a place to call home

Сейчас девять часов, тридцать три минуты и пятнадцать секунд. Шестнадцать. Семнадцать. Восемнадцать. Суён не спит с половины седьмого, с широко раскрытыми глазами и болью в груди отсчитывая секунды в такт собственному сердцебиению. Нужно встать. Пойти на работу. Но тело кажется таким тяжёлым. Вместо этого она переворачивается на другой бок, сворачивается калачиком и смотрит в окно. Мягкий зимний свет струится в комнату. Снаружи не видно ничего, кроме множества рядов высоких жилых домов, мрачных, серых и чёрных. Под подушкой вибрирует телефон. Три раза. «Ты где?» — кричит сообщение от Хасыль. «Я тебя прикрыла. Сказала Джейдену, что ты заболела. Теперь ты моя должница». «Серьёзно, ты в порядке? Позвони мне!!!!!!». Суён закрывает глаза и представляет сцену в офисе. Джейден как всегда кричит, Хасыль пытается её выгородить, а дрожащие от испуга стажёры по приказу начальника бросаются делать всем кофе. Сердце мгновенно сжимается от мысли о том, чтобы встать и пойти на работу. Но скоро Джиу и Чонын придут домой на обед. Они будут очень волноваться, начнут бегать вокруг неё и пытаться дать ей свободное пространство. В горле пересыхает, и Суён выпрыгивает из постели. Лучше отчаянно избегать их, пока она не сможет разобраться в своих мыслях. Она натягивает на себя толстовку, пальто и выходит из дома на мороз, даже не потрудившись сделать макияж. На тротуаре лежит снег — первый снег в этом году. Суён быстро проходит мимо. Живот скручивает, когда она вспоминает, какими взволнованными были дети. Йерим несколько дней могла говорить только о том, как ждёт первый снег. Но теперь всё кончено. Она не может вернуться. Не после такого отказа. Она в первый раз в жизни была настолько откровенна, настолько честна. Она больше не может посмотреть Джинсоль в лицо. В течение первого часа Суён просто бродит по улицам. Она не уверена, что ей с собой делать. Она так долго металась от одного дела к другому, что теперь ей трудно просто позволить себе ничего не делать. Поэтому она заглядывает в различные магазины с одеждой, книгами и даже детскими игрушками, пока живот не начинает протестующе бурчать. Она смотрит на часы. Оказывается, уже двенадцать. В этом районе есть небольшой ресторан, куда Суён ходила с Джиу, когда они ещё учились в колледже. В нём подавали суп из свиных костей. От воспоминаний о насыщенном вкусе и нежном мясе начинают течь слюнки. Она идёт по аллее, поворачивая направо и налево, пока не видит знакомый навес. Она заходит внутрь и уже собирается сесть у окна, когда её останавливает голос: — Ха Суён? Она поворачивается и широко раскрывает глаза. — Минджи? Ты... здесь работаешь? — она бросает взгляд на фартук, повязанный вокруг талии девушки. — Да! Всего две недели. Подожди, подожди, давай я сначала возьму у тебя заказ, а потом мы поговорим, — она кричит кухне заказ, а затем садится напротив Суён. — Так как ты поживаешь? — с улыбкой интересуется Минджи. — Ах... — Суён вспоминает всё, что произошло за последние месяцы. — Отлично! Всё по-прежнему. А ты ведь училась в Пусанском университете на врача, верно? Она хорошо помнит Минджи. Они вместе баллотировались в совет в старшей школе и одержали уверенную победу над братьями-близнецами, которые обещали каждому бесплатную пиццу по четвергам. Суён вспоминает, как они были близки тогда. Они отдалились, когда она сбежала в Сеул в колледж. — Ага, — отвечает Минджи, откидываясь на спинку стула. — Но знаешь, я быстро возненавидела