прошу вас: ♫ Sigur Rós — Untitled #3 (Samskeyti) ♫ AIR — Highschool Lover
1997
10:00 AM Угол Колфэкс-авеню и Делавэр, Денвер, штат Колорадо. Пятнадцатый этаж, кабинет 1504.***
Если бы это был фильм, камера сейчас бы медленно поднималась, будто запрокидывая голову, запечатлевая панорамные окна высокого офисного здания и отражающийся в них холодный свет несколько запоздалого, но все ещё утреннего мартовского солнца. В подобных небоскребах аренда стоит достаточно дорого, а потому позволить себе офис здесь могут разве что крепко стоящие на ногах ребята из Кремниевой долины, элитные риэлторы или, скажем, широко известный в узких кругах врач с многолетней практикой. Собственно, о последнем. Доктор Хеллман поправил очки и что-то деловито вывел на листе белой бумаги. Кресло за столом напротив от него пустовало. Хеллман бросил взгляд на часы на стене. Три минуты одиннадцатого. «Не пунктуальна», — мелькнула в голове мысль.***
На табло загорелось число «15». Двери лифта медленно открылись, и стук каблуков наконец нарушил тишину в просторном, светлом коридоре. Молодая женщина на ходу читала таблички на дверях кабинетов, не сбавляя шаг.1501 Andrew A. Jackson, M.D. Мануальный терапевт
«Не та сторона, нужен чётный номер…» Она повернула голову направо.1502 Robert Sullivan, M.D. Нарколог
«О боже…» Следующая дверь.1504 John Hellman, M.D. Психотерапевт
Женщина резко остановилась, зажмурилась, сделала глубокий вдох и распахнула глаза. — Ну же, Сара… — прошептала она и осторожно нажала на дверную ручку. Та дружелюбно поддалась. В приоткрытую дверь она увидела лысого мужчину лет пятидесяти в очках тонкой оправы, достаточно благожелательного на вид. — Доброе утро. Простите, я опоздала. Можно войти? — женщина слегка растерянно улыбнулась. — Мисс О’Нил? — Это я. — Доброе утро. Прошу вас. — Он указал рукой на пустующее кресло. Пока она снимала пальто, доктор Хеллман беглым профессиональным взглядом окинул ее стройную фигурку. На вид лет двадцать пять, миловидное лицо, стильный брючный костюм и укладка, сумка не из дешёвых. Опять же, манеры. Типичный белый воротничок, если не сказать больше. На что пожалуется? Отсутствие смысла жизни? Депрессия? Стеклянный потолок и начальник-женоненавистник? Секс с мужем раз в месяц? Последнее маловероятно, потому что всё же мисс, да и сразу бы пришла не одна. Он часто встречал подобных пациенток в своем кабинете. Трудно сказать, чего им не хватало — то ли в себе, то ли в окружающем мире, но доктор Хеллман в очередной раз тихо вздыхал, видя эти голодные до жизни глаза. Где-то глубоко в душе он считал, что проблема сама собой решится с рождением ребенка; вслух же, как правило, предлагал попробовать себя в живописи и гольфе. Некоторым помогало. Тем временем Сара осторожно присела на краешек кресла. — Давайте познакомимся, мисс О’Нил. Я доктор Хеллман. — Он доверительно заглянул ей в глаза. — Что привело вас ко мне? Женщина улыбнулась, уголок рта при этом легонько дернулся в сторону. — Долгий путь, доктор. — Что ж, я готов услышать о нем. Сара вздохнула. — Откровенно говоря, я уже несколько лет на терапии. — Вот как? С кем же вы работаете? — Работала. — Она помолчала пару мгновений. — С доктором Джакоби. Благожелательная улыбка Хеллмана несколько помрачнела. — Прошу прощения? — Он пожевал губами. — Доктор Джакоби — прекрасный специалист, мисс О’Нил, чем я могу помочь вам? Взгляд Сары застыл. — Доктор Джакоби скончался два месяца назад, — медленно проговорила она, сцепив пальцы рук в тугой замок. Костяшки побелели. Повисла неловкая пауза. Казалось, Хеллман никак не может подобрать слов. — Я сожалею, мисс