***
Мфуаси приоткрыл глаз, посмотрел на что-то пишущего Люмена и зажмурился. Это что, не дурной сон?! Мфуаси тихо заворчал, чем выдал свое пробуждение. — Не думал, что вы проснетесь так рано. — Люмен сдвинул очки к носу. — Доброе утро и все такое. — небрежно бросил Мфуаси, не смотря на архангела. — Как вам спалось? Мфуаси дернулся и недоверчиво глянул на Люмена. Будь на месте архангела кто-то другой, Мфуаси уже огрызнулся бы, но какая-то неведомая сила не давала ему этого. Люмен был так спокоен, что даже язык не поворачивался послать его к чертям. Мфуаси стиснул зубы, глубоко вдохнул и, поднявшись, ответил, не смотря на Люмена: — Не помню, чтоб мне хоть как-то спалось последние века. Люмен отложил бумаги и пригласил Мфуаси в кухню. Тот неуверенно пошел следом и увидел на столе «завтрак». — И вы так просто пустите меня? — У меня нет причин тебя отвергать, пока ты сам не расскажешь или не сделаешь что-то. В голове Мфуаси возникла мысль, что неплохо было бы навредить Люмену, чтобы весь этот цирк кончился, но он не мог ничего сделать архангелу. Да что ж такое-то?! Это сказывается отсутствие почти всей магии или у Люмена какая-то аура, не дающая ему навредить?! Мфуаси оскалился, опустив голову и зажмурившись. Он почти заплакал от бессилия, но отвлекся от своих мыслей из-за того, что Люмен приобнял его крылом. Мфуаси бросил взгляд на шрамы на боку архангела, потом неуверенно посмотрел ему в глаза. «К врачу бы его», — подумал Люмен и кивнул на «еду». Мфуаси устроился за столом и принялся за завтрак, стараясь дышать спокойнее и не смотреть на Люмена. Тот лишь ел, будто ничего и не происходило странного. — Вообще я надеялся, что меня быстренько уничтожат. — буркнул Мфуаси, сам не зная, почему вслух. — Возможно, я могу это понять. — Разве? — Я и не планировал просыпаться, однако судьба решила иначе. — Просыпаться? — Мфуаси стал припоминать разговор с Бикаином. — Да, я спал последние… не знаю, сколько веков. Я попросил усыпить себя вскоре после возвращения ангелов в Рай. — А, кажется, я что-то такое слышал, но был занят усилением культа. Они замолчали. Люмен взял посуду и ушел в другую часть кухни. Мфуаси глубоко вдохнул и все же задал вопрос, который мучил его еще с детства: — Почему? — Почему что? — Почему вы допустили все это? Дали переписать тексты? Дали священникам творить вольности? Дали оленям совершать грехи? Дали появиться таким как я? — Потому что если олень черств душой, его насильно не обратишь к свету. — голос Люмена вдруг стал строг. — И если олени не хотят внимать моим речам, то будет так, и я не намерен тратить силы на бесполезную борьбу с упрямыми глупцами, что в служении Богу лишь ищут повод поживиться. Люмен поставил посуду сушиться и повернулся к Мфуаси, хмурясь. Возможно, его все еще волновали эти воспоминания. Наверное, оставить оленей на произвол судьбы было нелегким решением, но Люмену виделось единственным верным. Заметив, что Мфуаси напрягся, Люмен смягчился и добавил, направившись в комнату: — В конце концов, что мы должны были сделать? Выслать карательный взвод ангелов? Мои бойцы и так пострадали от адских в свое время, такой шаг был бы полной глупостью. — Но из-за того, что вы оставили оленей, я усомнился в вере и начал поклоняться драконам! — Разве я мог вовремя поговорить со всеми, кто в том нуждался? Значит, тебе не повезло, я не вершитель судеб, а простой архангел. Это духи направляют судьбы в нужное русло, но, видимо, они не посчитали нужным тебя останавливать. Может, твоя вера в драконов была частью вселенского замысла и все сложилось так, как должно было? Люмен взял листы и начал что-то перечитывать. Мфуаси неуверенно приблизился и прикрыл глаза, пытаясь на чем-то сконцентрироваться. «Серьезно, у него есть какая-то аура!» — заключил он, попутно подумав, что это простенькое заклинание теперь требует больших усилий. Он даже не может определить, что за аура! — Ты что-то хотел? — Что вы пишете? — А, это. Амадео попросил восстановить ему оригиналы моих текстов. Если интересно, можешь посмотреть. Мфуаси неуверенно улегся около Люмена и осторожно прижался щекой к пушистому и мягкому меху. Люмен укрыл его крылом.***
Джонни был весьма удивлен, когда увидел на столе завтрак, войдя на кухню. Ардо и Амикус следили за ним из-за угла, однако быстро выдали себя тихим хихиканьем. — Ага, вот кто тут безобразничает! — Джонни тихо засмеялся, потрепав детям челки. — Между прочим, все проводилось под чутким руководством лучшего повара адской кухни. — слегка горделиво заявил Амикус, прикрыв глаза и вскинув брови. — Моим. Достопочтенный гость Амадео Сальтаформаджо был так восхищен и покорен моими кулинарными навыками, что не мог не пригласить меня в путешествие по землям смертных. Джонни рассмеялся, а Амикус довольно усмехнулся, приоткрыв глаз. Не зря ведь тренировался и придумывал эту фразу. — Сейчас мы разбудим этого достопочтенного гостя. — Джонни вышел из кухни. — Как думаешь, настолько старые олени вообще могут быть с таким хорошим здоровьем? — Ну, Инганнаморте. — многозначительно ответил Амикус. — Выходец из Инганнаморте! — крикнул Джонни откуда-то сверху. — Я что, нашел слишком старую информацию, и от вас успели отказаться?! — Амикус взлетел на балкончик и недоуменно уставился на Джонни. — Я лишился права на фамилию лет в тридцать. Об этом даже в местной газете написали, боже, какой стыд. — В местной это в какой? — Травянистые луга знаешь? — Немного читал. Помню, что там много Инганнаморте, а еще что непонятно, чего там травянистого, там шахта на шахте. — Этот город основан Инганнаморте. — Джонни потормошил Амадео за плечо. — Вставай, соня, твой сын сейчас выманит из меня наиболее полную историческую справку! Амадео нехотя открыл глаза. Скерцио приподнял голову и недовольно осмотрелся. Джонни заставил их встать и повел за собой вниз, где Ардо неловко сидел за столом, а Амикус, хмурясь, побрел следом. Старшие