эту специальность. Быть врачом великолепно, но это не моё. Поэтому я проучилась четыре месяца и бросила университет. Четыре месяца? Суён невольно ахает. — Знаю, знаю. Это было ужасно. Мои родители были в ярости. Ты же знаешь, какие они. — Но что ты делала потом? — Какое-то время ничего... Но ты же помнишь, что я люблю театры, да? Я подумала, что могу попробовать себя в этом. Я время от времени играла в нескольких пьесах и наконец получила предложение на роль в Сеуле. Поэтому я здесь. — Должно быть, тебе было тяжело. — Ох, хуже всего то, что никто не давал мне шанса, и я не знала никого, кто помог бы мне пробиться. Мне приходилось подрабатывать официанткой или находить случайную работу, пока я ходила на прослушивания. До сих пор всё так, на самом деле. Суён впечатлённо вздыхает. — Думаю, на твоём месте я бы сдалась. Минджи смеётся. — Я хотела, много раз. Один раз даже сдалась. Трудно, когда ты привыкла к тому, что всё даётся легко — оценки, друзья, университет. Я ничего не делала около пяти месяцев, но стала чувствовать себя только хуже. Я поняла, что не буду счастлива, занимаясь чем-то другим. Поэтому мне оставалось только продолжать. Ох. Суён откидывается на спинку стула и внимательно осматривает старую подругу. Раньше Минджи была очень серьёзной и ответственной, а теперь она кажется более беззаботной, но в каждом её движении чувствуется уверенность в себе. Она выглядит хорошо. Не так, как раньше. Определённо. — Минджи, я наняла тебя не для того, чтобы ты болтала с посетителями! — Агх, — девушка закатывает глаза и встает, но останавливается на середине. — Эй... Послушай, нам стоит как-нибудь встретиться. Я хотела найти тебя, когда приехала в Сеул, но не была уверена, что ты меня ещё помнишь. Была рада с тобой поговорить. И ты мне ещё не рассказала, как жила все эти годы. — Да, нам определённо стоит встретиться ещё раз, — соглашается Суён. — Вот, — она нащупывает свою визитку и протягивает её через весь стол. — Юридическая фирма Чонов, хах? Живот Суён сжимается от упоминания работы. — Ну, хоть у кого-то из нас всё складывается хорошо, — Минджи со смехом поднимает карточку и кладёт её в карман своих брюк. Махнув рукой, она исчезает в кухне, а через минуту Суён приносят еду. Из ресторана она выходит, когда уже почти час дня. Теперь на улицах много людей, спешащих на работу после обеда. Остановившись посередине тротуара, Суён смотрит на медленно падающий снег. «Я поняла, что не буду счастлива, занимаясь чем-то другим», — сказала Минджи. Слова настойчиво крутятся в голове. А будет ли она счастлива на другой работе? Суён зарывается руками в волосы. Она не может так думать. Она думала последние 16 часов, и её жизнь всё ещё покоится в хаотичном беспорядке, в котором разбросаны и потеряны кусочки пазла. Нужно уйти в какое-нибудь тихое место, где она сможет посидеть в одиночестве и собраться с мыслями. Автобус останавливается у реки Хан. Вдоль неё бегают спортсмены, а туристы неспешно прогуливаются на берегу. Это напоминает Суён о дне, когда она привела сюда растерянную и расстроенную Хенджин. Сердце болезненно сжимается. Девочки... расстроились ли они, что Суён ушла? Опять? Чувство вины, которое она давила в себе всё утро, снова всплывает желчью и начинает её терзать. Образ Йерим не выходит из головы. Суён дрожит. Ей нужно где-нибудь присесть, решает она и встряхивает головой, чтобы прогнать мысли. Нужно сесть, посмотреть на реку, и возможно, возможно тогда ей наконец станет комфортнее. Она