***
— Ну, меня пригласили на вечеринку, — без какого-либо предисловия заявляет Хасыль, падая в кресло. Суён отвлекается от монитора, на который щурилась до этого, и смотрит на неё. В глазах уже двоится и расплывается, шея и спина ужасно болят. Спортивная Суён из старшей школы была бы в ужасе от её нынешней физической формы. — Вечеринку? — Тусовку одиночек, Суён. Когда ты была на чём-то подобном последний раз? Если честно, никогда. В колледже она встречалась только с одним человеком, да и то недолго. Но всё равно— — Я знаю, что такое вечеринка, — ворчит она. — Раз знаешь, то иди со мной, — говорит Хасыль. — Они всё ещё ищут людей, и я обещаю, что буду держать ухо востро. Суён отказывается: — Нет, определённо нет. — Почему? У тебя никого нет и ты даже ни с кем никогда не ходишь на свидания. — Я не заинтересована. — Ты уверена? — после утвердительного кивка Хасыль пожимает плечами и, к глубочайшему облегчению, прекращает уговоры. На этот раз день проходит гладко. Когда Суён выходит из офиса, небо ещё яркое, темнеющее, поражающее своей глубокой синевой, а птицы щебечут, возвращаясь к себе в гнезда. Вместе с Хасыль она направляется к автобусной остановке прямо возле здания. Девушка в первый раз видит её такую заполненную людьми, в основном офисными работниками, собирающимися к семье. После переезда Суён ездит с Хасыль на одном автобусе. Они втискиваются в автобус и со стонами и вздохами падают на свободные сидения, которые, к счастью, ещё остались. — Боже, я так устала, — говорит Суён, откидываясь назад. Спина болит из-за неудобного положения, в котором она сидела целый день. Хасыль согласно хмыкает. — Нам нужен перерыв. И это правда так. Суён начала работать в юридической фирме десять месяцев назад и за это время ни разу не отдыхала. Она работала по ночам, в выходные, в праздники, и у неё не оставалось времени даже на то, чтобы дышать, не говоря уже об отгулах. Иногда она просыпается ночью из-за кошмара о просроченном дедлайне и не может снова уснуть. — Я скучаю по тем временам, когда мы могли подремать между работой, — говорит Хасыль. — Помнишь, как ты уснула прямо в библиотеке? — У меня было по семь занятий в день. Удивительно, что я вообще находила время на сон. Оглядываясь назад, это была хорошая подготовка к трудовой жизни, учитывая их нынешний сумасшедший распорядок дня. Торопливо попрощавшись с Хасыль, Суён выходит из автобуса, остановившегося перед домом. Сумеречное небо так прекрасно горит оттенком фиолетового и розового, что она невольно останавливается на полпути, наслаждаясь небесной необъятностью. Теперь, спустя пять месяцев, путь к дому от автобусной остановки кажется привычным. Зайдя в квартиру, Суён с удивлением отмечает, что в ней кипит жизнь. Дети — или просто Йерим и Ёджин — приветствуют её у двери, набрасываясь с поцелуями и объятиями. Джинсоль выглядывает с кухни и улыбается, заметив Ёджин у неё на руках. — Ты сегодня рано. — Я тоже удивлена, — отвечает Суён. — Где Хёнджин? Джинсоль хмурится, отводя взгляд. — Она пришла из школы очень расстроенная. Не знаю, почему. Она ничего не хочет мне рассказывать. Суён думает, стоит ли пытаться поговорить. Но, учитывая отношение Хёнджин к ней, это сделает всё только хуже. Намного хуже. — Ты разговаривала с её учительницей? Может, у неё проблемы в школе. Морщинка между бровями Джинсоль становится ещё глубже. — Я давно хотела… Но с работой и детьми постоянно забываю. Я думала, что смогу сделать это на ближайшем родительском собрании. Но я правда не знаю, что делать с этим ребёнком. Суён собирается ответить, но вдруг слышит шарканье и замечает в нескольких шагах от себя недовольную Хёнджин. — Я хочу есть. Тётя напоминает девочке помыть руки, а Суён опускает на пол Ёджин. Хёнджин хандрит даже во время ужина, и всем становится понятно, что она ещё переживает из-за произошедшего в школе. Её плохое настроение сгущает атмосферу