Сальтаформаджо потирали глаза, пытаясь понять, что происходит, потом заметили еду и поняли, что надо есть. Кажется, выходец из Инганнаморте всеми силами избегал разговора. Амикус глянул на Джонни и все же решил продолжить выманивать историческую справку: — Если Инганнаморте основатели города, то почему я могу с легкостью пересчитать знатных Инганнаморте? — Потому что внутри рода Инганнаморте давно существует разделение на знать и рабочих. Они даже враждовали между собой какое-то время, а потом конфликт утих, но неприязнь осталась. Ну а также они, по сути, два разных рода с общими корнями, во время длительной вражды ни о каком смешении кровей и речи быть не могло. — А вы из знатных? — Моя мама из знати, а вот отец из рабочих. После слова «отец» морда Джонни помрачнела, он подпер щеку магией, смотря куда-то в сторону, и стал постукивать вилкой по тарелке. Внезапно в его голову пришла какая-то мысль, он посмотрел на вилку и отшвырнул ее, после чего встал и стремительно вышел. Оставшиеся переглянулись. — Так чем связано то, что он Инганнаморте… — начал Ардо. — Выходец! — вновь поправил Джонни и хлопнул дверью своей комнаты. -… Со здоровьем? — Эта фамилия буквально переводится как «обманувший смерть», они славятся своим здоровьем. — С каких пор Джонни умеет швырять предметы? — подумал вслух Амадео. — И хлопать дверьми? — продолжил Скерцио. — Если никто не возражает, я пойду его успокою. — предложил Амикус и направился к Джонни. Ардо посмотрел на остатки еды на тарелке Джонни. Старшие вздохнули и продолжили есть. Просто не брать в голову и делать вид, что ничего не произошло. Они даже взбодрились. Ардо набрал воздуха и сказал: — Разве мы начали день с неудобных вопросов, у меня есть еще один. — Выкладывай, вилку швырять не буду. — А ты любишь маму? Амадео положил вилку на пустую тарелку, набрал воздуха в легкие и не знал, как бы ответить. Скерцио с видом «ну я же говорил, что он спросит» подпер голову и решил помочь брату: — Ну, он встретил тебя только когда тебе было двенадцать? — Ты ушел из семьи, когда я был олененком? — продолжил Ардо. — Я вообще не знал о твоем существовании до понедельника?! — не выдержал Амадео. — Оу… Ардо поник и уставился в пол. Хотя на что он надеялся? Нет, конечно, было очевидным, что все не так, как рассказывала Луиза, но чтоб вообще не знал? Скерцио победоносно смотрел на Амадео, намекая, что это все последствия лжи. — Эй, не я первый начал врать, мне пришлось! — Амадео ткнул брата под ребра. — Меня ты тоже не любишь, правда? — Не пойми меня неправильно, но я не могу любить того, кого знаю пару дней. Особенно когда я вообще не рассчитывал, что у меня может быть сын. Но я тебя не ненавижу и ты достаточно прикольный. Сойдемся на этом, хорошо? Ардо слабо улыбнулся и кивнул. Такими темпами семьи у него не будет вовсе. Лучше бы соврал. — Почему она вообще что-то врала обо мне? — пробурчал Амадео, собирая посуду. — Может, потому что ей бы пришлось рассказать еще кое о чем? Мы же не говорим Джонни, что знаем о его прошлом и даже подстроили его часть. Амадео не нашел, что возразить, а Ардо вновь потребовались объяснения. Амадео помыл посуду и вернулся к остальным. Он посмотрел на Ардо и вздохнул. — Ладно, давай так, я поступил неправильно, но я переспал с твоей матерью и мы больше никогда не виделись до этого понедельника, потому что я пошел геройствовать, а она… вообще не знаю, честно. — А она переехала подальше от меня, чтобы начать новую жизнь и создать семью, но все пошло наперекосяк. — А вы ее знали? И почему наперекосяк? — Знал, но, к сожалению, не в лучшую часть своей жизни, но это никак не связано с ней. Ну а наперекосяк потому что она ездит к твоей бабушке, которая тоже о тебе не знает, а еще не может тебя любить. Ну то есть она тебя не ненавидит, но не испытывает сильных чувств, по ее словам. — Так, погоди, последняя часть была необязательна. — Амадео нахмурился. — Добро пожаловать в семью Сальтаформаджо, у нас у всех в жизни творится чёрти что, придется привыкнуть. — Я даже не знаю, что теперь говорить… — Ардо вздохнул. — Может, мне и не стоило говорить последнее, но она очень переживает, что не может тебя любить. — Но она же любит, если заботится? — Ну, значит, считает, что недостаточно любит, я лишь пересказал ее слова. — Тогда я буду считать, что меня любят и даже стараются любить ещё сильнее. — Ардо даже будто слегка обиделся. — Хорошо, это вполне подходит. — Скерцио улыбнулся и осторожно погладил Ардо. — Ты там поддерживай ее, если что. Амадео внимательно следил за этим разговором. Ардо угукнул и улыбнулся Скерцио в ответ. — Мне кажется, что ты воспринимаешь его как своего сына гораздо сильнее моего. — заметил Амадео. — Ну я и Луизу люблю? — А она об этом знает? — Вообще нет, но после произошедшего ей лучше и не знать. Амадео некоторое время смотрел на Ардо, размышляя. Олененок был хорошим, но как же Амадео хотелось, чтобы его поскорее забрали. Не сможет же он играть роль отца вечно! Еще и притворяться, что не хочет переложить это на кого-то другого. Амадео нахмурился, вспоминая диалог. — Подожди, ты так легко признал, что любишь? — Так ты и не Луиза.***
