Последний из джентльменов

You know, you know where you are with, You know where you are with, Floor collapsing, falling, Bouncing back… And one day I'm gonna grow wings, A chemical reaction, Hysterical and useless Hysterical and… ♫ Radiohead — Let Down

Небо над головой — самого что ни на есть ванильного оттенка. Кажется, если задержать дыхание, можно услышать, как кто-то вкрадчиво и очень тихо шепчет тебе на ухо: «Abre los ojos». Она улыбается ему будто в первый раз, но все же как родному. Ветер ласково треплет волосы, поднимает с бесплодной, выжженной солнцем обочины песчинки, от которых потом хрустит на зубах. Он протягивает руку. Этакий жест, приглашающий на танец. — Поехали? Откуда-то слышится тиканье часов. Тик-так, тик-так — и снова тишина. Сара смотрит на эту ладонь. Широкую, но изящную, наверняка теплую. На мизинце — серебряный перстень. Сара моргает. Каждый раз она пытается понять, но не может. — Я не хочу. — Ну пожалуйста, дорогая. Тебе не нравится машина? Моя одежда, прическа? Погода? Что? — Ты знаешь. — Сара глотает неизвестно откуда взявшиеся слезы, щедро покатившиеся по щекам, и пытается вытереть лицо. Черт возьми, ладони такие холодные. Высокий кудрявый брюнет в косухе, стоящий рядом, нетерпеливо вздыхает и явно верит, что ее таки удастся уговорить. — Но все идет, как ты хотела. — Нет! Это не должно исчезнуть! — она неопределенно указывает куда-то пальцем, похоже, не имея в виду ничего конкретного. — Оно и не исчезнет, если ты не захочешь, — он разводит руками, улыбаясь уголком рта в своей фирменной манере. — Мы же даже еще не попробовали. — Мы пробовали тысячу раз! И вот снова там же, где все началось! — Она отчаянно всматривается в его глаза, будто пытаясь найти там правду или хотя бы понять, что он действительно не лжет и не помнит. Заламывает руки, силясь собрать себя в кучу и выдать на-гора исчерпывающее объяснение. В то время как Вишня — а не остается никаких сомнений, что это именно он — являет собой вселенское спокойствие. Казалось, он заделался буддистом и теперь невозмутимо принимает очередной круг сансары, свалившийся на голову в виде этой плачущей девчонки с искусанными губами. Если верить Саре — уже в который раз. Медленно переступив с ноги на ногу, он склоняет голову чуть набок, внимательно глядя ей в глаза: — Хорошо, если ты утверждаешь, что мы снова в точке отсчета, может, мы что-то не так делаем? Она широко раскрывает от возмущения мокрые глаза. — Я это и пытаюсь тебе объяснить, — она взмахивает рукой. Вишня все еще безмятежен. — Не нужно никуда ехать! — Мы не можем. — Его глаза излучают нежность. — Почему? — Ты знаешь, почему, — он усмехается, постучав пальцем по наручным часам. — Время идет. — Судя по всему, у нас его бесконечно много… — хмуро ворчит Сара, скрещивая руки на груди. — Я не такой оптимист, как ты, дорогая. — Да сколько он может улыбаться? — Эй, да ты меня заговариваешь. Так ведь нельзя, решайся. Вишня еще пару секунд стоит на месте; Сара по оценивающему взгляду знает — он думает, что ему делать. Наконец он подходит к ней и ласково подталкивает в сторону машины. — Нет, — она опять плачет, мотает головой и упирается руками в стекло одной из автомобильных дверей. Он мягко пытается усадить ее в салон; теперь Сара упирается в дверцу еще и коленями. Похоже, он не способен разозлиться. — Ну скажи, что мне сделать, — он бессильно вздыхает и смотрит прямо ей в глаза, бережно держа за плечи. Девушка снова кривит физиономию и принимает жалостливый вид. — Ты не можешь, ты ничего не можешь, — внезапно она опускает взгляд. Вишня внимательно смотрит на нее и кивает головой, медленно, размеренно, почти что с укоризной. — Стыдно. Сара кивает в ответ, не смея поднять на него глаз. — Конечно, стыдно. Ведь я уговариваю саму себя, а ты ни при чем… Он мягко-мягко улыбается. Кажется, что уже почти светится. — Хочешь чаю? — слышит Сара внезапно. — Хочу. — Она теряется от внезапного предложения и вообще-то не собирается капризничать насчет напитка, в горле действительно пересохло, но в этот момент будто чужой голос произносит за нее: — Только я люблю горячий-прегорячий. — Пальцы ее неловко перебирают складки на рубашке. — Нет проблем. — Он открывает дверцу автомобиля и начинает рыться на заднем сиденье. Сара слегка запахивает тонкую куртку, нащупав пуговицу, дергает за нее, зачем-то пытаясь вспомнить, что именно надела сегодня, но из-за пролитых слез в глазах теперь все плывет и подергивается мутной пленкой. Она задумчиво ковыряет носком ботинка истертую разделительную полосу шоссе, потом устает стоять и понуро садится прямо в придорожную пыль. И ведь за все время, что они здесь торчат, еще ни одна машина мимо не проехала. Чертова глушь. — Откуда там