(Не) болезнь

      Камуи падает ей на голову совершенно негаданно. Соё как раз дожидалась, когда тронется машина, чтобы отправиться на заслуженный обед, но пират постучался в её в окошко, и вот, спустя непродолжительные пререкания девушки с водителем они с Камуи уже сидят на скамье в парке и уплетают какой-то фаст-фуд. Должно быть, знай Камуи, куда она направлялась, напросился бы с ней, почему-то ловит себя на мысли Соё и не может сдержать улыбку. С него бы сталось. Только, признаться, обед на природе нравится ей куда больше, чем трапеза в отдельной комнате ресторана с охраной за дверью. Здесь не то чтобы очень красиво, деревья стоят абсолютно голые, и даже сквозь их ветви прорывается урбанистический пейзаж; выпавший с утра снег уже подтаял и оставил после себя лишь грязную кашицу на дорожках, но шум города здесь всё-таки тише, и потому Соё чувствует себя расслабленно.       В полной мере отдаться этим мыслям ей не даёт Камуи. — Так ты говоришь, я поступил неправильно? — спрашивает он, тем самым возвращая девушку к их разговору. — А ты сам подумай. У Кагуры и Окиты-сана была годовщина. И что же ты им подарил? — Будто бы ты не видела, — фыркает собеседник. — Сладости с планеты Фаркса. Это же редкий деликатес. Кагура, по-моему, была счастлива. — В том-то и дело, что счастлива была только Кагура. Но думал ли ты об Оките-сане, когда выбирал подарок?       Камуи на это недовольно выпячивает губу и пожимает плечами. — А что ему не нравится? — ворчит пират. — Пусть Кагура поделится. Я запрещаю что ли? Кажется, я привёз им достаточно. — Боюсь, такой вариант неприемлем, — вздыхает Соё, вынужденная поведать Камуи, что людям столь экзотические сладости просто противопоказаны. И любой землянин, которого Кагура потом угощала ими, сперва чувствовал жжение во рту, а затем терял все вкусовые ощущения на три дня. — Как же ты мог этого не знать, выбирая подарок? — удивляется девушка. — Или это был хитрый расчёт?       Но если в первое мгновение по лицу Камуи пробегает непонимание, то вскоре оно сменяется вполне конкретной эмоцией, выражающей крайне категоричное отношение пирата к чужим слабостям. — Что вы за раса такая? — бормочет он недовольно. — Ничто-то вам впрок не идёт.       Соё такое отношение не нравится, и она не желает с ним мириться. — Камуи-сан, а нельзя ли проявлять чуть больше уважения? — просит девушка. Пират на это впивается в неё взглядом и, как бы раздумывая над чем-то, медленно произносит: — Я же тебя угощаю! Разве этого мало? — Н-нет... — Соё разом теряется, он всё-таки сбивает её с толку. — Не в этом дело...       Расстроенно покачав головой, она решает оставить эту тему на потом. — По поводу подарка... — вновь начинает девушка, прочистив горло, только Камуи её перебивает. — Я что, должен теперь и для этого копа выбирать презент? — уныния в голосе пирата сложно не заметить. — Привезти ему что ли один из тех ритуальных ножей, которыми он так грезит? — Ты о ножах для сеппуку? — догадывается Соё. — Эээ, нет, не стоит. Да и грезит он скорее не о них, а о смерти Хиджикаты-сана.       Камуи мгновенно разворачивается к ней всем корпусом, явно намереваясь предложить что-то интересное, но девушка к этому готова. — Даже не думай, — сразу предупреждает она, и это, на удивление, срабатывает. — Я только хочу сказать, что при выборе подарка ты мог бы учитывать интересы обеих сторон, чтобы больше таких недоразумений не возникало. — Это сложно, — поразмыслив, признаётся Камуи. — Кагуру я знаю с пелёнок, а вот этого копа... — Твоего родственника, — поправляет Соё, после чего получает кислый взгляд от Камуи. — В любом случае, — подытоживает тот, — наш с ним контакт минимален, а Кагура не даёт даже размяться и провести лёгкий спарринг. Поэтому у меня нет зацепок. — Вовсе не обязательно что-то выдумывать, — пробует успокоить его Соё. — Есть подарки для семейных пар, которые обязательно придутся по душе обоим. К примеру, красивый чайный сервиз. Он может пригодиться в хозяйстве, а потому вдвойне полезен. — Не смеши меня, — глумится Камуи. — Да Кагура разобьёт его на второй же день. А если знать её отношения с мужем, скорей всего запустит им в своего суженого. — Хорошо, можно не сервиз, — быстро соглашается с ним девушка. — Вот только не забывай, что Кагура с Окитой-саном теперь семейная пара, а потому не сражаются друг с другом изо дня в день. Уверена, у них находятся и более интересные занятия. — Фууу! Вот об этом я точно не хочу думать. На что ты намекаешь? — Вообще-то я имела в виду домашний кинотеатр, — слегка раздражается Соё. — Но раз уж ты сам заговорил об этом, им всегда можно подарить комплект постельного белья.       