Амикус тихонько вошел в комнату Джонни, тот свернулся клубком на своей лежанке спиной ко входу. Чертенок осторожно устроился около него и приобнял крылом. Джонни тяжело вздохнул и тихо проворчал: — Ну что такое? — Пришел узнать, что сейчас произошло. — Не люблю, когда замечаю за собой привычки отца. — Вас так волнует, что вас лишили фамилии? — Сейчас это никак не сказывается на жизни оленей, но в древних родах это все еще имеет некоторую силу. — нехотя ответил он, дернув ухом. — Разве это не просто неприятно? — Это накладывает запрет на контакт с родней и нахождение на территории имения рода. А у меня это все Травянистые луга и окрестности. — Для вас это имеет большое значение? — Амикус все еще не понимал. Джонни повернулся и посмотрел на Амикуса. Тот сложил крыло и внимательно смотрел на собеседника, ожидая ответ. Эти смертные всегда были такими смешными. У старика есть все, что ему нужно, дом, Сальтаформаджо, для которых он семья, а он думал о какой-то фамилии. — Я мало того, что убил оленя, чтобы заработать на пропитание семьи, чем прогневал отца, так еще оставил родителей-стариков на попечении брата-наркомана и сестры-проститутки. Я даже не знаю, что с ними стало, естественно, меня это волнует! — Вы убили оленя? — Амикус наклонил голову, не воспринимая слова серьезно. — В моей комнате на стене висит чертова голова оленя, не того самого, но одного из убитых мной, почему все в этом чертовом доме делают вид, что вообще это не замечают?! Амикус посмотрел на трофей на стене. Обычная голова оленя. Оказывается, настоящая. Он видел ее не первый раз, и все еще ее существование не вызывало у него никаких эмоций. — А чем он так отличился, что из него чучело сделали? — Да в драке и без того короткий рог обрубил. — Может, я поищу ваших родителей? — Да что им в Аду-то делать. — Джонни вздохнул и подошел к окну. — Ну а если все же что-то узнаю? Джонни обернулся на Амикуса, задумавшись. И как этот чертенок собирался пробраться в Рай? Легче было бы послать Амадео, пусть он и был безнадежно обделен умом для такой задачи. — Доминик и Эрнеста. Джонни тихо вздохнул и пошел обратно на кухню в сопровождении Амикуса. Может, Амикус не сможет пробраться на чужую территорию и успокоится на этом? Сантьяго уже кружил вокруг Скерцио в воздухе. — Что, уже зовут дела? — Я останусь. — сказал Амадео. — Что?! — запротестовал Скерцио. — Я решил, что хоть раз останусь готовить с Джонни. — Именно в тот день, когда меня пытается втянуть в магическую авантюру древний дух? — У нас каждый день именно тот. — Амадео коснулся плеча брата. — Послушай, Сантьяго опытный маг, и ты ничем не хуже, ты справишься. Скерцио посмотрел в сторону, не отвечая. "И ты ничем не хуже" было сказано так, будто Амадео сам понимал, что Скерцио почти ничего не смыслит в магии, но приободрил из вежливости. Джонни был весьма удивлен, что Амадео решил остаться, но не подал виду, стараясь собраться с мыслями. Амадео осторожно взял брата за голову и повернул к себе. — Послушай, ты всегда можешь мне позвонить. Связь в лесу, конечно, не идеальна, но как-то работает. Скерцио слабо улыбнулся и кивнул. Сантьяго активнее закружил вокруг него, что-то помечая в своем списке. — В идеале можно было бы взять реликвию. — Как я тебе ее сниму? — возразил Амадео, делая реликвию видимой. — Это же обычный браслет. С этими словами Ардо снял его с ноги Амадео. Скерцио и Амадео переглянулись, не понимая, что сейчас произошло. — То есть я мог какое-то время назад ее снять?! — О, наконец хоть кто-то отличающийся умом и сообразительностью, помимо Инферно и Франческо! — воскликнул Сантьяго. — Ардо, теперь будь добр и достань камень, милый мальчик. Ардо под руководством Сантьяго вытащил камень из реликвии, чувствуя себя очень неловко от того, что дух обратил на него внимание. На спрятанной ранее поверхности красовался рисунок головы дракона. — А это что? — поинтересовался Ардо. — Печать с гербом Сальтаформаджо. — отозвался Джонни. — У нас есть герб? — почти уставал удивляться Амадео. — Как и у любого знатного рода. Придется сводить вас в городской музей, я так чувствую. — Для исторических справок? — Амикус хитро улыбнулся. — Для исторических справок. Сантьяго скомандовал Скерцио взять все необходимые вещи и торжественно полетел на выход. Ардо проводил его взглядом и подобрался поближе к Амикусу, интересуясь, всегда ли Сантьяго такой пугающий. — Чем же он пугающий? — искренне не понял Амикус. — Не знаю, просто мне боязно, когда он на меня смотрит, будто изучает и что-то думает. — Он все изучает, глупый. Когда тебе уже полтора тысячелетия, цепляешься за каждого, кто хоть сколько-то интересен. Да еще и его образ жизни. Амикус почувствовал смущение Ардо и, воспользовавшись тем, что старшие были заняты приготовлением чего повкуснее, увлек олененка в укромный угол, где не было лишних ушей. — Знаешь, я немного с ним общался, так что могу сказать, что ему довольно скучно в реликвии все эти века. Он заточен в четырех стенах, общается с духами, что его в реликвию и загнали, пытается занять себя, изучая магию, историю мира и всякое такое. Но он не так много общается с кем-то живым, так что не обращай внимания. — Заточен? Амикус сдержался, чтобы не вздохнуть, но все же постарался пересказать историю о наказании оленя. Ардо тихонько кивал, не понимая, что за комната, в которой живет Сантьяго, внутри камня. Там не видно никаких комнат, даже маленьких. Олененок все же спросил об этом чертенка. — Как бы объяснить... Есть разные способы заточить духа в камне. Сантьяго был привязан к нему, его сила была в камне, и он решил создать небольшое пространство внутри. — Амикус почувствовал, что Ардо не понимал. — Знаешь, есть сказка, где снаружи неприглядный домик, а внутри целый дворец? Ардо кивнул, припоминая, а Амикус довольно улыбнулся. — У него примерно то же, но комната как бы совсем крохотная, ее не видно. Я не знаю, как объяснять этот тип магии, он очень сложный и вообще откуда-то из драконьих свитков, не уверен, умеет ли кто-то еще, кроме Сантьяго, создавать подобные пространства. — А если сломать камень? Амикус задумался, но признал, что не знает ответа на такой вопрос, и лучше спросить у самого Сантьяго. Ардо добавил после молчания: — Я думал, он должен говорить иначе, если ему столько веков. — Духи часто выбирают говорить тем же языком, каким общаются современные олени. Хотя Сантьяго с этим перебарщивает, говорит порой как подросток. Но он хороший олень, не надо его бояться. Конечно, ты не обязан с ним общаться, но он не желает тебе ничего плохого. Пока Скерцио и Сантьяго шли в лес, к ним присоединилась низенькая фигура. Фигура, являвшаяся Бикаином, поздоровалась и полетела