***
В какой-то момент всё происходящее начало казаться Зельде Спеллман злой шуткой. Шуткой, в которой умирали люди. Профессор и трое учеников. К счастью, на этот раз этим ограничились их потери. В любой другой ситуации Зельда могла бы связаться с родителями или родственниками ребят, но когда твой бывший муж отравляет перед побегом большую часть ковена, который ты затем восстанавливаешь совместно с Матерью Демонов, такой возможности нет. Всё, что ей остаётся, — провести со студентами и парой профессоров церемонию на кладбище недалеко от академии, надеясь, что в ином мире о них позаботятся. Несмотря на всеобщий траур, ежедневная рутина возвращалась в академию незримых искусств. В день похорон все занятия были отменены, а предыдущий день ученики и профессора провели за тщательной уборкой, пытаясь вернуть всё в исходное состояние. Зельда хотела бы сказать, что им это удалось, что вся пыль и разруха убраны, как и сломанная мебель, которую быстро починили или заменили новой, но незримый дух недавней смерти заполнял всё пространство. Зельда просыпается в своей постели около пяти утра в холодном поту. Тот же сон, то же давящее чувство. Это похоже на кошмар демона сна: одна и та же трагичная история, в которой меняются лишь лица несколько раз за ночь. Сабрина, Хильда, Эмброуз, Эдвард — все те, о ком она старается заботиться и кого сберечь не удалось. За окном едва брезжит рассвет, но небо не заволакивают серые облака — в вечно хмуром Гриндейле светит солнце. Это похоже на издёвку: ведьмы, порождения тьмы, вынуждены хоронить своих собратьев в единственный солнечный день за весь месяц. Зельда принимает душ, стараясь смыть ночной кошмар, избавиться от ужасных воспоминаний хотя бы на несколько часов, и варит кофе, оставляя после себя чашку немытой. Она объясняет для себя это тем, что у неё нет времени и ей необходимо вернуться в академию, на деле же она оставляет признаки своего присутствия для Хильды, которая спустится через час на кухню, чтобы приготовить для всех завтрак, поэтому это скорее знак, что она жива, здорова, но не настроена на разговор. Спеллман выбирает большое свободное место на кладбище возле академии в тени крупного раскидистого бука. Земля уже успела немного замёрзнуть, поэтому лопата с трудом входит в землю. В последний раз могилу она рыла для своей сестры. Для магических ритуалов было необходимо раскапывать яму самостоятельно, на похоронах такой потребности не было. Она может в два счёта, произнеся простое заклинание, создать аккуратную могилу, все четыре, но это кажется неправильным. Зельда знает, что дело даже не в чувстве вины, которое, несомненно, преследовало её после произошедшего, и не в погибших, которым уж точно плевать, где покоятся их тела. И она знает, что её поймут. Примерно через два часа к ней присоединяется Эмброуз — он просто молча спрыгивает вниз с лопатой. Хильда занималась воспитанием Эмброуза, когда он был маленьким, переехала в Англию, чтобы заботиться о нем, но именно с Зельдой у них было странное взаимопонимание на бессознательном уровне ровно с того момента, как его посадили под арест в особняке Спеллманов. Они были совершенно разные по характеру и, казалось, схожи были только в любви к исследованиям и новым знаниям, и Зельда никогда в ранние годы не позволила бы себе какие-либо революционные действия и противодействие системе. Но их странная связь возникла практически сразу, им не нужно было разговаривать, чтобы понимать чувства друг друга и ощущать поддержку. Управиться до обеда им помогают ещё несколько студентов, увидевших их в окно. До самого вечера Зельда изолируется в своём кабинете, запечатав двери, создавая иллюзию, что её там нет. Несколько человек всё равно пытаются её прервать, не ведясь на эту уловку. Среди них Хильда в компании Сабрины. Одна уговаривает перекусить, а другая настаивает, что ей нельзя быть одной. Верховная же погружается в написание речи для похорон. Вернее будет сказать — «пытается». Ни одно предложение, появившееся на бумаге, не выглядит удовлетворительно и уж точно не заставит её ковен верить в лучшие времена. Не