Ученик Дракона.

      Коноха — одна из сотни и тысяч типичных деревень в средневековой Японии. По бокам грязных, узеньких улиц стоят деревянные домики, по пыльной дороге идут толпы людей, некоторые едут в крытых тележках. С разных сторон слышатся голоса продавцов, зазывающие посмотреть на свои товары. Это торговая площадь — самое людное место в Конохе. Здесь собирается народ всех возрастов, от ребенка до старика, приходят сюда и из других маленьких деревушек, чтобы узнать последние новости, купить необходимые вещи или продать. — Эй, парень! Смотри куда прешь! — развязно проорал мужик с большим носом и покрасневшим лицом, залпом выпив остатки саке из сакадзуки* и попытавшись ударить мальчика, лет четырнадцати, одетого в серые штаны и рубашку, со шрамом на носу и медно-коричневыми волосами, собранными в хвост на затылке. Увернувшись от кулака мужчины, подросток побежал вперед и вскоре остановился перед зданием с табличкой на стене «Кузница». Зайдя внутрь, мальчик встретил жар печи и звуки ударов молота по металлу.       — Изумо! Котецу! Кто там пришел? — крикнул некто, из глубины помещения. — Ирука-кун пришел, Морино-сама! — хором ответили парни, убрав инструменты в сторону и утерев пот со лбов. К подростку из недр комнаты вышел мужчина лет тридцати пяти, с двумя шрамами на лице, тянущиеся от правой щеки до левой брови, одетый в серо-с фиолетовое кимоно, из-под которого выглядывали такого же цвета штаны . Человек строго взглянул на своих помощников и те, чуть вздрогнув, вновь принялись за работу. — Вот катана, которую твой дядя попросил изготовить. Как ты, Ирука? — встревожено спросил Ибики. Глаза мужчины, такие же угольно-черные, как и у Ируки, смогли разглядеть у подростка синяки на руках, щеке, а также кровоподтек на ноге. — Пока живой… — прошептал тот, улыбнувшись краешком губ. — Ладно… иди давай, а то еще побьют, за то, что опаздываешь… Забыл совсем, вот возьми это! — проговорил Морино, положив на худую ладошку ребенка кусок рисовой лепешки и взъерошил его волосы. Мальчик поблагодарил кузнеца и выбежал из помещения, на ходу жуя угощение.       Ибики вздохнул и прикрыл глаза. Ну почему у такого светлого ребенка такие дрянные опекуны? Он бы намного лучше позаботился об Ируке. В школу бы отдал, за обучение его платил, видел ведь, что у мальчика страсть к книгам и знаниям. Выучился бы Ирука, так его бы точно Хокаге к себе взял на службу. И жил бы мальчишка в достатке и радости… А эта семейка…молодой росток на корню загубить хотят! Мужчина злобно процедил какое-то ругательство и вернулся к наковальне. Изумо и Котецу переглянулись между собой. Им тоже было жалко парня, но лишаться своей работы им не очень-то и хотелось. Клан Умино все-таки обладает большим влиянием в деревне. Если им кто-то дорогу перейдет, то считай, что этот человек одной ногой в могиле. С их раздутым эго и высокомерием, разве, что Хьюги могли соперничать. А во что может превратиться жизнь лишнего человека, в такой семье и думать никто не хотел.