горячий чай? — спрашивает она, взглянув на него, все еще сгорбившегося у машины в своих поисках. Вишня продолжает копаться и смеется. — А ты когда-нибудь слышала анекдот про блондинку и термос? — Теперь понятно, — смеются они оба. Откуда-то ветер приносит запах печенья. Наконец он сует ей в руки крышку термоса, наполненную чаем. Девушка с удовольствием поводит носом над паром и делает пару глотков. Вишня садится сзади и обнимает ее, положив подбородок на хрупкое женское плечо. Сара уже не улыбается и смотрит вдаль. Вокруг, кажется, на пару километров ни души, кроме них двоих. В эти минуты, когда они сидят так, наслаждаясь друг другом, кажется, что ни одна редкая сухая травинка не шелохнется от легкого ветерка. Ничто не способно сейчас их потревожить. — Ты только не затягивай особенно, — говорит он ей негромко на ухо. — Сама знаешь, времени у нас не так уж много. — Чай с лимоном, — задумчиво говорит она в пространство и делает один большой глоток. — Спасибо, я больше не хочу. Он забирает крышку из ее рук и ставит на асфальт. — Поехали. Сара нервно вздыхает. — Нет же. Нет. Он обнимает ее чуть крепче. — Не хочешь наконец попробовать то, о чем мечтаешь? Слезы снова на глазах, и ей приходится закрыть лицо руками. — Я хочу, ты бы знал, как я хочу, — говорит она, нет, уже почти выкрикивает слова, захлебываясь слезами. — Все это и есть мечта, Вишня, мы здесь не случайно… — В чем дело тогда, поехали? — Я знаю, что как только сяду в машину, я проснусь! — Она исступленно сжимает его теплую руку, впиваясь ногтями в ладонь. — Это никогда не закончится. Мы не придем к логическому завершению и ничего не изменим. Он слушает и молча смотрит вдаль. Солнце почти зашло, мир вокруг в теплых тонах, и все, черт побери, такое родное. — Так не хочется отпускать все это вновь, — Сара плачет еще сильней. Он прижимает ее к себе и вздыхает. — Давай хоть попробуем. Девушка медленно закрывает глаза, словно бы обессилев, а он берет ее на руки и несет в машину. И вот Сара, залитая слезами, уже на переднем пассажирском сиденье, а Вишня тем временем заводит мотор. Его темно-бежевый «Крайслер» — без крыши, и ветер начинает бить прямо в лицо, как только они трогаются с места. Сара так любит этот ветер. Она обнимает колени руками и бессмысленно разглядывает валуны, будто проносящиеся мимо, а на деле обреченные вечно лежать на бесплодной земле. Расстроенно качает головой: — Знаешь, я не могу понять, с чего все началось. С какого момента. Помолчав, он произносит: — Попытайся вспомнить, зачем ты здесь. Это поможет? — Куда ведет эта дорога? — она в свою очередь задает вопрос. Он молчит. Странно моргает, быстро опуская веки и медленно поднимая их — будто в обратной перемотке. Она смотрит на него, не мигая, хмуро ожидая ответ. Решает, что он не услышал: — Куда эта дорога, Вишня? Это дорога обратно в Сентфор? — А куда ты едешь? — он бросает на нее короткий взгляд, стараясь не отвлекаться от дороги. Сара хмурится. Напоминает присказку, которая нужна, чтобы лесной дух не заплутал тебя по дороге. Что-то смутно знакомое… — К себе. Я ищу путь к себе, — грустно улыбается Сара. Он спокойно кивает, будто наконец услышав то, что хотел. — Да, Сара. Это дорога обратно в Сентфор. На спидометре — сорок миль. — Бери больше, — бормочет она. Он давит на педаль и загадочно улыбается. — Ну как? Она пожимает плечами. — Сколько мы с тобой уже знакомы? Сам знаешь, сейчас все и случится. Он снова кивает, будто и правда знает. — Ничего. Потерпи, еще пара-тройка снов, и мы доедем. Она смотрит на него. Статный, с большими и добрыми глазами, черные кудри слегка взлохмачены. Черт возьми, Вишня. — Куда? В Сентфор? — все еще не сводя с него глаз, она пытается дотронуться до его плеча, проведя пальцем по шву на кожаной куртке. Он молча втапливает педаль газа в пол. — Смотря куда ты едешь. На то они и мечты… — начинает он, и тут Сара чувствует сильный толчок. Раз — и ее тянет вперед и вверх. — Все, я ухожу, — быстро произносит она, ощущая сладкий свист в коленях. Страшно. — Лети, — кричит Вишня. Голоса почти не слышно за шумом машины. — Еще увидимся, — он чуть улыбается — но не насмешливо, а нежно, будто принимая правила этой неизвестной ему игры. Сара тоже улыбается и чувствует, как отделяется от самой себя, снова летит вверх, вверх. Вот оно, якобы небо, а на самом деле… На самом-то деле им остается все меньше и меньше километров до цели. Совсем скоро ей не придется просыпаться. Вот, вот, выше… небо все светлее, но она знает: сейчас оно резко станет слепяще-черным, а потом она дернется и откроет глаза — в своей постели, совсем одна. Очередная маленькая смерть. Все меньше километров до Мечты, которая успеет еще несколько раз умереть… Черная вспышка.