желая идти через всю академию и натыкаться на любопытные лица, Спеллман произносит «Lanue magicae» и появляется на заднем дворе академии, а затем решительно направляется в несколько заброшенную церковь ночи. После того как Фаустус отравил прихожан, они не молились там и не проводили церемонии. Их численность была столь мала, что Зельда могла прочитать вечернюю молитву в общей спальне. Она добавляет к списку дел восстановление церкви и проведение в ней проповедей не только для студентов, но и для оставшихся преподавателей и семей. Учитывая обилие задач, к этой она вернется нескоро. В церкви пыльно, скамейки хаотично раздвинуты, а несколько вовсе перевёрнуты: когда тебя отравляют и ты падаешь замертво, не думаешь о том, как повредится имущество. Спеллман взмахивает рукой, расставляя скамьи как положено, а затем садится на ту, что в первом ряду, словно ожидая чего-то. Взгляд затуманен, она не сводит глаз с перевёрнутого креста, возвышающегося на подмостках. Ей кажется, что прошло несколько минут, но почти час она сидит неподвижно, бездумно всматриваясь в перевёрнутый крест, ранее бывший символом её Божества. Спеллман подходит к возвышению и проводит рукой по трибуне, которая уже покрылась приличным слоем пыли. Она вытирает руку о юбку и поднимается на сцену, чтобы затем опуститься на колени перед перевёрнутым крестом, занимающим полстены. Никогда раньше она не обращалась к Лилит лично, не молилась, находясь в своей спальне или церкви. Никогда после того, как познакомилась с ней. Она обращалась к ней в вечерней молитве вместе со студентами академии, и никогда это не казалось таким личным и интимным. Спеллман не знала, чего она ждёт от Лилит или на что надеется, что ей в принципе должна дать молитва своей Богине, но чувствует необходимость в том, чтобы обратиться к ней. Может, она хочет с кем-то поделиться своими чувствами, мыслями и надеждами? Может, это просто извинение за вспыльчивость накануне? Может, она хочет её поблагодарить? — Госпожа ночи, Мать хаоса и всего сущего, услышь меня. Мы рождены тобой и когда-нибудь вновь вернёмся к тебе, но на сей краткий миг, молю, дай защиту моей семье и моему ковену. Дай мне силы пройти через все испытания, что готовит эта жизнь, дай силы защитить тех, кто дорог моему сердцу. Дай силы уничтожить наших врагов, омыть свои стопы их кровью... Лилит... Проклятое имя наконец срывается с её уст, и слова более не преобразуются в предложения и будто больше не несут в себе смысла. Голова тяжелеет, колени начинают болеть, а шея и руки затекают. Неожиданно она чувствует прикосновение к своему плечу, и первое, что она хочет сделать, — повернуться, посмотреть в глаза и найти в них ответы. Но ей не нужно поворачиваться, чтобы знать, что это рука Лилит лежит на её плече, что её глаза голубые и что в них лишь холод и пустота. Прикосновение на плече дарит тепло, а от едва слышимого дыхания облегчение разливается по телу. Зельда инстинктивно кладёт ладонь поверх руки Лилит, действие слишком быстрое, чтобы успеть его продумать, а затем распахивает глаза, чтобы убедиться, что ощущение тёплых пальцев под её ей не чудится. Продолжая держать руку Лилит в своей, Зельда поворачивается. — Я реальна, — с лёгкой улыбкой произносит Лилит, словно читая её мысли. — И не оставлю вас. В ближайшую сотню лет точно. — Уж надеюсь, потому что сама я не справлюсь. Уже не справляюсь. — Она пытается улыбнуться, но тело будто отказывается ей подчиняться. — Я обещаю, Зельда. Тёплая ладонь касается её щеки, пальцы слегка поглаживают кожу. Зельда встречается взглядом с Лилит и чувствует непривычные тепло и заботу. Ощущения отличались от того, когда подобную теплоту и нежность проявляла Мари; сейчас она действительно чувствует, что это помогает, что ей это нужно. Спеллман невольно закрывает глаза, отдаваясь этим ощущениям. — Тетя Зи? Когда она распахивает глаза, Лилит уже нет, словно и не было вовсе. Ни дуновения ветра, ни всплеска энергии — ничего. Лишь остаточное тепло на пальцах. Эмброуз входит в церковь на мгновение позже, чем исчезает Лилит. — Нам тебя ждать? Всё хорошо? — Парень