Desperate arthousewife

Первое в жизни «взрослое» утро ознаменовалось для меня тремя вещами. Во-первых, пониманием, насколько неприятная штука похмелье. На выпускном был лишь слабоалкогольный пунш, и учителя строго следили, чтобы никто не пронёс туда более крепких напитков. Но после его окончания мы плавно переместились в «штаб», где продолжили празднование пивом, а затем Анди открыл бутылку французского вина, ради такого случая стыренную из родительского погреба. Подзуживаемые пьяными парнями и Манданой, мы с моим псевдо-бойфрендом «по всем правилам» выпили на брудершафт, и моя голова окончательно пошла кругом – то ли от такого количества алкоголя, то ли от первого в жизни и столь желанного поцелуя. После этого я не помнила уже ничего. Следующим ко мне пришло осознание, что я лежу, укрытая турецким стёганым одеялом, на том самом старом диване в той самой комнате, где Анди и Абу… Впрочем, они и сейчас были здесь: сидели, почти вплотную сдвинув два плетёных стула, и их босые ноги то и дело задевали друг друга под столом, покачиванием или шутливыми лёгкими пинками. Анди жевал кунжутную булочку, щедро намазанную маслом и сливовым джемом, а Абу хрустел румяным яблоком, изредка поднося ко рту Анди нарезанные ломтики. Свежий лёгкий ветерок доносил через открытое окно густой запах сада, снаружи весело щебетали птицы, изредка перебиваемые лаем Дуката – а Анди в коротких джинсовых шортах и белой майке выглядел так прекрасно, что, несмотря на головную боль и лёгкую тошноту, я невольно расплылась в глупой счастливой улыбке. Да, это была третья вещь, которую я осознала с пугающей ясностью: Анди – именно тот человек, которого я бы хотела после пробуждения видеть самым первым. И желательно единственным. Я с трудом приподнялась на локте и огляделась. Подушку кто-то предусмотрительно застелил полотенцем, возле дивана стояло пустое ведро, а в складках одеяла я обнаружила бутылку воды и только тогда остро ощутила сухость во рту. Жадно присосалась к горлышку, не сдержав болезненного стона, когда запрокинутая голова отозвалась болью. Привлечённые шумом парни обернулись в мою сторону и дружно рассмеялись. - О, прекрасная царевна пробудилась ото сна! – Абу насмешливо фыркнул, а Анди с улыбкой отсалютовал мне кружкой с чаем: - Здравствуй, взрослая жизнь, прощай, родительский дом! Я кашлянула, едва не поперхнувшись, с ужасом осознавая, что действительно впервые в жизни провела ночь не у родственников, а в компании «малознакомых мужчин»! Хорошо, что вчера предусмотрительно наврала бабушке, что буду ночевать у своей одноклассницы Вильгельмины – но всё равно похолодела от страха перед возможным наказанием по возвращении. Дрожащими пальцами закрыла бутылку и медленно села на постели. Выпускное платье, естественно, безбожно помялось, причёска пришла в полнейший беспорядок, а туфель в поле зрения вообще не было видно. - Они меня убьют, – обречённо констатировала я, обнимая колени и горестно утыкаясь в них лицом. - Быть взрослой – это не цифра в паспорте и не аттестат зрелости! – назидательно изрёк Абу, весомо погрозив мне ножом, которым резал яблоки. – А возможность ни перед кем не оправдываться за то, что провела ночь вне дома. - Решат, что я как мама… – голос дрогнул, и я до боли зажмурилась, пытаясь не разреветься. – И отправят меня в Грецию к троюродной бабушке! - Так надо их опередить! – радостно заявил Анди, старательно слизывая с ложки остатки джема. – И свалить самой, не дожидаясь, пока тебя выгонят. Айда с нами в Гамбург! - Куда?! – у меня даже слёзы высохли от изумления. - Город такой на севере! – издевательски подсказал Абу. – Один из самых крупных в Германии. Я кинула на него уничтожающий взгляд: как будто я без него не знаю, где Гамбург! У меня, между прочим, пятёрка по географии! Но… это ведь так далеко! Если честно, для меня, никогда не бывавшей нигде, кроме родного города и греческой деревушки, это всё равно что другой конец света. - У меня недавно была там встреча с одним крутым местным музыкантом, которому понравились наши записи! – гордо поведал Анди. – Он подсунул их концертному директору известного рок-клуба, и нам предложили там выступить! Если мы хорошо себя покажем, есть надежда, что нас оценит кто-нибудь из представителей индустрии, которые всё время в поиске новых талантов! - Ты так и не рассказал про его группу! – нетерпеливо напомнил Абу и потормошил Анди за коленку. Да так между делом и оставил там руку. Я с трудом сглотнула снова пересохшим горлом, не в силах отвести взгляд от смуглых пальцев, отбивающих неровный ритм по загорелой коже. На периферии сознания пытаясь осмыслить только что поступившее предложение о Гамбурге. - Да, точно! – Анди оживился и повернулся к Абу. – Они играют что-то среднее между трэшем и спид-металлом, и у них есть настоящий контракт! Объездили все близлежащие страны и выступали даже в Лондоне! Записывались с крутым продюсером в Западном Берлине в лучшей студии, расположенной у самой стены! Тусовались не только с местными, но и с мировыми звёздами! - Ого! – Абу уважительно присвистнул. – Видать, они хорошо зарабатывают на выступлениях! - Я так понял, что неплохо, – согласился Анди. – Майк шикарно одет и питается только в дорогих кафе. Но у них и уровень покруче нашего! – он вздохнул со смесью зависти и восхищения. – Видел их выступление, просто нет слов! - Когда успел?! – Абу уставился на него с удивлением и лёгкой обидой. – И почему без меня?! - Прости, пришлось сохранить всё втайне, – виновато признался Анди. – Если бы мама узнала, что я еду в Баварию, мне бы не поздоровилось! Но там уже вполне спокойно, даже вон летние фестивали начались. К тому же, мы пробыли там всего сутки и как видишь, пока живы. Ну, по крайней мере, я! – со смехом уточнил он. – Надеюсь, и Майк тоже. Обидно будет, если мир потеряет такого гитариста, не успев воздать ему должное! Группа у них нереально крутая! Играют с такой скоростью, что за пальцами уследить невозможно! Правда, вокалист больше кричит, чем поёт, но попробуй так играть и петь одновременно! - Вроде в трэше и спид-металле вокал по определению обязан быть хриплым и грубым? – задумчиво переспросил Абу. - Вот и я ему так же сказал! – горячо подтвердил Анди. – А он засмеялся и заявил, что я справился бы лучше! Ты представляешь меня, поющего гроулингом?! – он издал какой-то пугающий гортанный рык, и я невольно вздрогнула – но Абу, судя по всему, понравилось: губы его чуть приоткрылись от восхищения, а в глазах на миг мелькнул жадный огонёк. Он тоже по-медвежьи прорычал в ответ, и парни дружно засмеялись, а затем Анди оживлённо продолжил: - В июле у них выходит сингл, и он пригласил меня на презентацию! Сказал, что постарается к тому времени договориться ещё с парой клубов о нашем выступлении