У края сознания

      Алексису стоило немалых усилий разомкнуть веки, поскольку они словно были вылиты из свинца. Яркий свет ламп ударил в глаза, как будто разрезая их. Молодой человек был похож на призрака. Светлая кожа стала бледнее на тон, вокруг глаз появились тёмные круги с видневшимися венами, тело отказывалось двигаться так, как хотелось. Ему было тяжело даже пальцем шевелить, не говоря о том, чтобы повернуть голову. А ещё в горле ужасно пересохло, словно внутри пустыня, и в гортани застряли колючки. В палату вошла медсестра, одарив юношу доброй улыбкой. Она принесла стакан с холодной водой и помогла ему выпить. Девушка не надеялась, что Алексис почти что залпом осилит целый стакан и тихо ахнула.       - Что произошло? - хриплым голосом спросил итальянец.       - На вас упала колонна и придавила руку. К счастью, ногу ампутировать не пришлось, но вы потеряли много крови, нужно было делать переливание. Однако у вас такая редкая группа крови, а очередь на переливание уже была. Ваш друг не остался в стороне и предложил свою. Он лежит в другой палате, наверное, уже очнулся от наркоза. Вы - герой, месье Гвидичи! - медсестра умилительно хихикнула. - Сейчас принесу вам еды, следует набрать силы.       Алексис пытался понять всю ситуация сквозь туман в голове. Постепенно воспоминания яркими картинками всплывали в сознании. Ярмарка, студенты, Николя, ссора, колонна, крик и темнота... Кажется, он слышал плач, видимо, это был друг.       Николя давно очнулся, лишь лёгкая головная боль была его спутником. В уголке глаз скопились слёзы, которые вот-вот должны были вырваться наружу. В палате была полнейшая тишина, прерываемая тиканьем часов, что были на тумбочке. Они отбивали такты равномерно, в их движении не было сбоя, в отличии от того, что происходило в глове юноши. Там был полнейший хаос.       "Всё из-за меня. Из-за себя, из-за своей глупости я чуть не потерял того, кого готов назвать братом. Все беды, все несчастья происходят по моей вине... И эта "метка" чуть не коснулась и его. Уверен, что Алекс больше не простит меня, и это будет лучшим наказанием для меня. Такому, как мне, не место рядом с ним. Алексис... он ангел, как бы не отрицал подобное, настоящий добродетель, на котором стоит наш мир, а я всего лишь шут, который вечно прячется от красок истинной жизни. Подлец. Лжец. Идиот... Да когда эти часы заглохнут?!"       На эмоциях француз схватил небольшие электронные часы и швырнул их о стену. Те разломались от силы удара, и по полу рассыпались их составляющие. В некогда грустных глазах отразился адский огонь, настоящий гнев, который приписывают излюбленным злодеям в историях. Слёзы хлынули следом, не переставая бежать. Николя не мог это контролировать и стал в страхе вытирать их, но те набегали всё больше и больше.       "Это душа плачет. Не я. Душа! Я не плачу, никогда не плачу."       Итальянцу принесли немного еды, так как порцию побольше давать ему ещё не было рекомендовано, чтобы не возникло проблем с желудком. Да, больничный перекус был далеко не шедевром, но из-за голода даже огрызок яблока покажется истинным искусством кулинарии. Когда Алексис ел варёную курицу, дверь палаты открылась, и вместо врача юноша увидел заплаканного друга.       - Нико? Я так рад, что с тобой всё хорошо, друг! - Алексис выдавил из себя улыбку, отставив контейнер с едой, хотя ему это давалось всё ещё тяжело.       Француз ничего ему не ответил, а молча подошёл к кровати. Затем в мгновение ока друг упал на колени перед Алексисом, касаясь края койки лбом и кончиками пальцев.       - Прости меня! Прости меня, Алексис! А если не простишь, то это правильно! Такому, как мне, прощения нет!       - Ты что несёшь? - ошарашенно спросил Гвидичи. - Встань, живо! Сядь на стул и... ох! - он схватился за бедро. - Пожалуйста...       - Да! Я...       Француз дрожащими руками подвинул стул и сел на него. Он стал вытирать слёзы и потупил взгляд, как провинившийся ребёнок перед матерью.       - Нико, ты мой лучший друг. И ты дал мне свою кровь, чтобы я мог сейчас с тобой говорить. Забудь, что было, в прошлое оглядываются лишь те, кто боится. Прошлое - уходит, будущее - сокрыто, а настоящее - дар, так пользуйся им, как полагается, - после этой фразы возникла небольшая пауза, так как Алексис переводил дух. В голове всё ещё были остатки "тумана" от наркоза. - Давай обнимемся.       - Б-брат! - Николя резко прижался к другу и громко всхлипнул.       - Всё хорошо, брат, - тепло сказал итальянец и с усилием обнял за плечи друга.       Медсестра, которая стояла подле двери, осторожно вытерла слезы со своих глаз. Она зашла недавно, но картина, которая перед ней предстала, заставила ее эмоции выплеснуться.       - Мсье Атталь, - тихо проговорила она, неслышно всхлипывая.       Николя вздрогнул. Он повернул голову в сторону девушки и безмолвно, лишь покрасневшими глазами, спросил, что она хотела.       - Алексису нужен покой. Не могли бы вы его оставить?       На это юноша лишь сжался и посмотрел на друга, будто пытаясь найти в нем спасения, но Гвидичи, в свою очередь, лишь поджал губы и коротко кивнул. Действительно, для него случилось слишком многое за такой короткий промежуток времени, и ему хотелось абстрагироваться от всего. Его не столько коробила сломанная нога, сколько все те ощущения, которые он успел испытать за прошедшие часы. Слегка начинала болеть голова, когда он прокручивал в уме эти события.       Вдруг в палату вошел лечащий врач Алекса, чем заставил посторониться милую медсестру.       - Мисс Аркур, мы можем выйти на мгновение? - спросил он.       Мисс Аркур отказаться, в свою очередь, не имела права. Она ответила ему положительно, и оба скрылись за дверью.       Алексис и Николя не могли слышать, о чем разговаривали коллеги. Они лишь смотрели друг на друга, и не решались сказать ни слова. Николя отвел взгляд. Ему хотелось снова извиниться перед другом, но он понимал, что этим, вероятнее всего, выведет его из себя, поскольку уже успел извиниться несколько раз. А Алексис, в свою очередь, приопустил веки и пытался уйти от внешнего мира. Медсестра с врачом же говорили о том, что Нико является лучшим лекарством от нервозности для Гвидичи, и если им нужно, они могут задержаться подольше. Но не дольше, чем на пятнадцать минут.