хмурится, не совсем понимая настрой Зельды. Лицо словно маска — ни одной эмоции. — Хильда собирается сама сказать какую-то речь, но я думаю, что это стоит сделать тебе. — Да... — Зельда отвечает невнятно, соглашаясь с племянником. Она обводит взглядом церковь, не то желая убедиться, что Лилит там нет, не то, напротив, ища признаки её присутствия. — Ты прав. Это должна сделать я. — Всё точно хорошо? — Эмброуз смотрит на неё недоверчиво. Она наконец переводит взгляд на Эмброуза и уверенно кивает. Несмотря на ментальное одиночество, Спеллман ощущает поддержку Лилит, будто та никуда не исчезала, и ведьма решительно направляется на кладбище вместе с племянником. Когда они выходят из церкви, Эмброуз бросает на неё взгляд и произносит короткое заклинание, чтобы очистить руки, юбку и колени от пыли. Издалека Зельда видит, как Хильда что-то произносит, затем магией вместе с Пруденс заставляет землю одновременно опуститься во все четыре могилы. Они подходят вовремя, чтобы Зельда произнесла речь сразу после захоронения и её отсутствие не посчитали странным. Эмброуз даже протягивает ей цветы, свои или, может, только что наколдованные, которые она сможет положить на свежие могилы. Зельда подходит к Хильде, касается её плеча в знак благодарности и переводит взгляд на собравшихся, как только получает лёгкий кивок от сестры. Она видит Сабрину, которую обнимает Скретч, надеясь утешить; Пруденс, рядом с которой встал Эмброуз; Мари, во взгляде которой беспокойства за неё больше, чем переживаний о погибших. Зельду это злит, ведь она жива. — Мы собрались здесь, чтобы проводить наших братьев и сестёр в последний путь, — начинает она. — Габриэль Тейт, Николет Морган, Джозеф Кейхил, — она набирает в грудь воздух, чтобы произнести последнее имя, выгравированное на могильной плите, — Джейк Обернейкер. Они погибли, отважно защищая наш ковен, не позволили охотникам захватить академию, отдали свои жизни, чтобы мы с вами могли продолжить жить. Нас хотели сбить с пути, чтобы мы отвернулись от своей веры, от своей силы, чтобы обратились к Лжебогу за прощением. Но никто из наших братьев и сестёр не отступил от своих принципов и своей веры. — Она вновь поднимает взгляд на собравшихся, её дыхание перехватывает, когда Спеллман замечает Лилит в отдалении, и ей требуется несколько медленных вдохов, чтобы продолжить, не сводя глаз с демонессы. Она стоит в десятке метров от толпы, окружившей могилы, чтобы не привлекать к себе внимание так явно. Несмотря на то, что она говорила в их последнюю встречу в аду, что ей плевать на жертвы, на не приближенных членов ковена, она здесь: либо сожалеет, либо выражает сочувствие и поддержку. Для Зельды это уже имеет значение, даёт сил держать себя в руках, не позволяет расклеиться ещё больше. В конце концов, она уже потратила достаточно времени на самобичевание и бессмысленное горе. — Они отправляются в новый путь, посмертие, но навсегда останутся в наших сердцах, — завершает Спеллман и когда вновь переводит взгляд вдаль, то видит только лесную опушку. Ни следа Королевы._______________________________________
Трауру Спеллман позволяет длиться один день после похорон, и следующие несколько суток она проживает будто по привычке, надеясь, что рутина поможет также и студентам вернуться в привычную колею: занятия в академии, в которых ей даже пару раз помогает Хильда, заменяя профессора, вечера в библиотеке в попытках найти информацию об ангелах, которая неизвестна их Богине, и поздние вечера с Мари, окружившей её ненавязчивой заботой. Это цинично, но Зельда рада, что Сабрина не общалась близко ни с кем из погибших, иначе бы племянница ещё больше переживала произошедшее и ей не помогла бы поддержка друзей и Ника. — Тётя Зи? — в этот вечер в библиотеке её находит Сабрина, хотя обычно к ней приходила Мари, когда понимала, что Спеллман готова проводить там даже ночи, не заботясь о себе. — Тётя Хильда хочет устроить небольшой семейный ужин, чтобы мы могли почувствовать себя нормально, полагаю. Она пригласила Церберуса, Ник и Пруденс тоже будут. И я встретила и позвала Мамбо