***
Скалигер на шатающихся ногах подошёл к шкафу и вытащил первые попавшиеся штаны, ведь не культурно идти к князю на прием в одной рубахе, которая не может прикрыть все интересные места Меркуцио. Надеть брюки было трудно, потому, что стоять на двух сложно, а тут на одной, а вторая в воздухе… Беда была в том, что Мерк сильно похудел и елемент одежды так и наровил упасть к ногам, пояс не поможет, для него нужно делать новую дырку. Придется снять штаны и запахнуться плащем. Снимая брюки он наклонился к полу, чтобы стащить штанину со ступней, его голова начала кружится, а в глазах темнеть, к горлу подступила рвота… Тело юноши упало на пол, он пытался подавить приступ рвоты глубоким дыханием через рот… Ему полегчало. В глазах опять стало светло, правда голова гудела не на шутку. Ноги запутались в брюках, он как смог стащил их и швырнул в сторону. Теперь нужно подняться. Он аккуратно дополз до постели и уже потом потихоньку, оперевшись на нее, начал подниматься. Давление подскочило, в глазах снова потемнело. Он быстро уселся на кровать и дал себе пару слабых пощечин, всё вернулось восвояси… Просидев пару минут и глубоко дыша он попытался встать. Получилось. Взял плащ и пошел к дяде…***
Он стоял перед дверью в тронный зал, и думал как сказать хоть что-то. «Была не была!» — почти шевеля губами произнес и открыл дверь… — Дядя! Простите за беспокойство. Но мне нужно с вами поговорить — это возможно? — очень тихо, почти беззвучно пролепетал юноша. — Дитя мое! Зачем ты встал? Тебе же нельзя делать много резких движений… — в его голосе читались нотки переживания, но в тоже время и радости " он ходит — значит ему лучше, а это сейчас самое главное» — Это срочно… Нам надо поговорить — уже немного громче произнес Мерк. — Лучше на едине. — Да. Все вон. — стража и пару слуг скрылись за дверью. — Я тебя слушаю. — Расскажите. — Рассказать, что? — не понимал правитель. — О маме с папой, о родне, о моем детстве… — его голос дрожал, он знал, что Эскал ненавидел эту тему. Он молчал долго, как будто о чем-то думал, а потом… — Нас было трое: я и двое сестер близняшек, огнено рыжих как морковки. Их звали Эдмонда, твоя мать, и Фредерика. Я полной историей не ведаю, но кое-что расскажу. В нашей семье многозначительную роль играет весна. Мы все родились в это время года, все мы женились и выходили замуж по иронии судьбы тоже весной, но и умирали с ее приходом. Первой вышла замуж твоя мать, отец твой был моряком- торговцем… Потом выдали замуж и вторую сестру, мужем её стал граф из Флоренции. Обе они весной рожали, обе весной и скончались. Эдмонда шла одним весенним утром в церковь, но из-за того, что лёд ещё лежал на земле она подскользнулась и упала в холодную лужу, с тех пор ее лёгкие сильно простыли… Мы звали врачей со всей Италии, но четно… Она умирала в муках и страданиях, сильный кашель просто душил ее… Отец твой в это время был в плаванье, он узнал о смерти своей жены и просто мчался домой, к тебе и к могиле любимой, его пытались остановить, говорили «Весна, сильно вышли реки из берегов, подожди пару месяцев когда все утихнет и вода в реке успокоиться…» Но это его не остановило, его тело покоится где-то на дне. Федерика сгорела заживо в своем доме, весной… А ты… Ты узнал о гибели отца и решил найти его тело, я был против этого, не хватало потерять ещё и тебя, но ты меня не послушал… Ночью ты вылез в окно и по дереву спускался вниз, ты не удержался и упал… Поэтому ты многое не помнишь, сильный удар головы стер сотни твоих воспоминаний. — Дядя. Почему вы раньше не говори об этом? — Я… Не знаю. — Неловкая пауза между ними, и Мерк решил вести дядю к своей проблеме. — Я решил уехать. Мне нужно время для восстановления, а тут вовсю бушует весна… — Во Флоренции досихпор холодно и лежит снег. Я думаю тебе стоит познакомиться с родными. Там ты узнаешь о многом, и о нашей семье в том числе. — Здесь я все равно уже «похоронин», за мной явно не будут скучать, мне здесь не рады. Я уеду навсегда. Простите, дядя! — Хорошо… Только умоляю пиши письма, не то я совсем сумма сойду, и хоть иногда приезжай.- Эскал это говорил с такой болью, а сердце, что думал оно остановить прямо сейчас. — Я постараюсь… — Мерк в первые в жизни мягко улыбнулся дяде, а потом не выдержал — обнял и легонько прикоснулся губами к его морщинистой щеке. Это было мгновение которое князь будет хранить в памяти всю жизнь.