Торжество Добра

      Азирафаэль всегда отдавался страстно, чувственно и с непритворным рвением. После того, как он распробовал эту сторону человеческих удовольствий, Кроули понял, что не зря подводил к этому ангела не одну тысячу лет.       Они оба успели хорошо изучить друг друга и обозначить излюбленные роли и позиции. А потому Азирафаэль каждый раз мило розовел щеками и с ужасным (хоть и слегка наигранным, что греха таить) смущением, позволял своему демону делать все, что взбредет в его развращенную голову.       Однажды он даже позволил Кроули взять его на кухонном столе, используя вместо смазки взбитые сливки, а вместо анальной пробки обыкновенный плод земной — банан. В ту пору Азирафаэль особенно пристрастился именно к этим продуктам, и исход был вполне предсказуем, ведь демон начал ворчать на них с самого начала, сказав, что терпеть не может. Силы добра, разумеется, взялись перевоспитать его и доказать, что он неправ. Пусть и таким способом, и только отчасти, но это удалось.       Сейчас ангел действительно покраснел от таких воспоминаний. Вообще, он любил повспоминать за работой некоторые подобные моменты, и ему казалось, что все шло как нельзя лучше. Но не отметить то, что в последнее время Кроули поумерил пыл и немного заскучал, он не мог. Это очень беспокоило Азирафаэля, и он всякий раз старался гнать подальше тревожные мысли. Конечно, он знал, в чем проблема, но влезать в это совершенно не хотел.       А проблема заключалась в том, что объекту ангельских воздыханий, а именно демону Кроули, который в данный момент шатался по Лондону, совершая привычные мелкие пакости, категорически надоело быть в постели исключительно в активной роли. Нет, ему, конечно, все нравилось, и было хорошо, но он хотел разнообразия. И свою толику этого особого удовольствия. Конечно же, ангел на его намеки никак не реагировал.       В первый раз он как-то спросил, не думал ли Азирафаэль поменяться ролями иногда. Тот ответил, с блаженной улыбкой, что Кроули великолепен, ему все нравится и он счастлив. Настаивать как-то не получилось. В следующий раз, примерно через два месяца, намек был уже более явным, потому что демон старался гнуться как кошка в течке, притираться к ангелу задом, соблазнительно и неуместно наклоняться в чрезмерно узких штанах, но ничего на Воина Небесного не действовало. Он только целомудренно гладил Кроули по спине (и ни дюймом ниже!), улыбался, любовался и все. Последний раз, выбивший из равновесия окончательно, произошел совсем недавно, а точнее, два дня назад. В расслабленный вечер с вином, легкими закусками и философской беседой, мирное течение разговора прервало громкое заявление демона: «Азирафаэль, я хочу, чтобы сегодня ты трахнул меня». Означенный ангел покраснел как помидор, хуже, чем в их первый раз, и отрезал строгое: «Нет». Тогда все, разумеется, закончилось скандалом, и Кроули уехал ночевать в свою квартиру. Впервые за много месяцев. Но отступать он не собирался. Черта с два он слишком быстрый. Раз ангел поклялся ему добровольно в вечной верности и любви, то пусть будет готов удовлетворять все его естественные желания. И вот опять. Азирафаэль вздрогнул от громоподобного «Ангел!» на весь магазин и быстро выбежал из дальней комнаты навстречу. Хорошо, что не было покупателей этим утром. На пороге обнаружился раздраженный демон, картинно протягивающий ангелу в руки черный бумажный пакет с ручками из розовой бечевки. Они не виделись больше суток, и ангел успел безумно соскучиться. Он знал, что может Кроули еще и дуется, но в основном для поддержания собственного имиджа, чем на самом деле. В конце концов, у них же все хорошо, поэтому Азирафаэль позволил себе забрать пакет и сразу прильнуть к демону с объятиями и ласковым поцелуем в уголок губ, привстав на носочки. На того это всегда действовало безотказно. — Здравствуй, мой дорогой. Я очень тебя ждал. На удивление, реакция сегодня была более чем холодная. Кроули только буркнул тихо: — Я в курсе, привет.       