Камуи лишь странно передёргивает плечами, что, судя по всему, говорит о том, что он не оценил идею Токугавы. И чтобы прекратить обсуждение, пират принимается с особым усердием доканчивать свой бутерброд. Соё ему не мешает, но всё же говорит: — Я только предложила. Решать всё равно тебе. На ошибках учатся, а практика даёт неплохие результаты. — Хочешь сказать, лет через десять я поднаторею в этом умении? — Вполне возможно, — улыбается Соё, но тут же спешит смягчить ситуацию. — Этому не так сложно научиться, — уверяет она. — Достаточно быть внимательным, уметь слушать и, конечно, руководствоваться логикой. Попробуй представить, что могло бы обрадовать Окиту-сана. И, быть может, это даст тебе хорошую подсказку... — Если ножи не подходят, у меня больше нет идей, — упирается в стену Камуи. И Соё отчего-то подозревает, что говорит он так чисто из вредности. — Не страшно, — произносит она. — До следующей годовщины у тебя полно времени. Вы с Окита-саном ещё сможете узнать друг друга лучше.       Камуи пренебрежительно фыркает. — Так себе перспективка на будущее. Присматриваться к этому копу... — Не будь таким, — чуть заметно хмурится девушка, — не всё так плохо.       Камуи не желает этого слушать. Однако теперь, когда он покончил с едой, пират с любопытством оглядывает Соё. — По мне, намного веселей было бы практиковаться на тебе, — с улыбкой замечает он. И девушка удивлённо вскидывает бровь. — Вот спасибо. И к какому же выводу на мой счёт ты пришёл? — интересуется Соё. — Я бы точно не стал дарить тебе незнакомое вино, — усмехается пират, и Соё не может не закатить на это глаза. — Зато я бы, возможно, взял тебе что-нибудь чудодейственное для глаз. — Очень остроумно, — замечает девушка. — Надеюсь, от тех чудодейственных средств у меня бы не открылся в итоге третий глаз? — Не знаю, — смеётся Камуи. — Всё может быть.       Он хочет коснуться того места на девичьем лице, где, по его мнению, должен открыться тот самый третий глаз, но Соё вдруг не вовремя отворачивается, пытаясь достать из кармана вибрирующий телефон. Ей это не так-то просто сделать, когда в руках по-прежнему недоеденный бутерброд. Всё удаётся не сразу, но под конец девушка справляется с задачей и даже с блокировкой. Вот только полученные сообщения и пропущенные совсем не радуют. — Кажется, мы засиделись, — сообщает Соё. — Обед закончился, и мне давно пора бежать. — Конечно, — легко соглашается Камуи. — Но учти, я продолжу нашу практику. — Мне начинать бояться? — смеясь, спрашивает девушка. Она стоит против их скамьи и, кажется, не спешит уходить. — Нет, но лучше приготовься. — Ты даже не знаешь, когда мы встретимся снова, — покачав головой, зачем-то напоминает Соё, хотя намного легче было бы оставить всё на уровне шутки. — Что мешает тебе дать мне подсказку? — простодушно спрашивает Камуи, и девушка как будто не видит причин говорить ему «нет». Немного подумав, она произносит: — Раньше мы с Кагурой всегда ходили на ханами. Теперь, конечно, Кагура замужем, но не думаю, что она захочет отказаться от этой традиции. Интересно, смогу ли я увидеть на ханами Камуи-сана? — Зависит от того, увижу ли я там Соё, — в тон ей отвечает пират. И это уже не игры, это почти договорённость. С девушки как-то разом слетает её шутливость, и она, неловко заправив за ухо прядь волос, кивает. Потом хочет что-то ещё сказать, но у неё снова вибрирует телефон. Соё даже нет нужды смотреть в него, чтобы понять, кто это. — Мне правда пора, — извиняется она. — Спасибо ещё раз, что угостил. — Только обязательно всё доешь. Хотя бы в машине, — напутствует её Камуи, напоминая девушке о недоеденном бутерброде. Соё согласно кивает, даря ему на прощанье лучшую из своих улыбок. А ему остаётся смотреть ей вслед, вдыхая прохладный воздух, и думать о том, как бы успеть вернуться к ханами.