Мари, пока искала тебя, полагаю, ты хотела бы, чтобы она была, да? — Конечно, дорогая, спасибо. — Несмотря на то, что Зельде казалось, что они немного отдалились от Сабрины, когда разобрались с проблемами, которые устроили Люцифер и Блэквуд, сейчас она явственно ощущает тепло, которое всё ещё есть в их отношениях, даже если приоритеты немного изменились. — Я буду дома через час, — бросая взгляд на часы, решает она. — Это подойдёт? — Конечно, — улыбается Сабрина и, выходя, произносит: — Тебе нужно почаще вытаскивать её отсюда. Зельда поднимает голову от книг, в которые вновь уткнулась, и встречается взглядом с Мари, как раз входящей в библиотеку. — Сабрина права, ты слишком много времени проводишь здесь, не щадишь себя. От этого не будет никакой пользы, если ты не будешь отдыхать. — Я пытаюсь… — Я понимаю, ma chère, — перебивает Мари, точно зная, что хотела бы сказать ведьма. — Как верховная жрица, ты ответственна за этот ковен, но тебе нужно иногда se reposer. Освободишь завтрашний вечер для меня? Просто ты и я, поужинаем, сходим в кино, всё что угодно, что делают нормальные люди. — Мы не нормальные люди, — протестует Спеллман, закрывая книгу. — Один вечер, ma chère. Тебе это нужно, я уверена. Во взгляде Мари чувствуются любовь и забота, которые Спеллман так и не привыкла видеть не только от членов семьи. И это сбивает желание спорить, говорить о том, что она не может вернуться к обычной жизни, зная, что скоро им ожидать ещё одно нападение. Она бы очень хотела расслабиться, позволить себе забыть об угрозах, что висят над ковеном, перестать переживать, но не может. Этот разговор ни к чему не приведёт, она это точно знает, поэтому просто натягивает улыбку на губы и кивает. — Один вечер, — подтверждает Зельда. — Отлично. Я придумаю, чем мы можем заняться. Ты идёшь? — У меня ещё есть дела, Мари. Встретимся дома? — Конечно. — Оставляя короткий поцелуй на щеке Спеллман, вудистка уходит из библиотеки, бросая немного обеспокоенный взгляд. Зельда убирает книги, которые просмотрела за вечер, обратно на полки и оставляет закладку в той, что начала, но не изучила до конца, прежде чем вернуться в свой кабинет и воспользоваться порталом. Порталы были достаточно надёжным способом перемещения, но портал в ад, который организовала Мадам Сатана, всегда будто ориентировался на неё саму, а не непосредственно на место, и больше зависел от концентрации использующего, чем обычные. Зельда уже появлялась в пустоши Пандемониума, когда была на взводе, в коридорах дворца, в гостиной, в комнате Каина. В этот раз она появилась в спальне, в которой даже никого не было. Спеллман осматривается, прежде чем толкнуть дверь, ведущую в гостиную, и чуть ли не нос к носу сталкивается с Лилит, ходящей по комнате туда-сюда. Её брови вскидываются в немом вопросе, когда она переводит взгляд на ведьму. — Это ваш портал, не мой, — заявляет она, и, кажется, этого объяснения хватает. — Как щека? — Спеллман делает шаг вперёд, рассматривая появившийся бледный шрам. — В порядке, — небрежно бросает Лилит. — Уверена, через пару дней не останется и следа. Между ними повисает звенящая тишина. Буквально на несколько секунд, но Зельда чувствует себя неуютно под испытующим взглядом Лилит. — Спасибо, — вырывается у Спеллман, — за поддержку. — Конечно. В этом весь смысл, разве нет? — она отвечает холодно, словно это вовсе не имеет значения. Вопрос риторический, но взгляд демонессы задерживается на зелёных глазах, словно чего-то ждёт. — Пока вас не было, у меня была свободная минута, и я разобрала пару книг. И дополнила ваш список. — Я ненадолго. — Если бы Спеллман умела извиняться, это был бы тот самый случай. Она вообще не ожидала, что Лилит самостоятельно сделает хоть что-то для новой религии. — Я зашла передать вам зелье. — Оу... Хорошо, — убирая склянки в ящик большого дубового стола, стараясь звучать нейтрально, произносит Лилит. Она задерживается у стола дольше необходимого, делая вид, что ей прямо сейчас нужно переложить несколько вещей из одного ящика в другой. — Интересные планы на вечер? — Просто семейный ужин. — Что насчёт