обходит людей и, скрестя ноги, садится на резные ступеньки на выступе около края воды. Река кристально чистая, на дне виднеются камни, и Суён наконец успокаивается, прислушиваясь к всплескам воды. Всю жизнь она думала, что если чему-то суждено произойти, то так и будет. Стажировка, которую она не получила? Стипендия, которую потеряла? Девушка, которая её бросила? Всё это никогда не предназначалось ей, и она не может представить ничего хуже, чем пытаться присвоить это себе. Но Минджи не сдавалась... Суён выдёргивает из земли сорняки и разрывает их на кусочки. Что если Джинсоль была права? Что если она останется и пожалеет об этом? Но в голове мелькает одна-единственная мысль: что если нет? Будет ли она счастлива в другом месте? Ну, есть ещё множество городов, говорит она себе. Она может последовать совету Джинсоль и переехать в другой город. Например, в Инчхон, Тэгу, да даже в Токио — она провела там счастливый семестр и с тех пор ей не терпелось вернуться. Но переезд означает, что ей придётся начинать всё сначала. В одиночку. Она не хочет быть одна. Больше не хочет. Она со вздохом притягивает ноги к груди. Потерявшись в мыслях, она не замечает, что кто-то пытается привлечь её внимание, пока не чувствует похлопывания по плечу. — Суён, — криво улыбаясь, говорит Соджон. Суён удивлённо открывает рот. Если честно, она не ожидала и даже не предполагала, что сможет когда-нибудь снова её увидеть. — Разве ты не должна быть на работе? Соджон одета слишком легко для такой погоды. Сейчас только середина дня, но на ней уже короткий топ, кожаная юбка и чулки в сеточку, будто она собирается в ночной клуб. — Я прогуливаю, — отвечает Суён. — А что здесь делаешь ты? — Начинаю свой вечер пораньше, — уголки её губ изгибаются в почти лукавой улыбке. — Хочешь пойти со мной? Вопреки самой себе, Суён улыбается. — Нет, спасибо. — Оу, верно. Ты же теперь домашняя женщина, — Соджон садится рядом и снимает обувь, опуская ноги в должно быть ледяную воду. — Что твоя жена думает о том, что ты прогуливаешь работу? По шее Суён ползёт румянец. — Она не... мы не в таких отношениях. Я пришла сюда, потому что мне нужно немного места, в котором можно спокойно подумать. — Немного места, хах. — Тебе не обязательно здесь со мной сидеть. Не хочу разрушить твой день. — Наоборот. Встреча с тобой сделала мой день лучше, — Соджон толкает Суён плечом. — Так что у тебя с той девушкой? Из-за которой ты меня бросила. — Соджон... Это ты меня бросила. — Не важно. Ты не ответила на мой вопрос. Что она сейчас делает? — Я не знаю. Работает, наверное. — Оу? Суён отодвигается. — Аввв, — воркует Соджон. — Давай, расскажи мне, что не так. Ты можешь мне доверять. Я никому не скажу. — Тц, — Суён качает головой. — Да кому ты можешь рассказать? — Вот именно. Так почему ты хандришь у реки Хан во вторник днём? Вы расстались? — Разве можно расстаться с той, с кем ты даже не начинала встречаться? — Суён сильнее горбится, чувствуя, как усиляется боль в груди. — В любом случае, она не хочет быть со мной, поэтому я вернулась к самому началу. — Не хочет с тобой быть? — спрашивает Соджон таким тоном, как будто одна только мысль об этом невообразима. — Тогда она глупая. Суён хмыкает. — Ох, не будь такой защитницей, — девушка замолкает. — Если хочешь, моё предложение всё ещё в силе. — Какое предложение? — О жилье, конечно. Я не работаю, — Соджон смеётся и проводит пальцами по поверхности воды. — Знаешь, я думала о нас. Мне кажется, мы бы не подошли