по другую сторону Скерцио. Сантьяго поприветствовал духа в ответ, улыбнувшись. — Ты что-то хотел? — Вообще мне просто нечем заняться. Мфуаси на попечении Люмена, запланированное создание мира не скоро. — Ну, я еще не занимался этим проектом, но у меня мыслишка не создавать, а сделать на базе существующего, это не так затратно. Не комната же какая-нибудь, а целый мир. — А вы тут чем занимаетесь? — решил перевести тему Бикаин. — Трупы идем закапывать. — Скерцио тихо хмыкнул. Олень и виду не подал, что ему хоть как-то интересно наличие имени Мфуаси в разговоре. Сантьяго, рассмеявшись, улегся на спине Скерцио и только сейчас вспомнил, что тот может не знать духа. — Кстати, знакомься, это Бикаин, один из химер. — Знаю, знаю. Заметив смущение Бикаина, Скерцио пояснил, что знает химеру из памяти Мфуаси. Бикаин начал жалеть, что решил пересечься с Сальтаформаджо, но и уходить сейчас было бы слишком неловко. Сантьяго решил продолжить. — Ну а идем мы проводить обряд, чтобы наделить магией драконов оленей из лесов Сальтаформаджо. Бикаин нахмурился, перестав понимать происходящее. Он спросил, как эти двое вообще собрались провернуть такое, сознавшись, что среди химер магию хорошо знал лишь Мфуаси, а Скерцио присоединился к вопросу. Сантьяго снисходительно вздохнул, достал лист бумаги, карандаш и начал рисовать, параллельно объясняя. — Моя идея проста. Олени сами по себе уже владеют магией, но отличной от драконьей. Драконы, по сути, обучили оленей своим заклинаниям и немного изменили их тела, чтобы те могли этими заклинаниями пользоваться. Я хочу сконструировать это событие из Сальтаформаджо и собственных знаний. Основной элемент — олень с повышенным содержанием драконьей магии. — Сантьяго ткнул Скерцио карандашом в нос. — Одна штука. Получше было бы использовать Мфуаси, он еще ближе к драконам, можно сказать, сам им стал, но он пока не надежен. Помимо этого мне нужен кто-то материальный, ведь напрямую с живыми мне работать сложно, а вот посредством кого-то живого легче. — он опять ткнул Скерцио. — Так же штука. Ну и командующий парадом. — тут он ткнул в нос уже себя. — Тоже одна штука. Остальное просто заклинание. Бикаин и Скерцио невольно задумались, какие же у Сантьяго тогда сложные идеи, что он говорит об этом как о простеньком дельце. — И что я должен делать? — спросил Скерцио. — Ты? Да ничего. Стоять и не сопротивляться. — А зачем он тогда вообще, если ты сам все колдовать можешь? — Бикаин вовсе запутался. — Ой, ты совсем не знаешь, как работают массовые заклинания? — Этим управлял Мфуаси. — Бикаин дернулся. — Ну хорошо, есть примерно два вида массовых заклинаний. Первый это когда все участники на равных, то есть или все читают заклинание и происходит своего рода магический резонанс, или это что-то связанное с артефактами. Например, как химеры собрались вместе и этим спровоцировали освобождение драконов. А во втором есть один или несколько участников, что кастуют заклинание и используют магию других в качестве поддержки или вроде того, при этом остальные или делают свою часть, или не делают ничего вообще. — То есть Скерцио тебе нужен как поддержка? — Да, взаимодействие с материальным миром довольно сложная штука, когда ты мертв, я могу даже перенапрячься и умереть… умереть, которое насовсем, будто меня и не было. Кстати, формирование мира тоже сложная задача, и вас мне подослали потому, что один я это не проверну. Я думаю, я сконструирую заклинание схожим образом, что и сейчас. Бикаин задумался. Скерцио старался дышать спокойнее и не думать о предстоящем. Сантьяго в целях поддержки махал на него листиком с рисунками. Что бы сейчас сказал брату Амадео, чтобы успокоить? Хотя он скорее раздражающе клацал бы на клавиатуре телефона какую-то заметку и не сильно обращал внимание на происходящее. Если б в прошлом ловила связь, он бы и не заметил большую часть событий. — А могу я тогда присоединиться сейчас, чтобы подготовиться к септу? — О, запросто, даже заклинание переделывать не придется. Хм, кстати, тогда можно проверить, как твоя магия будет работать с остальными… Мфуаси у нас нет, но Скерцио вполне сойдет для пробы, они по магии будто братья. Эй! Хус! Скерцио даже остановился. Неясно откуда прилетели черные бабочки. В воздухе возникла черная точка, разрослась, затем приняла оленеподобные черты, и на ней возникли мелкие сверкающие точки. Черная фигура постепенно окрасилась, и перед Скерцио предстал молодой олень. С его ветвистых рогов свисала плоть, которая, видимо, и привлекала бабочек. Его можно было бы с легкостью назвать бежевым, если не считать того, что голова его была черной. И как только Сантьяго заметил его раньше остальных? — Что ж, раз ты хочешь потренироваться, пожалуйста, только дай мне почитать, что ты там составил. Сантьяго передал Хусу записи, тихо ворча что-то про редактуру. Бикаин тихонько поинтересовался, что это за олень. Ему он казался очень знакомым, но все же внешность сбивала с толку. Бикаин даже был раздосадован, что пока не привык к жизни нормальных духов и не научился отличать их вне зависимости от того, принимают они какой-то облик или нет. — Ну, ты его уже видел в совете духов, раз тебе разрешили существовать. — Вступилась за него после требования шанса исправить Мфуаси Аманда, а не я, попрошу заметить. — Хус внимательно прочитывал заклинание. — К тому же, видит он меня впервые, мы не принимали форм. — Хус Рексиллад, один из древнейших духов, еще из Старого мира, член совета, самый мудрый маг за историю, с познаниями которого сложно тягаться. — Ты почти заставил меня смутиться. — Кстати, если ты нормальный дух, то как ты прошел через портал, а Матерь — нет? Хус нахмурился и мотнул головой, вчитываясь в текст, Сантьяго тут же понял, что оленю нужно сконцентрироваться на тексте. Бикаин задумался. Он не помнит, чтобы в совете духов вообще кого-то звали по имени, больше по должности или никак толком. Когда