Однажды в Лондоне

— Я ведь не стремлюсь к тому, чтобы дела со мной стали твоей любимой работой, Рэй, — Микки с ним в первый день весны на удивление мягок, — пускай хоть не будут каторжным трудом, ладно? Думаешь, я не вижу, как ты для меня суетишься? Немного помощи тебе не помешает. Рэймонду Смиту, может быть, и не хочется принять от него в подарок суровых, молчаливых, вооруженных до зубов телохранителей-великанов, но Рэймонда Смита об этом конкретно никто не спрашивал. Он кивает с тяжелым сердцем, кивает почти обреченно, удивляясь, насколько Микки до него есть дело — что-то неуловимое в его навязчивой, беспокойной заботе в корне не так, у него глаза горят, у него самые утонченные манеры на свете, раз он не поздравляет открыто с годовщиной совместной работы, всего-то ухмыляется, запрокинув голову, и вручает на добрую память специфическую, не доведенную до ума, но гарантированную преклоненными коленями безопасность. Рэймонд думал — не думал, надеялся — что они поговорили и забыли. Ну какие телохранители, Христа ради, лучше бы вывез его на все выходные за город охотиться на фазанов, было бы куда веселее. Он видит, как причудливо и изобретательно Микки привязывает его к себе, но еще не решил, что по этому поводу чувствовать. Флетчер, таскающийся за ним везде и всюду с намерением пополнять без перерыва на обед коллекцию компрометирующих снимков, в происходящее не врубается равным образом. Кто же знал, что Пирсону вдруг приспичит отмахнуться от лучших своих людей как от назойливых мух и демонстративно не обзавестись новыми — зачем они, когда под боком есть его преданный, его прекрасный, в конечном счете, попросту его Рэй, чьи приказы все равно будут ему в угоду. Судя по всему, он действительно хочет отойти от дел, все чаще остается дома, все реже отдает распоряжения, и это интересует Флетчера, помимо всего остального, даже очень сильно. — Он охренел настолько, что пробрался в мой дом, — Рэймонд не жалуется, ни в коей мере, рассказывает это Микки как идиотский несмешной анекдот, — любитель эффектных появлений, ничего не скажешь. Высокомерия и самовлюбленности полные штаны, гадкие шутки, похабные намеки, ну знаете, с ним все как обычно. Так кичился своими успехами, что подвоха не заподозрил. Уже сегодня вся информация будет у нас, хоть какая-то польза от ублюдка. Микки от чего-то довольным не выглядит и отвечать не спешит. Так и не дождавшись реакции на свои слова, не поймав на сей раз украдкой и не считав правильно его хмурый взгляд, Рэймонд, пусть нетерпеливо, но все же вежливо уточняет. — Что-нибудь еще, босс? Он стоит перед ним, сцепив в замок пальцы, а Микки, от сводки событий сжавший чуть крепче стакан виски, как будто бы угадал интуитивно руку Флетчера на внутренней стороне его бедра, как будто бы разозлился на всю эту дрянь до чертиков, но виду не подал. Он не позволяет себе гримасу отвращения, но без внимания ситуацию в мстительности своей все-таки не оставляет. — Тебе следует преподать ему урок, — говорит он спокойно, с хорошо разыгранным безразличием, — можешь хоть в упор выстрелить, как только эта сволочь останется без подстраховки, мне все равно. Лишь бы он нам больше не помешал. Рэймонд вправе ему возразить, выразить на этот счет свои мысли. Его мягкому «зачем рисковать лишний раз, босс» вообще тяжело противиться, но он обнаруживает вдруг, что гнев, который скребется в душе Пирсона, по неясным причинам ему приятен.