друг другу, правда. Суён приподнимает бровь. — Мы слишком разные. Тебе... тебе нужна стабильность. Место, в которое ты всегда можешь прийти, которому можешь принадлежать. Но я этого не хочу. Мне становится скучно, если я сижу на одном месте больше нескольки месяцев. Я всегда готова отправляться навстречу новым приключениям, и если бы мы остались вместе... Я скорее всего потеряла бы тебя где-то между Гималаями и Андами. — Ничего себе. Между ними очень большое расстояние. Соджон смеётся. — Мне пришлось смириться с этим. Я слишком долго гонялась за неправильными вещами — большое облегчение, что я это осознала. Но всё равно, я рассталась с тобой, потому что думала, что ты станешь счастливой. Не заставляй меня жалеть об этом, хорошо? Телефон Соджон вибрирует. Суён замечает на экране смайлик сердечка. — Всё, — проговаривает девушка и встаёт на ноги. — Мне нужно идти. Если тебе когда-нибудь нужно будет убежать, я всегда готова сдать тебе квартиру, ладно? — Да, да, я поняла. Иди. Твоя девушка тебя ждёт. Соджон немного краснеет, но быстро приходит в себя и с ухмылкой исчезает в толпе, неразличимая в поднимающемся тумане. Суён поворачивается и снова смотрит на берег, кровь стучит в ушах. Теперь её мысли ещё сильнее запутались, в голове проносится вихрь. Но уже поздно, небо становится бледно-голубым, поэтому она встаёт, отряхивается и начинает идти. Когда она готова вернуться, на часах почти семь. Подруги скорее всего ещё не дома, думает Суён. Чонын часто возвращается поздно, разбираясь в университете с бумагами, а Джиу практикуется, записывает песни или чем она там занимается. Именно поэтому она вскрикивает, когда открывает дверь и видит на кресле Чонын. Лампа драматично отбрасывает её тень на всю комнату. — Какого хуя! — Суён, ты вернулась. Суён хлопает ладонью по включателю, заливая комнату ярким белым светом. — Как долго ты так сидела? — Около часа, — Чонын хихикает, потягивается и перемещается на диван. — Только чтобы увидеть выражение твоего лица. И это того стоило, — она постукивает по месту возле себя. — Садись. Нам нужно поговорить. Суён настороженно присаживается. В голове звенят тревожные колокольчики. — О чем? — Ну а ты как думаешь? Суён поджимает губы. — Когда ты собираешься поговорить с Джинсоль? — А нам обязательно о ней разговаривать? Чонын кидает на неё взгляд. — Думаю, вся проблема в том, что мы о ней не говорили. Великолепно. — Где Джиу? — Её здесь нет. Не надейся, она не придёт к тебе на помощь. В этом она со мной согласна. Ох чёрт. Суён медленно выдыхает. — Ладно, — говорит она. — Я не буду разговаривать с Джинсоль, потому что мы все знаем, что она не хочет быть со мной, а я не собираюсь её умолять. Довольна? — Нет. Когда ты перестанешь быть такой трусливой, Суён? — Прости? — Ты оправдываешься, — чопорно отвечает Чонын. — Слушай, я не сказала тебе ничего вчера, потому что думала, что вы со всем разберётесь. Но боже, вы обе весь день хандрили как идиотки. Как два умных человека могут быть настолько глупыми? Суён обиженно смотрит на подругу. — Ты постоянно убегаешь, Суён, — после долгой паузы наконец говорит девушка. — Ты от этого не устала? Ты приехала в Сеул, чтобы сбежать от родителей. Ты работаешь на ненавистной работе, потому что боишься сказать начальнику об увольнении. Ты встречаешься с другим человеком и страдаешь здесь, у Джиу, потому что боишься своих чувств. Когда ты остановишься? — Чонын, — тихо говорит Суён. — Ты перешла черту. — Оу, правда? А может быть