***

      Алексис проснулся посреди ночи от детского плача. Странно слышать его здесь, но, может, кто из медсестёр взял ребёнка на работу? Хотя, время уже позднее. Он повернул голову и заметил, что дверь палаты была открыта, а в коридоре стояла детская коляска. Детский плач всё усиливался, это ужасно давило на уши.       - Эй, кто-нибудь! Здесь ребёнок плачет! - крикнул Алексис в надежде, что его услышат.       Так и случилось. Неожиданно быстро появилась женщина в полутьме и взяла младенца в пелёнках на руки. Гвидичи угадал эти женские руки и, более того, дама была одета в красный халат в белый горошек. Незнакомка вошла в палату, и глаза Алексиса расширились.       - Мама? Что ты здесь делаешь?       - Ninna nanna, ninna oh,*       questo bimbo a chi lo do?       Lo darò alla Befana       che lo tiene una settimana.       Lo darò all’Uomo Nero       che lo tiene un anno intero.       Lo darò all’Uomo Bianco       che lo tiene finché è stanco.       Алексис испуганно выдохнул, мать не отзывалась, а напевала колыбельную малышу, который постепенно успокаивался. Гвидичи сжимал ладонями одеяло, а на лбу собрались капельки пота. Сердце стало стучать с бешеной скоростью, тревога поселилась в душе. Это не мать, она лишь похожа на неё. Он опустил голову, точно страшась смотреть на женщину.       Затем снова послышались шаги. Он вновь обернулся к двери и увидел сестру. На ней была больничная ночная сорочка и белые тапочки. Её волосы были небрежно убраны на одну сторону, а тёмные круги под глазами делали выражение лица замученным.       - Адриана? Что случилось? Что происходит?!       - Это ты нам объясни! - раздражённо выпалила сестра и подошла к кровати. - На тебя возлагали надежды! Ты должен был стать гордостью нашей семьи, тем, кто выведет нас в лучший свет! А что сделал ты, братец?! Из-за тебя мама возится с этим! - она пальцем показала на младенца, который вновь стал плакать. - Ты совсем забыл о нас, а мне нужна помощь! Нужен брат, нужна опора! Посмотри, что ты сделал с собой! Посмотри на свои руки!       Алексис перевернул руки внутренней стороной ладоней вверх и ужаснулся от увиденного. В них были воткнуты иглы от шприцов. Казалось, у дикобраза на спине игол поменьше будет. Руки молодого человека затряслись. На кровати он увидел пустые шприцы и колбочки. Слёзы полились из его глаз, он вновь посмотрел на мать, сестру, на руки. Плач ребёнка, колыбельная матери, крик сестры - всё это въедалось в голову, подобно ужасной идее. Молодой человек закрыл уши ладонями, закрыл глаза и неистово закричал:       - Замолчите! Уйдите вон! Уйдите вон! Хватит! ХВАТИТ!       Алексис раскрыл глаза и стал жадно вдыхать воздух ртом, словно он вылез из глубины океана. Он сильно вспотел, подушка и одеяло намокли. Сердце постепенно восстанавливало ритм. Юноша не знал, что это было, ему стало ужасно страшно, и он решил позвонить другу. Дрожащей рукой он взял телефон и нашёл Атталя в "Контактах".       - Николя, ты спишь?       - В 3 часа ночи? Конечно нет, я играю в Монополию с профессором Бюжо, - сонно произнёс друг. - Что случилось, полуночник?       - Мне тут приснилось кое-что...       - Бюжо в женском купальнике?       - Мне не до шуток! Я напуган, как грешница в церкви!       - Я бы тоже испугался такой картины! Ладно, извини, рассказывай, мой дорогой друг, твой психолог на связи.