Хус наконец дочитал в полной тишине, он поднял взгляд, вздохнув, и ответил: — В Новый мир перешли только достаточно сильные духи, которые могли создать себе оболочку. Возможно, после смены религии, Матерь ослабла, но это маловероятно, и века не прошло. Скорей всего, она не последовала за нами осознанно. — Но почему? — Ее место занял Бог. Бог должен был установить новые порядки, возможно, она не хотела давать нам шанса вернуться к кровавым обрядам, а для этого вынудила забыть о себе. — он вздохнул и протянул Сантьяго записи. — Я, конечно, кое-что подправил бы, но так уж и быть. Сантьяго довольно ухмыльнулся. Они молча дошли до полянки, Сантьяго командовал Скерцио, что куда поставить. Бикаин неуверенно глянул на Хуса и спросил: — Почему я не помню ни одного оленя с вашей фамилией? — Меня из-за моего большого магического потенциала в юности принесли в жертву Матери. Для древних оленей магия была чем-то вроде уродства. Братья умерли молодыми, а от сестер оленята с другой фамилией, только и всего. — То есть вы не владеете магией драконов? — Только тем, что изучал самостоятельно. Из леса начали сходиться олени. Сантьяго посмотрел на Скерцио, осторожно взял его за голову и проговорил: — Так, давай успокаивайся, все будет хорошо, тут два опытных мага, если что-то пойдет не так, мы просто остановим ритуал. Давай, вставай в круг. Скерцио сделал глубокий вдох и протяжно выдохнул, входя в начерченный круг. Ему даже стало приятно, что этот чудаковатый дух постарался его поддержать. Олени тихо перешептывались и неуверенно окружили Скерцио по указанию Сантьяго. Скерцио сделал еще один глубокий вдох, вскинул голову и старался не думать. Бикаин слегка испугался такого вида оленя, уж слишком поза напоминала ему о Мфуаси и его обрядах. — Что-то не так? — поинтересовался тихо Скерцио. — Нет-нет, просто вспомнился Мфуаси. — неохотно откликнулся Бикаин. — А. На самом деле, мне очень сложно было привыкнуть жить без Мфуаси. Меня, конечно, обманули, но тело я отдал сам. Мне все же хотелось бы переговорить с ним. Бикаин сделал вид, что слова оленя не отталкивали его. Хотеть поговорить с Мфуаси?! Серьезно хотеть? Скерцио понял, что сказал лишнего, и отвел взгляд, будто ничего не говорил. И к чему вообще он решил вдаваться в такие подробности? Чувствуя нарастающую неловкость, Сантьяго взял собственные записи и решил начать обряд, чтобы отвлечь Сальтаформаджо от случившегося казуса, хоть и хотелось еще хоть немного морально настроиться. Он кивнул Хусу и прикрыл глаза. Его рога стали видимыми и засветились, как и текст на листке. В воздухе стоял тихий гул. Хус тихо шепнул на ухо Скерцио, чтобы тот закрыл глаза и представил что-то хорошее или ни о чем не думал. Скерцио так и поступил, не замечая, что у него начали светиться голубым лишние рожки под воздействием магии Сантьяго. Хус покачал головой и заклинанием ввел в транс Бикаина, давая Сантьяго возможность использовать того в качестве поддержки, после чего сам стал читать заклинание по памяти одновременно с Сантьяго. Олени, убаюканные равномерным гулом, опускались на землю, где их окутывала легкая светящаяся дымка. Их тела постепенно изменялись. Сантьяго, закончив обряд, проморгался и замотал головой, опустившись на землю. Бикаин слегка покачнулся, но устоял на ногах и начал осматриваться. Олени вокруг открывали глаза и тоже пытались понять, что же случилось. Скерцио и Хус не испытывали никакого дискомфорта. Последний начал осматривать бывших дикарей, не произнося ни слова, затем встал напротив Сантьяго и сказал: — Хорошо, поздравляю, вы успешно получили группу оленей, не приспособленных к жизни в современном обществе, зато обладающих магией как и другие олени. — Вроде поздравил, а вроде обозвал дураками. — Скерцио потер глаза. — В пределах нормы для Сальтаформаджо и тех, кто слишком долго находился под их влиянием. — Хус вскинул брови. — Да ладно, перекочуем в город, найдем работенку, все будет хорошо. — Нейт улыбнулся. Хус не нашел, что возразить, поэтому положил Сантьяго на Скерцио, а Бикаина на себя и направился в сторону имения. Скерцио задержался, осматривая оленей, но те лишь поблагодарили его. Он тихонько улыбнулся, заметив, что основную работу сделал Сантьяго, и направился следом за Хусом. — Почему я чувствую себя ковром, из которого выбивали пыль несколько часов подряд? — пожаловался Бикаин. — Потому что основная нагрузка была на тебя и Сантьяго. — Хус даже ухом не повел. — Он всегда такой? — Бикаин глянул на Сантьяго. — Может себе позволить.***
Два ангела-стражника заметили нечто черное на горизонте. Чем-то черным оказался Амикус, уверенно летевший в сторону Рая. Ангелы переглянулись и стали ждать, что же произойдет. Амикус приземлился перед ними на краю облака и посмотрел, ожидая их действий. — Если это такое нападения сил Ада, то оно самое милое, что я видел за свою службу. — Нет, это я пришел по своим делам. — И какие дела у… тебя могут быть в Раю? Чертенок представился своим настоящим именем, чем вызвал удивление у стражников. — Неужто сын того самого черта? — А что, в Раю про него тоже помнят? — Еще бы, мало кто дрался так яростно. — Люмен в боях мало кого подпускал к нему, настолько боялся за рядовых. — усмехнулся второй стражник. — Ну и кому же досталась честь его сразить? — Уже и не вспомню, такая суматоха была, но кто-то из опытных бойцов. Так какие у тебя дела? — Я разыскиваю двух оленей, чтобы поговорить, а в Аду их нет. — Кто же вызвал у тебя такой интерес? — Доминик и Эрнеста Инганнаморте. — А, Инганнаморте. Не уверен, но они могут быть тут. Но сначала покажи-ка, нет ли у тебя оружия. — Я могу сразить вас только кулинарными способностями. Один из стражников прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться, Амикус же стоял спокойно, расслабившись, и терпеливо ждал. — Он даже боевых заклинаний не знает. — заключил стражник. Второй окликнул свободного ангела и быстро