за столом. Йерим сидит непривычно тихо, гоняя еду по тарелке, пока Джинсоль не напоминает, что телевизор можно смотреть только после ужина. Позже, когда Суён отправляет последнюю партию срочных электронных писем, Йерим дёргает её за рукав, протягивая зубную щётку и пижаму. — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе подготовиться ко сну? Девочка кивает. — А тётя Джинсоль? — Она занята с Хёнджин и Ёджин… И тогда Суён понимает. Милая Йерим. Она подхватывает её на руки и несёт в ванную. Джинсоль начинает сиять, когда они заходят вместе в комнату. — Йерим, ты уже готова! — и целует её в нос. Суён наблюдает, как ребёнок медленно ложится в постель, натягивает одеяло до подбородка и подгибает верх, прямо как её тетя. Точь-в-точь. В это время сама Джинсоль и Хёнджин сидят, склонившись над стопкой книг. Без сомнений, делают просроченную домашнюю работу. Они слишком заняты, поэтому Йерим наклоняется и тихо спрашивает: — Тётя Суён, прочитаешь мне сказку? Та смотрит на Джинсоль, кропотливо объясняющую рассеянной Хёнджин математическую задачу, стараясь вовремя останавливать Ёджин, засовывающую в рот различные предметы. — Конечно, — и берет книгу, лежащую рядом, присаживаясь на кровать. — Когда-то давным-давно, в далеком-предалеком царстве…***
На середине собрания у Суён начинает вибрировать телефон, что привлекает всеобщее внимание. — Прошу прощения, — бормочет она и выбегает из душной комнаты, радуясь передышке. — Да? — Это мисс Суён? — Ах… Да. Кто говорит? — Это мисс Ли из начальной школы Тэджун. Начальная школа Тэджун? Подождите, это же школа Хёнджин. — Оу, извините, может у вас неверный номер? — Вы мисс Ха Суён, верно? Мне нужно, чтобы вы приехали и забрали Хёнджин. У неё проблемы, — и женщина бросает трубку прежде, чем ей успевают возразить. Суён остаётся стоять посередине коридора, прижав к уху телефон. На мгновение она задумывается о звонке Джинсоль, но потом вспоминает о её смене в кафе. Джиу с Чонын навряд ли смогут её прикрыть. К тому же, Хёнджин, кажется, сама попросила позвонить именно ей. Она возвращается на собрание, где бездельничает ещё полчаса. Когда Джейден объявляет, что всё закончено, Суён подстерегает его у кабинета. Оправдание уже вертится на языке. — Джейден, боюсь, мне придётся сегодня рано уйти. — Что? Почему? — У меня дома, эм, из унитаза пошёл ужасный фонтан. Лицо Джейдена дёргается так, как будто он пытается представить себе фонтан из унитаза. В конце концов он качает головой и махает рукой в сторону двери. Она едва успевает объяснить ситуацию Хасыль, прежде чем схватить сумку и выбежать из здания. Младшая школа Тэджун находится удивительно близко к офису. Кирпичное здание с зелёными окнами выглядит старым, на стенах повсюду висят плакаты о дне спорта. Суён чувствует себя неловко в черно-белом костюме в окружении домохозяек, пришедших за своими детьми после тяжёлой утренней работы по дому. Она так давно не была в младшей школе. У кабинета директрисы её уже ждёт мисс Ким, классная руководительница Хёнджин. — Извините, что вырвали с работы, — говорит молодая учительница, разглядывая строгий костюм Суён. — Хёнджин попросила позвонить вам, чтобы вы её забрали. И я увидела, что вы есть в её списке экстренных контактов. — Что случилось, мисс Ким? Девушка вздыхает, качая головой. — Вам всё объяснят, — она открывает для Суён дверь в скудно обставленный кабинет. В нём нет ничего, кроме дубового стола, серого шкафа и двух изъеденных молью бархатных занавесок. Хёнджин и директриса сразу же смотрят на неё. — Здравствуйте, вы мисс Ха? — женщина пожимает ей руку. — Приношу извинения, что вам пришлось сюда прийти. Я не знаю, правильно ли сделала, позвонив вам вместо её тёти, но Хёнджин настаивала на вас. Суён кидает взгляд на девочку, разглядывающую свои потёртые кроссовки. — Всё в порядке. Что с ней случилось? Директриса вздыхает. — Мисс Ха, она сегодня