***

— Сколько можно? Я уже стар для всего этого дерьма, — ворчит Абуто, лениво ковыряя ложкой странного вида пюре в своей тарелке. А поскольку рука у него всего одна, иногда он откладывает прибор в сторону и без конца ощупывает плечо с обрубком, которое по-прежнему отзывалось болью после недавнего сражения. Камуи, обедавший с ним за одним столом, изображает на лице чистое удивление. — Не может быть! Ты так скоро захотел на пенсию? — Вам бы всё шуточки шутить, — обижается Абуто. — А каково мне? Это происходит уже в третий раз за последний год. Иногда мне кажется, моя рука проклята. Или даже я сам. А ещё эти боли. Будто мне каждый раз отрывают настоящую руку, а не искусственную. — Что тут поделаешь? — Камуи может лишь развести руками. — Хочешь, я подарю тебе пару оберегов? Или ты напрашиваешься на новую руку? — Подарки? От вас, капитан? — недоверчиво тянет мужчина. — Вы хотите подкупить меня, а потом повести в самое пекло? — Ну что ты! Никакого пекла! — с самыми честными глазами отвечает Камуи, вот только Абуто уже давно не верит ни честным глазам, ни столь мирным заверениям. Он на этом собаку съел. И потому слушает капитана, заранее готовый ко всему. А тот стелет гладко. О том, как они заберут и продадут груз, как заодно проверят, что творится на Эпсилоне. И тревожный звоночек вырывает мужчину из расслабленности лишь на словах: — У тебя есть иные предложения, Абуто?       «Упаси боже», — думает про себя старпом. В его планы не входит нарушать их привычный график. Тем более что совсем не имеет значения, какой совет он может дать. Камуи всё равно обладает поразительным свойством вносить элементы риска и неожиданности в самые хорошо отлаженные их дела. А потому, разуверив капитана, Абуто интересуется только: — И много ли у нас времени перед этим?       И опережая возможный вопрос Камуи, поясняет: — Хочу заглянуть к старику Алтеки. Говорят, он открыл лавку в этих местах. — Вот как! В чём же дело? — хитро прищурившись, тянет Камуи. — Полюбопытствовать хочешь, как ему живётся на вольных хлебах? Или себе тёплое местечко присматриваешь?       Алтеки долгое время был информатором харусаме, пока не сколотил себе небольшое состояние и не решил держаться вдали от всего противозаконного. Теперь он мирно занимался торговлей. В отличие от него Абуто, как бы ни уставал временами, совсем не чувствовал, что ему хочется на покой. Зато Камуи этого как будто опасался. И некоторая обеспокоенность его капитана, которую тот скрывал за подколками, пожалуй, могла бы даже греть Абуто душу, если бы он не опасался, что ему всерьёз начнут подыскивать замену. — Не списывайте меня со счетов, — как можно небрежней бросает он. — И вообще, если беспокоитесь о своих кадрах, можете пойти со мной. Заодно узнаем, чем славится эта планета.       Камуи, однако, не слишком доволен предложением. — Что мне там делать? — удивляется он. — Слушать, как вы с Алтеки обсуждаете свои болячки? Да я же умру со скуки! — Я вас не тяну, — сдаётся Абуто. — Но Алтеки как местный житель вполне может знать что-то о наших, так сказать, партнёрах.       Напускная беспечность слетает с Камуи, и он впивается в Абуто цепким взглядом, когда спрашивает: — Они вызывают у тебя подозрения? — Не то чтобы подозрения, — вздыхает Абуто, — просто странное место для передачи груза выбрали. — Я тоже об этом думал, — соглашается Камуи. — Странное. Но как будто не опасное. Практически чистое поле вдали от города. Прятаться там негде. Но можно быстро улететь в случае чего. — С этим не поспоришь, — не может не признать Абуто, возразить ему нечего. — Кажется, я становлюсь параноиком.       Он поднимается из-за стола и пробует аккуратно сложить на поднос свою грязную посуду. — Вот мы это и выясним, — бодро объявляет Камуи, поднимаясь вслед за ним. — Уговорил, я с тобой.       