объяснил тому, куда провести Амикуса. Тот бросил взгляд на чертенка, кивнул и молча повел. Амикус попрощался со стражниками и внимательно изучал своего проводника. Он был явно старше и опытнее в боях, чем те двое, особенно явно о том свидетельствовали шрамы на ногах и шее. — Вы давно на службе? — спросил Амикус. — Больше, чем хотелось бы. — Но вы меня не ненавидите за то, что я черт? — Может, и ненавидел бы, если б не твой нос. — Это вы про то, что он белый? Ангел кивнул и пошел по мосту, не смотря на чертенка. Амикус летел неподалеку, даже не раскрывая крылья. — А почему вы просто не полетите? Это же быстрее. Ангел вздохнул и раскрыл поврежденное крыло, чертенок слегка смутился и задумался. Когда они добрались до конца моста, Амикус предложил попробовать залечить крыло. Ангел недоверчиво на него посмотрел но согласился. Чертенок осторожно осмотрел крыло и заметил, что на него было наложено заклинание, не дававшее оперению восстановиться самостоятельно, видимо, это было частью атаки чертей или демонов. Он прикрыл глаза и постарался придумать на ходу нужное заклинание, потом приоткрыл глаз и ойкнул, увидев, что все сработало, но новые перья были черного цвета. — Ничего страшного, это просто от твоей магии, моя душа не искажена, так что черный на мне не задержится. Ангел взмахнул крылом, с новых перьев будто стряхнулась сажа, и они стали безупречно белыми, как и остальное оперение. Амикус улыбнулся и осторожно ткнулся лбом в плечо ангела, тот лишь усмехнулся и подтолкнул его крылом в сторону дома, после чего улетел. На лавочке под окном лежала пожилая оленуха. Она приятно улыбнулась и подозвала Амикуса к себе, интересуясь, что происходит. — Вы что, не узнаете во мне черта? — Амикус слегка нахмурился, приблизившись. — А что плохого может сделать черт, вылечивший крыло ангела? — Вы Эрнеста Инганнаморте? — после ее кивка он добавил. — А меня зовут Амикус. — Не знала, что у чертей есть имена. — Вообще у всех нас есть имена, просто обычные олени не могут их узнать. А Амикусом меня назвал мой папа. Эрнеста пригласила Амикуса устроиться рядом и начала расспрашивать о его семье. Амикус собрался с мыслями и начал рассказывать, как так вышло, что он очутился в семье Сальтаформаджо. Когда он случайно упомянул Джонни, Эрнеста задумчиво и грустно улыбнулась и сказала, что так же звали одного из ее сыновей. — Ну, вообще это ваш Джонни и есть, и он меня попросил разузнать, как вы тут. — Он всегда был таким душкой. — Эрнеста тихо засмеялась. — За меня он пусть не волнуется, со мной все хорошо. — А что случилось после ухода Джонни? — Честно, многого сказать не могу. — она вздохнула. — Я умерла почти сразу после того, как он ушел от нас, а Доминик, когда умер, не захотел рассказывать о произошедшем. Да и вообще мало со мной общается. Эрнеста печально замолчала. Амикус осторожно ткнул ее копытом и спросил, не может ли он сам поговорить с ним. Она мягко улыбнулась и кивнула, подсказав, где в последний раз видела мужа. Амикус пообещал еще заглянуть к ней и упорхнул на поиски Доминика. Он обнаружил того лежащим на краю облака где-то у границ Рая. Амикус неуверенно подошел ближе и окликнул оленя. Тот неохотно повернул голову и нахмурился. — Что еще черт делает в Раю?! — Ищу вас, чтобы задать пару вопросов. Например, как вы тут. — Прф! А как может себя чувствовать олень вроде меня? — Доминик отвернулся. — Боюсь, я не знаю всего произошедшего. — Один мой сын стал наемным убийцей, опозорив род, жена умерла от горя, второй сын умер от передозировки, а дочь-проститутку прирезали. Прекрасно! Амикус потупил взгляд и лег рядом. Доминик покачал головой и поинтересовался, что еще нужно Амикусу. Чертенок мысленно отметил, что ноги Доминика слегка продавливали облака. Обычно такое было с душами, которых тяготили мысли. — А почему вы с Эрнестой не говорите? — Потому что она не пережила ухода Джонни, а выгнал его я. — Но почему вы выгнали только его? Он так плохо к вам относился? Доминик мотнул головой, поднялся и отошел в сторону, думая о чем-то своем. Амикус подождал, колеблясь, но все же спросил, почему Джонни выгнали. — Я ошибся! Вспылил! Но теперь-то я что могу сделать?! — Помириться с Эрнестой и простить Джонни? — Будто Джонни узнает, если я его прощу. — Я могу ему передать, он меня сюда и послал. — Не знал, что души в Аду могут на что-то уговорить чертей. — Во-первых, я живу в имении Сальтаформаджо, а в Аду навещаю Дьявола и близких друзей. Во-вторых, Джонни очень даже жив и служит уже третьему поколению Сальтаформаджо. А еще он волнуется за вас, ведь убил только для пропитания семьи, смею предположить, что он не сделал бы такого, если б не любил вас и не желал для вас лучшей жизни. — Ладно, если он так хочет знать, я простил его. — Может, все же пойдете и поговорите с Эрнестой? Думаю, она обрадуется этому больше, чем если вы будете тут сокрушаться в одиночестве. Доминик тяжело вздохнул и, кивнув, побрел к жене. Амикус летел за ним, держа некоторую дистанцию. Эрнеста, увидев мужа, улыбнулась и, приблизившись, положила голову ему на спину. — Мне жаль. — он положил голову на нее. — Дурак ты мой старый. Эрнеста поблагодарила Амикуса и упрекнула мужа, что он так долго от нее скрывался по закоулкам Рая. Потом еще расспросила чертенка о жизни Джонни и, тихо улыбаясь, отпустила его домой, попросив передать сыну, что все еще сильно его любит. Амикус направлялся к границе Рая, но там его перехватил Дьявол. — Кого я вижу, негодничек! — Давно вы меня так не называли, я даже соскучился по этому. Амикус, смеясь, обнял Дьявола. Бог тихо усмехнулся, смотря на эту сцену, и постучал в дверь Люмена. Архангел открыл почти сразу и улыбнулся присутствующим. Бог попросил его выйти на минутку, глянув на Мфуаси. — В чем дело? — Ты уверен, что можешь ему доверять? — Абсолютно. Он не может мне навредить. — Но он же при жизни… — Я не хочу ничего знать о нем от посторонних, только то, что