подралась. Подралась! Суён снова встревоженно смотрит на Хёнджин, но та, кажется, только усерднее пытается избежать взгляда. — Мы остановили её, прежде чем случилось что-то серьёзное, но она избила троих мальчиков из своего класса. У них осталось несколько ссадин. — Подождите, троих? Женщина кивает. — Я не знаю, что случилось, потому что Хёнджин отказывается мне что-либо говорить, но я надеюсь, что скажет вам, мисс Ха. Я не буду исключать её из школы, потому что понимаю, какие трудности это принесёт семье, но такое не должно повторяться. Учителя сказали, что в последнее время её всё труднее учить. — Что вы имеете в виду? Директриса смотрит на Хёнджин. — Она постоянно отвлекается, часто злится и редко сдаёт домашние задания. Я очень надеюсь, что вы обсудите это с её тётей, потому что мы все обеспокоены таким поведением. У Суён сжимается в груди. Она замечает, как с каждым словом Хёнджин всё сильнее и сильнее съёживается в своём кресле. — Понимаю, — односложно отвечает она. — Спасибо вам, — даже не дождавшись ответа, она встает и ведёт ребёнка за руку из кабинета. Мисс Ким, все это время стоящей за дверью кабинета, она говорит: — Я буду признательна, если в следующий раз мы будем говорить наедине, без Хёнджин рядом. После этого она сразу же звонит Джинсоль. — Суён? — Привет. Я забрала Хёнджин. — Что? Почему? Что-то случилось? Она быстро бросает взгляд на девочку, по-прежнему смотрящую в пол. — Ничего страшного. Я расскажу тебе дома. Несмотря на беспокойство, Джинсоль не задаёт много вопросов. Положив телефон в карман, Суён обращает внимание на Хёнджин и внезапно замечает у неё ссадину на щеке. — Пошли, приведём тебя в порядок, — она ведёт её в ближайшую уборную, где смывает с рук и лица засохшую кровь и грязь. На руках есть и другие маленькие повреждения, полученные в драке, на что Суён остаётся только вздохнуть. Такое чувство, будто она собирает по кусочкам разбитую вазу. Губы Хёнджин дрожат, пока она пытается сдержать слезы. — Ты будешь меня ругать? — настороженно спрашивает она. — Думаешь, мне нужно? Девочка хмурится. Суён проверяет время — всего лишь три часа дня. Она смотрит на ребёнка, красные ссадины на её руках, новый пластырь на лице, и спрашивает: — Хочешь мороженое? Они сидят на ступеньках у парка Ханган, облизывают свои шоколадные рожки и смотрят на гигантскую реку, разделяющую Сеул на две части. Даже будним днём здесь очень много людей. Туристы, семьи и пенсионеры хорошо проводят время, отдыхая у прохладной воды. — Ты когда-нибудь была здесь вечером? Хёнджин отрицательно мотает головой. — Вечером повсюду горят огни — розовые, фиолетовые, жёлтые. Я люблю приходить сюда, когда мне грустно. Это одно из моих любимых мест. Если хочешь, в следующий раз я возьму тебя с собой. Ей ничего не отвечают. — Расскажешь, что сегодня случилось? Хёнджин шаркает ногами. Суён умеет быть терпеливой, когда хочет, поэтому просто ждёт, пока девочка не делает глубокий вдох. — Они смеялись надо мной. Суён осторожно вытирает шоколад с чужой щеки. — Почему они смеялись? — Они… они сказали, что я странная, потому что у меня нет мамочки и папочки… В этот момент сердце Суён разбивается. Лицо Хёнджин снова морщится, а губы дрожат. Она изо всех сил старается сдержать эмоции. Но у неё не выходит и крупные слезы начинают течь по щекам, капая на синюю плиссированную юбку. — Ох, Хёнджин, — она протягивает руку, и девочка прижимается к ней, рыдая и зарываясь лицом в пиджак, пятна шоколада с которого потом придётся отстирывать. Когда всхлипы сменяются крошечной икотой, Суён хлопает её по спине и вытирает ей салфеткой глаза и рот. — Не говори об этом тёте Джинсоль, — умоляет ребёнок. — Я не хочу, чтобы она расстраивалась. Суён убирает с лица Хёнджин волосы и объясняет, что всё понимает, но будет несправедливо скрывать это от тёти. Девочка склоняет голову, приготовившись, кажется, снова заплакать. — А почему