О'Нил. Как профессионально, так и по-человечески... Обычно по своим каналам информация разносится довольно быстро, — он чуть откашлялся и ослабил узел галстука. Новость словно смутила его, и теперь любой ответ выглядел оправданием. — Я был в отпуске и, к моему величайшему огорчению, не получил этого известия раньше... Сара мягко кивнула в ответ. — Понимаю. — Нам довелось работать вместе с Джакоби в Филадельфии... впрочем, извините, я отвлекся. Мы ведь здесь, чтобы поговорить о вас. Женские пальцы чуть заметно дрогнули. Доктор аккуратно снял очки и положил на стол, приняв теперь еще более доверительный вид и улыбнувшись пациентке. — Джакоби оставил ваши контакты, — задумчиво произнесла она. — Даже так. Я польщен, действительно польщен, — Хеллман потер подбородок. Сара приподняла бровь и улыбнулась. — Сказал, что вы можете стать моим проводником в реальность. — Учитывая, кто это сказал, это очень большая ответственность для меня, мисс О'Нил, — покачал головой доктор. — Давайте же попробуем подобраться к реальности. Прошу вас, расскажите о своей проблеме. Взгляд Сары тем временем переместился на окно. — Возможно, этот рассказ будет долгим. — Мы с вами не спешим, мисс О'Нил. Она снова улыбнулась в пространство. — Идёт.***
Солнечные лучи, будто подснежники, наконец пробились сквозь рваные тучи, быстро ползущие по небу. Свет отражался от офисного здания, состоящего, казалось, целиком из стекла, так, что Сара зажмурилась. И хотя налетевший ветер пронизал ее до мурашек, заставив поднять воротник пальто, пока она спускалась с высокого крыльца по ступенькам, она все равно почувствовала, что весна совсем близко. Вот-вот выглянет из-за угла. Нельзя сказать, чтобы она была так уж обрадована этим. Смена сезонов, пусть не такая заметная внешне, ярко отражалась в ее сложном сознании, то вызывая воспоминания, которые лучше бы оставить за бортом, то приводя к фантасмагорийным кошмарам, после которых Сара была сама не своя еще несколько дней. Как в том анекдоте про ложечки, в голове будто оставался осадок, который кто-то косматой лапой тщательно размазал по черепу изнутри. И хоть пой, хоть плачь — ощущение, что реальность подернута пленкой зыбкого, мутного ужаса, никуда не пропадало. Была и обратная сторона медали. Как бы ни хотелось ей душевного покоя, достичь его, затаившись в темном углу, сейчас было нельзя. Да это и в принципе не представлялось возможным — в свете последних десяти лет она давно оставила попытки начать жизнь заново. Если бы кто-то, кроме доктора Джакоби, поинтересовался этим и задал ей соответствующий вопрос, она бы не задумываясь ответила, что просто отдает себя на волю течения. Не встревает в собственную жизнь, позволяя той развиваться самостоятельно — так, будто бы не является ее полноправной хозяйкой. Но сейчас ей отчаянно требовалась смена эмоционального состояния. Нужен был какой-никакой якорь, зацепившись за который, она смогла бы разрубить этот чертов узел, не дающий ей уплыть дальше вместе с потоком, к которому так привыкла. Потому что впервые за долгое время Сара чувствовала, что начала застревать. Лучше бы это и впрямь были кошмары — человек ведь такая скотина, что ко всему привыкает. А то, что происходило последние несколько недель, пугало своей новизной. Сны, в которых она летела, бежала, стремилась навстречу чему-то давно забытому. Тому, о чем не рискнула бы вспомнить даже под крепким градусом — а градус в последнее время случался. Нельзя сказать, что она так уж скучала по теплым вечерам с бурбоном наперевес, но отмена терапии толкала на определенные поступки, и хотелось почувствовать