Проходя мимо помощника, он ободряюще хлопает его по спине, отчего поднос в руке Абуто опасно кренится, и только хорошая координация позволяет мужчине удержать всю посуду в горизонтальном положении. Камуи даже не оборачивается. И Абуто мысленно посылает капитана к чёрту, начиная сомневаться в том, что, позвав его с собой, он поступил правильно.       Надежды, возлагаемые пиратами на Алтеки, не оправдываются ни на грош. Оказалось, старик не высовывал носа дальше своей лавки и ни в какие делишки не лез, а мог разве что поделиться с ними байками о том, как сосед (он же – его конкурент) по-мелкому пакостит ему, мечтая, чтобы Алтеки съехал куда-нибудь подальше. Дошло до того, что подлый соседушка каждое утро стал подкладывать под двери лавки Алтеки экскременты снуркса, местной живности, которая и без того славилась здесь своим исключительным запахом.       Камуи хватает примерно на десять минут такого разговора, после чего он уносится осматривать товары Алтеки, не позабыв упомянуть, что в лавке, действительно, пахнет дурно. Абуто остаётся держаться за них двоих, но он уже сам понимает, что сглупил. Рутина обычного лавочника нагоняет на него тоску. Куда как лучше, на его вкус, было бы вспомнить лихие деньки прошлого за чаркой вина, но расслабляться пока рано; на носу важное дело.       Время от времени Камуи разбавляет их с Алтеки беседу, принося с собой чудной товар и засыпая старика вопросами. — А это что такое? — спрашивает он, демонстрируя мужчинам закупоренную прозрачную ёмкость навроде миниатюрного кувшина с укороченным горлышком; в ней, переливаясь и поблёскивая, плавала красная субстанция. — Какая-то жидкая помада?       Алтеки бросает быстрый взгляд на флакон, который Камуи без конца взбалтывает, забавляясь занимательной игрой света, и едва не хватается за сердце. — Да не тряси так! — прикрикивает он. — Это экстракт из смолы горчичного дерева и личинок здешних жуков. Говорят, если выдержать его двести лет, можно получить невиданной красоты камень. — Двести лет? — с простодушной улыбкой переспрашивает Камуи. — Зачем тебе это, Алтеки? Ты столько всё равно не проживёшь. — Не твоё дело, сколько я проживу! — ворчит тот. — Не разбей!       Старик выхватывает у Камуи флакон, к которому тот уже потерял интерес. Пират убегает ради дальнейших изысканий, а лавочник долго возится, пытаясь пристроить экстракт на безопасную полку. Когда он находит подходящую, Камуи возвращается с новыми вопросами. — А это что? — на этот раз в руках молодого пирата длинная металлическая цепочка, выполненная в виде лианы с диковинными цветами. — Какое-то ожерелье?       На изделии полно крючочков, назначение которых остаётся для Камуи загадкой. Если даже предположить, что украшение можно несколько раз обернуть вокруг шеи, а также несколько раз застегнуть, их всё равно слишком много. — Ожерелье? — раздумчиво произносит Алтеки. — Что же, можно и так сказать. В старину его надевали на девушек, которых приносили в жертву местному божеству. Если правильно включить механизм, горло жертв протыкали тысячи игл, и они умирали до того, как их съедали заживо.       Выждав хорошую паузу, лавочник ждёт горячих расспросов о работе механизма; есть в ней свои нюансы, которыми он не прочь поделиться; но Камуи уходит расстроенным, оставив украшение на прилавке. А Абуто жалеет, что не может сейчас хряпнуть чего-нибудь крепкого. — В каком ужасном месте ты живёшь, старина, — искренне сочувствует он Алтеки, на что тот очень буднично замечает: — Так это когда было...       Истории о диких обычаях планеты в прошлом Абуто, к счастью, не удаётся послушать, потому что Камуи приносит Алтеки новую находку. Теперь это деревянная фигурка скрюченной туземки с самыми живыми эмоциями на лице. При долгом её разглядывании невольно хочется улыбнуться или рассмеяться, уж слишком комичным мастер сделал лицо и позу. — А этот сувенир как, безопасный? — живо интересуется пират. — Он мне даже нравится. — Вполне безопасный, — кивает ему старик. — Это что-то вроде ещё одного местного божества. Богиня плодородия, кажется. Даёт гарантию для богатого приплода. К примеру, если женщина долгое время не может зачать, она относит такую фигурку в семейное святилище и...       