we gonna fly before I fall (for you).

В последнее время Тэхен очень беспокойно спит. Ворочается, ерзает, кричит с переодичностью раз в час и иногда даже плачет. Чонгук первое время ложился с ним, обнимал, успокаивал, гладил по голове, чтобы было не так тревожно, но Тэхен во сне пинается и брыкается, постоянно скидывает с кровати и не всегда дается в руки. Ощетинивается колючим ежом, словно Чонгук ему чужой, словно может причинить боль. Февраль выходит морозным, щиплет щеки и даже Чонгук в своей драконьей форме начинает подмерзать, но упрямо мастится на крыше, накрывается кральями, прикрыв хвостом нос, и укладывает сплюснутую морду на тяжелые лапы, ночь за ночью не спит, следит и сторожит, как цербер преданно охраняя чужой сон. Тэхен все еще кричит. Не рассказывает и не делится, прячет взгляд и упрямо качает головой, отказываясь говорить, что ему снится. Лишь зовет каждый раз, когда просыпается от собственных криков. Сидит нелепо — маленький неуверенный клубок рук и ног, закутанный по нос в одеяло на огромной кровати, — озирается по сторонам в панике и не прекращает звать его, Чонгука, пока он не спустится, влезет через окно, заберется на кровать и обнимет. Тэхен тогда сразу весь обмякает, дрожит крупно и цепляется руками везде, куда может дотянуться. Окутывает конечностями, как огромная коала, всхлипывает тихо ему в плечо, и Чонгук шепчет ему что-то успокаивающее, тихое и мягкое, как пуховое одеяло, гладит по голове, пока Тэхен не успокоится и не уснет у него на руках, а после укладывает в кровать, целует нежно в лоб и возвращается на свой пост. Через час крики возобновляются. С приходом марта становится легче. Тэхен все еще не высыпается, плачет и кричит, но уже не так часто, хотя время от времени громче и отчаяннее, словно в его снах происходит что-то — что-то страшное и ужасное, что-то, что он может изменить, но у него не выходит, словно от него, Тэхена, зависит чья-то жизнь, и она раз за разом ускользает сквозь пальцы. Чонгук теперь почти всегда сидит с ним рядом — они ради этого даже вытащили с чердака старое кресло, — старается не уснуть и подолгу наблюдает, как мерно вздымается чужая грудь под одеялом, как Тэхен тихо, еле слышно сопит, уткнувшись носом в подушку, и как часто он дышит, когда снится очередной кошмар. — Чонгуки, нет, нет, Чонгук! — кричит Тэхен, и Чонгук тут же подрывается, забирается на кровать и тормошит за плечо. Последние дни он все чаще зовет его во сне и всегда после этого плачет, прижимаясь так, словно может больше никогда не увидеть. — Хэй, Тэ, все в порядке, тише, я здесь, я рядом, — он крепко прижимает к себе дрожащее тело, гладит по голове и целует в макушку, пока Тэхен судорожно ощупывает его руками, точно проверяя, настоящий ли он, и лишь тогда немного расслабляется. — Тише, ну, что такое? Тэхен кусает губу, хмурится и отворачивается. Чонгук вздыхает. В очередной раз вопрос остается без ответа, и он просто продолжает прижимать к себе хрупкое человеческое тельце, как самое ценное, что вообще есть в его ничтожной драконьей жизни. — Почему ты никогда не рассказываешь о своих снах? — решается наконец спросить Чонгук. Тихо, осторожно, боясь спугнуть. Тэхен отстраняется и принимается теребить край толстого одеяла. — Я… — неловко начинает, смотрит на безмолвно вопрошающего Беззубика, тоже проснувшегося от чужих криков, но быстро тушуется и отводит взгляд. — Я боюсь. Боюсь, что если расскажу, то сон исполнится. Это страшно, Чонгук, очень страшно. Чонгук кивает, забирается под одеяло и вновь притягивает к себе, позволяя обнимать себя, утыкаться носом в сгиб плеча и тяжело дышать. Его совсем немного трясет от такой близости, но это все так неважно по сравнению с огромным тяжелым страхом Тэхена. Он слушает, как постепенно выравнивается чужое дыхание, как хватка пальцев ослабевает на его талии — он до того сильно цеплялся за родное и близкое тепло, что наверняка останутся следы от его пальцев, — и Тэхен обмякает, постепенно погружаясь в сон. Чонгук позволяет себе выдохнуть и немного расслабиться. Прижать ближе и совсем чуть-чуть, немножко поспать, пока Тэхен не начнет опять кричать во сне, брыкаться и звать его. Совсем немного, буквально пару часиков, пока Тэхен не увидит в своих снах опять и опять, как Чонгук кричит и рычит, воет от боли, а за его крыльями плачет объятый пожаром лес.