себя чуточку живой. С алкоголем это можно было провернуть, не раскачивая лодку — чем Сара и пользовалась. Но эти фантазии приходили после тех вечеров, что она провела абсолютно трезвой. Иногда продолжали друг друга, намекая на свою серийность. Там она плакала, смеялась, могла честно признаться в чем угодно — как себе, так и ему — и это пугало больше всего. Где-то рядом постоянно крутилось ощущение, что все это не впервые. Как будто происходящее то ли уже снилось когда-то, то ли и вправду случалось: вот она держит его за руку, сидя на пассажирском, а он клянется ей в верности… Но ведь не было же? Не было? Эти размышления заставляли память развернуть свои страницы, как бульварный торговец раскрывает ставни своей лавки, усыпанной дешевым товаром — они заставляли думать, и Саре становилось тошно. Она просто не знала, что делать с этим. Случайно или же как следствие, сны стали приходить почти сразу после того, как она узнала о смерти Джакоби. Теперь, чтобы хоть кто-то помог ей понять причины, нужно было снова рассказать свою жизнь с самого начала. Именно поэтому Сара шла по улице, рассеянно накручивая на палец светлую прядь волос. Должно быть, доктор Хеллман — хороший специалист, но он определенно не ведал, что творит, когда попросил рассказать ее обо всем. Кем бы он посчитал ее после рассказа о местечковых ужасах, например? А если и про Фавна добавить? Битву с ним Сара помнила столь ясно, будто она состоялась вчера. Но беда ведь вовсе не в этом. О Фавне она, пусть поежившись внутренне, но поведала бы доктору в красках, не смутившись. Хеллман бы и глазом не повел, накинул галоперидола в рецепт и отпустил с миром — знаем, плавали… А чтобы рассказать о своих снах, требовалось внести ясность по определенным, вполне реальным персонажам. И вот это уже было выше ее сил. И сейчас она отчитывала себя. Зачем пришла сюда сегодня? Неужели не знала, что рассказ о себе заведет в тупик? Конечно, знала. Но она надеялась, что сможет хотя бы приоткрыть тяжелую бархатную завесу внутреннего мира. Доктор Хеллман мог оказаться ее проводником в реальность. Сыграть роль, каковая по счастливой случайности так удалась Джакоби. Но Хеллман им не стал. Когда-то Сара обошла чертову уйму психотерапевтов и уже знала, что первая встреча решает всё. Так и случилось. Найдя Джакоби, она уверилась в том, что спасена до конца своих дней. Теперь же она была предоставлена сама себе. Как бы она ни старалась, как ни готовилась к сегодняшнему дню в попытках облечь свою историю в подобающую форму — напрасно. Часть сознания будто закрылась для внешнего доступа навсегда. Хеллман не был тем, кто дает надежду утопающему. Очередной порыв лихого мартовского ветра вновь спутал волосы, забрался за ворот пальто, и Сара глубоко вдохнула, не обращая внимания на замёрзшие ноги. В Денвере, как и во всякой пустыне, достаточно теплая зима, но абсолютно непредсказуемое межсезонье. Утром воздух прогрелся градусов до десяти, поэтому надеть туфли было, конечно, довольно глупой идеей, но сегодня ей хотелось почувствовать ту самую лёгкость, которой недоставало со школы, когда мини-юбка и шпильки возвращали к жизни после любой неудачи. Пусть это казалось ребячеством, но в конце концов, в бою все средства хороши? Выстукивая по тротуарной плитке какой-то свой ритм, впервые Сара неожиданно поняла, что не хочет. Не хочет мучить ни себя, ни доктора, ни тех, кто умер для нее — умер настолько, что поминать этих людей в нужном ключе было бы кощунством с точки зрения любой религии. Полчаса назад ей пришлось сделать акцент на отношениях с матерью, чтобы попытки доктора ткнуть