Инкубаториум Киборгвилля

      — Я вот чего не могу понять… — сказала мама и затихла на несколько секунд. — Я, сколько не пыталась понять, просчитать, придумать даже, не могу понять того, что ты задумал. То есть, я вижу, что у тебя есть план, к осуществлению которого ты подходишь с какой-то маниакальной дотошностью… и я понимаю, что ты мне ничего не расскажешь! Скорее всего, ничего не расскажешь в рамках моей безопасности и безопасности Уилла, — сказала она -… пойми… эм… не знаю того, как это объяснить… это материнское и я чувствую что с тобой что-то происходит! Причём давно! Причём, что-то очень основательное, полномасштабное, странное и страшное, и, знаешь, самое паскудное во всем этом заключается в том, что я никак не могу на все вот это повлиять! У меня нет рычага. Нет даже представления о том, на что именно влиять! — сказала она. — Но я надеюсь что ты понимаешь что делаешь. — Исида замолчала, но я чувствовал что ей есть что сказать. Что самое последнее и главное вертится на языке. — Неон, послушай… каким бы наш старик крутым и умным ни был, он был мечтателем, чья мечта невыполнима! Поэтому, прошу, лучше забудь и живи счастливо! — мама тяжело вздохнула и мне стало физически больно меж лопаток. — Но разве ж ты послушаешь?! — Исида усмехнулась и этого не произошло, но я почувствовал себя так, словно нож встретился с линией позвоночника, соскользнув, оставил на нем смачную борозду, а сам прошёл чуть ли не насквозь.       — Все нормально, мам, — ответил я преодолевая ком в горле, мешающий разговаривать. — Я в порядке. И план, который у меня есть… поверь, я над ним постоянно работаю, в попытке найти лучший путь для достижения цели, и знаешь, это все, что тебе необходимо знать так же, как и факт того, каким бы будущее не представилось, ты будешь понимать, что я выбрал наименьшее из наибольших зол, которое только можно представить, — я хмыкнул. — Так что, не думай обо мне! Сконцентрируйся на Истине и её исследованиях синтезирования белковых волокон для создания человека. Это сложно. Это интересно. Это примерно то, чем ты занималась до того, как попала под покровительство и защиту деда, в следствии чего была принята на работу, а потом и вовсе поселилась в нововыкопанном и еще не построенном, но уже начатом, Инкубаториуме, — сказал я и услышал недовольное «м-м-м», адресованное мне. — Эм… да… я как-то наткнулся на твое личное дело в архивах, и на последней странице было указано то, чем ты занималась во время обучения в университете. У тебя из-за этого еще были какие-то проблемы, потому что исследование не только никоим образом не касалось специальности, так еще и заставляло бородатых задуматься над морально-этическим аспектом вопроса. Но ты занималась всем этим в университете, за некоторое время перед попаданием в Киборгвилль. Я только это и прочел. Причем, совершенно случайно, — сказал я и не соврал. — И оно как-то запомнилось, вот и все, — как бы мне сейчас хотелось, чтобы Исида увидела мои невинную улыбку, но я предпочитал общаться со всеми по голосовому каналу и редко использовал голографический. — Кстати, если что, могу сказать о том, где именно можешь найти свое дело, в том случае, если захочешь от него избавиться, забрать или перепрятать. Хотя, последнее, думаю будет предпочтительнее, — она молчала. Кажется, второй раз за разговор я задел больную тему. Причём, вот только сейчас я понял то, насколько Исида не любит распространяться о своём прошлом. Если раньше это было просто в рамках: «Какая разница? Училась и училась… работала и работала… что было, то осталось где-то там, а мы живем в сейчас». То в этот раз, сказав о том, что я наткнулся на личное дело и прочитал оттуда страничку, я нарушил некоторое эмбарго на события давно минувших дней, о которых мало кто помнит или знает. Если сведущие остались в живых…       — Да… будь добр, расскажи мне о том, где искать то, что нашёл ты. Думаю, это лучше припрятать как можно подальше, получше… уничтожить, к сожалению, рука не поднимется, наверное… — сказала она в задумчивости, после чего выругалась такими словами, которых я ещё не слышал, которые больше походили на что-то из прошлого, на что-то диалектическое, построенное на каких-то особых словах, которые я не понимал из-за сложносоставности таковых. О том, что это было ругательство можно было заключить по интонации. Причём, без каких бы то ни было сложностей. Я начал отличать подобное когда был совсем маленьким благодаря свободному доступу к сети, влияние которой сейчас хотел бы свести к несколько другой отметке, более низкой, но не для себя, а для окружающих, чтобы люди начали выходить на улицу, смотреть, общаться, думать и постепенно переступили через пороги своих небольших квартирок.