всё дело в том, что я толкаю тебя за неё? Тебе не кажется, что Джинсоль заслуживает большего? И дети тоже? Ты расстроилась, потому что тебя отвергнули, но ты когда-нибудь думала о том, что просто не дала причин доверять себе? Ты всегда убегала, когда становилось тяжело. Злость Суён исчезает также быстро, как и появилась. Она понимает, что Чонын права, поникая. — Не думаешь, что сейчас должна немного побороться? — спрашивает подруга. — Будь честна с самой собой, Суён: будешь ли ты счастлива, если сейчас всё бросишь? Если ты скажешь да, я приму это. — Я... — Суён беспомощно смотрит на неё. Слова вертятся на языке. Чонын внимательно смотрит на выражение её лица. Тишина, кажется, затянулась. Когда Суён отрицательно качает головой, Чонын вздыхает. — Возьми, — она протягивает ей свой телефон. — Позвони Джиу. Есть люди, которые хотят с тобой поговорить. Суён берет телефон. В горле застрял комок а сердце быстро бьётся, пока она набирает знакомый номер. Джиу берет трубку спустя два гудка. — Приветик, милая, ты заскучала по своей Джиумин? — сразу же воркует Джиу. — Я тоооооооооже скучала по тебе. — Джиу. Это... Это Суён. — Оу. Чёрт. Эм. Привеет, Суён, как дела? Суён смотрит на Чонын. Та корчит рожу и забирает телефон. — Джиу... Можешь дать им поговорить с ней, пожалуйста? — Ооооууу, да-да. Им. Секундочку! Суён слышит, как Джиу кого-то зовёт, и ей отвечает множество голосов одновременно. А затем — она в ожидании прикрывает рот рукой, сердце вот-вот вылетит из груди — слышит три звонких голоса, громко требующих объяснения. — Тётя Суён! — голос Йерим раздаётся первым, звучит чётко и громко. — Когда ты вернёшься домой? Тётя Джинсоль сказала не беспокоить тебя, потому что ты работаешь, но мы скучаем по тебе... — Да, тётя Суён. Ты даже не сказала нам, что уходишь, — укоризненно добавляет Хёнджин. — Когда ты вернёшься? — Тётя Суён, иди домой! — хихикает Ёджин. Домой. Домой. И будто последний кусочек пазла встаёт на своё место. Конечно. Дом. Как она могла забыть? Суён поражённо смаргивает слёзы. — Домой, — хрипло повторяет, а затем поворачивается к Чонын, утирая глаза тыльной стороной ладони. — Мне нужно поговорить с Джинсоль. Она выбегает из дома, кое-как накинув на себя одежду, и звонит уже в третий раз. — Давай, давай, — бормочет. — Возьми трубку. Суён ожидает, что звонок снова сбросят, но раздаётся щелчок. Сердце подпрыгивает в груди. — Привет? — Суён, — Джинсоль говорит ровно, но неприветливо. Однако она не позволит этому себя остановить. — Джинсоль... Хорошо, я знаю, что вероятно последний человек, с которым ты сейчас хочешь разговаривать, но дай мне пару минут. Всего пару минут, а потом я заткнусь, если ты захочешь. Она ждёт, и когда Джинсоль ничего не отвечает, воспринимает это как зелёный свет к продолжению. — Последние несколько дней я очень много думала, — начинает она быстро говорить. — И ты права. Я не очень хорошо поступила. Я убежала от тебя в тот раз, и вчера тоже. Я так сосредоточилась на своих чувствах, что забыла про твои. И чувства детей. И я просто... Суён делает глубокий вдох, пульс учащается. — Прости меня. Прости, что убегала. Прости, что не думала о том, как вы будете себя чувствовать. Я вела себя эгоистично. Я так боялась принять неверное решение или связать себя с чем-то неправильным, что просто пустила всё на самотёк, но я так больше не хочу. Я больше не хочу убегать. Правда. Всё это время я гонялась не за теми вещами, но сейчас я понимаю, что не буду счастлива, занимаясь