он расскажет сам. — Ладно. — Бог вздохнул. — Не хочешь выйти на прогулку? — А от этого не откажусь. Добродушно попросив Мфуаси не скучать, Люмен ушел вместе с Богом, Дьяволом и Амикусом. Мфуаси устроился на лежанке и уставился в пол. Он просидел так час. Два. Еще немного. В общем, сидел бы он так до скончания времен, однако в дверь постучал Бикаин. Мфуаси буркнул, что она открыта. — Что сидишь как злой пес? — Бикаин вздохнул. — Злой пес? А как мне еще сидеть, когда меня ненавидит даже Бог?! — С чего ты это взял? — Бикаин устало посмотрел в окно. — Он сегодня пытался предупредить Люмена о моем прошлом?! Он мне не доверяет?! — Тебе никто не доверяет! — сорвалось у Бикаина. Взгляд Мфуаси резко стал стеклянным. Он поднял голову и непонимающе уставился на Бикаина. Бикаин поджал губы. — Но разве ты не исключение.? Ты ведь всегда был единственным, кто меня понимал. Неясно, на что надеялся Мфуаси. Умелый самообман? Бикаин стиснул зубы. Несколько веков назад при виде идейного лидера с таким взглядом потерянного и запуганного щенка он бы несомненно его поддержал и утешил, однако сейчас было уже далеко не то, что тогда. — Я больше не могу тебя терпеть, моих сил не хватит и на ещё одну минуту этой многовековой лошадиной свадьбы! Я врал тебе! Врал! Все, что мне нужно было от культа, это деньги, банальный способ разбогатеть без затрат! Но ты втянул меня в ещё большее дерьмо! Бикаин, впервые чувствуя превосходство, угрожающе приблизился к Мфуаси, напирая на него. Из его глотки между слов вырывались неясное шипение и клокотание. У Мфуаси задрожала челюсть, а внутри было такое противное чувство опустошенности, что он находил силы лишь следить пустым взглядом за Бикаином. — Может, я выделялся на фоне остальных. Но не потому, что разделял твою веру в драконов, а потому, что пытался тебе, придурок, помочь! А еще это был единственный способ спасти свою шкуру от твоих клыков! Я сопереживал тебе, да! Но теперь я вижу, что это бесполезная трата времени, ты упертый баран, который заигрался в свои культистские штучки! С меня довольно, делай что хочешь, я сюда больше не вернусь! Бикаин раздраженно выдохнул фиолетовый дым и вышел, хлопнув дверью. Если бы у духов было сердце, то у Мфуаси явно можно было бы заметить слишком частый пульс. Он сидел несколько минут, пытаясь вдохнуть, что для духов было необязательным, но некоторые делали по привычке, а потом вдруг разрыдался. Без каких-либо звуков, судорожно глотая воздух и тщетно пытаясь унять дрожь в челюсти. Он даже не почувствовал, как кто-то из духов сначала незримо наблюдал за ним, а потом попросил Бога привести Люмена домой. Хотя и без истерики Мфуаси слабо понимал язык духов. Люмен пришел так быстро, как только мог, убедив компанию не следовать за ним. Мфуаси вздрогнул и отодвинулся от двери в испуге, проваливаясь по живот в облаках пола. Люмен покачал головой, вытащил Мфуаси из облака и осторожно обнял, погладив по голове. Он понял, почему Хус позвал его сюда, но совершенно не догадывался, что так тяготило химеру. — Чшшш, тихо, тихо, что случилось? — Что случилось? — Мфуаси вдруг почувствовал раздражение. — Ничего не случилось! Просто мне не верит даже Бог, считая меня опасным, а единственный товарищ только что от меня отвернулся! Мфуаси оттолкнул Люмена и сделал несколько кругов по комнате, невольно скалясь. — Стало быть, есть за что? — Есть за что! Мфуаси неожиданно закричал и на эмоциях выпалил все. И про оленят в детстве, и про культ, и про свои преступления, и про почти все события, что Люмен проспал, особенно связанные с одержимостью Скерцио. Он шипел в ярости, а от долгого крика начал хрипеть. — И вот я после победы над драконами уже готовился спокойно получить по заслугам умереть! Но что же?! Это лосиное отродье возомнило, что может меня, видите ли, реабилитировать! Я не верю оленям, чтобы с ними дружить! Я веками нес им лишь зло, это была моя священная миссия! В конце концов, никто не захочет со мной дружить, меня боятся, мне не верят! Ещё и лишили меня магии. А это моя единственная защита! Мне нет смысла жить и исправляться, нет! А он меня пытает в угоду своих фантазий, ещё и отворачивается от меня! Мфуаси стиснул зубы, тяжело дыша. Люмен, внимательно слушавший оленя, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, после чего заговорил холодно. — То, что ты сделал в прошлом, ужасно, и это будет с тобой до скончания времен, это так. Но это не значит, что ты должен об этом думать постоянно. Ты должен сделать выводы и тогда сможешь исправить хоть малую часть того, что натворил, совершая благие деяния. Люмен посмотрел на Мфуаси, стоявшего перед ним как побитая собака, и смягчился. — Но для начала тебе нужно успокоиться, иди сюда. Архангел лег на кушетке. Мфуаси тихо пожаловался на то, как же ему плохо, и, еле справляясь с дрожью в ногах, лег у Люмена под боком, утыкаясь в его пушистую шею. Если раньше способность Люмена блокировать агрессию раздражала Мфуаси, сейчас он думал о ней как о спасении. Люмен укрыл его крылом, и Мфуаси стало даже легче.***
