Легенды никогда не умирают, когда мир взывает к тебе. Слышишь ли ты, как выкрикивают твоё имя? Легенды никогда не умирают, они становятся частью тебя, Всякий раз истекая кровью в погоне за величием. Легенды никогда не умирают.
League of Legends — Legends Never Die
Этой ночью было ужасно тихо. Это была необычная тишина, она нагнетала, заставляла опустить руки и трястись от страха. В эту ночь, смотря на кроваво-красный диск, память услужливо показывала самое худшее. Свечение небесного объекта, затягивало в свой мир, мир одиночества и пустоты, там был лишь ты и вина. Тогда вершилась Божественная кара над человечеством. Смерть всегда завершает свои дела. Она зашла в дом каждого жителя и больше там никогда не прозвенит детский смех. Всё было ужасно тихо. Нет, нет, нет, НЕТ!!! Только не они, пощадите! Маска так же хладнокровно смотрела на девочку. В эту ночь малютка мечтала, чтобы она раскололась на куски. Это всё казалось нереальным, она не верила в это. Не хотела верить. Но мрамор был спокоен как и подобает белому камню. В эту ночь белая камелия окрасилась в красный. Девочке надо было бежать, нельзя оборачиваться. Лишь мокрые дорожки на щеках напоминали, что это не сон. POV автора Узушио светилось яркими огнями. На улочках продавали жареных кальмаров и яблоки в карамели. Вокруг царила атмосфера праздника, украшенная дымкой сладкого аромата различных вкусностей. Любое торжество в деревне Алых дьяволят привыкли отмечать с размахом, как и положено их широкой душе. В этот день монахи культа Шинигами зажигалки благовония и молились их покровителю. А сегодня праздновалось трёхлетие химе. Этот возраст был очень важен для шиноби. Именно в три он начинал чувствовать чакру, а у клановых детей начинались тренировки. Ближе к вечеру все сидели по домам, торжествуя в кругу семьи и наслаждаясь теплом домашнего очага. В зал вошла хрупкая девочка — виновница торжества. Кроваво-красные пряди, присуще каждому представителю её клана, обрамляли аристократически бледное личико. Она порхала от одного стола к другому, встречая кроткой улыбкой каждого гостя. Со стороны девочка казалась настоящим ангелом, но каждый, кто заглядывал в её глаза цвета индиго, видел в них искры иронии присущие «невинным» демонам-искусителям. Когда официальная часть мероприятия подошла к концу, искры веселья разгорелись в настоящий пожар. Вот отец юной принцессы выпивает с её бабкой — женой Узукаге. А вот мама химе соревнуется со своей вечной соперницей, со времён войн за то-сана, по видимому в «кто больше разобьёт столов». Ух… Силушка у матушки Тоши просто богатырская. В другом уголке «важные джентльмены» пьют саке и, наверно, разговаривают как поднялась цена за какого-то нукенина. И тут маленькую наследницу кто-то схватил за руку и утащил за угол. — Ой! — Йо, добе, — перед девочкой показывается мальчишка в простенькой юкате белого цвета и завязанными в маленький хвостик светлыми волосами. — Ты что тут делаешь, теме! — девчонка тут же приходит в себя и шикает, — Ты же из побочной ветви! Как вообще сюда пробрался. — Пф… — химе, знающая своего друга как облупленного, понимает это как «твоя мама пригласила». — А почему в каком-то углу? — Пф! — что в переводе «мне не стоит показываться». — Хорош междометиями разговаривать! Зачем пришёл. — С Днём рождения, добе. — мальчик всучил маленькую коробочку со смешным изображением помидорок, юной химе и поспешно отвернулся скрывая румянец. — Эх, гордый хомячок… — девочка делает паузу и насмешливо смотрит на всё ещё отворачивавшегося теме, — СПАСИБО!!! С счастливым визгом маленькая бестия захватывает в объятия лучшего друга. Восьмилетний мальчик удивлённо смотрит на повисшую на нём тушу, но сообразив прижимает спину девочки к себе, тем самым удерживая на такой высоте и лаского гладит ту по головке. — Кхм, кхм… химе-сан, всё готово, — но идиллию прерывает суровый мужчина. После чего девочка с тихим «прощай» берёт его за руку и шиноби уводит юную принцессу в неизвестном направлении. Конец POV автор С самого начала дня меня грыз червячок тревоги. Я помнила об уничтожении Узушио в каноне и не исключала возможности этого здесь. И почему то мне казалось, что это случится именно сегодня. Религия — это неотъемлемая часть культуры Узушиогакуре и клана Узумаки. Именно Узумаки становятся жрецами культа и так или иначе связаны с ним. Из-за этого первый джинчурики Кьюби и был выбран из нашего числа. Ведь только духовность спасает разум от осознания того, что твоё тело сдерживает демона, не даёт сломаться морально и позволяет заполнить сосуд любовью. К слову, зарождение Воли Огня – идея, которую Шодайме одолжил у Узушиогакуре, когда понял, что идеологическая основа у кланов с разными философиями должна быть одна — такой ход присечёт распри на этой почве. Если быть точной, наша религия — культ Шинигами. Из-за этого многие фуиндзюцу связаны с именем этого божества, как например, Шики Фууджин. Жрецы говорят, что поклонение смерти — один из секретов долголетия клана. Волосы Узумаки — гордость и часть веры. Монахи никогда не отстригают их, как в Конохагакуре, ибо это считается позором. Волосы цвета крови, цвета смерти, которые со временем превращаются в белые, как у самого Бога — это дань