бы нам не поступить вот так? — предлагает Суён. — Давай сделаем тёте приятно, а потом расскажем ей всё, хорошо? Я тебе помогу. После небольшой паузы Хёнджин наконец кивает, не без помощи высмаркиваясь в другую салфетку. — Не хочешь немного поиграть, прежде чем идти домой? Тётя Джинсоль может подождать нас пару часов. — Правда? — Да, правда, — Суён смеётся, когда Хёнджин вскакивает на ноги. Идеи уже переполняют их. Когда они возвращаются домой, Джинсоль сидит за столом, отбивая пальцами какой-то ритм, и смотрит на стену. Суён подталкивает девочку, держащую в руках розу, словно это сокровище, и она передаёт её удивлённой тёте. — Хёнджин выбрала её для тебя, — говорит Суён, слегка качая головой в сторону Джинсоль. Та достаточно проницательна, чтобы уловить намёк. Вместо вопросов она улыбается и набрасывается на Хёнджин с обнимашками и поцелуйчиками, заставляя её улыбаться от уха до уха. — Ужин готов, — говорит Джинсоль, похлопывая ребёнка по спине. — Иди мой руки и зови Йерим. Ёджин уже сидит на своём высоком стуле, широко раскрывая глаза, когда Суён приветствует её поцелуем в макушку. — Так что произошло? — спрашивает Джинсоль. — Хёнджин подралась с тремя мальчиками. — С тремя мальчиками? Суён хихикает над её выражением лица. — Ага, с тремя мальчиками. Она отправила их к медсестре и всё такое. — Черт! Боже мой, мне так жаль, что тебе пришлось с этим разбираться. — Эй, всё в порядке. Я не против. Думаю, Хёнджин не хотела тебя беспокоить, — Суён внимательно изучает чужое лицо. — Ты когда-нибудь разговаривала с ней о её родителях? Джинсоль стонет и щиплет себя за переносицу. — Нет… Я так беспокоюсь о том, чтобы они были физически в порядке, что у меня едва остаётся время думать о чём-либо ещё, — она хмурится. — Так дело в этом? — Мне кажется, другие дети в школе насмехаются над Хёнджин из-за её родителей. В этот момент Джинсоль зависает и будто бы за минуту стареет на пять лет. Она выглядит такой поверженной, что Суён невыносимо хочется протянуть руку и обнять её. — Родители тех мальчиков злятся? — Не думаю. Директриса сказала, что их разняли, прежде чем произошло что-либо серьёзное. И я уверена, что они сами виноваты. Джинсоль… Ты стараешься изо всех сил. Не кори себя. После долгой паузы девушка все-таки кивает. — Ты права, — говорит она. — Я поговорю с Хёнджин. Спасибо, что забрала её. — Я всегда готова помочь. Джинсоль улыбается ей с такой нежностью, что Суён чувствует, как её сердце начинает биться чаще. Это несправедливо, думает она. Это действительно несправедливо.***
Среди всего этого сумасшествия наконец-то наступает тот самый День. Имеется в виду День Зоопарка, конечно. На протяжении двух недель дети могли говорить только об этом, и их энтузиазм заразил даже Суён. Она внезапно осознает, что необъяснимо взбудоражена, хотя предвкушение подобного теоретически должно было закончиться ещё пятнадцать лет назад. Всю дорогу до зоопарка Хёнджин болтает о животных, о львах и слонах, рассказывает, что узнала о них в школе на прошлой неделе. За последние пять месяцев она необычайно сильно увлеклась животными, и только они заставляли её спокойно и внимательно сидеть больше пятидесяти минут подряд. Несмотря на волнение девочек, Суён правда ожидает, что это будет приятный и расслабляющий день. Только она, Джинсоль и дети. Именно поэтому она резко останавливается, когда видит, кто ждёт их у ворот в зоопарк. Виви. Не может, блять, быть. — О, Джинсоль! — Виви с ног до головы одета в пастельно-розовый, и выглядит так, будто блевоту единорога пропустили через фильтр инстаграма. Её наряд можно было бы подобрать по модельному каталогу, а дурацкие волосы идеально уложены. Суён внезапно чувствует себя неряхой в своих рваных джинсах и вишневой толстовке. — Тётя Виви! — Йерим и Хёнджин бегут к ней и своими крошечными ручками выхватывают у неё пакет с попкорном. — Это для нас? Девушка смеётся и