюм и побрызгай на него. Пахнешь так аппетитно и сладко, что я бы тебя сожрал прямо с потрохами, Рэймонд. Хотя, я сомневаюсь, что дело в парочке капель из флакона от Тома Форда .
Пирсон остаётся стоять на своём месте, но выпить не против. Ему тошно и жарко, а сердце бешено бьётся уже где-то в глотке. Он никогда не думал, что ему в действительности придётся погрузиться в мир животных, охотиться, завлекать партнёра всеми возможными способами, постоянно обламываясь. Хреновый из него царь зверей.
— Налей на четыре пальца, а не на два. Мне надо успокоиться.
— Любой каприз, босс, — деловито отзывается Смит, из-за дрожи в правой руке звякнув горлышком бутылки о стакан. Со вторым справиться выходит гораздо лучше. Настолько, что Рэй внешне невозмутимо ставит требуемую порцию аккурат подле чужой руки, что почти судорожно вцепилась в столешницу. И то ли специально, то ли просто привлекая внимание к скотчу, касается запястья Микки.
— При всём уважении, — негромко продолжает он, переступив с ноги на ногу,— Том Форд будет только моим. За ту сумму, что стоит эта блядь, можно купить три Тома Форда и на концерт Сэма Смита в Альберт-холле останется, — фырчит Смит в свой бокал.
И, несмотря на свой побег, Смит стоит в трёх шагах от Пирсона, подпирая плечом холодильник и внимательно, с прищуром, рассматривая профиль босса.
— Не хмурься. Пей.
— Он не стоит так дорого, как за него просят, в таком случае. Даже в твоих шмотках, — Майкл опустошает стакан одним большим глотком, как делал это в далёкой юности, до всех условностей, навязанных обществом, в котором он крутился последние пятнадцать лет. Быстро и не смакуя. Легче не становится, но горечь алкоголя перебивает дурное послевкусие от наваждения.
— С тобой я точно сопьюсь или сойду с ума. Спокойная пенсия помахала мне ручкой и поцеловала в лобик на прощание, — он на несколько секунд сжимает чужие аккуратно обработанные, но мозолистые от работы и оружия пальцы. — Бери бутылку и пошли со мной. Ты же обещал уложить меня спать. Обещаю не приставать. Роуз все равно написала, что не придёт сегодня.
— Даже я в своих шмотках столько не стою, Микки, — несколько манерно отмахивается Рэймонд. Говорить о том, что он сопьётся следом или поедет крышей, он не собирается. Вообще, если не брать в расчёт импульсивные голосовые и ночные откровения в текстовом формате, мужчина говорит о своих чувствах катастрофически мало. Оно того не стоит. Гораздо проще и выгоднее наблюдать со стороны, засунув свои чувства в свою же задницу. Без смазки.
В отличие от Майкла, Смит не торопится опустошать свой стакан. И дело не в том, что так уж хочется растянуть удовольствие.
Ловким движением бутылка скотча оказывается в его пальцах, а после — Рэй привычно шагает вслед за боссом.
Обещать не приставать Смит не может, потому что врать не очень любит. Лучше просто помолчать и не комментировать. Он спускает очки ниже на переносице и расстёгивает жилет, что означало только одно: пытается расслабиться и не думать.
В этом ему начинает помогать скотч, что обжигает горло.
— Тебе ответила Эмбер? — Тихо и устало спрашивает Рэй, присаживаясь на край постели. — Подай стакан, Микки, — Рэймонд тянет ему раскрытую ладонь.
— Лучше спиться, чем сойти с ума.