Абуто тихонько посмеивается во время рассказа, в то время как Камуи только мрачнеет. Нет, он не стал бы дарить такое даже сестре, не говоря уже о Соё! Определённо, лавка Алтеки — совсем не то место, где он может найти что-то подходящее. Однако интереса ради Камуи возвращается к изучению товаров, не потрудившись дослушать старика до конца. Всё ещё немного посмеиваясь, Абуто присоединяется к нему. — Что такое, капитан? — интересуется мужчина. — В вашей семье снова намечается важное событие? Кагура пригласила вас что-то отпраздновать, и теперь вам нужен подарок? — Это не для Кагуры, — отвечает Камуи. Он придирчиво, но осторожно разглядывает резную шкатулку под стеклом, которая, чего доброго, при открытии может пульнуть в тебя дротиками с местным ядом.       Абуто откашливается; пора бы ему стать чуть более серьёзным и спросить толком. — Тогда... вы присматриваете что-то для её мужа?       Точнее, для его устранения, думает он про себя. Уж слишком внимательно Камуи изучает нечёткую и достаточно схематичную гравюру, на которой огромные черви или змеи пожирают маленьких человечков. — Вы же не хотите оставить вашу сестру вдовой, так? — опасливо спрашивает старпом, когда они двигаются дальше вдоль витрины. Камуи только отмахивается. — Уже поздно что-либо делать с тем копом. Сейчас мне не до него.       Кем же тогда вы заняты?       Абуто холодеет, вспоминая, как ещё утром Камуи обещал ему какой-то подарочек. Вскоре, однако, он отбрасывает эту мысль, подметив, что в большинстве своём Камуи уделяет внимание вещицам, которые могли бы понравиться исключительно женщине. И на этом этапе Абуто прошибает такое неверие, что впору биться с кем-нибудь об заклад: такого просто не может быть! Но, потоптавшись рядом с Камуи лишних десять минут, Абуто как будто убеждается в обратном. На место неверию приходит изумление. А в самом деле! Могло ли так случиться, что его капитан кого-то себе присмотрел? — Кому вы тогда выбираете подарок, капитан? — пробует закинуть удочку Абуто. — Не нужен ли вам мой совет?       Камуи долго разглядывает помощника, что-то про себя раздумывая. Абуто больших усилий стоит просто оставаться спокойным. Он дожидается ответа, как оглашения чисел выигрышного лотерейного билета. Но, в конце концов, его капитан отрицательно качает головой. — Это не совсем подарок, поэтому нет, — отвечает он. — Это проверка моих способностей. Можно сказать, я принял кое-чей вызов на Земле. И теперь не должен уступить.       Прекрасный замок из грёз, взлетевший почти до небес, так и не был достроен. Абуто разочарованно выдыхает, все его надежды опять идут прахом. Потеряв интерес, он снова бредёт к Алтеки и какое-то время болтает с ним о том о сём, пока Камуи не тянет его к выходу. И Абуто понимает, дело зовёт.       Кругом свежо, пахнет мокрой землёй, немного горечью незнакомой травы и слабым цветочным запахом. Чтобы забрать груз, харусаме приходится заземлить небольшой шатл с двумя увеличенными отсеками именно здесь, но поставщиков что-то нигде не видно. Помимо этого, дополнительным сюрпризом для пиратов становится то, что, добравшись до места по полученным координатам, они находят посреди поля небольшую и как будто нежилую сараюшку, хотя фото с их корабля ничего такого и близко не показывали. — Может, заглянем к хозяевам, если таковые вообще имеются? — предлагает невысокий темноволосый ято со шрамом на щеке, выжидающе поглядывая то на капитана, то на его помощника.       Абуто неопределённо взмахивает рукой, мол «как знаешь», и оборачивается к Камуи. Тот внешне выглядит спокойным, но Абуто почти не сомневается, что он раздосадован. — Что бы ни задумали наши «друзья», поблизости их нет, — отвечает он старпому на его вопрошающий взгляд. — Скрылись. Я их не чувствую. — Да, я тоже, — соглашается мужчина, прислушиваясь к своим инстинктам ято. — Но не мешало бы в этом убедиться.       