Вне правил

      Деревянный меч так и манил, притягивал к себе детский взгляд. Все эти мечи как будто специально здесь поставили, чтобы Алекс гипнотизировал их, ещё, как назло, оставленный отцом наблюдать за д’харианскими солдатами, тренировавшимися совсем рядом, но уже с настоящими мечами, металлическими, завораживающе поблёскивавшими на солнце.       Алекс, воровато озирнувшись, чуть придвинулся поближе к вожделенному деревянному мечу. Отец говорил ему не лезть на рожон и не куролесить. Каждый раз, напоминая ему об этом, он добавлял: «… а не как обычно».       Он сделал один шаг. Потом ещё.       Глянул, не заметил ли его кто, но никому из взрослых до него не было дела. Разве что Алекс нет-нет, да и ловил на себе взгляды пары мальчиков, вроде, его ровесников. Но они не особо-то Алексом и интересовались, стоя чуть поодаль.       Вообще-то, хорошо, что не интересовались.       Алексу они не очень-то и нравились: один какой-то больно важный, косивший на Алекса злобный взгляд, второй как будто был его личным подпевалой — только молчал и кивал, пока первый лепетал что-то уж с очень напыщенным видом.       Алекс наконец сомкнул ладонь на рукояти меча.       Шершавый. И тяжёлый.       Он попробовал его поднять, замахнулся вверх и… Так замахнулся, что чуть не опрокинулся на спину.       — А! — послышалось сдавленное за его спиной.       Алекс мигом подскочил, разворачиваясь и отбрасывая меч подальше. Он вдруг заметил, что на него стало пялиться очень много людей. В том числе и те солдаты, которые раньше тренировались, не обращая на Алекса внимание.       Он бросился к мальчику, державшегося за макушку.       — Прости-прости! — крутился он возле него. — Я не хотел!       Ну и влетит же ему от отца! Он же говорил Алексу никуда не лезть!       А Алекс влез. И заехал деревянным мечом тому мальчику-подпевале прямо по темноволосой макушке. «Важный» мальчик всё также злобно зыркал на Алекса своими голубыми глазами, только теперь не со стороны, а прямо и в упор.       Но темноволосый мальчик только посмеялся. А вслед за ним расслабились все взрослые, сверлившие Алекса взглядами. Но не тот, второй, мальчик.       — Ты знаешь, — сказал, улыбаясь, тот, что получил от Алекса по голове, — ты такой светленький и глаза у тебя голубые, что, не будь ты в одежде пришельцев, я бы подумал, что ты д’харианец.       — Как же! — прогнусавил светловолосый… О, Алекс вспомнил слово! «Пижон!» — Ни один настоящий д’харианец не посмел бы поднять на наследника Д’Хары меч!       — Лайонелл, не ворчи! — отмахнулся от него наследник.       А Алекс стоял столбом и только таращился на него.       Так это он — молодой лорд Джонатан, про которого говорил отец? Сын здешних правителей, которые лично пригласили отца на встречу?       Это ж надо…       А Д’Хару устраивает, что их наследник такой щуплый и… безобидный?       — Я Джонатан, а как тебя зовут? — спросил лорд.       Он хотел ответить «Саша». Так его звали дома, не здесь, а в том мире, его родном. Но в этом новом мире вокруг них с отцом было много иностранцев и, когда Саша говорил, как его зовут, они хмурились, удивляясь его странному имени. Потом он говорил, что его зовут Александр. И тогда иностранцы понимающе улыбались, протягивая: «А-а, Алекс!». Так его все и стали звать Алексом, даже те, кто раньше звал его Сашей. Да и Алекс уже привык откликаться на новое имя. Только отец упорно продолжал звать его «Саша».       — Алекс! — улыбнулся он, протягивая руку Джонатану. Всё же, он тоже был для Алекса иностранцем, наверное, ему так будет удобнее.       Джонатан, пожимая его руку, повернулся ко второму мальчику:       — А это Лайонелл, ну, ты уже слышал. Он любит строить из себя грозного защитника, ты не обижайся — это что-то вроде семейного.       — А-а, — протянул Алекс, косясь на этого злобного Лайонелла, закатившего глаза.       Так кто из них был подпевалой, а кто — «важным типом»?       — Так тебе нравятся мечи? — продолжал болтать Джонатан. — Мне тоже! Хочешь, научу? — спросил он, ловко перехватывая отброшенный Алексом меч.       — А что, — глянул по сторонам Алекс, — мне можно?       Джонатан улыбнулся. Медленно и хитро, сверкнув глазами так, что Алекс тут же понял: этот — кто угодно, но не подпевала точно.       — Неправильно задаёшь вопрос, мой новый друг. Вопрос в том, можно ли мне. А я, как ты слышал, наследник Д’Хары, — улыбнулся он ещё шире. — Мне можно многое.