И настойчиво всучил ангелу пакет, в котором обнаружилась дорогущая бутылка вина. Азирафаэль отпрянул, глядя на демона с немым вопросом. — Это тебе. Извини, что накричал тогда. Я надеюсь, пока я буду занят, ты выпьешь это, расслабишься и сделаешь все, чтобы к завтрашнему утру я чувствовал себя самым оттраханным демоном во Вселенной, иначе мне ничего не останется, как найти себе иную компанию или развоплотиться от перевозбуждения. Ангел поджал губы. — Ты опять. Ладно, я…просто послушай меня, хорошо? — Он вцепился Кроули в рукава пиджака, не позволяя убежать. — Я люблю тебя, правда. Не делай такое лицо. И я не могу даже представить себя…себя…таким! С тобой!       От отчаяния Азирафаэль невольно скорчил самую несчастную гримасу на свете — Я никогда не делал этого! Я не умею. Я могу сделать тебе больно, что-то неправильно, что-то может пойти не так… Я не хочу, чтобы тебе было неприятно. Ну же!       Признаваться в собственной слабости было чертовски стыдно, но он уже не видел другого выхода, ведь Кроули буквально не оставил ему выбора с такими угрозами. Он действительно до ужаса любил эту рыжеволосую бестию и даже в мыслях боялся представлять и сделать с Кроули то, что тот сделал с ним в их первый раз, прямо на узком диване в подсобке, да так, что Азирафаэль еще неделю ощущал дичайший дискомфорт в определенной области. Конечно, он не злился, не обижался — он принимал демона таким, какой он есть, со всей его натурой. Но то, что тот так настойчиво требовал сейчас, вызывало у ангела такую волну стыда и страха, что о страсти не могло быть и речи. — Я просто не смогу!       Кроули тяжело вздохнул и покачал головой, смешно выпятив нижнюю губу. С ангелом все же было ужасно тяжело в некоторых моментах. Неизвестно, как им забивали головы после Великой Войны на небесах, но забили основательно и всякой чушью, которая не выветрилась из головы самого прогрессивного ангела даже после шести тысяч лет и предотвращения Армагеддона. Оставалось одно — поцеловать. И Кроули поцеловал.       Он шагнул к Азирафаэлю ближе, словно в танце, прижал к себе за талию и впился в его губы коротким броском, сочетая резкость своего движения с нежным темпом поцелуя. От Кроули всегда шел жар, и ангел, изголодавшийся по нему за пару дней, сам не заметил, как начал таять от ласк и жестких пальцев, прижимающих ближе к сильному, гибкому, родному телу. Его было так мало, так невесомо, что невольно захотелось большего, и Азирафаэль с энтузиазмом ответил, сам надавил языком, раздвигая эти прекрасные упрямые губы, переплетаясь своим языком с чужим, захватывая, чуть посасывая. Пакет с вином с глухим стуком упал на ковер, но никто не обратил внимания на эту незначительную деталь, и ухоженная бледная ладонь уже вцепилась в рыжие непослушные пряди. Кроули постепенно сдавал позиции, намеренно позволяя ангелу вести и притягивая его еще ближе, на себя. Он сам уже начинал плыть и возбуждаться от долгожданного ощущения и в какой-то момент не сдержался, издав громкий стон, вернувший их обоих в реальность и заставивший оторваться друг от друга. Глазам предстала потрясающая картина: демон с припухшими от крепких поцелуев губами, вцепившийся в лацканы бежевого пиджака и изогнувшийся так невыносимо, что Азирафаэль смотрел на него сверху вниз. — Ну что, понравилось? — Кроули лукаво ухмыльнулся и выпрямился, отпустив ангела и ласково похлопав его по плечу. — А говорил, что не сможешь! Первый шаг сделан, ангел, осталось чуть-чуть!       Он ловко и быстро убежал из магазина, шутливо вильнув на прощание бедрами, и оставив Азирафаэля стоять удивленным и несколько возбужденным, наедине со своими мыслями. Оставалось только готовиться к вечеру.