Амикус вернулся домой, к приготовлению обеда. Амадео старательно выполнял поручения Джонни, который тихо напевал что-то себе под нос. Скерцио лежал на диванах, уставившись в потолок. Он не мог шелохнуться, ведь на нем лежал Сантьяго. — Зачем вообще драконам химеры? — спросил вдруг Скерцио. — На их земли пришли какие-то чудики, и тут же подвернулась возможность уничтожить чудиков их же силами. Чем не прекрасный ход? К тому же, эти конкретные драконы были энергетическими вампирами. Это не их основное питание, но неплохой способ поживиться. — откликнулся Сантьяго. — И как это связано с убийствами? — Ну, знаешь, из телесной оболочки вытаскивать энергию посложнее, чем из призрака, который и есть энергия. — А духами они тоже могли питаться? — В теории, но нормальные духи рассеиваются в воздухе и поймать их сложнее. Разве что… Хм, надо завтра пристать к Бикаину, чтоб расспросить, не было ли у них магических артефактов. — Он же сам сказал, что в магии разбирался Мфуаси. — Скерцио вздохнул. — Ну, хм, если у них было особое оружие, он заметил бы, даже если б не понимал, в чем особенность. Амадео поглядывал на этих двоих, нарезая салат. Отразив атаку Ардо на зелень, он вмешался в разговор: — Разве ты не знаешь всего? — Я имею пагубную привычку забывать, так что иногда изучаю по несколько раз, к тому же, у меня не было шанса мило побеседовать с химерой. — А что, тогда через меня ты не мило беседовал? Скерцио дернулся и тихо заворчал, потирая голову и хмурясь. Сантьяго пошутил, что не знал, что воспоминания могут делать больно буквально. Амикус тихонько стал рассказывать Джонни на ухо все, что узнал за свою вылазку в Рай. Джонни как-то грустно улыбнулся, вздохнув, и осторожно ткнул Амикуса носом между рожек. Сантьяго глянул на Скерцио и обратился к нему с помощью телепатии: — Так ты хочешь поговорить с Мфуаси? Не говори ничего, просто думай. Скерцио сконфузился, вспоминая, как ляпнул сегодня лишнего, и подумал, смотря на Сантьяго: — Я знаю, это ненормально, но да, хотел бы. — Бедолага ты, конечно, так влипнуть. Сантьяго с таким сочувствием посмотрел на Скерцио, что тому даже стало не так неловко. Ардо подобрался поближе к Сантьяго, думая, как бы обратить на себя внимание. Дух тут же отвлекся от своих мыслей и поинтересовался, что хотел олененок. — У вас в камне реликвии комната? — Ардо устроился у Скерцио под боком. — Ну, можно и так сказать. — Но как она там умещается? — О, это довольно просто, я как бы создал крохотную точку внутри камня, и с помощью магии из свитков огненных драконов увеличил его изнутри. Я бы пригласил тебя, но ты не дух и не черт, чтобы легко существовать без телесной оболочки. — он тихо стал бормотать себе под нос. — Хотя, конечно, были теоретические расчеты, как можно было бы провернуть подобное с живым оленем, но проводить опыты было бы слишком. — А если разрушить камень? Сантьяго вскинул брови, вспоминая детали своего заклинания и работы Инферно. — Нет, ничего существенного, ну, порушилось бы пару стен, но комната осталась бы в сжатом состоянии, и я все еще мог бы в нее войти. Но не надо уничтожать камень, пожалуйста, мне дорога работа Инферно.***
После ужина обитатели имения собрались вокруг шахматной доски, которую случайно обнаружил Джонни в одной из комнат. Все следили за игрой Ардо и Скерцио. — Никогда не замечал за собой любви к шахматам. — заметил невзначай Амадео. — Естественно, это же игра умов. — Да, пожалуй. Эй, это что, был подкол? Джонни невозмутимо следил за игрой дальше, стараясь не смеяться, но морда его была уж очень довольная. Скерцио даже слегка дернулся от какой-то мысли и потер глаз, после чего уткнулся взглядом в доску, стараясь думать только об игре. Когда Ардо отправился спать, Скерцио подозвал Амадео и Джонни, чтобы высказать свои подозрения. — Может, это покажется странным, но мы точно уверены, что Луиза не перепутала, кто отец Ардо? — А есть основания усомниться? — спросил Амадео. Джонни и Скерцио переглянулись, видимо, оба подумав, что игра умов явно не для него. — Ну, то есть, он похож на маму. — Мы вообще-то от одних родителей. — У него тоже слабая магия? — Слабая магия — особенность, сама возникающая в роду. — заметил Джонни. — Как тому же, у Ардо более мощное телосложение. Амадео вдруг задумался, зачем он отпирается, ему же легче, если случайный сын окажется не от него. Он неопределенно наклонил голову. Скерцио стал рассуждать, как бы можно было спросить у Луизы, уверена ли она в отцовстве. Джонни достал карту окрестности, подбирая подходящий по описанию город, усмехнулся и попросил у Амадео телефон. Он быстро по памяти набрал какой-то номер и отошел немного в сторону. — Акулина? — в его голосе звучала надежда. — Акулиночка, рад тебя слышать, как поживаешь?.. Да, как видишь, не помер. Джонни засмеялся. Братья не понимали, что за Акулина, но решили помалкивать и просто ждать. — Ну, сама ты, судя по голосу, только хорошеешь. А детишки как? Внуки родились? Ну поздравляю, поздравляю, передавай привет. Приехать? Нет, нет, старый я стал, такие далекие поездки для меня слишком тяжелые, осел в имении, да и дряхну тут… Да, да, пришел в Лесное озеро из Травянистых лугов пешком, но когда то было-то? Мне было лет сорок или пятьдесят!.. Нуууу, если ты так уговариваешь, может, и приеду, только у меня дела, знай, этих взрослых балбесов одних оставлять нельзя. На последней фразе Джонни глянул краем глаза на Амадео и Скерцио, будто намекая им всем своим видом, какие же они в самом деле балбесы. Разве что не погрозил им. — Акулиночка, душенька, я что звоню-то, ты ж умница-красавица, всяко всех приезжих знаешь… Ну что сразу обзываться, разве я виноват, что только ты мне помочь и можешь?.. Ну не обижайся, я ж чувствую по голосу, что не обижаешься… Так вот, к вам лет двенадцать назад не приезжала случайно оленуха? Темно-бурая такая, у нее еще сын должен был родиться, официанткой работает… Да-да, Луиза… Ага… А номерка ее случайно у тебя нет? Ой, ну какая же ты у меня разумница, все-то у тебя есть, пишу. Джонни быстро отыскал первый попавшийся лист, карандаш и начал писать под диктовку. — Ага… ага… Спасибо тебе огромное, Акулиночка, целую крепко… Ой, ну есть муж, ну разве я ему ровня, чтоб он ко мне ревновал, я-то дед совсем стал… Ну хочешь, я и его поцелую, чтоб не обижался? — он рассмеялся. — Ладно, давай, хорошего тебе вечера, Акулиночка. Джонни положил трубку и подошел к братьям, протягивая раздобытый номер телефона. Они были еще под впечатлением. — А я и не знал, что ты еще можешь приударить за кем-то. — признался Амадео. — Учись, учись. Но звоните ей сами, и так я слишком много за вас сделал. — Может, дело в том, что Луиза не Акулиночка? — усмехнулся Скерцио. Джонни лишь махнул на него листком, который после этого забрал Амадео.