пальцем в небо в поиске первопричины ее проблем хотя бы выглядели успешными. Ей мрачно подумалось, что это даже забавно: столько вариантов, что можно выбирать. Ее старания привести определенные события в форму рассказа, проговорить, снова убедившись, что это с ней действительно происходило, обострили мысли и чувства. Не произнеся ни слова вслух, Сара, однако, ощущала, что внутри теперь поселился маленький колючий еж. Как в сказке про царя и ослиные уши, ей требовалось выговориться, выплюнуть и откинуть подальше эту боль — но вот парадокс, ничего сказать она не могла. Мучимая размышлениями, она просто шла, не глядя, по Колфэкс-авеню, улице достаточно оживленной, но в то же время безопасной для того, чтобы тебя не сбил с ног случайный прохожий. Казалось, в голове нарастает рокот — слишком много воспоминаний за последнее время, они топили ее в собственном сознании, не давая сделать шаг, хлебнуть, вдохнуть холодного весеннего воздуха, чтобы хоть как-то двигаться дальше. Критическая масса собралась и накопилась неожиданно, и в эту секунду Сара испугалась, что не вынесет этого груза на своих хрупких плечах. Мир вокруг, казалось, сузился до точки, в которую она слепо уставилась, пытаясь вдохнуть глубже, но грудь сковало ледяной цепью паники, а сердце, наоборот, ожило и будто кулаком стучало изнутри, требуя немедленно выпустить его. Рокот был все громче, она на секунду зажмурилась, не прекращая идти, и вздрогнула, поворачивая голову, осознавая, что шум не кажется ей, он вполне реален; вот рокот сменился на скрежет шипов переднего колеса, схваченного тормозом. Сара в панике остановилась как вкопанная, во все глаза смотря на мотоцикл, несущийся прямо на нее. В трех метрах от девушки пилот резко вывернул руль и, уведя байк в сторону, упал на правый бок, по инерции проехав еще немного по асфальту. Затрещала защита. Прошло несколько секунд, прежде чем Сара смогла пошевелиться и тут же подбежала к мотоциклисту, уже пытающемуся встать. Невзирая на сырую погоду, она бухнулась на колени и испуганно протянула руки к груди пилота. — Вы целы?! Боже! Он слегка тряхнул головой, садясь, снял шлем. Сара увидела его лицо, покрытое недельной щетиной, слегка взлохмаченные темные волосы и, наконец, встретилась с глубоким взглядом слегка испуганных карих глаз. Стойка на коленях придавала равновесия. Иначе асфальт завертелся бы под ногами. Сара задрожала, чувствуя, как в глазах застывают слезы. — Аарон?.. — Все нормально, — сказал мужчина. — Я цел. С вами все в порядке? Встаньте, прошу вас. К ним подбежала парочка обеспокоенных прохожих, пытаясь помочь пилоту встать. Тот, отмахиваясь, убедил их: — Я в норме, мисс помогу сам. — Он поднялся на ноги и, взяв ее за руки, легонько потянул вверх. — Вы можете встать? Под его нажимом она встала перед ним, но на лице застыла гримаса ужаса и невыносимой боли. Мужчина смотрел прямо в ее глаза, не понимая. Она замерла, потом резко вдохнула воздух. — Аарон, я так виновата… — прошептала она. — Мне снился Вишня, а теперь ты не… — Мисс? С вами все в порядке? — Парень подошел чуть ближе, с тревогой осматривая ее голову. — Мисс, вы на красный шли. Простите, я в любом случае не успел бы вас увидеть. — Он смутился, увидев, что по ее щекам ручьем бегут слезы. — Мисс, я… Успокойтесь, пожалуйста. Все хорошо. Она качала головой, как заведенная. — Аарон… — Мисс, вы обознались. — Он сказал чуть громче. — Меня зовут Ларс. Ларс Клейтон. — Он осторожно погладил ее по плечу. Море волнуется раз. В этот момент она ожила, дернулась, заморгала. Слезы побежали вновь, но взгляд стал более осознанным. — Простите… Вы не