***

      Алекс, насупившись, глянул на отца.       Он был недоволен. Алекс по его лицу видел: сведённые к переносице брови, сжатые губы и грозный взгляд. Так отец всегда выглядел перед тем, как начать ругаться.       Но в тот момент Алекса больше волновал не отец, а Магистр Рал.       Он не выглядел рассерженным, даже наоборот — спокойным и добрым, он даже улыбался Алексу.       А ведь всё начиналось так просто: Алекс просто расказывал Джонатану и Лайонеллу про девочку Илейн, с которой познакомился до нового к ним отъезда. И чёрт же его дёрнул сказать, что она была самой красивой девочкой на свете! Джонатан тут же заявил, что уж точно не такая она красивая, как его сестра Эрин. А ей было-то четыре! Кто считает четырёхлетних детей красивыми?! Пусть даже это и сёстры. Алекс так ему и сказал. А Джонтан тут же взвился: «Ты что, назвал мою сестру некрасивой?». Лайонелл, естественно, подскочил. И как-то они стали так громко кричать, что пришли Магистр Рал, Мать-Исповедница и отец, а за ними — Кара с Бердиной. Пришли как раз тогда, когда Джонатан с Алексом чуть не подрались, а обалдевший от этого Лайонелл не кинулся их разнимать.       И вот как-то так всё пришло к тому, что Магистр Рал смотрел на Алекса и, едва заметно вздохнув, спрашивал:       — Ну, что вы с Джонатаном не поделили?       — Он сказал, что Или некрасивая! — выпалил Алекс, злобно зыркнув на Джонатана.       — Саша! — одёрнул его отец.       — Я не так сказал, — вздёрнул Джонатан нос в ответ.       — Джонатан, — чуть вскинул руку Магистр Рал, останавливая сына. Он, всё также улыбаясь, спросил у Алекса: — Кто такая Или?       — Или — это… — шаркнул Алекс ногой по полу, чувствуя, что щёки вдруг начали гореть, — это одна девочка. Я с ней совсем недавно познакомился.       — Понятно, — заметил Магистр Рал. — Красавица, наверное.       — Вот именно! — воскликнул Алекс. — У неё такие волосы! Прямо как огонь! И она такая…! А глаза у неё…!       — Саша! — снова одёрнул его отец — и Алекс тут же замолчал, уставившись в пол.       Но всё же продолжил, не вытерпев:       — А Джонатан сказал, что Эрин точно красивее, — пробормотал он.       — Правда? — спросил Магистр Рал, поворачиваясь к сыну, и Алекс видел, как подрагивали его плечи. Мать-Исповедница прикрывала улыбку ладонью. Кара, мама Лайонелла, беззвучно хохотала, уткнувшись лицом в плечо Бердины. Хотя сам Алекс ничего такого смешного не видел.       Магистр Рал присел в кресло.       — Сынок, — чуть помолчав, начал он, — я очень рад, что ты так любишь сестру, но тебе надо понимать… — Магистр Рал посмотрел на потолок, ища слова, — что… красота у каждого своя. Вот Алекс считает эту девочку самой красивой. Ты — Эрин. Я считаю, что самая красивая — ваша мама, а Лайонелл…       — Моя мама самая красивая! — выкрикнул он.       — Вот, — хохотнул Магистр Рал. — Для Лайонелла Кара самая красивая. И если ты считаешь, что Эрин красивее этой девочки, то Алекс может считать по-другому.       Джонатан только состроил кислую мину:       — Это же чушь!       — Джонатан… — начал Магистр Рал уже строже.       — Нет, папа, погоди. Если Алекс скажет, что ёлки красные, то это он «считает по-другому» или они всё-таки зелёные?       — Милый, — позвала его Мать-Исповедница, — ты не слушаешь. Ёлки зелёные, потому что все видят их зелёными. Но кто-то может посмотреть на одну ёлку и сказать, что она пушистая или высокая. А кто-то другой может, наоборот, посчитать её маленькой и почти без иголок. Видят все одинаково, но оценить могут по-разному.       Джонатан насупился, задумавшись. Он даже пыхтел! То ли от того, что ему мягко сделали выговор, то ли от натуги.       — Ла-адно, — протянул он. — А я могу не соглашаться с Алексом и всё равно считать, что Эрин красивее?       — Можешь, — кивнул Магистр Рал. — Но ты должен согласиться с ним, что он тоже может считать самой красивой Или, а не Эрин. Так что давайте вы помиритесь и мы все вместе пойдём подкрепиться. Как тебе идея, приятель?       — Хорошая, — улыбнулся Джонатан. Шагнув к Алексу, он спросил: — Мир?       — Мир, — кивнул он. — Но однажды я привезу Или с собой — и ты сам всё увидишь.       Джонатан только смотрел на него с таким лицом, которое чуть-чуть напоминало обычное лицо Лайонелла:       — Она хоть умная? — проворчал он, сузив глаза.       — Конечно! — воскликнул Алекс. — Может быть, даже умнее тебя!       — Пра-авда? — вскинул Джонатан брови. — А если проверю?       — Проверяй!       — А вот и проверю!       — Так, мальчики-мальчики, — прервала их Мать-Исповедница, — мы же договорились, что вы помирились, так? Если так, то все идём есть, и за столом никаких споров. Джонатан, тебе надо помнить, что ты умный мальчик, но всегда будет что-то новое, чему ты можешь поучиться. Может, даже эта девочка тебя чему-то научит. Ты же много нового узнал от Алекса, правильно? Всё, пойдём все вместе: я, папа и мистер Орлинский уже давно проголодались, а у нас ещё много работы.       Взрослые развернулись, жестом показывая детям идти за ними. Алекс слышал, как Магистр Рал, чуть посмеиваясь, сказал отцу что-то про детскую влюблённость, а отец в ответ с улыбкой покачал головой, говоря: «Приёмная дочь друга».

***

      Неровный топот десятка подошв отражались от серых затхлых стен полутёмных коридоров. Бердина, на бегу заскочив за угол, жестом показала им, что идти дальше можно.       — Где твои иномирные? — на бегу выкрикнула она, всё равно оглядываясь по сторонам цепким взглядом даже после того, как убедилась, что этот отрезок хода безопасен.       — Ушли вперёд расчистить путь, если нас будет кто-то ждать! — ответил Алекс, толкая перед собой медицинскую каталку. Слева от него безмолвно бежал д’харианец, а за ним — ещё двое тащили на себе упорно пытавшегося переставлять ноги Рала. Алекс взял у него достаточно крови, чтобы ожидать обморока, но пока сукин сын держался. Бердина неслась впереди, спины им прикрывали ещё двое рослых вояк.       Кто бы мог подумать, что коридоры, провонявшие сотнями трупов жертв Сайлоса Латрейна и выстроенные специально, чтобы вывезти эти трупы за пределы столицы, пока их вонь не дошла до вездесущих носов простых смертных, вдруг помогут кого-то не тихо убить, а также тихо спасти? Уж точно не Сайлос Латрейн.       Их маленькая группа измождённых, провонявших потом людей летела по ним, оглядываясь за спины каждую минуту, чтобы спасти человека, который Латрейна же — какая ирония! — и убил. В головах каждого бейсбольным мячиком метался вопрос: «А если не успеем, если не сумеем?». Алекс не мог дать гарантий, что Гонсальес не послал кого-нибудь проверить лабораторию, не мог дать гарантий, что их побег не был замечен в первые же минуты и что бывшие люди Бриджеса не подсказали остальным, каким именно путём их группа наверняка будет выбираться.       Пути было два.       Один — короткий, построенный для быстрой эвакуации Латрейна и нужных ему людей в случае чего. Второй — длинный, для вывоза подопытных на каталках к огромному залу, где содержали транспорт. Бриджес и его люди пошли вперёд по короткому. Алекс и д’харианцы, понимая, что по первому пути они Илейн не провезут — по длинному.       Алекс глянул на её посеревшее тело и всё обмотанное уже покрывшимися кляксами крови бинтами лицо. Если он был прав насчёт сотрясения, ей ни в коем случае нельзя было двигаться. Тем более в такой спешке. Но им было нужно двигаться, если они все хотели выжить.       Если Алекс хотел, чтобы Илейн выжила.       «Потерпи! Только, пожалуйста, потерпи ещё немного!»       Каменная кладка коридоров смазывалась в сплошное полотно серого, его ботинки словно и не касались пола.       