Абуто достаёт рацию и справляется у бойца, оставшегося за штурвалом шатла, нет ли помех на радаре. Но, как видно, всё без изменений. Только три ято — последние из тех, кого Камуи и Абуто взяли с собой — всё равно обходят территорию и осматриваются.       Минут через пять Тибо, ранее предложивший заглянуть в сараюшку, подаёт остальным знак, и, приминая высокую траву, капитан со старпомом идут к нему. — Гляньте-ка, чего тут, — говорит он, протискиваясь в помещение метр на два, полностью заставленное ящиками, и хлопает рукой по одному из них. — Похоже, это наш товар. — Ты смотрел, что внутри? — следует короткий вопрос от Камуи.       Тот кивает. — Вскрыл один. Там наше оружие.       Абуто устало прикрывает глаза; ситуация по-прежнему кажется ему ужасно странной. — Что делать будем? — поворачивается он к капитану. — Проверим все ящики перед погрузкой, чтобы не обнаружить потом никакого сюрприза? Или...       Договорить не удаётся, Камуи внезапно бросает взгляд за спину, вглядывается в перспективу, прислушивается. Их шатл по-прежнему тёмной громадой стоит среди высокой травы, один-единственный на много-много метров вокруг, фигуры других ято тоже виднеются вдали. Одна, вторая... А где третья? Он больше не ждёт и бежит к ним. Абуто ещё не совсем понимает, что происходит; однако он привык следовать за своим капитаном и потому пускается за ним, но в этот раз не поспевает совсем немного. Неожиданно земля под ногами идёт большими буграми, что-то пёстрое едва-едва показывается оттуда и тут же затягивает Камуи под землю. — Вот чёрт, — только и может выдохнуть Абуто, отшатываясь от оставшейся расщелины.       Тибо, тоже ставший свидетелем этого, кричит своим товарищам на дальней полосе: — Осторожно! Они под землёй!       Его крик, однако, несколько заглушает глухой грохот; земля ходит ходуном. И у Абуто мелькает догадка, что Камуи всё-таки исхитрился использовать зонт даже в таком положении. Но уже через минуту думать о судьбе капитана у него просто не остаётся времени. Из-под земли, предпринимая новые попытки схватить, один за другим показываются буро-оранжевые черви, но с хищными клювами, полными острых зубов, и с длинным извивающимся языком. Уклоняясь от их атак, Абуто всё дальше отступает к сараюшке, а надо бы двигаться к шатлу. Уши закладывает от очередей, которые уцелевшие ято выпускают по тварям, на боку заходится рация: не иначе как штурвальный хочет узнать, что происходит и как ему действовать. Но тот, кто отвечает за весь их отряд, находится под землёй либо в животе у червя-переростка, либо неизвестно где.       Когда Абуто наотмашь бьёт зонтом очередную сунувшуюся к нему тварь, та, дёрнувшись от удара, всё равно атакует и вгрызается клювом в зонт мужчины. Но оставаться сейчас без оружия — не самый лучший вариант. И Абуто разряжает в пасть твари почти всю обойму. Она издаёт булькающий хрип и отступает, а Абуто оступается на перерытой червями земле и падает на пятую точку. Его ногу тут же что-то обхватывает, и мужчина, чертыхаясь, тянется за своим пожёванным зонтом. Только, чёрт, как же хорошо, что он не спустил курок! Дуло его зонта направлено на «человечью» конечность. Не хватало ещё нашпиговать её пулями. Совладав с собой, Абуто перехватывает чужую руку покрепче и тянет её обладателя вверх. На свет божий выныривает Камуи, весь перемазанный грязью и чем-то липким; он попеременно отплёвывается и трёт глаза, которые самым натуральным образом засыпало песком. — Тьфу, я думал, что ослеп, — жалуется он осипшим голосом, но совершенно беззлобно. А потом принимается вытряхивать песок из ушей и из-за шиворота. — Мда, ну и вонь, — вторит ему Абуто, который в порыве чувств хотел было обнять капитана, но вовремя передумал. Самому перемазаться слизью не было никакого желания.       Короткий обмен ничего не значащими фразами — единственное, что они успевают перед тем, как снова приходится отбиваться, используя руки, ноги, зонты и все подручные средства.       