и придумать, где нас поселить! Так что начинай собираться! – добавил он, повернувшись в мою сторону. – Там, где есть место для троих, влезет и четвёртый! - Для троих? – глупо переспросила я. - Да, наши гитаристы, скорее всего, будут жить в итальянском квартале, – Анди скривился. – А я туда ни ногой под страхом смерти! Всё ещё не находя слов для внятного ответа, я, стараясь держаться ровно, пошлёпала к выходу босиком – поскольку туфель так и не увидела. Абу снова обидно фыркнул мне вслед, но моя голова слишком звенела от неожиданностей этого утра, чтобы всерьёз обижаться. Выйдя из комнаты, я прикрыла дверь снаружи и направилась было в уборную, как внутри снова заговорили. - На хрена тебе эта малолетка? – недовольно протянул Абу, понизив голос – но я всё равно услышала и от возмущения остановилась как вкопанная. Да как он смеет, наглец?! Мне, между прочим, 19 лет! - Эй, мы идеальная пара! – шутливо возмутился Анди. - Предохраняться не забывай, идеальный бойфренд! – заворчал Абу с плохо скрываемой ревностью в голосе, а Анди неожиданно закашлялся – видимо, поперхнувшись чаем. - На этот счёт уж будь спокоен! – воскликнул он с притворным ужасом. – Для того, кто осмелится сделать ей малыша, у её деда уже приготовлено заряженное ружьё! - Чтобы в мире стало ещё на одну мать-одиночку больше? – озадаченно переспросил Абу. – Сначала дочь, затем внучка… пиздец, что в головах у этих старых маразматиков?! Моё лицо запылало, а губы снова невольно задрожали от обиды: хотя по сути я была с ним согласна, пренебрежительный тон, с которым он говорил о моей семье, задевал. Я невольно всхлипнула и поспешила в ванную, но на полпути осознав, что мне даже не во что будет переодеться после мытья, побрела на поиски Манданы. Та встретила меня радостными объятиями, поздравила «с началом новой жизни» и, порывшись в шкафу, вручила мне комплект чистого белья и потёртые джинсовые шорты. На туфли, как она мне сообщила между приступами смеха, меня ночью стошнило и теперь они, чисто вымытые, благополучно сохнут на веранде. Я снова покраснела и поспешила сбежать, а вслед мне продолжал звенеть весёлый смех Манданы и неразборчивое ворчание фрау Фатимы. Я с отвращением стянула с себя платье – оно не только воняло потом, пивом и рвотой, но и успело порваться в паре мест. Дешёвый шифон, что с него взять. Купила я его вообще в магазине карнавальных костюмов: не хотелось тратить лишние деньги, а идею Манданы нарядить меня в восточную принцессу или древнегреческую богиню я отвергла сразу. Анди поставил единственное условие: привлекать как можно меньше внимания к нашей паре, поэтому мы оба оделись максимально нейтрально – он в летние брюки и рубашку с коротким рукавом, а я за несколько марок превратилась в «сказочную фею». Расчёт оказался верным: все девчонки поголовно выбрали себе похожие наряды с пышными кринолинами, так что я просто затерялась в толпе однотипных «принцесс». И то во время танцев постоянно ловила на себе любопытствующие и завистливые взгляды: девчонки совершенно не ожидали, что у меня есть взрослый парень! А уж что было бы, вздумай мы с ним нарядиться в древнегреческих богов! Тщательно промывая свои «русалочьи» волосы, я пыталась отделаться от моментально нарисовавшегося в голове образа Анди в коротенькой бело-золотой тунике, красиво оттеняющей бронзовую кожу, лентой в длинных волосах и сандалиях с крылышками. Надо будет попробовать изобразить его Аполлоном. Прохладная вода и ароматная мыльная пена немного прочистили мне мозги – даже дышать стало легче. Замотав мокрые волосы полотенцем, я натянула бельё, мешковатые шорты, в прошлом явно бывшие мужскими джинсами, и свободную футболку, которая была мне как платье – Мандана любила рассекать в таких по дому и двору без всяких брюк. Говорила, что это помогает справляться с тоской по Абу, которого часто нет рядом. «Так он словно обнимает меня». Да и просто позволяло ей почувствовать себя свободной – в турецком квартале женщины о подобной «распущенности» даже мечтать не смели. Мысль о том, чтобы без позволения покинуть родной дом и город – даже если это всего на пару недель! – и отправиться в неизвестность, отзывалась дрожью во всём теле, но я с удивлением чувствовала, что решимость пересиливает страх. В том числе и страх оказаться одной в компании троих мужчин, двое из которых были мне откровенно неприятны. Анди же я не только не боялась, но парадоксальным образом с каждым днём доверяла ему всё больше – несмотря на осознание, что значительная часть слухов, которые о нём распускали родственники, оказалась правдой (наличие детей проверить никак не представлялось возможным, а вопрос с татуировкой оставался открытым, ибо «неприличные места», где она могла скрываться, мне увидеть так и не довелось). Но вечные мечты о свободе, видимо, и вправду заложены у любого грека в генах – так что я, отыскав Анди, упёрла руки в боки и, решительно встряхнув влажными волосами, заявила, что согласна. Он кивнул, словно и не ожидал другого ответа, и посоветовал мне никому не сообщать об отъезде, а вместо этого позвонить семье уже с дороги, а заявление об увольнении из таверны отправить почтой – иначе взрослые, по его словам, «возьмут меня в оборот» и могут попросту не отпустить. Я позвонила домой и сообщила, что поживу у Вильгельмины ещё несколько дней, прежде чем решить, чем буду заниматься летом. Бабушка заявила, что рассчитывает на мою помощь в присмотре за домом, поскольку кузины вместе с детьми собираются провести лето в Греции. Но предупреждение Анди не прошло даром: я уверила её, что «найду выход» (не уточнив, откуда и куда) и поспешила повесить трубку, чтобы не обременять себя обещаниями. Не забыв следом позвонить самой Мине и попросить её в случае чего меня прикрыть. Та согласилась, но взамен потребовала подробностей прошлой ночи «с этим красавчиком с выпускного». Я подпустила в голос побольше загадочности и пообещала рассказать всё позже, сообщив лишь, что мы отправляемся в «романтическое путешествие». Выслушала восторженно-завистливые визги и положила трубку, мельком подивившись собственному коварству. По пути из гостиной в кухню я услышала смех Анди и голос Абу, в котором отчётливо сквозили нотки раздражения. Я невольно замедлила шаг, прислушиваясь. - Да ты просто взял её на слабо! – шипел Абу. – А дальше что мы с ней делать будем, ты подумал?! - Да ничего не будем делать, расслабься! – беспечно откликнулся Анди. – Съездит как на экскурсию и вернётся! - А если теперь, глядя на неё, Манди тоже попросится с нами? - А почему бы и нет? - Чтобы она там устроилась танцовщицей в какой-нибудь стриптиз-клуб?! – возмутился Абу. - Это не так-то просто! – Анди весело расхохотался. – Ты знаешь, какая там конкуренция в этой сфере?! - Ты что, уже успел