ударились? — она словно впервые увидела его только в эту секунду, будто его не существовало ранее. Ларс улыбнулся. — Все нормально. Вы меня сейчас гораздо больше волнуете. Сможете дойти до дома? Врач нужен? Сара растерянно опустила голову. — Я только брюки испачкала, а в остальном… в остальном ерунда. Простите меня. Люди все еще оглядывались на них, проходя мимо. — Да нет, все нормально. Но будьте внимательнее на дорогах, — он улыбнулся, — кто-то другой мог бы и не успеть остановиться. Она виновато закивала, закусывая губу. Торопливо вытерла лицо тыльной стороной ладони. «А тушь наверняка размазалась», — пришло в голову осознание факта. Но разве это могло сейчас как-то повлиять на нее? Щеки горели огнем — сложно сказать, от стыда или от слез, прихваченных весенним ветром. Сара будто очнулась и почувствовала, что готова сгореть целиком. От того, что потеряла контроль. Что стала виновницей пусть несерьезной, но аварии. Что впала в панику. Что увидела Аарона… Казалось, сама жизнь, которой так не хватало в последнее время внутри, без которой так сложно было вдохнуть полной грудью, только что дала обжигающую пощечину, напомнив о себе. Ее не покидало ощущение, будто она заглянула внутрь самой себя, приподняв рамки, которые давным-давно лежали на каминной полке фотографией вниз. И, встретившись с самым сокровенным из того, что было надежнейшим образом спрятано, испытала не страх, а тоску. Она обернулась. Пилот поднимал мотоцикл. Что-то определенно знакомое было в его спокойных, выверенных движениях, в том, как он говорил; его тревога, забота, искренне промелькнувшая по отношению к ней, теперь болезненно отзывалась в груди, заставляя вспоминать все больше деталей с каждым мигом. Сара ощущала, будто птица с огромными крыльями пытается выпорхнуть у нее из-под рёбер, но старательно не пускала ту на волю, еще не совсем понимая себя, но успокаивая, по давно выученной схеме медленно вдыхая носом и незаметно выдыхая через рот. «Можно подумать, это первое проявление заботы к тебе за все время. Что на тебя нашло?» Спешно оглядев себя, она чертыхнулась и принялась отряхивать колени, но брюки все были в мокрых пятнах, да и тренч несколько пострадал. Выглядела Сара безнадежно, в таком виде отправиться на работу уже не удастся. А это означало, что ей придется потратить неизвестное количество времени, чтобы добраться домой и переодеться. По факту же времени, отведенного на мнимый визит к доктору, осталось с грехом пополам на стаканчик кофе для такого же мнимого успокоения нервов. Сара знала, что кофеин ничего не способен уладить. А вот ритуалы еще как способны. Она услышала сзади легкий скрежет и сдавленное шипение, повернула голову. Оказалось, это пилот, стоя на коленях, пытался поставить на место защиту картера мотоцикла. От торможения и удара об асфальт пару болтов выбило, здоровенная алюминиевая пластина погнулась и съехала вбок, и рукой в перчатке парень давил на кусок металла, силясь вправить его и вернуть на свое место. И до конца не решив, что же все-таки на нее нашло, она поняла, что страшный, первый и совсем неожиданный шаг, тот, которого она делать вовсе не собиралась, удался. Для настоящей Сары О'Нил, выглянувшей на миг из своего заточения, это означало только то, что можно сделать второй. Ноги будто сами понесли ее обратно к мотоциклу. Теперь уже мимолетно оглядываясь по сторонам, дабы не стать причиной новой аварии, она приблизилась к мужчине со спины и, скрестив руки на груди, негромко произнесла: — Меня зовут Сара. Он не сразу услышал или принял во внимание, видимо, был чертовски увлечен приятным процессом, в