Если Илейн умрёт, то начерта тогда Алекс всё это делал? Начерта он наступал себе на горло, заключая сделку с самим дьяволом во плоти?!       Если Илейн умрёт в результате побега, Алекс довезёт Рала до лагеря, как и обещал, дождётся, пока большая часть его людей соберётся вокруг поглазеть на своего чудом вернувшегося Магистра и следом убьёт его прямо на глазах у всех, кто его боготворит! И плевать, какой смертью за это умрёт сам Алекс — от исповеди или от эйджила Морд-Сит.       Потому что Рал будет виноват в смерти Илейн не меньше Алекса. Если бы он только тогда промолчал, если бы не пакостно мстил за задетое эго, Илейн не стояла бы одной ногой в могиле!       Поворот, ещё один.       Алекс, поворачивая к большой площадке, заполненной грузовиками, залез рукой под пиджак, проверяя пистолет. Из коридоров впереди, слева и справа доносились шаги: выезд окружали.       Топот десятка ног по каменному полу барабанами отдавал в голове.       Двадцать метров.       Пятнадцать.       Десять.       Выстрел.       — К грузовику, быстро! — гаркнул Алекс, едва прострелил первому показавшемуся солдату голову.       Бердина, несясь вперёд, подгоняла д’харианцев. Один из них, крикнув, едва не споткнулся, но, стиснув зубы, устоял, удерживая на руках своего Магистра. Пуля попала ему в ногу. На лицах д’харианцев не было ни единой эмоции, как будто ничего не происходило. Всё, что их волновало — быстро и аккуратно усадить Рала в кузов. Алекс краем глаза видел, как Бердина, ловко подхватив Илейн на руки, передала её одному из солдат, тут же кинувшись к Алексу с эйджилом в кулаке.       — Что делаем? — выкрикнула она под рокот выстрелов и лихой свист пуль. Стреляли люди Гонсальеса, стреляли люди Бриджеса. Стрелял Алекс.       Он краем глаза отметил жест полковника, показывавшего, что его люди их прикроют.       — Заберёмся в кабину — сможем оторваться! Ты — справа, я — слева!       Бывалой Морд-Сит не потребовалось повторять дважды: пригнувшись, она прокралась по стене за грузовик, пока Бриджес и его люди принимали на себя удар, прикрывая её. Алекс двинулся следом, целясь в подтекавший бак топлива, находившийся аккурат рядом с левым коридором.       Хлопок выстрела — и…       Ничего не произошло.       Зато пара секунд замешательства, пока отпрянувшие солдаты приходили в себя, дали Алексу время.       Он вскочил за руль, точным движением провернул ключ. Мотор взревел, соревнуясь с грохотом ружей.       Алекс, отметив заскочивших в кузов Бриджеса и ещё троих, вдавил в пол педаль газа.       Троих. Не четверых. Значит, Бриджес кого-то потерял.       — У Латрейна было несколько выездов из города, они не знают, каким поедем мы.       Оторвёмся в тоннелях — сможем унести ноги, — наскоро проговорил он, резко выворачивая руль на повороте. — Как только сможем остановиться — поменяешься местами с кем-то из ваших, чуть что изменится в состоянии Рала или Илейн — зовёшь меня. — Не доверял он людям Бриджеса. Алекс, не отрываясь от дороги, освещавшейся одними фарами, спросил: — Это ведь не твоя кровь, да?       Он плечом почувствовал, насколько мрачно усмехнулась Бердина.       — Вашего собрата.       — Тот мастер пыток?       — «Мастер»! — фыркнула Морд-Сит.       — Полагаю, — пробормотал Алекс себе под нос, — ты весьма доходчиво объяснила ему, как самонадеян он был.       — Насчёт Марр, — внезапно начала Бердина, покрутив в руках кончик косы, — она совсем никакая. Ты же понимаешь, что даже если я буду регулярно возвращать её Дыханием Жизни, Марр может промучиться всю дорогу, но так и не доехать?       — Мне плевать! — взорвался Алекс. — Мы будем делать всё, что потребуется! Это приказ твоего Магистра!       Бердина только молча повела головой в знак согласия, отворчиваясь к окну.