оценить?! – с преувеличенным возмущением воскликнул Абу. – И опять без меня?! Дальше начались смешки и неразборчивое шушуканье, и я поспешила уйти, чувствуя, как на лицо наползает торжествующая улыбка: стоило согласиться на поездку хотя бы для того, чтобы побесить этого наглеца! А что касается стриптиз-клубов… Я тяжело вздохнула: конечно, обидно, что Анди нравятся женщины со столь вызывающим поведением и внешностью – это значит, что у меня вряд ли будет шанс… Но тем весомее повод отправиться с ним: кто знает, возможно, в моей компании он передумает посещать подобные заведения! Первую половину дня ребята потратили на сбор тряпок, оказавшихся их концертными костюмами. Я даже рот открыла от удивления, впервые узрев огромный ворох разноцветных лосин, кожаных курток, кружевных рубашек и красных сапог – подумала, что они ограбили тот самый карнавальный магазин, где я купила себе платье. Как они во всём этом выглядят на сцене – страшно было даже думать. Но в итоге вещей получилось немного: чемодан с одеждой, ящик с какими-то проводами и гитарный чехол Анди. Впрочем, меня предупредили, что к нам подсядут ещё итальянцы со своими гитарами, так что придётся потесниться. В качестве «лекарства от скуки в долгой дороге» Абу купил парням ящик пива, но Анди, который не питал к нему особой любви, снова отправился наведаться в родительский погреб, а заодно попрощаться с семьёй, включая Бегемота. Я быстро успела пожалеть, что не пошла с ним – ибо, стоило ему скрыться из виду, как Абу повернулся ко мне и раздражённо прошипел: - Вздумаешь жаловаться или добавлять нам проблем – высажу! При виде его зло прищуренных глаз моё сердце ушло в пятки, но к счастью, в этот момент его отвлёк Коста вопросом про маршрут, и я поспешила сбежать из «штаба». Волосы к тому времени окончательно высохли – как и туфли – так что я решила съездить домой за необходимыми вещами. Делать это утром по пути не хотелось совершенно: у фургона было гораздо больше шансов привлечь внимание, что неизбежно вызвало бы скандал и свело на нет всю мою конспирацию. А сейчас, воспользовавшись обеденным временем, я тихо вошла в дом через потайную дверцу на заднем дворе и проскользнула в свою комнатку. Торопливо скидала в рюкзак документы, пару смен одежды и тайную копилку – ракета, на которой я улечу в далёкую неизвестность! Немного поколебалась, глядя на розу: забрать с собой или просто сменить бумагу, где она сушится? В ящике стола взгляд случайно зацепился за книгу «Дети станции Зоо». Пожалуй, оставлять её здесь не стоит: бабушка, которая совершенно точно после побега будет рыться в моих вещах, найдёт её, пролистает и решит, что я использовала её в качестве учебного пособия, а теперь отправилась заниматься практикой. Я решительно сунула розу между страниц – не забыв с трепетом поцеловать! – и, подумав, прихватила с полки мамину фотографию, достав из стеклянной рамки. Прости, мамочка, я не могу поступить иначе, даже если после этого дедушка выгонит меня из дома! Если Дерисы скоро и вправду переедут куда-нибудь далеко, и мне придётся навсегда расстаться с Анди – я обязана подольше побыть с ним напоследок! Я сменила туфли на кроссовки – которые, между прочим, помогал мне выбирать Анди специально для занятий физкультурой! – и торопливо сбежала, понимая, что если кто-нибудь застанет меня здесь в мужской одежде, то никакие оправдания мне не помогут. Анди вернулся лишь к вечеру – разрумянившийся и подозрительно довольный. Нагруженный не только рюкзаком с вещами, но и домашней пиццей, которую фрау Урсула любезно приготовила на всю нашу компанию. Фрау Фатима угостила нас молодым яблочным вином, не забывая при этом ругать «волосатых хиппи, которые заполонили весь мир» – но даже её ворчание не смогло испортить нам вечер. - Бабуля думает, что на дворе всё ещё 68-й вместо 86-ого! – язвительно прокомментировал Абу, и все ребята покатились со смеху. Кроме Альфреда, который пробубнил, что «некоторые всё ещё застряли в шестидесятых», при этом как-то слишком выразительно глядя на Анди. Тот полулежал на старом соломенном стуле, бесцеремонно закинув на колени сидевшего рядом Абу босые ноги и распахнув полы цветастой рубашки, подставляя голую грудь последним лучам вечернего солнца – мы накрыли прямо на террасе. На Альфреда он не обиделся – напротив, расплылся в довольной улыбке: в «штабе» он и вправду вёл себя гораздо более свободно в плане одежды, чем дома – где герр Ганс мог его и отчитать за «неподобающий в присутствии матери вид». Я старалась не пялиться слишком откровенно, но не оставляла надежды прояснить наличие татуировок. Ни на груди, ни на животе их не увидела. Когда солнце окончательно скрылось, парни переместились в сарай для музицирования – и мною моментально овладело беспокойство по поводу того, чем могут заняться Анди с Абу. Поэтому я почти не слушала Мандану, которая заговорщицким шёпотом вещала, что теперь наконец-то сможет заказать в телемагазине целую кучу вещей, которые раньше выписывать не решалась, боясь недовольства Абу. Но она так долго копила деньги и так мечтала об этих поясках, браслетах и заколках… Ещё она попросила меня привезти из Гамбурга какой-нибудь модный аксессуар для волос и путеводитель по танцевальным заведениям – видимо, рассчитывала в следующий раз тоже поехать. Так и не решившись «сдать» ей наших неверных парней, я предложила было присоединиться к ним в сарае – чтобы не оставлять их без присмотра надолго – но Мандана зевнула и заявила, что не намерена полночи слушать их надоевшее бренчание, поскольку нам ещё предстоит встать рано утром, чтобы наготовить кучу еды на целый день. Она уговорила меня устроиться на ночёвку вдвоём на том самом диване, чтобы ещё немного поболтать. После такого долгого насыщенного дня сил на сопротивление у меня уже не осталось, но последней мыслью перед сном был всё тот же назойливый вопрос: где в таком случае лягут Анди с Абу. С готовкой утром мы управились на удивление быстро: завтрак взяла на себя фрау Фатима, которая вставала раньше всех для работы в саду – так что нам с Манданой осталось лишь настругать парням в дорогу бутербродов с колбасой и положить домашний джем и фрукты: на ферме они наличествовали в избытке. Ну, и восточные сладости – куда ж без них. По уверениям Абу, это всё было намного дешевле, чем останавливаться в забегаловках. Расходы на бензин он заранее предусмотрел, а о том, какие траты предстоят в Гамбурге, никто пока понятия не имел, так что деньги следовало приберечь. Вскоре я уже нетерпеливо ждала ребят во дворе. В белой блузке с рюшечками и школьных брюках – всё же такая одежда была мне гораздо более привычна, чем эти драные джинсы, хотя Мандана уверяла, что в них будет «более удобно, а главное современно!». Но я не решилась на столь радикальную