***

      Пройдя по каменной дорожке, мимо сада с вишневыми деревьями, Ирука остановился напротив высокого дома и, отодвинув в сторону ширму, с рисунком волны, оказался в комнате, стены которой были увешаны самым разнообразным холодным оружием. В конце залы, на полу, скрестив ноги, сидел мужчина с собранными в пучок волосами, одетый в голубое кимоно. Напротив него сидела женщина, одетая в светло-розовое кимоно и с застывшей, как у маски, улыбкой на лице. У обоих была бледная, словно фарфор кожа. Ирука резко выделялся на фоне этих двоих слегка смугловатой кожей, теплым и живым взглядом. На мгновение, показалось, что только мальчик зашел в комнату, как в ней стало светлее и ярче. Но даже цветок, выросший на каменистой земле, не сможет долго просуществовать, если за ним тщательно не ухаживать или не пересадить на более плодородную почву.       Мужчина посмотрел на ребенка и его лицо исказилось гримасой недовольства. — Опоздал… — равнодушно проговорила женщина, встав из-за стола, на котором лежала игра сёги*, и подошла к веерам, развешанным на стене. — Простите…я немного задержался, когда забирал катану, — ответил мальчик, виновато опуская голову. Мужчина подошел к племяннику и, взяв у того оружие, достал катану из ножен. Парень приподнял глаза и резко отбежал в сторону. На то место, где стоял мальчик, опустилась катана, проделав дыру в полу. — П-почему вы меня так ненавидите? З-за что…? — прохрипел Ирука, прислонившись к стене. Перед глазами все двоилось. Он ничего не ел целый день, разве, что лепешку, которую ему дал Ибики, да успел выпить с утра воды из реки. — Да потому, что тебя здесь и быть не должно! Моя глупая сестрица притащила тебя, видимо совокупившись с каким-то идиотом, который её бросил и ей не осталось ничего больше, чем заявиться сюда. Хорошо хоть, через семь лет после твоего рождения, померла от цинги. У тебя здесь нет ничего. Ты никто! — истерично прокричал Иккаку, хватая подростка за волосы и опуская перед собой на колени. Ирука раздраженно зашипел, словно змея, перед нападением и посмотрел со злостью и нескрываемым презрением на мужчину. Всё. Хватит с него преклонений. Даже у самых смиренных и кротких терпение не бесконечно.       Собрав остатки сил, мальчик ухватился за запястье Иккаку и начал медленно подниматься с пола. — Я не никто… И не смей оскорблять мою мать! Ты — монстр, который, наверное и на свет-то случайно получился! — выкрикнул подросток. Рука Умино-старшего отцепилась от волос племянника, а затем раздался легкий хлопок. Ирука пошатнулся, но остался стоять на ногах. На щеке алел след от пощечины, вот только парню было глубоко наплевать на это. Бывало и хуже. Если уж он сегодня умрет, то умрет свободным. Да и если он погибнет, то сможет, наконец, увидеть маму и папу. Мальчик чувствовал себя спокойно. — Отец, опять с этим разбираешься? — скучающим тоном спросил Мизуки, заходя в комнату. Юноша, был на год старше Ируки и выглядел, как точная копия Иккаку, только волосы были нежно-голубого оттенка. Парень, отвлёкшись на двоюродного брата, не заметил кулака, целившегося в его живот. Согнувшись пополам, мальчик закашлял, упав на пол и скрючившись. Мизуки только усмехнулся, глядя на его страдания и подойдя к Ируке, наотмашь ударил его по губе. Тихо всхлипнул, парень вытер ладонью кровь, вперемешку со слюной, и сжал пальцы в кулак. Иккаку, направил на Ируку катану, как вдруг, вложил её обратно в ножны.       — Надоел. Работать толком не умеешь, еще и дерзишь мне. Проваливай отсюда! — чуть ли опять не перейдя на крик, произнес Иккаку, — Ах, да… Мизуки! Проводи этого идиота через черный вход и проследи, чтобы он не вернулся в Коноху. Ведь иначе… — прошипел тот, наклонившись к мальчику, — Я убью тебя и глазом не моргнув! Парень грубо схватил Ируку за воротник рубашки и потащил к северной части дома. Тот попытался разжать пальцы юноши, но сил сопротивляться, практически не осталось. Дойдя до высокой двери с тяжелым замком, Мизуки достал из-под валуна, который находился рядом с каменным забором, железный ключ и, сняв замок, приоткрыл одну из дверц и выкинул мальчика прямо в заросли бамбука, который плотной стеной рос вокруг стен клана Умино. Напоследок двоюродный брат припомнил последние слова Иккаку и с оглушительным грохотом закрыл дверь.       Отряхнув свою одежду, Ирука побежал вперед, не думая, куда именно его приведет дорога. Лишь бы подальше отсюда! Подросток не помнил, сколько времени и какое расстояние он пробежал, но стало темнеть и бамбуковые заросли сменились хвойным, густым лесом, с узенькой тропинкой. Идя по ней, мальчик решил все тщательно обдумать. Из хорошего, на данный момент, было только то, что он свободен. На этом все плюсы закончились. А если тайно вернуться в Коноху и работать у Ибики? На лице парня появилась радостная улыбка, которая через мгновение исчезла. Но если Иккаку обнаружит его, то достанется ведь и Морино-сан. А самым ужасным и непростительным, для себя, Ирука считал — это подставить родного человека. Ибики ведь стольким ему помог: выучил считать, писать, читать, выслушивал и сочувствовал ему, спрашивал об его переживаниях, идеях, страхах. Нет, он не будет подставлять Морино-сана, не станет рушить его жизнь.       