который Сара его ненароком втянула. Наконец почувствовав ее присутствие за спиной, резко обернулся и даже, кажется, вздрогнул. — Простите? — он попытался улыбнуться уголком рта, но взгляд оставался напряженным — сознание побуждало его все же закончить работу над мотоциклом. Сара не двинулась с места и, не сознавая своей настойчивости, повторила: — Вы сказали, Ларс, верно? Меня зовут Сара. — Она рассеянно протянула ему перепачканную ладонь. Он странно взглянул, но руку пожал. Мотоциклетная перчатка после встречи с асфальтом и мотором тоже не была самой чистой, поэтому сразу после приветствия он второй рукой бережно придержал Сару за запястье, пытаясь тыльной стороной ладони стереть воду из лужи с ее пальцев. Это было неожиданно. Сара замерла, не понимая, что ей предпринять, молча смотрела на этот осторожный, почти интимный жест. Переведя взгляд на ее лицо, он наконец встал с колен и улыбнулся уже более спокойно. — Очень приятно, Сара. Вам все-таки нужна какая-то помощь? — он быстро окинул ее сдержанным взглядом. Она немного смутилась. — Не совсем. И да, и нет. Ларс… — она слегка сжала в кулак и поднесла к груди вытертую им ладонь, словно пыталась сохранить след этого прикосновения. — Простите еще раз. Сегодня все с ног на голову. Вам нужно привести себя в порядок, а мне — переодеться и потом срочно бежать на работу. — Мысли путались. — Я знаю, это, может, звучит нелепо, но… мы можем поехать ко мне домой. Замечательно. Теперь нужно срочно что-то предпринять, чтобы это не выглядело как нелепый флирт. Если еще что-то в принципе может спасти ситуацию. Пока его бровь еще только выгибалась дугой, она, неловко усмехнувшись, затараторила: — Я имела в виду, с собой у меня почти нет наличных. Мне важно успеть на работу, поэтому я хочу попросить вас подкинуть меня до дома, и там я заплачу вам за все сразу, в любом случае, за беспокойство и… — Она перевела взгляд на мотоцикл. — С картером все нормально? Только защиту погнули? Удивленный взгляд пилота не заставил себя ждать. — С картером нормально, — медленно покивал он головой, точно попугай повторяя ее интонацию. В его глазах мелькнул непонятный огонек. — Мисс, Сара, не нужно ничего платить, все окей. — Я настаиваю, — нахмурилась она. — Защиту точно придется менять. Это моя вина. — Она посмотрела на мотоцикл, так и лежавший до сих пор на боку. — Он же новый почти у вас, это девяносто четвертого года? Ларс бросил взгляд на свой «кафе рейсер» и, слегка кашлянув, уже однозначно заинтересованно посмотрел на Сару. — Вообще-то да. А вы разбираетесь? — Немного. — Уголки ее рта поползли вверх. Он обратил внимание на произошедшие перемены. Как будто второе дыхание открылось у этой странной особы. Кровь прилила обратно к лицу, и оно вернуло своей естественный цвет, глаза, которые еще пять минут назад в панике смотрели сквозь него, теперь горели живым, задорным огнем. Вот и улыбаться начала. Он выдохнул, зажмурившись, и потряс головой, будто бы приводя себя в чувство. Мысленно плюнул на защиту — ехать можно, значит, потерпит. Тыльной стороной ладони вытер со лба пот и кивнул: — Ладно, говорите, куда ехать. — В Лэйквуд. По Южному Бродвею до Аламеда, а там направо и… — Я знаю, — он надел шлем и поднял с земли байк. — Только у меня нет второго шлема. — Не страшно, — улыбнулась Сара, — мне есть восемнадцать. Он завел мотоцикл. Повернулся к ней, кивком приглашая сесть. — Помощь нужна? Я так понимаю, опыт поездок у вас есть? Туманно улыбаясь самой себе, Сара перекинула правую ногу через байк, обнимая пилота сзади и осторожно пристраивая на подножки свои каблуки. — В другой жизни. Да.