смену образа. С меня хватило кроссовок, которые совершенно не вязались с остальным нарядом – я даже опасалась, что буду выглядеть нелепо на фоне Анди, но он меня превзошёл, надев в дорогу армейские штаны и ботинки – «потому что они неубиваемые». «Верх» был стандартным – безрукавка и разноцветная рубашка с закатанными рукавами, а голову он повязал чёрно-серебристым платком, в котором я без труда узнала газовый шарф, окутывавший голые плечи Манон на вечере поэзии. Альфред снова разразился едкими шутками о «девчачьих тряпках», на что Анди ответил изящной пафосной фразой о «дарах Прекрасной Дамы», носить которые почтёт за честь любой настоящий рыцарь. Проходящая мимо фрау Фатима вряд ли расслышала разговор – но с удивительной солидарностью бубнила, что этот ворох подвесок, браслетов и колец делает мальчишек похожими на мусульманских женщин, носящих на себе горы драгоценностей в качестве гарантии безбедной жизни в случае развода. - Я смотрю, ты с нашей бабулей на одной волне! – с издевательским смешком заявил Абу Альфреду. – Так что скучать тебе тут без нас не придётся! Они с Анди дружно расхохотались, а Альфред уязвлённо замолчал, развернулся и сбежал в сарай, где Коста с Ральфом уже свалили у входа все вещи и теперь ещё раз проверяли, не забыли ли что-то нужное. Я смущённо потупилась, про себя радуясь, что не спросила про шарф первой и тем самым избежала участи быть высмеянной ребятами. - Скажут же такую глупость! – фыркнул тем временем Абу и окинул Анди откровенно обожающим взглядом. – Настоящий флибустьер! - Да забей! – Анди лишь махнул рукой, снисходительно усмехнувшись в спину Альфреду. – Малыш просто завидует! Абу согласно промычал, картинным жестом повертел в руке массивный походный нож и провёл его кончиком по голому предплечью Анди. Едва касаясь, но по загорелой коже тут же пошли мурашки, а пушковые волоски встали дыбом. Анди шумно сглотнул и поднял на Абу горящий взгляд. Тот медленно облизнул губы и резко щёлкнул ножом, складывая его и пряча лезвие. Мы с Анди синхронно вздрогнули, и я поспешила отвернуться в попытке спрятать запылавшее лицо. Когда вещи были загружены, Анди с Ральфом забились на заднее сиденье и всё не могли наговориться напоследок, сидя голова к голове. Абу с сожалением поглядывал в зеркало на Мандану, старательно пытавшуюся казаться бодрой и весёлой, а Коста, высунувшись из окна едва ли не по пояс, оживлённо махал Альфреду, который с плохо скрываемой завистью наблюдал за отъезжающим фургоном. Мандана тоже долго махала, глядя нам вслед, а затем понуро побрела в дом. Доехав до города, мы подобрали итальянцев, и пока Абу помогал им загружать вещи и кофры с инструментами, Анди как-то по-детски отчаянно уткнулся в кудряшки Ральфа и лихорадочно чмокнул его в щеку, сбивчиво пообещав «всё время звонить». Ральф уверил его, что всё будет хорошо и, глядя вслед отъезжающему фургону, вскинул руку в победном жесте. Но Анди всё равно некоторое время сидел, отсутствующе глядя в окно, и молчал. Подсевшие в фургон итальянцы сначала полчаса без умолку трещали, пересказывая сцены прощания со своими подружками, затем попробовали заглянуть в путеводитель по Гамбургу, но и это им быстро наскучило. После чего Бруно, поозиравшись по сторонам, словно невзначай положил руку мне на колено и стал поглаживать ногу кончиком пальца, окончательно портя и без того неидеальную стрелку на брюках. Я дрожащим голосом попросила его прекратить – потому что отодвигаться дальше было уже некуда. Анди – видимо, услышав мой голос – встрепенулся, повернулся к нам, и оценив обстановку, пресёк поползновения гитариста безапелляционной угрозой: - Кто вздумает приставать к моей девушке – получит по морде! Она едет не на блядки, а с такой же творческой миссией, как и мы! Пришлось открывать пиво, чтобы нивелировать зарождающийся конфликт. Но еда и выпивка помогли отвлечь внимание парней, и теперь никто не мешал мне жадно глазеть в окно. Однако меня ждало разочарование: заправки и придорожные кафе были похожи друг на друга, и пейзаж не блистал разнообразием. Я уткнулась в «Детей станции Зоо», но от подробного описания наркотической ломки юных героев мне чуть не стало дурно, так что пришлось отложить книгу. Анди дал мне глотнуть прохладного игристого вина – которое с каждой минутой становилось всё теплее – и голова пошла кругом ещё больше, так что я несказанно обрадовалась первой остановке и поспешила воспользоваться ею, чтобы прогуляться. Осматривая окрестности, я нечаянно зацепилась взглядом за деревянную башенку с крестом на вершине, и, движимая любопытством, направилась в её сторону. Для этого пришлось обогнуть заправку вместе с примыкающим к ней мотелем и пройти на задний двор. К моему изумлению, здание оказалось небольшой церквушкой, но к какой конфессии она принадлежала, я сходу определить не смогла, а потому войти побоялась. Робко заглянула внутрь и застыла от возмущения, увидев светски одетого молодого человека, который сидел в пустом зале, нагло закинув ноги на спинку стоящей спереди скамьи, и увлечённо вертел в руках кубик Рубика, да вдобавок напевал вполголоса «You’re my heart, you’re my soul»! Услышав скрип деревянной двери, он вскинул голову и расплылся в любезной улыбке – но сменить позу даже не попытался. - Добро пожаловать, прекрасная путешественница! Я Томас, здешний настоятель. Благословения вам и лёгкой дороги! Настоятель?! Похоже, я угодила в какую-то совсем уж радикальную протестантскую общину – из тех, что ни во что не ставят вековые христианские традиции! Вы только посмотрите на него! Если он «Томас» – это не означает, что нужно исполнять песни Modern Talking в церкви, какой бы она ни была! Но он, ничуть не смущённый, приглашающе помахал мне рукой. - Проходите, не стесняйтесь! Постаравшись загнать внутрь раздражение, я подчёркнуто-вежливо поздоровалась и уточнила, разрешён ли сюда вход греко-католикам. - Бог един, – с улыбкой ответил герр Томас, приняв, наконец, вертикальное положение. – И привечает всех труждающихся и обременённых. Чуть успокоившись, я переступила порог и с любопытством огляделась: места внутри было немного, но помимо алтаря, здесь были и статуи, и фрески, и даже иконы. Прямо какой-то церковный постмодернизм! Ибо и в самом «настоятеле» никак нельзя было заподозрить священнослужителя, но поскольку больше внутри никого не было – видимо, он говорил правду. Не удержавшись, я поинтересовалась, кому пришло в голову построить такую необычную церковь возле заправочной станции. Герр Томас с гордостью поведал, что она появилась здесь задолго до строительства магистрали, а его предки присматривали за ней «со стародавних времён». - Неважно, какой вы веры – любая душа порой нуждается в дозаправке! – заявил он и рассмеялся, довольный собственной