лайк коммент подписка

Был бы сейчас рядом — Макс бы его прибил, наверное. Ну, попытался бы, по крайней мере, хрен знает, что в итоге вышло бы на самом деле. У него, конечно, преимущество в росте и регулярной тренированности, но у Шагина больше драчливых ролей за плечами. Кажется. Не то чтобы он всё смотрел или специально отслеживал, но вообще так подумать ― несложно набрать ролей, где пришлось бы драться чуть более успешно, чем Максим. Он очевидно привык в кадре скорее по морде получать, чем отвешивать самостоятельно. А если здесь Антон весь такой из себя полицейский, то небось вообще несёт добро и справедливость, если и дерётся, то только за правое дело и с отъявленными головорезами во имя всего хорошего. Нет, честное слово, прибил бы, если бы был рядом. Рассуждать и умоконструировать планы на прибить безусловно легко, когда рядом по факту только смывка от макияжа, чёрный рюкзак с бутылкой воды и пустым ланчбоксом внутри, да наушники. Триггеровское худи валяется где-то на кресле за спиной, и надо бы его постирать, по-хорошему-то, а то затаскал уже. В любом случае это всё не то и не тот, кого рядом видеть хотелось бы. Одной рукой Максим рассеянно трёт щёку ватным диском (наверное, смазал уже даже не только тоналку, а и верхний слой кожи, и даже наверное пробившуюся к вечеру щетину), второй обновляет инстаграм. Новые кинастоновские сториз с отметками ― хорошо, потому что он до сих пор каждый раз волнуется. Лента упрямо тычет ему в нос шагинским постом ― плохо, потому что он до сих пор… На что-то там надеется, наверное, так правильно будет сказать. Будильник на телефоне напоминает, что по режиму пора бы спать. По логике тоже, вставать завтра довольно рано, но если уж прибить нет никаких шансов, хочется хотя бы как-то выразить своё желание это сделать. Максим пишет комментарий ― со смешными эмодзи, которые теоретически разбавляют пассивную агрессию и делают её более пассивной и менее агрессией. Комментарий, конечно, не получает ровным счётом никакой реакции, хотя на другие Антон вполне себе умеет отвечать (нет, он не следит, но там сложно не заметить). Или лайкать. Тоже в принципе сойдёт. Приходит сообщение от Ани Чиповской, одно из той дежурной вереницы, что всегда сопровождает их обоих после спектакля. Поболтать, как всё прошло сегодня, кинуть друг другу пару реакций из соцсетей ― всё, как обычно. Другое дело, что (Максим, не глядя, шарится рукой в рюкзаке за водой и открывает её зубами) непонятно, как из этого вывести на вопрос, доснимали ли они уже с Шагиным свою лирику про физика и куда теперь того понесло в полицейской шапке. Аня-то, небось, в курсе. Так копнуть ― окажется, что даже Лёнька Бичевин знает, а вот он нет. А знать хочется. А он не знает. Аня даёт шанс сама, когда упоминает завтрашние съёмки, и Максим, конечно, сразу спрашивает, что да как, да нормально ли проходит. Возможно, ему стоит прибить когда-нибудь Антона просто за то, что он его в такое состояние вводит спустя много лет знакомства и ещё больше, почти втрое, лет просто жизни на свете. Не должно бы так быть, особенно если учесть, что в целом Максиму довольно легко социализироваться с кем угодно ― просто ставишь, где нужно, границы подальше, где нужно, границы поближе, разговариваешь с людьми на равных, и всё нормально, никаких проблем. Только здесь как-то никак не складывается. Он, может быть, хотел бы даже про дурацкие поэтические вечера узнавать не из инстаграма и не тогда, когда уже всё прошло, а ходить и слушать. Может быть, Максим Матвеев хотел бы, чтобы его звали на такие штуки и чтобы ему рассказывали про новые проекты не только тогда, когда эти проекты общие, и чтобы подписка в соцсети