Разделишь ли ты со мной вечность?

       Супруги прилетели домой и, не сговариваясь, разделились. Вэй Ин на заднем дворе установил дополнительную ловушку для сдерживания демона в то время, как Лань Чжань на предельной скорости собирал опустошенные кувшины. Наспех прибравшись в доме и спрятав следы преступления, Ванцзы пошёл проверить мужа, копошащегося на улице. Темный заклинатель втыкал последний заговоренный меч в землю, окружая безвольно валяющееся на земле тело.       — Лань Чжань, — обернулся на звук шагов Вэй Ин.       Светлый заклинатель, не сказав ни слова, подхватил на руки слабо брыкающегося супруга и затащил в дом, усадил на стол, где ранее зашивал жуткий шрам после ночной охоты. Мужчина окунул полотенце в заранее заготовленный тазик с водой и стал предельно аккуратно смывать запекшуюся кровь, освобождая белоснежную кожу.       — И какой смысл мне было тащить этого, если в итоге ты все равно замарался? — спросил Вэй Ин с тенью улыбки в уставшем голосе.       — Тебе не больно? — не стал отвечать на риторический вопрос Лань Чжань.       — Не волнуйся. Все в порядке. Я мог бы и сам…       — Ты устал, — прервал возражения заклинатель, перебинтовывая израненные стопы.       — Ах, ничегошеньки от тебя не скроешь… Спасибо, — тихо прошептал Вэй Ин.       — Мы не благодарим друг друга… Кто он на самом деле? — спросил в процессе перевязки Ванцзы.       — Демон. Обозлённая душа, отказавшаяся покинуть бренный мир, которая накопила побольше темной энергии и заключила контракт с душой Сюэ Яна, уж не знаю на каких условиях, но по итогу демон пожрал несчастную душу мальчика и тем самым получил полный контроль над телом. Даже не так, тело приняло демона за свою родную душу. Поэтому у меня получилось провести ритуал заточения. Ведь демон, если бы не был столь крепко привязал к телу, мог принять вид бестелесного духа и улететь, оставив оболочку.       — Значит, Цзы Дянь…       — … не сработал бы. Вообще ни один способ обнаружения захвата тела не подействовал бы, — довершил свой рассказ Вэй Ин.       Отправив мужа за ширму, смывать кровь и переодеваться, Лань Чжань не мог не удовлетворить своё любопытство:       — Вэй Ин, это твоё настоящее тело?       После небольшой заминки из-за белой ширмы послышалось неуверенное:       — Вообщем-то да. Изменился цвет глаз и волос, но в остальном я выгляжу точно также, как в свои далекие восемнадцать лет. И это тело никуда не исчезнет и не поменяется, пока я сам этого не пожелаю.       Последняя фраза прогнала большую грозовую тучу с души Лань Чжаня, который успел подумать, что муж может в скором времени стать призраком и рассеяться туманом.        Увы, нагреть бочку воды сейчас не представлялось возможным, поэтому пришлось ограничиться влажным полотенцем. Из-за ширмы Вэй Ин вышел уже в чистой чёрной нижней одежде, с прекрасной нефритовой кожей и сухими волосами, хотя и непонятно было, как он исхитрился не запачкать их в той кровавой бане.       В руках он поигрывал уцелевшим осколком Стигийской печати, чем вызывал явно недовольство со стороны Лань Чжаня, который также успел сменить свои испачкавшиеся кровью верхние одежды на чистые.       — Не волнуйся, я уничтожу ее, как только восстановлюсь, — сразу же извиняющимся тоном сказал Усянь, пряча осколок в небольшой мешочек.       Ванцзы ничего не ответил, но плечи его заметно расслабились, в то время как Вэй Ин всеми силами пытался не дать разрастающейся панике взять вверх и вырваться наружу ураганом эмоций.       — Я… ты… прости… За всё, что тебе пришлось там выслушать…       — Это была ложь? — жестко спросил второй нефрит.       — Нет… Но и не вся правда… Ты не так должен был узнать об этом…       Лань Чжань пристально смотрел за заикающегося, переминающегося парня, который когда-то был его весёлым, самоуверенным мужем, и чуть смягчился. Спокойно прошёл к циновке, сел поправляя складки на своих одеждах, после чего напротив, чуть заваливаясь, сел Вэй Ин, не осмеливаясь поднять взгляд от пола.       — Рассказывай, — без каких-либо эмоций сказал Лань Чжань.       