шуткой. - И вы священник? – подозрительно уточнила я: в голове не укладывалось, что в храме можно так себя вести! - Самый что ни на есть! – герр Томас клятвенно приложил руку к груди. – Могу и исповедать, и крестить, и даже обвенчать! Я испуганно замотала головой, неуверенная, что смогла бы доверить отправление таинств «священнослужителю», занимающемуся в стенах храма столь недушеполезными делами! - Понимаю, не всё сразу! – лукаво улыбнулся герр Томас. – Что ж, предлагаю вам начать с малого: можете зажечь свечу или оставить запись в Книге Молитв и Просьб, – он указал на столик возле алтаря, снова плюхнулся на скамью и взялся за кубик – на этот раз, однако, молча. Что ж, спасибо и на этом! Я с любопытством пролистала упомянутую книгу, открыла последнюю страницу и под бесконечными чужими просьбами о здоровье и успехе в делах настрочила: «Господь Всемогущий, освяти путь моего любимого человека, ниспошли ему милость Твою, убереги от искушений, подари взаимное чувство и благослови на долгую жизнь и верную любовь!». - Если желаете уединиться для молитвы или размышления – пройдите в часовню, – словно между делом посоветовал герр Томас, кивнув вверх. Я послушно поднялась по ветхим деревянным ступеням и выглянула в витражное окно с цветными стёклами, чтобы обозреть окрестности с высоты. И тут же с удивлением увидела внизу Анди, окружённого толпой людей в форме. Они стояли возле огромной военной машины с надписью «United States Air Force» и как-то очень уж эмоционально жестикулировали. Я похолодела от страха и сломя голову ринулась вниз, перепрыгивая сразу через три ступеньки, которые тут же начали угрожающе поскрипывать, но я даже не обратила на это внимания. На бегу сбивчиво поблагодарила настоятеля и вылетела наружу. - В добрый путь! – донёсся мне вслед его невозмутимый голос: похоже, он действительно успел повидать разных посетителей за время своего пребывания здесь. К моему удивлению, ребята не проявляли никакого беспокойства по поводу компании, в которой очутился Анди: итальянцы курили, стоя чуть поодаль, Коста увлечённо фотографировал военную машину с разных ракурсов, а Абу развалился на заднем сидении фургончика, высунув скрещённые ноги в окно – что ж им всем так нравится эта дурацкая поза?! С его влажных волос капала вода – должно быть, сунул голову под кран, чтобы освежиться. Однако при ближайшем рассмотрении я поняла, что, несмотря на кажущуюся расслабленность, он внимательно следил за Анди из-под опущенных век. Но опасности, похоже, военные не представляли: Анди смеялся наравне с ними и выглядел весьма довольным. Когда же они попрощались и уехали, он вернулся в фургон и с улыбкой объяснил, что, проезжая мимо, они опознали его по элементам формы и решили поприветствовать. Но в результате пригласили группу выступить в клубе американской авиабазы, находящейся неподалёку. Стороны обменялись визитками и расстались весьма довольные друг другом. Мы загрузились в фургончик и, поскольку остановка неожиданно затянулась, поспешили продолжить путь. Пока итальянцы с любопытством изучали визитку американского клуба, я взахлёб поведала Анди о странной придорожной церквушке, в которой можно даже пожениться. На что он тут же с демонстративным ужасом замахал руками. - А спастись от неминуемой свадьбы там нельзя? Парни дружно заржали. - Я думал, церковь должна быть прибежищем для всех страждущих и угнетённых! – охотно поддакнул Абу, и только страх устроить дорожную аварию помешал мне треснуть его по мокрой башке путеводителем. - По-моему, последнее, о чём нормальному человеку захочется думать в дороге – это свадьба! – Анди поморщился, и я обиженно отвернулась к окну: ещё десять минут назад не доверявшая ни этому странному «храму», ни тем более его «настоятелю» – теперь из чистого упрямства готова была отстаивать право на женитьбу именно здесь! - Эй, да ладно тебе! – Анди шутливо боднул меня в затылок, безбожно помяв старательно уложенные косы, и с примирительной улыбкой протянул открытый пакетик «М&М's», которыми его угостили американские военные. – Только представь реакцию своего деда на признание, что вышла замуж в придорожной часовне! Сердиться на него было трудно, и я сдалась – не отказав себе, однако, в маленькой мести: обвила его шею руками и уткнулась носом в ямку между ключицами, где быстро бился пульс и пахло потом и спелым виноградом. Итальянцы одобрительно загудели и Анди, видимо, сочтя неуместным меня отталкивать, покорно вздохнул и, как прилежный «бойфренд», погладил меня по голове. Я поёрзала щекой по разноцветной рубашке, чуть сползая в сторону, чтобы не пораниться о разнокалиберные бусы, и уютно устроилась у него на плече, с трудом сдерживая торжествующую улыбку и борясь с искушением показать язык Абу. За время дальнейшего пути я с удивлением обнаружила, что придорожные церкви были не такой уж большой редкостью, а вблизи крупных городов и выглядели они более внушительно и современно. Мы делали остановки каждые час-полтора, чтобы Абу мог отдохнуть и размяться: сменить его за рулём было некому, поскольку остальные уже были изрядно навеселе. Анди – то ли рисуясь перед парнями, то ли стремясь окончательно загладить свою вину – купил мне шоколадного медвежонка на палочке и прилежно щёлкал меня на свой Полароид, когда я позировала на фоне пейзажей и достопримечательностей. К концу пути у меня набралась увесистая стопка фотографий. Глядя, как я любовно их перебираю, Абу демонстративно фыркал, но я благоразумно старалась не обращать внимания, понимая, что, помимо извечного раздражения моим присутствием, им движет усталость, а может, и банальная зависть от того, что он не может пить и наслаждаться весёлой поездкой вместе с остальными. О возможной ревности я старалась не думать: слишком страшно. Но Анди и здесь пришёл на выручку, изящно сглаживая острые углы между нами: обезоруживающе улыбался, ластясь к нам обоим по очереди, рассказывал исторические анекдоты о греко-турецких войнах, чтобы хоть как-то развеселить Абу, с неподдельной заботой просовывал ему в рот кусочки кокосового печенья из почти опустевшей коробки с восточными сладостями или трубочку, торчащую из бутылки с водой. Тот ворчал, мученически закатывал глаза, но послушно всё съедал, и несмотря на желание показать обратное, я видела, что ему приятны эти знаки внимания. На подъезде к Гамбургу я плотно засела за путеводитель и неожиданно для себя увлеклась, очнувшись только когда Анди попросил Абу остановиться в пригороде и отправился в телефонную будку «позвонить Майку». - Попрошу его встретить нас недалеко от вокзала! – синие глаза предвкушающе заблестели. – Возле той кофейни, куда мы ходили в прошлый раз. Не было его неожиданно долго. Через решётку будки я смутно видела, как он несколько раз вешал