Задумавшись, Ирука не заметил теней, промелькнувших между деревьями, как в тот же миг, позади него появились четыре человека в плащах с капюшонами. Испуганно ойкнув, подросток обернулся и попятился назад, как за его спиной возник еще один силуэт. — Малыш, давай немного развлечемся, м? Сделай приятно, утомленным путникам, — притворно-ласково прошептал мужской и тихий голос, из-под плаща, больно сжав плечо Ируки. Мальчик поморщился. От человека ужасно сильно пахло алкоголем. — Пустите…не с-собираюсь я в-веселиться… — пропищал парень, стараясь придать голосу твердости, вот только он предательски дрожал. — А я вот думаю, что хочешь…не бойся, тебе понравиться, — хохотнул кто-то из команды, — Наш командир нежно обходиться с детишками. Конечно, если они не сопротивляются. Зрачки Ируки расширились от ужаса и осознания того, что хотят с ним сделать эти существа. Считать их людьми мальчик просто не мог. Разве нормальный человек так поступает? Хотелось закричать и позвать кого-нибудь на помощь, вот только вокруг горла, словно обвилась тугая, железная цепь, не давая пареньку произнести больше, ни единого слова. Да и кто ему поможет? Он ведь, наверное, далеко успел уйти от Конохи. Значит, придется спасать самому собственную шкуру и честь.       Ирука попытался ударить ногой, того, кто стоял позади него. Человек безумно расхохотался, вспугнув несколько птиц с деревьев, а затем толкнул парня на землю, навалившись на него сверху. Удар, на время помутил сознание мальчика, и он застонал от шума, который возник в голове. Словно кувалда из кузницы била прямо над его ухом. Все плохо, очень плохо… Вдруг, среди веток и листьев, послышались шорохи, и на пьяную компанию взглянула пара алых глаз, горящих в темноте, как два живых огонька. — Демон! — прокричал один из банды и ринулся куда-то в неизвестном направление. Всю шайку охватила паника и ужас. Тот, кто восседал на Ируке, прикрикнул на остальных и что-то недовольно процедив, поднял пацана за шкирку, намереваясь забрать с собой, как в воздухе, промелькнуло нечто острое и рука главаря отделилась от тела и упала на пожухлую, грязно-желтую траву. Существо испустило истошный рев, наполненный настолько сильной болью и яростью, что Ирука вздрогнул и сделал шаг назад. — Мой! — взвыл тот, заливая траву ярко-красной кровью, хлеставшей из того места, где раньше находилась рука и, пошатываясь, двинулся на ребенка. Внезапно, на грудь мальчика легла чья-то тяжелая и крепкая ладонь, властно отодвигая его в сторону, и кто-то загородил собой Ируку. Кто именно это был, парень не смог увидеть. Было уже совсем темно.       Вдруг, все звуки и голоса пропали. Стало подозрительно тихо. Ирука вытянул вперед шею, пытаясь разглядеть, что же произошло и обнаружил, что та шайка — просто убежала. Как их смог напугать всего один человек? Да и человек ли вообще? У людей ведь не бывает таких необычных глаз! Какой недюжинной силой обладает оно? От анализа полученной информации лучше не стало. А если оно просто увидело, что его добычу хотят забрать другие и отпугнуло их? А добыча — это он! Ирука аккуратно стал отходить назад, как уперся спиной в ствол дерева. Незнакомец, теперь парень почему-то был уверен, что это именно он, а не она, обернулся. Дымчато-серые облака медленно двигались по небу и луна, выглянув из-за них, осветила небольшой клочок места, на котором они находились. Незнакомец выглядел жутко. Колючие, цвета вороного крыла волосы, свисающие до талии, темно-фиолетовое, практически черное кимоно, штаны. Но подростка удивило то, что он босой! Сейчас хотя и идет только первый месяц осени, но уже в некоторых деревнях и городах страны Огня, наступили первые холодные деньки. Ходить без обуви было опасно для своего здоровья. Даже на Ируке сейчас были сандалии. И глаза…в них было нечто гипнотизирующее и одновременно с этим пугающее.       Мужчина сделал шаг по направлению к подростку, и Ирука испуганно вжался в ствол дерева, понимая, что попал. Вот только идти, не говоря о том, чтобы бежать от противника, сил уже не было. Видимо, ему конец. Организм, истощенный физически и морально, работал на пределе и, поняв, что хозяин расслабился, дал мозгу команду отбоя. Вздохнув, Ирука прикрыл глаза и, отключившись, стал проваливаться в глубокую, кромешную бездну, которая так сладко и давно звала его к себе отдохнуть.