завтра? — Она сразу видит в глазах ответ. — Вы сами хотели заняться новой религией. К тому же у меня есть бутылка отменного виски. Не местного производства, конечно. То, что можно найти в аду, вряд ли пригодно к употреблению живыми. — Я… У меня очень много дел, много сил уходит на то, чтобы восстановить академию. — Зельда сама не знает, почему врёт, почему не может сказать, что у неё запланировано, или, напротив, ответить более абстрактно, не придумывая несуществующие дела, которые она поручила другим. Она врёт, и Лилит знает об этом. Но ни одна из них не понимает зачем. — Я приду, как только разберусь с делами. О, и зелье должно помочь в заживлении шрама. Склянка подписана, примите её сегодня. Есть какая-то информация от пойманного охотника? — Ничего, что вам стоит знать. — Я ведь просила не держать меня в неведении! Буквально пару дней назад я... — гневно начинает Зельда. — Мисс Спеллман, — Лилит повышает голос, но, когда Зельда замолкает, сбавляет тон, — я просила вас довериться мне. Я вам не враг, у нас общая цель. У меня нет никакой важной для вас информации. Поверьте, если она появится, я приду к вам незамедлительно. Но Зельда не выглядит так, будто речь Лилит её убедила. Она ограничивается кивком. — Я пойду. Поможете? Домой, если можно. — Спеллман протягивает руку, и демонесса, приближаясь, накрывает её ладонь обеими руками. — Он начал использовать магию, — выпаливает Лилит. — Что? — Лицо Зельды озаряется гордостью и восхищением. — Это чудесно! — Неосознанно, конечно, но он телепортирует к себе бутылочку, когда чувствует голод, заставляет игрушки летать над ним и даже однажды телепортировался вместе с кроваткой в гостиную из своей комнаты, когда я была занята. — Кажется, Каин так и останется единственной темой, которая, вызывая в Лилит эмоции, не вызывает отторжения и немедленного желания закрыться. — Это восхитительно в таком возрасте! Сабрина начала колдовать позже. В детстве она не отличалась от любого ведьмовского ребёнка. — Она как сейчас помнит, как девочка могла что-то отбросить или взорвать, когда злилась, но ей было около трёх, когда магия начала проявляться, и почти всегда её сила зависела от эмоций, пока тёти не научили её контролю. — Но неудивительно, что Каин развивается намного быстрее. Лилит улыбается словам Зельды, эмоциям, чувствует, что детство Сабрины было для неё чудесным временем. Затем Спеллман закрывает глаза и ощущает приятное тепло на своей ладони. — Вы так и не привыкли к телепортации в ад? Всё ещё мутит? — уже тише спрашивает Лилит. В её голосе чувствуется забота, которую прежде Зельда слышала от своей Королевы лишь по отношению к сыну. — Мне кажется, это никогда не пройдёт, — смеётся Зельда и, открыв глаза, неожиданно для себя встречается взглядом с Лилит. Её лицо совсем рядом, буквально в двадцати сантиметрах. Дыхание Зельды перехватывает, словно на грудь что-то давит, а сердце пропускает удар. — Вы могли бы попробовать создать портал отсюда, — простая, но гениальная мысль посещает её. — Тогда мне придётся найти другой предлог, чтобы смущать вас своей близостью. Зельда будто вовсе перестаёт дышать, заворожённо смотрит на ухмылку на губах Лилит, стоящей так близко. Когда всё стало сложно? Почему она пропустила этот момент? Эту грань? — Я не смущена, — едва слышно произносит Спеллман, мечтая закончить этот разговор и вовсе отстраниться от Лилит, избавиться от ощущения тёплых пальцев, касающихся её, от горячего дыхания, которое, как ей кажется, она чувствует на своих губах, и стереть из памяти навсегда всё то неоднозначное, что было между ними. — Конечно нет. — Лилит вновь растягивает губы в одностороннюю улыбку. — Оставите виски для следующего раза? Прямо сейчас эта идея кажется слишком сумасшедшей. Она не знает, чего ожидать от самой себя, от Лилит, которая, видимо, затеяла какую-то игру. Сумасшедшей, но манящей. Спеллман вновь закрывает глаза и ждёт. Кончики пальцев касаются её лица и убирают выбившуюся из аккуратной причёски прядь. Зельда слышит короткое «конечно», прежде чем на неё вновь накатывает тошнота и начинает кружиться голова.***