трубку, затем судорожно рылся в записной книжке и снова набирал номер. Когда наконец вернулся, то от его радостной возбуждённости не осталось и следа, а во взгляде скользила лёгкая растерянность. - Похоже, у Майка возникли какие-то проблемы, – озабоченно сообщил он, и на обеспокоенные взгляды парней поспешно добавил: – Но нас встретит Маркус, так что всё окей! Поехали! – ободряюще потрепал Абу по плечу и тот послушно выехал на пугающе оживлённую трассу – таких многополосных дорог, сплошь забитых машинами, мне ещё видеть не приходилось, так что я невольно порадовалась уверенности Абу. Мы благополучно добрались до условленного места встречи недалеко от вокзала и остановились возле зелёной стрелки-указателя, чтобы не затеряться в толчее из бесконечного потока людей, машин и тележек с грузами. Стрелка указывала на находящееся неподалёку озеро, и мне не терпелось взглянуть, что же это за озеро такое в самом центре крупного города – но отправиться на его поиски одной было страшновато, а парни отказывались двигаться с места, не дождавшись встречающего. И вскоре он появился: кудрявый шатен в драных джинсах, безрукавке и с красным платком на шее. Увидев активно махающего Анди, он расплылся в улыбке и, ловко лавируя среди толпы, направился в его сторону. Они довольно тепло обнялись, после чего парень протянул Анди пачку сигарет: - Твои любимые. Прости, купить что-то посолиднее времени не было! Анди благодарно клюнул его в щеку и подтащил за руку к фургону: - Познакомься с нашей группой в полном составе! - Ого, не ожидал, что вас так много! – кудрявый окинул нашу компанию озадаченным взглядом и сообщил, что его зовут Маркусом и он наш «сегодняшний неожиданный гид по Гамбургу», но нам «несказанно повезло», ибо он коренной житель и знает город, как свои пять пальцев. И засмеялся, довольный своей шуткой. Мы отъехали на несколько десятков метров от вокзальной стоянки такси, припарковались возле сквера и открыли двери фургона настежь, ибо ребята тут же начали активно раскуривать принесённую Маркусом пачку. Анди не возражал: судя по возбуждённому блеску глаз, гораздо больше ему не терпелось поговорить. - Расскажи, наконец, толком, что случилось с Майком? – нетерпеливо потормошил он Маркуса, и весёлости у того заметно поубавилось. Он тяжело вздохнул, смущённо почесал в затылке, взъерошив и без того лохматые кудри, и лишь спустя минуту выдавил: - Понимаешь, он… не совсем в форме. - Ясно! – Анди шутливо закатил глаза. – Вижу, уже заранее празднует выход сингла! Маркус ещё больше помрачнел. - Дело как раз в этом, – неохотно признался он. – Они с Карлом-Ульрихом… несколько повздорили относительно записи. Лейбл делает на нас ставку и не хочет, чтобы мы «ударили лицом в грязь», – он изобразил пальцами кавычки. – Поэтому под видом концертных треков собирается засунуть на би-сайд альбомные версии с наложенным сверху шумом толпы! Словно мы какие-то криворукие школьники, которые не умеют играть вживую! – его голос чуть дрогнул от обиды, и Анди сочувственно погладил его по плечу. - Да вы играете круче всех, кого мне приходилось видеть! – возмущённо подтвердил он. Маркус чуть порозовел от похвалы и поднял на Анди виноватый взгляд. - Это ещё не всё! – отчаянно продолжил он. – Вампир не сможет походить с тобой по клубам, как обещал, потому что Карл-Ульрих собирается отправить нас во Францию в середине месяца. Сразу после релиза. А у Кая опять проблемы с голосом: сорвал, когда разнимал этих двоих во время скандала в студии. - То есть, Майк не побоялся пойти на конфликт с руководством лейбла перед самым релизом? – опасливо переспросил Анди. - Да у него просто тормоза сорвало! – полушёпотом поведал Маркус. – Заявил, что подсовывать фальшивую концертную запись – это обман и неуважение к поклонникам и обозвал Карла-Ульриха «тем самым Иудой, о котором говорится в песне». - Ух ты, новая песня опять с библейским названием? – оживлённо уточнил Анди. – Мне нравится эта ваша фишка! - Я не имею права раскрывать подробности до релиза! – Маркус шутливо зажал себе рот обеими руками. – Надеюсь, он всё же состоится… - Конечно, состоится! – Анди подбадривающе толкнул его плечом. – Даже не сомневайся, вы же лучшие! А во Францию надолго? - Минимум четыре города, – Маркус сокрушённо покачал головой. – Наверное, это будет зависеть от Кая. Но даже если он сумеет дотянуть этот тур, дальше так продолжаться не может. Нам срочно нужен вокалист. Вот Карл-Ульрих и заставляет нас по полдня прослушивать кандидатов, потому что время поджимает и нам в любом случае придётся брать кого-то с собой для подстраховки. Повезло, что на сегодня репетиционная уже закрылась и ты смог до меня дозвониться. Но пойти куда-то вечером вряд ли получится, – он виновато развёл руками. – Гитаристы оба никакие, а мы со Смайлом не особо вхожи в эти глэм-клубы, куда Вампир обещал тебя сводить, мы больше по гаражному панку да трэшу… - Да забудь ты о клубах! – перебил его Анди. – Расскажи подробнее, что с Майком? Нервный срыв? Запой? Может, ему нужна помощь? - Эй, как это «забудь»?! – возмущённо подал голос Абу с переднего сиденья. – А ночевать мы где будем?! Обратно в ночь я не поеду! - Ян, мы приехали вовсе не для того, чтобы тут же уезжать! – Анди успокаивающе похлопал его по плечу и сунул ему в рот зажжённую сигарету из уже ополовиненной пачки. – Что, мы не найдём чем заняться до того, как Майк вернётся из Франции? Возьму у него контакты клубов и сходим туда сами! - А пожить пока можно в итальянском квартале! – радостно подтвердил Бруно. - Чтобы они припахали меня на работу? – недовольно заворчал Абу. – Знаю я вас, итальянцев: как увидят фургон – развозить мне целыми днями какую-нибудь поебень в качестве платы за постой! - А в турецком, по-твоему, тебя примут с распростёртыми объятиями без всякой платы? – обиженно парировал Оскар. - Этот вопрос я даже не рассматриваю! – отрезал Абу. - Слушайте, если дело только в ночлеге, то я знаю парочку ребят, которые могли бы вас подселить, – примирительно улыбнулся Маркус. – Но вряд ли они смогут принять всех разом. Придётся разделиться. Я испуганно ухватилась за руку Анди и машинально придвинулась к нему вплотную, ясно давая понять, что не намерена с ним расставаться. - Я понятия не имею, куда тебя планировал заселять Вампир, – Маркус бросил на Анди какой-то очень хитрый взгляд. – Но мы это выясним очень скоро, когда вы встретитесь. А пока действительно можно… погоди-ка! – он неожиданно перебил сам себя на полуслове и резко подался вперёд, выискивая кого-то взглядом в густой толпе. Затем поспешно вылез из фургона и в попытке перекрыть привокзальный шум оглушительно завопил: - Брит! Эй! Бритта Неандер! На крик обернулась блондинка с торчащим изо рта рогаликом. Как я с удивлением отметила – одета