В определённый момент кто-то из отряда смекает, что ради обороны можно использовать неотгруженное оружие, поэтому через некоторое время ято начинают отпугивать червей огнемётами. Очевидно, огня эти твари боятся. Потому что понемногу отступают, а возвращаются теперь значительно реже. Но среди своих поддержать атаку могут не все. Управляться с огнемётом одной рукой Абуто неудобно, зонт его пришёл в полную негодность, а потому приходится действовать грубой силой. И он не единственный. Ещё у одного ято червь отгрыз руку, поэтому парень с наспех наложенным жгутом сражается по примеру Абуто. Других потерь, помимо пропавшего (вероятно, съеденного) ято, у них нет.       Когда всё стихает, уставшие и перепачканные мужчины с оружием наготове проверяют последние подозрительные дыры в земле, чтобы в случае чего поставить финальную точку.       Последнее неубедительное нападение происходит, когда Камуи осматривал одну такую дыру. Издыхающий червь обхватывает его сапог, но уже не имеет сил утащить жертву на глубину. Вместо этого он метров восемь тянет Камуи по полю, в то время как тот, от неожиданности выронив оружие ещё в самом начале, сопротивляется, вцепившись в язык червя двумя руками и изо всей силы упираясь ногой в глинозём. Это очень тормозит движение твари, поэтому на помощь Камуи поспевает Тибо; он тоже, как бы ни было противно, хватается за длинный язык и упирается в землю. Мышечные ткани не выдерживают; язык червя с неприятным звуком рвётся, напоследок обдавая мужчин брызгами из розовой слизи, и те кубарем летят вдоль борозды, падая в чудом сохранившийся островок растительности, на крупные жёлто-зелёные цветы. Остальные ято бегут посмотреть, куда ушёл червь, чтобы его добить. Но шевелений под землёй не слышно, вероятно, червь уже сам издох. Один Абуто не спешит присоединиться к своим соратникам. Он направляется прямо к Камуи и Тибо, которые пока не поднимаются. Абуто слышит, как его капитан смеётся, и, подойдя ближе, понимает, почему. Камуи видит перед собой Тибо, измазанного грязью, кровью и розовой дрянью, на которую обильно налипла жёлтая пыльца. По этой причине бравый воин теперь чем-то стал походить на цыплёнка. Неудивительно, что Камуи не может удержаться от смеха. Может, ему невдомёк, но сам он сейчас выглядит так же. — Кончайте ржать, капитан! — не выдерживает Тибо, поднимаясь на ноги. — На себя бы сперва взглянули.       Но Камуи не спорит. Он вытирает нос, касается липкой щеки и всё-таки морщится. До чего же противно.       Подошедший Абуто ехидно лыбится, и Камуи, нахмурившись, намеренно тянет к нему липкую руку, чтобы тот помог ему встать. Ага, конечно! Как будто Абуто на это поведётся. Жестом он говорит капитану «не в этот раз; будь любезен, сам». Хмыкнув, Камуи опирается на одно колено и всё-таки встаёт. Он невесело оглядывает себя, а потом вдруг оглушительно чихает. Бубнит «вот чёрт» и недовольно трёт нос.       В трёх шагах от него точно так же чихает Тибо, и Камуи чувствует, как снова щекочет в носу. Он держится из последних сил, но снова чихает. — Дурацкая пыльца! — ругается пират. — Бросьте, могло быть и хуже, — философски замечает Абуто. — По крайней мере, вы остались при своих конечностях. — А ты как будто не рад? — скалясь, спрашивает его капитан. — Что вы, очень рад. Только не всем так повезло.       Камуи серьёзно кивает, он знает о состоянии отряда. — И раз такое дело, не стоит ли вам, капитан, задуматься о том, как бы получше укомплектовать ваш особый однорукий отряд? — А может, ты просто попробуешь поменьше действовать мне на нервы? — взамен предлагает Камуи и, продолжая стирать слизь вперемешку с пыльцой, направляется к сараюшке с оружием. Абуто лишь разочарованно покачивает головой. А ведь попытка списать часть расходов со своего жалования была неплохая. Камуи снова чихает, и Абуто лишний раз убеждается: совсем неплохая.