стала, блин, взаимной наконец, тебе жалко, что ли. Аня говорит ― сначала был один план на завтра, но переиграли, потому что у Шагина пробы прошли на новый сериал по России, да ты в курсе наверняка. Отвечать, что он абсолютно не в теме и первый раз слышит, не хочется ужасно, так что Максим ей просто кидает ещё одну стори с ближнего ряда. Толстовка с триггером всё-таки летит в стирку. Хотя бы какие-то штуки в жизни он может контролировать по своим правилам. Телефон звонит, когда Максим умывается, и он не глядя отвечает через громкую связь, а потом ― потом сам же и вздрагивает, когда на всю ванную комнату раздаётся неуверенное шагинское: ― Алло? Макс? ― Ага, ― Максим сплёвывает зубную пасту, зачем-то прикрываясь ладонью. Не то чтобы кто-то его сейчас видит, а слышать это наверное не помешает. Антон тем же чуть неловким голосом выясняет, не помешал ли, не разбудил ли, а то он помнит вообще-то, что Максим следит за всякими этими штуками и даже ест по расписанию иногда, и честное слово, единственная причина, почему ему удаётся эту бессмысленную речь вежливости завершить до конца ― Максиму надо время, чтобы домыть лицо и вытереться. ― Не помешал, ― говорит он, наконец-то отключая громкую связь. Есть, конечно, варианты развития событий, когда бы Максим с удовольствием его у себя дома послушал на всю катушку, но это вряд ли полуночный телефонный разговор с неясными целями. ― Всё нормально. Нормально же? ― Нормально. ― Даже видеосвязи не нужно, чтобы представить, как у Антона Шагина у глаз морщинки собираются. ― Просто думал, чего тебе ответить, решил, что голосом проще. Макс смеётся в трубку с надеждой, что у Антона тоже громкая связь не включена. ― Сволочь, ― чистосердечно говорит он. ― Напугал. Существуют голосовые сообщения в мессенджерах, думает Максим, пока они продолжают смеяться друг другу в ухо. Дурак. Всё ещё ― прибил бы. Вместо этого он обрывает Антона на полуслове, когда тот пытается свернуть тему новой роли и что-то спросить у него. Максу пока особо нечего рассказать ― всё старое, в основном, сейчас бы перевести дух от всех промо-активностей по триггеру, а там на самом-то деле уже и новая тема закрутится. Но, наверное, даже если бы она уже крутилась вовсю, ему больше хочется сейчас послушать. Просто чтобы почувствовать, что Антон ему вообще хоть что-то сам готов рассказать. ― Я же говорю, ― по голосу слышно, как он там тушуется. ― Всё потом, когда понятнее будет. ― Ну мне-то, ― Максим вздыхает, ― можно и сейчас, не находишь? Нужно вообще-то, хотел бы он сказать на самом деле. Ему нужно сейчас, и завтра, и всегда, и до мельчайших деталей. И можно даже в стихах. Антон рассказывает ― дескать, производственный роман по России про жизнь участковых, ничего такого особенного, но частично даже по реальным событиям из московских районных газет пишут, ну и вот были по сути только пробы, ничего не утверждено, честно слово, только пробы (“Но удачные? - Но удачные.”), и здесь же ничего особенно интересного нет. ― Хотел тебе как-нибудь смешно ответить, ― говорит Антон и ведь улыбается там, наверное, у себя. ― Не придумал. Да и не надо, думает Максим, когда они наконец прощаются. Нафиг нужны эти ответы, если вместо них случаются телефонные разговоры на ночь. Режим, понятное дело, летит к чертям полностью и даже не только из-за того, что он не ложится спать вовремя ― сколько там времени-то прошло, в конце концов, не час и не два же, ерунда какая-то. С эмоциональным режимом всё как-то заметно сложнее и никак не ясно, как его налаживать. Но наверное ― наверное, хорошо, что есть и те штуки, которые он не в силах контролировать. Реакцию Антона Шагина на глупые комментарии в инстаграме, например.