она была примерно в том же стиле, что и вещи, которыми со мной поделилась Мандана: мешковатые укороченные джинсы с прорезями и длинная футболка, а поношенные кроссовки чем-то напоминали мои. Похоже, ребята действительно знали толк в моде. Заметив Маркуса, который продолжал звать её, прыгать и махать руками, девушка поспешила к фургону, но скорость её передвижения существенно ограничивал огромный бумажный пакет, который она несла в руках – такой, что её из-под него было едва видно. Маркус бросился ей навстречу, чтобы помочь, а остальные ребята как-то подозрительно оживились и уставились на неё с таким благоговением, словно она была сошедшим с небес ангелом. Впрочем, красотой она вполне могла соперничать с ними. - Не знал, что ты в Гамбурге! – тем временем радостно говорил Маркус, сгружая пакет в руки Анди. - Никто не знал, – девушка вынула изо рта надкусанный рогалик и быстро повертела головой по сторонам. – Надеюсь, и не узнает до поры до времени, так что не обязательно орать об этом в свои иерихонские трубы! - Клянусь, я могила! – Маркус демонстративно зажал себе рот ладонями и кивнул на единственное свободное сиденье фургона. – Прячься скорее! - А я вчера видел вас с Рио по телевизору! – без всякого приветствия обратился к девушке Коста. Та захлопала огромными серыми глазами и, машинально продолжая жевать, медленно обвела всю нашу компанию удивлённым взглядом. - Приехала, называется, в родной город отдохнуть от Рио! – с набитым ртом пробубнила она, мученически закатывая глаза, однако послушно залезла внутрь. Где ребята, отпихивая друг друга, тут же потянулись пожимать ей руки, причём делали это с пиететом, которого я от них никак не ожидала. - Это Бритта, – мимоходом сообщил мне Анди, а больше в представлении никто не нуждался – и из разговора я очень скоро поняла, почему: Бритта была участницей какой-то знаменитой группы и за два года они трижды успели побывать в Карлсруэ с концертами, которые Анди умудрился посетить все три раза и «даже потусить с Мишей за кулисами!». Причём это было задолго до того, как он ушёл в армию. И этот самый неизвестный Миша даже разрешил ему провести внутрь Косту, который был несовершеннолетним и теоретически не имел права на посещение подобных мероприятий. Пока ребята возбуждённо предавались приятным воспоминаниям об этих «революционных шоу», я невольно удручённо размышляла о том, что, похоже, занятие музыкой – даже в известной группе – не очень-то способно прокормить: Бритта выглядела зверски голодной и радостно оживилась при виде пустой коробки от сладостей, которую мы лишь чудом не успели выбросить. - Ты что, здесь же ещё столько вкуснятины! – возмутилась она и не только высыпала в ладонь остатки кунжута и кокосовой стружки, но и собрала сахарную пудру, без стеснения облизав кусок рогалика и повозив им по картонным стенкам и дну коробки. Я наблюдала за ней со смесью ужаса и сочувствия, но больше никто из присутствующих не выглядел смущённым. Напротив: парни с готовностью вытащили два последних бутерброда с колбасой и протянули банку с остатками сливового джема, ненавязчиво помогая открыть крышку. Бритта, не переставая жевать, благодарила каждого кивком и улыбкой, отчего парни просто расцветали. Затем она запустила руку в бумажный пакет, который принесла с собой, и достав оттуда румяный рогалик, протянула его почему-то мне. - С шоколадом! – заговорщицки улыбнулась она. Я машинально приняла угощение и вежливо поблагодарила. Бритта снова улыбнулась, и обведя взглядом парней, кивнула им на пакет, как бы приглашая к трапезе. Они подчинились, но как-то робко, а итальянцы даже разделили один круассан на троих – хотя пару часов назад готовы были устроить драку за лишний бутерброд. Но Бритта не настаивала – вместо этого окинула Маркуса насмешливым взглядом. - А о ваших подвигах в сражениях с «добрым королём Дагобертом» я тоже наслышана! – сообщила она. – Бедолага все выходные торчал в берлинской штаб-квартире и жаловался Мише, до чего нынче молодёжь борзая пошла! Мол, работать не хотят, а деньги на крутые студии и продюсеров им подавай! - Вот мудак! – неверяще пробормотал Маркус, не донеся до рта кусок сырного круассана. – А нам заливал, что не вылезал из студии, где горбатился над мастерингом! - Естественно, за вами же всё приходится лично подтирать! – явно передразнивая кого-то, через губу протянула Бритта. – Малолетние зазнайки! Маркус сжал недоеденный кусок в кулаке и набычился, но Бритта примирительно потрепала его по макушке: - Забей. Сейчас выпустите и успокоится. А если будут хорошие продажи – ещё и премию накинет! – она отвела руку, но следом потянулась прилипшая к ладони прядь кудрявых волос – видимо, не заметила, как испачкалась джемом. – Блядь, какого чёрта ко мне всё время липнут парни?! Анди деликатно протянул ей влажную салфетку, но это маленькое забавное происшествие помогло разрядить накаляющуюся обстановку: все дружно засмеялись и Маркус тоже невольно улыбнулся – злиться долго он, похоже, не умел. - Ты у родственников? – поинтересовался он, но Бритта демонстративно скривилась. - Я что, самоубийца? Хотя, боюсь, семейного ужина мне точно не избежать – сам понимаешь, не каждый же день круглая дата. Но пока отсиживаюсь в арт-коммуне. - Где это? – заинтересованно переспросил Маркус. – В доках? А там случайно нет свободных мест на недельку-другую? – он красноречиво обвёл взглядом всю нашу компанию. Узнав, что половина из нас – греки, Бритта очень оживилась, гордо сообщила, что «греческая диаспора в Гамбурге – одна из самых многочисленных в стране» и пообещала не только мигом найти нам жильё, но и познакомить со своим хорошим другом, музыкантом по имени Никос, который даёт регулярные концерты и сможет предоставить парням возможность поучаствовать в музыкальных мероприятиях. - Кстати, он невероятно красивый мужчина! – со значением добавила Бритта, окинув меня лукавым взглядом. – Не чета этим прыщавым мальчишкам. Парни возмущённо переглянулись – но спорить с Бриттой, видимо, никто не решался, и в другой раз меня бы это позабавило, но сейчас, при мысли о том, что мне придётся вернуться к тому, от чего я так старательно бежала, я пришла в такой ужас, что даже разразилась слезами. Явно не ожидавшая такой реакции Бритта удивлённо захлопала глазами, но Анди коротко кивнул ей в сторону двери. Они вылезли из фургона, и отойдя на несколько метров, принялись о чём-то шептаться. - Да не убивайся ты так! – неловко попытался утешить меня Оскар. – На крайний случай, вы с Андреа всегда можете поселиться в итальянском квартале! У нас не принято разбивать пары, и никто не будет к тебе свататься! - Так и знал, что от тебя будут одни проблемы! – зашипел сзади Абу и больно ткнул меня в шею острым кончиком ключа. – Быстро убери