обнимает их. — Только если вы хорошо себя вели, — говорит она, а затем подмигивает Джинсоль. Пластиковая бутылка в руках Суён почти лопается. Хёнджин практически висит на руке Виви, когда они пробираются к входу в зоопарк, длинная очередь у которого уже начинает извиваться вокруг железных ограждений. Джинсоль везёт в коляске Ёджин и разговаривает с подругой, а Суён плетётся за ними, словно какая-то прислуга из 19 века. Но потом она чувствует на руке прикосновение маленьких пальчиков. — Я буду держать тебя за руку, тётя Суён, — великодушно говорит Йерим. Суён ещё никогда не была так счастлива, что ей покровительствуют. Работница зоопарка смотрит на них шестерых, прежде чем пробить билеты. — Семья решила провести день с тётей, да? — спрашивает она, глядя на Виви и Джинсоль. Тётя. Суён натягивает широкую фальшивую улыбку, пока Виви болтает о том, что они просто друзья семьи, и как же все счастливы посидеть с детьми, пока родители отдыхают. Наконец они заходят в зоопарк. Суён громко стонет, как только замечает, кто ещё ждёт их внутри. Это Чонын и Джиу. — Вы надо мной издеваетесь, блять? — тихо бормочет она Джиу, пока Чонын со всеми здоровается. — Что вы здесь делаете? — Мы захотели провести день на природе с детьми, — объясняет подруга. — Ах… Я и не думала, что это будет проблемой, — она поворачивается к Йерим и воркует с ней. — Привет, ты скучала по мне? — смеясь, девочка кивает головой и поднимает руки, чтобы её несли. — Она уже слишком взрослая, чтобы… — Суён перестаёт возражать, видя как Джиу подкидывает её на руках. Тем временем Чонын несёт Ёджин, а Джинсоль и Виви идут бок о бок с Хёнджин и пустой коляской. Великолепно, думает Суён. Просто великолепно. Через два часа она окончательно вымоталась. Большой сеульский парк просто огромен. Они прошли только четверть зоопарка — лучшую четверть, как шутит Виви — но у Суён уже болят ноги. — Подождите, подождите, — говорит она. — Мне нужно передохнуть. Чонын громко и облегченно вздыхает. — Боже, спасибо. Я думала, что вот-вот упаду. — У этих детей слишком много энергии, — хихикает Виви. Она садится рядом с Суён, из-за чего та сразу же напрягается. Она весь день практически не разговаривала с ней, вместо этого шагая между Чонын и Джиу. Ей не только нечего было ей сказать, но и совершенно не хотелось. Не когда она постоянно смеялась с Джинсоль. Единственный минус заключается только в том, что Чонын и Джиу — это одна из тех отвратительно милых пар, из-за разговоров которых хочется немного поблевать. — Ты старая, — говорит Хёнджин, встав перед ней, скрестя руки на груди. — Я думала, что ты того же возраста, что и тётя. Джинсоль, как бы досадно это не было, всё ещё бодрая. Она даже не выглядит уставшей. — Я ненамного старше. — Да ладно, всего на неделю, — дразнится Джинсоль. — Как ты собираешься успевать за Ёджин, когда она научится ходить? — Ох, отстань от неё, — говорит Виви. — В старших классах ты едва ли могла функционировать без десяти часов сна. — Всё было не так! И пока они вступают в детскую перепалку, Суён щиплет себя за переносицу, пытаясь подавить дискомфорт. Ей ещё никогда не хотелось уйти настолько сильно. — Жуть, они как старая женатая пара, — говорит Чонын. Немного забавно, что об этом сказала именно она. — Ты постоянно ведёшь себя точно также, — возражает Джиу. Прекрасно, теперь с двух сторон от Суён спорит уже четыре человека — она отказывается употреблять слово "пара". Она уже начинает чувствовать себя пятым колесом. К счастью, с ней дети. Йерим взбирается на её колени и показывает язык старшей сестре, которая пытается протиснуться в крошечное пространство между Суён и Виви. — Тётя Суён, насколько умны гориллы? — спрашивает Хёнджин. — Очень. Они одни из наших ближайших родственников. — Да, но насколько? — Гориллы способны выучить язык жестов. У некоторых даже есть свои питомцы. — Как коты? — глаза девочки широко