чем-то другим — будучи с кем-то другим. С тобой... с девочками... я в первый раз в жизни почувствовала, что у меня есть место, которое я могу назвать домом. Она замолкает, внезапно приходя в себя и вытирая руки о штаны. В трубке слышится только чужое дыхание. — Так... Эм... Что ты думаешь? Когда ответа не следует, Суён начинает паниковать. Это было слишком? Она поспешила? А затем она слышит, как Джинсоль шмыгает носом. — Суён... Можно с тобой встретиться? Сейчас? Серое, тёмное и неприступное здание нависает над Суён, когда она резко останавливается перед дверью. В крови бушует адреналин. Весь путь сюда она бежала — но сейчас, дрожащими руками сжимая ручку, она невольно замирает, прежде чем зайти в колумбарий. Внутри на удивление светло. Есть небольшой внутренний двор и садик, на который падают лучи солнца. Это зелёный оазис в окружении чёрного и серого мрамора. Вокруг больше людей, чем Суён ожидала. Она поднимается по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек. С каждым шагом дышать становится всё труднее. Мысли проносятся в голове с ошеломляющей скоростью: «Джинсоль, Джинсоль, Джинсоль, Джинсоль, Джинсоль». Она представляет, как встречается с ней лицом к лицу и они начинают разговаривать — желудок сжимается. Приходится остановиться и собраться с мыслями, прежде чем идти дальше. Она находит зал H за считанные секунды и замедляется перед входом. Это всего лишь Джинсоль, говорит она себе, приложив ладонь к бешено стучащему сердцу. Ничего такого. Она уже сказала всё, что было у неё на душе. Больше нечего терять. И невероятно, но это срабатывает. Она поворачивается и видит её. Как только она делает шаг вперёд, Джинсоль тоже поворачивается. Её глаза и нос покраснели. Ощущая на себе её взгляд, Суён осторожно идёт к ней, пока они не оказываются в полуметре друг от друга. — Привет, — говорит она, запинаясь от волнения. Проходит несколько секунд, но по ощущениям, кажется, несколько дней. А затем, без какого-либо предупреждения, Джинсоль бросается вперёд и обнимает её за шею. Суён на автомате поднимает руки и кладёт их на талию девушки. Та делает глубокий вдох. — Прости меня. Суён растерянно отстраняется и смотрит ей в глаза. — Я была к тебе несправедлива, — шмыгая носом, говорит Джинсоль. — Я не должна была говорить, что ты общаешься с детьми только ради развлечения. Всё это время ты о них заботилась, и я... — она судорожно сглатывает. Суён хмурится: — Но ты была права. Я была очень, очень эгоистична. Я сделала тебе больно. И девочкам тоже, — она заправляют выпавшую прядь Джинсоль за ухо. — А теперь ты плачешь из-за меня. Джинсоль немного отодвигается, смахивает слёзы в уголках глаз и усмехается. Но даже сейчас она выглядит невероятно красивой. Суён не может себя удержать и выпаливает: — Я люблю тебя, — и тут же замирает от страха. — Эм, прости, я не... Но Джинсоль прикладывает палец к её губам. — Знаешь, я сегодня проснулась, отчасти ожидая увидеть тебя и услышать твой дурацкий будильник с песней Сонми. Я сделала тебе два тоста, прежде чем вспомнила, что ты ушла. Хотела приготовить на ужин твой любимый суп из свиных костей... — Суён сжимает руки Джинсоль и кивает. — Ты сказала, что нашла свой дом... Но для меня, для девочек... Без тебя это лишь стены. Дом — это там, где ты. Джинсоль закусывает губу и обхватывает лицо Суён своими холодными пальцами. — Суён... — проговаривает дрожащим голосом. — Давай вернёмся домой. Суён может лишь безмолвно кивнуть. — Да, — хрипит она, беря Джинсоль за руку и целуя её пальцы, ладонь, запястье. — Я вернусь домой с тобой. Всегда. В первый раз за вечер на лице Джинсоль появляется сияющая улыбка. Она поглаживает лицо Суён рукой. — Я тоже тебя люблю. Когда она наконец целует её, её губы тёплые, а поцелуй медленный и сладкий.