Вздох       — Тот поцелуй был вынужденной мерой. Для ритуала заточения кровь бессмертного должна быть не только в пентаграмме, но и в теле заключённого. Мои руки были заняты, и я не придумал ничего лучше, чем прокусить губу. Я правда делал это только для ритуала! Честно! Ты единственный кого я хочу целовать, обнимать и делить ложе! — первое, что пришло на ум, выпалил Вэй Ин, под конец чуть не захлебнувшись собственными словами.       Ванцзы оставил его слова без каких-либо комментариев, настаивая услышать всю историю, всё-таки ещё в ордене после слов Мо Сюан Юя он это понял.       — Эмм… Хорошо, ладно, так… Это… Мне нужно, наверное, рассказать обо всем с самого начала, — сбиваясь, промямлил Вэй Ин, перебирая пальцами край верхней части одежд, — В общем я жил на улице после гибели родителей… недолго… примерно пол года. Зимой меня с лихорадкой подобрал мужчина, я слишком плохо помню это время. Вначале я был вроде мальчика на побегушках. Подай, принеси, налей, выкинь, подмети — ничего из того чего бы не делал обычных слуга. Свой шестой день рождение я помню отрывками. Меня заперли в какой-то небольшой клетке, а вокруг были люди, богатые люди… В клетку ко мне запускали голодных собак, на потеху зрителям. Они тоже могли принять участие в этом… представлении… какие-то дротики… раскаленное железо… кнут. Очнулся уже на своём лежаке. Обо мне заботилась старая служанка, она и рассказала, что это увеселительное заведение для богатеньких, которые любят понаблюдать за страданиями других, и, обычно, такие как я могут продержаться три, четыре раза, а дальше либо умирают во время представления, либо их убивает хозяин, чтобы не тратить лишнего медяка на лекарства. Со мной все пошло не по плану. Хозяин доставал для меня лучшие заживляющие мази и настойки. Их сил хватало, чтобы полностью вылечить повреждения, но действовали они так, что после оставляли шрамы. Поэтому меня использовали дольше других. Потом я приспособился терпеть боль, и зрители не получали той реакции, на которую рассчитывали. Тогда хозяин нашёл мне новое применение, кажется, мне тогда было десять. Вот так я из куска мяса превратился в шлюху…       Лань Чжань не мог слушать, как муж сам себя унижает, и твёрдо попытался возразить:       — Ты не…       — Я торговал своим телом за деньги… Пусть и не по своей воле… Так что это определение мне вполне подходит. Закончилось все тем, что в двенадцать лет, когда он в очередной раз воспользовался мной, я вскрыл ему горло и сбежал. До этого я тоже пытался бежать, но у него глаза были в каждой подворотне, поэтому меня быстро ловили. Вскоре после побега меня нашёл дядя Цзян, а дальше ты уже знаешь.       Ванцзы отстранённо спросил:       — Как ты избавился от шрамов?       — Дядя Цзян использовал какую-то мазь, чтобы убрать их. Он не спрашивал откуда они, а я не рассказывал, поэтому никто в Пристани не знал обо всем этом. Вздох       Вэй Ин аккуратно поднял взгляд на ровно сидящего мужа. Кулаки его были сжаты так, что костяшки потеряли цвет, грудь вздымалась в два раза чаще, брови плотно сведены на переносице, из янтарных глаз вылетали золотые молнии, накаляя воздух. Вэй Усянь уже молча прощался со своей жизнью. Как он мог утаить эту часть своей жизни? Насколько он грязный, и внутри, и снаружи? Как сильно он запачкал этой грязью Лань Чжаня? Если правда всплывет, то уже расшатанная репутация, после брака с темным заклинателем, будет окончательно загублена. А Лань Ци Жэнь свернёт голову и не посмотрит на статус бессмертного.       — Как звали этого человека? — спросил Лань Чжань со сталью в голосе.       — Я… Я не знаю… он всегда требовал, ч-чтобы я обращался к-к нему «хозяин»… П-почему т-ты спрашиваешь, е-если он сейчас на заднем д-дворе з-заключён? — запинаясь, спросил Вэй Ин, и тут его голову прошило осознание, — Х-Ханьгуан Цзюнь ты не можешь его убить! Тебе надо успокоиться! Это все уже в прошлом! Я должен доставить его Баошань Саньжэнь! — выкрикивал Усянь, надеясь остановить взбешённого мужа, который уже собирался встать и пойти свернуть голову воскресшему ублюдку.       — Доставишь ей труп. — сквозь зубы сцедил нефрит.       — Нет! Труп нельзя судить! Пожалуйста, я-я тебя умоляю! Ханьгуан Цзюнь!       Искренняя мольба и отчаяние в голосе Вэй Ина заставили его остановиться. Последнее чего хотел Ванцзы это доставлять мужу лишние проблемы. Он сделал пару глубоких вдохов, вспомнил пару сотен правил ордена и более спокойно посмотрел на разволновавшегося супруга. Вид у него стал ещё более несчастный, отчего сердце нефрита кольнула совесть.       Нижняя губа от укуса припухла, волосы свободно свисали по бокам от лица, ничем не скреплённые, небольшой румянец нежно окрашивал бледную кожу скул, глаза были чуть влажными и покрасневшими в уголках. Как бы хотел Лань Чжань увидеть эту картину при других обстоятельствах, например, на скомканных простынях их огромной кровати. Но сейчас единственным искренним желанием было покончить со всеми тайнами и начать новую жизнь, не омрачённую старыми воспоминаниями.       Успокоив мысли, Ванцзы уже просил:       — Вэй Ин, расскажи, что произошло четырнадцать лет назад.       Усянь прикусил и без того припухшую губу, готовясь нырнуть в омут с головой.       — Меня хотели убить, но я придумал план спасения своей шкуры и подстроил свою смерть. После чего тринадцать лет жил на горе вместе с Баошань Саньжэнь и другими бессмертными.       Лань Чжань перебил, чтобы задать наиболее терзавший его мысли вопрос.       — Ты знал, что происходило в мире после твоего ухода?       — Нет! — без колебаний ответил Вэй Ин, твёрдо выдерживая испытующий взгляд расплавленного золота.       Удовлетворённый ответом Ванцзы продолжил:       — Что случилось с твоей душой?       Лицо Вэй Ина побледнело ещё больше, чем в начале рассказа, кадык тяжело перекатился, прежде чем заклинатель ответил       — Она не смогла выдержать пережитого и раскололась, когда мне было восемнадцать.       Заклинатель замолчал, явно не собираясь продолжать повествование, поэтому голос подал Лань Чжань.       — Ты правда ничего не чувствовал после этого?       — Да. Поэтому мне было все равно на мнение окружающих, поэтому я прогонял тебя… потому что не мог ничего дать тебе… хотел, но не мог, — прошептал Вэй Ин.       Ванцзы широко распахнул глаза, медленно осознавая значение слов.       — Ты знал… — потрясенно выдохнул заклинатель.       — Догадывался. Я видел, чем закончится выбранный мною путь, потому и не хотел, чтобы ты был рядом. Думал, ты отступишься…       — Никогда, — твёрдо ответил Лань Чжань.       Вэй Ин был слишком подавлен своими мыслями, чтобы верить этому обещанию. Уверенности он лишился в детстве, самоуверенности — потеряв душу.        Лань Чжань больше не мог смотреть на жалкую тень прежнего мужа, поэтому не собирался продолжать допрос. Не хотел причинять больше боли, чем уже испытал его Вэй Ин. Он поднялся и протянул руку, чтобы помочь подняться любимому, но Усянь даже не взглянул на неё и сам пошёл к кровати.       Лань Чжань первым лёг на белоснежные простыни и, заметив, что его любимый собирается снять с себя одежды, сказал:       — Мы оба устали. Ложись спать, я ничего с тобой не сделаю, — на этих словах Лань Чжань невольно вспомнил гневную опроведь Мо Сюан Юя, но тут же отринув всякие закравшиеся в его мысли сомнения. Вэй Ин ведь всегда понимал его, как бы мало слов он не использовал. Поэтому Лань Чжань лишь молча распахнул свои объятия, дожидаясь пока муж также молча ляжет рядом.       «Конечно не сделаешь. Не захочешь марать руки о кого-то грязного, вроде меня» — с грустью подумал Вэй Ин, робко пристраивая руки с боку от тела Ванцзы, не касаясь и миллиметра открытой нефритовой кожи.        Утомленный событиями дня Лань Чжань быстро погрузился в царство снов в то время, как Вэй Ин только этого и ждал, чтобы ловко выбраться из хватки мужа, заботливо укрывая одеялом. После чего он оделся и покинул дом, собираясь одиноко помедитировать на какой-нибудь поляне, восстановить силы. Навряд ли ему удастся спать после воскресших воспоминаний.