раскрываются. — Да, — смеётся Суён. — как коты. — Хёнджин, ты хочешь посмотреть на горилл? — Джинсоль протягивает руку и гладит её по голове, обмениваясь взглядами с Суён. От её нежной улыбки сердце начинает трепетать. — Да! Мы можем пойти к ним прямо сейчас? — Хёнджин вскакивает на ноги и тянет свою тётю за руку. Суён и Виви посмеиваются, когда Йерим, Чонын и Джиу тоже идут вперёд, и они вдвоём остаются позади. — Правда они милые? — спрашивает Виви. — Я имею в виду, Джинсоль и дети вместе. Я бы хотела проводить с ними больше времени, но я была так занята своим новым кафе, что сочла лучшим переехать. — Переехать? — Ох! Когда Джинсоль только начала приглядывать за детьми, я жила с ними. Подождите. Что? — Долго? — Лишь пару недель, думаю. И мы решили, что будет лучше получать деньги ещё и с аренды комнаты. Оу. Ну конечно же. Мы решили. В животе Суён что-то сжимается. Она и не знает, чего ожидала. Конечно же она для них всего лишь арендательница. О чем она вообще думала? Совсем не помогает и то, что Виви бросает её, чтобы вернуться к Джинсоль и положить руку ей на плечо, второй взяв за руку Хёнджин. Ну конечно.***
К работе она возвращается подавленная и задумчивая. Лишь посмотрев на неё, все в офисе сразу же отходят, предоставляя свободное пространство. Суён включает эйрподсы и работает без передышки. С годами она поняла, что работа — это лучший способ отвлечь себя. Она погружается в юридическую лексику, обдумывает мельчайшие подробности каждого из предыдущих дел, выстраивает свои аргументы, в её голове будто складываются частички пазла. Мошенничество. Миллионеры. Деньги. Она прибавляет громкость Wonder Girls и качает головой, пока музыка внезапно не пропадает. Над ней стоит нахмурившаяся Хасыль. — Что с тобой сегодня? — Оставь меня одну. — Ты сердишься с того момента, как зашла в офис. Что случилось? — Ничего. Просто не трогай меня. — Проблемы дома? Ей не отвечают. Глаза Хасыль загораются и она как стервятник подталкивает свой стул к чужому столу, желая порцию красочных слухов. Суён правда не хочет ей говорить. Но мысли мучали её все выходные и часть понедельника, и она безумно устала сидеть в ловушке в собственной голове, где смех Джинсоль и Виви отдаётся эхом, словно сломанный CD-диск. Она вздыхает. — Ничего такого. Мне кажется, Джинсоль и её начальница встречаются. Или, по крайней мере, хотят этого. — Что это значит? — Не думаю, что они прям вместе-вместе, но они явно друг другу нравятся. Губы Хасыль складываются в букву "о", а лицо принимает выражение сплетницы, готовой к трапезе. — Как скандально. Подожди, а почему ты расстроена? Суён пожимает плечами. Она думала над этим все выходные и пришла в выводу, что и сама хотела бы узнать ответ на этот вопрос. Подруга мудро кивает. — Ты переживаешь, что будешь одинока всю жизнь? Ах... Она никогда даже не думала об этом в таком ключе. Но может быть это правда? Звучит как самый правдоподобный вариант. Возможно, такая отстранённая наблюдательница, как Хасыль, лучше разберётся в её потоке мыслей. — Может быть. — Видишь, именно поэтому тебе стоит пойти на вечеринку. Ты погрязла в бытовых вещах. Тебе нужно развлекаться, а не дома сидеть¹. Суён думает, что Хасыль права. Она очень — возможно, даже слишком — вкладывается в Джинсоль и детей. Её выходные проходят за убиранием какашек и рвоты, а также изучением курса математики первого класса. Она даже не может вспомнить, когда отдыхала только для себя. К тому же, она с болезненной уверенностью напоминает себе, что всего лишь арендательница. Дополнительный доход для Джинсоль и Виви, необходимый, чтобы растить детей. — Хорошо, — наконец говорит она. — Ты права. Мне нужно почаще выбираться куда-то. Я приду. — Отлично! — сияет Хасыль. — Значит, встретимся в субботу в шесть часов вечера! Да, возможно ей стоит найти хобби вместо беготни за тремя детьми, ни один из которых даже не является её ребёнком.