***

Год спустя. — Тётя Суён! Тётя Суён! — Тсс, — Суён гладит Ёджин по голове. — Будь терпеливой. Она может зайти сюда в любой момент. — Да, поскорее бы, — ворчит Чонын. — У меня ноги болят так долго сидеть. — Аввв, малышка, — говорит Джиу. Суён передергивает от звуков их влажных поцелуев в углу гостиной. В другом углу, где сидят Хасыль и Виви, напротив, слишком тихо. Суён немного волнуется. Она пригласила Хасыль только потому, что она не затыкалась о «горячей владелице кафе, которая ещё и подружка Джинсоль». Но сейчас, когда из их угла не доносится ни звука, она не может не думать о том, что совершила ошибку. Она лишь надеется, что Хасыль не испугала Виви. Та ещё не до конца простила её за то, что она дважды убежала от Джинсоль. Суён убьёт Хасыль, если из-за неё Виви начнет относиться к ней ещё хуже. — Тётя Суён, — неожиданно говорит Йерим. — Я хочу писать. — Подожди пять минуточек, Йерим. Все восемь человек прислушиваются, затаив дыхание, и облегчённо вздыхают, когда наконец слышат звон лифта. Раздаётся шум шагов, щелчок замка от двери и голос Джинсоль: — Хёнджин? Йери... — СЮРПРИЗ! Джинсоль вскрикивает, когда они все выпрыгивают. — Сюрприз! — повторяет Суён, удерживая в руках торт. — Мы приготовили этот торт для тебя, — говорит Хёнджин, дёргая Джинсоль за руку, пока Йерим протягивает ей открытку. Чонын, Джиу, Виви и Хасыль передают подарки. — С днём рождения! — Я... — Джинсоль ошеломленно смотрит на гору подарков. — Но сегодня не мой день рождения? — Ну... Чонын занята на следующих выходных, поэтому мы решили отпраздновать сегодня, — Суён наклоняется и целует её в щёку. — Оу. Так вот почему ты была такой странной вчера, — Джинсоль с прищуром смотрит на неё, но та лишь смеётся. — Я должна была догадаться, что ты что-то задумала. — Я хочу торт! — говорит Ёджин. Джинсоль поднимает её на руки. — Спасибо вам, — она сверкающими глазами осматривает свою семью и друзей. — Это лучший подарок на день рождения. Но прежде чем она успевает продолжить, Йерим снова тянет Суён за юбку, на этот раз настойчивее. — Тётя Суён, — раздражённо говорит девочка. — Я правда очень хочу писать. Джинсоль и Суён переглядываются и смеются. Когда подруги ушли, Суён укладывает детей спать — Хёнджин теперь спит в её старой комнате, а Йерим и Ёджин вместе в детской. На улице начинает идти дождь, поэтому Суён натягивает девочкам одеяла до подбородка. После этого она кладёт книгу на полку и идёт к Джинсоль. Та сидит на их кровати и улыбается, разглядывая сделанную детьми открытку. — Все спят? — спрашивает она, подняв голову. — Да. Пока снова не проснутся из-за грозы, — и словно в подтверждение её слов дом сотрясается от грома. Суён наклоняется и коротко целует свою девушку. — Что они написали? — Извиняются, что разбили вчера чашку, — Джинсоль смеётся и кладёт открытку рядом с браслетом из макарон, который Хёнджин сделала на уроке труда. Подарки от подруг тоже уже распакованы: Суён замечает сборник партитур из мюзикла «Злая», духи, пять коробок с фотопленками и... нижнее бельё? Суён шокированно раскрывает глаза. Джинсоль прослеживает её взгляд. — Оу... Ах. Это от Чонын, — говорит она. — Поверь, её открытка ничуть не лучше. Суён