уважения ему. И после посещения храма, зажжения свечи и чтения молитвы, которое было обязательным, это ощущение приближающейся смерти становилось сильнее. Я уверенна, если бы монахи культа не носили бы маски, я увидела бы такое же тревожное выражение лица как и у меня сейчас. Я, как и они, могу чувствовать смерть. Однако это меня успокоило, в нашем клане монахи были сильными и уважаемыми личностями. После завершения официальной части мероприятия и снятия дежурной, вежливой улыбки, я немного повеселела. Всё-таки, какофония разбитых пиал, под аккомпанемент звука ломающихся, как щепки, столов — это что-то. А серьёзные мордахи «господ» — мужчин, важно обсуждающих цены на разных чёрных рынках на какого-то отступника, заставили меня нервно хихикнуть. Бедный нукенин, кажись на днях его точно пристукнут. Меня в прямом смысле рывком вытащили из своих мечтаний о расчленении отступника и затолкали в какой-то угол рядом с кладовкой. Видно грош мне цена как шиноби, раз я не заметила неловкое передвижение моего друга. Всё таки с кимоно он обращаться не привык, хоть я и притаскивала его пару раз к Тани-сан для обучения «манерам» (к слову, потом он стал более бдительнее и мне уже не удавалось его бесшумно сцапать). Что-то я задумалась… Дальнейший диалог прошёл в штатном режиме, то есть я шикаю на него, а он фыркает. Ошалелая моська после моего прыжка «боевой тигрицы» (по крайней мере, так задумывалось изначально) даже немного позабавила меня, и заставила расплыться в мстительной ухмылке. Но тут ко мне, как снег на голову, свалился какой-то шиноби. А вместе с ним и весь ком тех терзаний, сомнений и предчувствий, что не намного ослабили свою хватку на время общения с лучшим другом. Идя в специальный зал для ритуалов, я бросила затравленное «пока» и поплелась со встречающим меня мужчиной. Помещение для проведения обряда тоже не вызывало симпатий. Тёмные стены, исписанные вдоль и поперёк фуин, и единственный источник света — свечи. Невольно вспомнилась сцена запечатывания проклятой метки Саске и я сглотнула. Надеюсь будет не так много боли. Один из лучших мастеров фуин в Узушиогакуре, но Сато кивнул мне на круг из символов, куда я должна сесть. «Соберись, тряпка, покажи, что ты хоть что-то из себя представляешь без родителей и звания химе!» Я приняла независимый вид и гордо прошествовала к обозначенному месту. Даже дрожь в коленках удалось сдержать, спасибо идеальному контролю над телом. Дальнейший ритуал можно было описать тремя словами: боль, боль, БОЛЬ. После этого я чувствовала себя, как лимон после соковыжималки. Меня уже не волновало, ни то, что я была полуголая, ни доносящийся звук лезвия катаны. Катаны! Я, не обращая внимания на усталость и почти полное отсутствие чакры, начинаю сканировать местность. Получается плохо, хоть эта способность и работает на интуиции, усталость даёт о себе знать. Чёрт! Снотворное. Огни жизни моих соклановцев постепенно угасают. Я, с полными слёз глазами, смотрю на двух мастеров фуин, что находились со мной это время. Маска Шинигами не выражает никаких эмоций. Моё сознание внезапно простреливает мысль. — Мама, папа! Джи-дж… — сердце бешено бьётся, тело бьёт крупная дрожь. Я пытаюсь крикнуть, но мой рот накрывает сильная мужская ладонь, одного из мастеров фуин. Они… они же там! Беззащитные, парализованные ядом! ГИБНУТ МОИ РОДСТВЕННИКИ!!! Я кусаю руку мужчины, от чего тот меня отпускает. Начинаю судорожно вытирать слёзы и прячусь назад, всем своим существом отрицая подобное. Неожиданно я сталкиваюсь с преградой. Холод стены отрывает пути к отступлению и оставляет один на один с действительностью. Как в приступе горячки, тело отпускает, и теперь уже я лежу безвольным куском плоти. Лишь тишина и напоминающий о дыхании смерти холод стены. Беспрерывно работающая, от таких эмоций, сенсорика выдаёт ещё одно потрясение. Мама. — Кохаку-сан! — мама, мамочка, живая, в форме специального отряда Узушио. Я никогда не видела её такой серьёзной и грозной. И снова надежда воскресает фениксом. — Ао, Тензо, бегите, защитите Тоши ценой своей жизни! В проход! — Я останусь с вами и буду прикрывать, Кохаку-доно! — Хорошо. — Мама, где то-сан?! Мама переводит на меня свои заплаканные глаза, взгляд, полный горечи и боли. Сердце вздрагивает от бури страданий, что бурлит в глазах родного человека, хочется забрать все эти муки, но мозг понимает, что я ничего не могу сделать. Мама срывается с места и в глазах всё меркнет. — Ты — Тошико. Урождённое дитя клана Узумаки, из великой деревни скрытого Водоворота — Узумаки Тошико. Любимая дочь Четвёртого Узукаге Узушио. Ты увидишь многое: войны, разногласия между великими странами, неразумные сражения между самыми близкими, за которыми следовали бессмысленные смерти. Ты увидишь как любовь порождала ненависть и как из ненависти зарождалась любовь. Ты увидишь слёзы, крики беспомощных людей, подавленные глубоким горем глаза детей, которые остались без родителей. Мало видеть… Ты пройдёшь через это всё сама… Одна. Абсолютно всё, что я упомянула ранее ты почувствуешь на себе. Тоши, мы всегда будем с тобой, память вечна. Лишь прикосновение тёплых рук мамы и ласковая улыбка. Это всё, что осталось у меня от самого любимого человека в мире.