может только представить. Чонын превозгласила себя купидоном года и теперь чувствует себя невыносимо самодовольно, потому что свела их. Сгорая от любопытства, она проводит пальцем по упаковке белья. Комплект очень хороший, с чёрным кружевом и розовыми полосками. Выглядит даже... изящно? Она заинтересованно поглядывает на Джинсоль. — Ты... примеришь это? Та кидает на неё взгляд. И вместо ответа спрашивает: — А где твой подарок? — Ты такая нетерпеливая, — она обходит кровать и вытаскивает из шкафа два конверта. — На самом деле, у меня их два. Джинсоль берет протянутый конверт, открывает его и читает выпавшую бумажку. Её глаза широко раскрываются. — Подожди... Суён... Это... приглашение на работу? Суён перебирает свои пальцы, отчего-то волнуясь. — Да... Я хотела найти что-то с более хорошими часами работы, поэтому подала заявление в кучу мест... И мне перезвонили из прокуратуры... Поэтому, думаю, я уволюсь в понедельник? Джинсоль лишь моргает, а через мгновение расплывается в широкой улыбке. — Малышка, это же потрясающе! — говорит она, обнимая Суён и обсыпая её лицо поцелуями. — Я так счастлива за тебя. — Подожди, подожди, — Суён со смехом отстраняется. — Открой другой конверт. Она смотрит, как Джинсоль вскрывает второй конверт и пробегается глазами по бумаге. Сердце быстро бьётся. Джинсоль долго молчит, и когда молчание затягивается, Суён неуверенно говорит: — Ты сказала, что хочешь получить ещё одну степень по биологии, поэтому я поговорила с твоим профессором. Оказалось, что ему очень нравится твоя дипломная работа и он хочет обсудить с тобой магистерскую. Все ещё тишина. Ладони Суён начинают потеть. — Так... Тебе не нравится? Я перешла черту? Или у тебя слишком много эмоций, чтобы говорить? Джинсоль наконец поднимает на неё взгляд. Её глаза сверкают. — Мне очень нравится, — она крепко обнимает её. Суён облегчённо падает на кровать. — Слава богу, — проговаривает она, когда над ней нависают. — Я боялась, что тебе не понравится. — Я люблю тебя, — отвечает Джинсоль, целуя её. — Это самый лучший подарок. — Я люблю тебя сильнее, — они глупо улыбаются, рассматривая друг друга, пока Суён не вспоминает о подарке Чонын. На её лице тут же возникает ухмылка. — Так ты же наденешь для меня бельё, да? Она лишь шутит, ожидая, что Джинсоль засмеется. Но та приподнимает бровь, усмехаясь уголком губ. Её сердце начинает быстро биться, когда молния драматично освещает комнату и раздаётся громкий удар грома. Дверь приоткрывается и они резко отпрыгивают друг от друга. — Тётя Джинсоооооль! Суён быстро скидывает коробку с бельём на пол, туда, где её не будет видно. Три маленьких девочки бросаются к их кровати и ныряют под одеяло. — Что такое? — спрашивает Джинсоль, поднимая одеяло. — Гроза страшная, — ноет Йерим. Смирившись, Суён вздыхает. — Вы все хотите поспать с нами? — Да! — и прежде чем она успевает договорить, девочки уже укладываются между ними посередине кровати. Джинсоль и Суён переглядываются. А затем с боевым кличем набрасываются на детей, щекоча их. Позже, когда они устанут и уснут, Суён будет с улыбкой смотреть на своих любимых девочек, свернувшихся калачиком. Она вспомнит свой самый первый день, когда, спотыкаясь, зашла в эту квартиру с чемоданом и пустой жизнью, желая лишь найти место, где сможет поспать. Она будет думать о том, как же забавно, что люди находят свой дом там, где этого не ожидают. А всё потому, что она приняла решение остаться. И в этом, думает она, и заключается разница.