сопли, мелкая плакса! Здесь нянек не будет! Но Бритта, которая всё время разговора с Анди продолжала следить за происходящим в машине, вдруг подалась вперёд и рявкнула, перекрывая уличный шум: - Эй, здоровяк, а ну полегче там! Мы все невольно вздрогнули, а Абу смущённо прошипел что-то про «победивший матриархат» и быстро ретировался на переднее сиденье, не забыв поднять ладони вверх, как бы демонстрируя свою безобидность. Анди погладил Бритту по плечу, успокаивая, и они поспешили вернуться внутрь, спасаясь от взглядов прохожих. - Всё ясно, – Бритта плюхнулась на сиденье, окинула меня заметно смягчившимся взглядом и без всякого перехода деловито осведомилась: – Зелень, кокос или перец? Я даже всхлипывать перестала и сосредоточенно сдвинула брови, пытаясь понять, что за блюдо могло потребовать выбора из столь непохожих продуктов. А вот ребята явно поняли вопрос по-своему, потому что совершенно не удивились, лишь как-то виновато переглянулись и замялись. - Ну, я вообще-то не практикую… – Коста смущённо почесал в затылке. - Тогда ты теоретически можешь поселиться близко к центру, – Бритта довольно кивнула, и Коста насторожился. - Насколько близко? - Ближе не бывает, – невозмутимо ответила Бритта и как-то намекающе пошевелила бровями. – На Портовой улице, рядом с Репербаном. Коста заметно оживился и демонстративно потёр руки, а остальные парни захихикали и принялись демонстрировать друг другу пошлые жесты. Репербан – это же… Осенённая внезапным подозрением, я схватила путеводитель и торопливо пролистала его до раздела с развлекательными заведениями для взрослых. Точно, «квартал красных фонарей»! Я почувствовала, как в лицо бросилась кровь, и нарочито громко захлопнула путеводитель, с трудом подавив желание заехать им по тупой башке ухмыляющегося Косты. - Если планируешь отправиться на поиски любовных приключений – сообщи! – Бритта окинула его снисходительным взглядом. – Я подскажу проверенные места и людей. Во избежание нежданных гамбургских сувениров. - Каких? – Коста с любопытством уставился на неё. Она неверяще покачала головой. - Ты хоть совершеннолетний, горе? Коста кинул на неё обиженный взгляд и молча полез в рюкзак – должно быть, за документами. Но Бритта жестом остановила его. - Эй, я не полицай! Вовсе не обязательно передо мной отчитываться. Просто ко мне тут прибилась пятнадцатилетка из приюта и множить ясельную группу не хотелось бы. - Нам по 19, – неожиданно для себя успокоила её я. Она коротко кивнула и деловито продолжила: - В сквотах Портовой улицы полно мест, но там сейчас неспокойно: постоянные столкновения с полицией. - Их опять пытаются выселить? – Маркус неверяще покачал головой. - Да, и на этот раз ублюдки сменили тактику, – процедила Бритта. – А началось всё с того, что во время очередной облавы взяли одну из натурщиц: решили, что она обдолбалась, увезли в участок и мурыжили больше двух часов. А девчонка всего лишь с непривычки нанюхалась краски в павильоне. Порошка-то там давно уже не держат, но полиция пригрозила, что теперь будут брать и за траву, да ещё и используют как козырь в борьбе с другими жильцами и лишний повод выселить. Активисты из «Общества защиты каннабиса» обратились в «Европейский фонд экологии» и надеются придать этому делу как можно более широкую огласку, но тут выяснились новые обстоятельства, ещё больше усложнившие ситуацию. И хотя в случае этой девчонки дело оказалось вовсе не в наркоте – сейчас в сквот временно вписывают только чистых, с этим строго. - Я чист! – поспешно уверил её Коста. – А вот ребята покуривают... Парни наперебой загалдели, уверяя, что вовсе не употребляют на регулярной основе и вполне могут отказаться от травы, и я запоздало поняла, что речь шла о наркотиках. - Мальчики, я не нарколог! – смеясь, успокоила парней Бритта. – Я лишь обрисовываю вам ситуацию для выбора места жительства. Арт-коммуна первоначально состояла лишь из репетиционной базы, потому что из-за круглосуточного шума в доках музыканты порой не слышали ни инструменты, ни друг друга, а им надо готовиться к «Анти-безумному фестивалю». Кстати, ты мог слышать об этой базе, – мимоходом сообщила она Маркусу. – Её открыл Паскаль из «Ледокола». В заброшенном здании старого квартала. - «Вернём родной язык на немецкую сцену»? – Маркус шутливо закатил глаза. - Не волнуйся, в этом плане там царит полная творческая свобода, – уверила его Бритта. – Оттуда даже «долговязые» почти не вылезают, так что можешь спросить у Свена лично. Так вот, городские власти охотно пошли навстречу, поскольку речь шла о «культурном учреждении». И художники сразу смекнули, куда можно податься после этих облав. Твой тёзка Дефект высвистал старшего брата для пущей солидности, и сейчас ведутся переговоры об открытии «свободного художественного пространства» в соседнем здании. Так что туда постепенно сползается весь творческий андеграунд. На данный момент на Портовой остались полит-активисты, беженцы и те из жильцов, для кого это дело чести. Соответственно, освободилось много мест и еды, все коммуникации в порядке, и ремонт почти всё время продолжается. К зиме, глядишь, и до пятизвёздочного отеля достроятся! – Бритта фыркнула. – У нас по сравнению с ними полный бытовой голяк. Рабочие корпуса в качестве общаги лучше не использовать, иначе быстрая легализация под вопросом, а остальные тамошние здания либо пострадали от бомбёжек в войну, либо просто заброшены и предназначены под снос. Далеко не везде уцелели даже крыши, стены и двери, не говоря уж об интерьере. Спальные места кое-как обустроили, но ясно, что без легализации это только до зимы, – она развела руками. - Напряги с едой? – Маркус понимающе кивнул на пакет с выпечкой. - Воровать с уличных лотков там опаснее, чем где бы то ни было, – пояснила Бритта. – Неподалёку новый проспект, где вечно толпы туристов, поэтому рядом обязательно окажется полицай. А наводить их на коммуну раньше времени не хотелось бы. Пока о нас знает не так много народу и мы надеемся хоть немного обустроиться до того, как ублюдки туда нагрянут. Там ведь теперь все нычки: людям искусства без подзарядки нельзя! – она хихикнула, достала из пакета ещё один рогалик и с улыбкой протянула мне, но я была слишком шокирована её рассказом, чтобы думать о еде и медленно покачала головой, с ужасом осознавая, что меня совершенно не прельщает ни один из описанных ею вариантов жилья. Бритта, словно прочитав по глазам моё смятение, успокаивающе потрепала меня по плечу и впилась зубами в рогалик. - Но можно ведь жить в доме на Портовой, а репетировать приходить к вам! – довольный своей идеей Коста торжествующе улыбнулся. - Предприимчивый мальчик! – со смешком прокомментировала Бритта и окинула его снисходительным взглядом. – А регистрация? На входе и выходе придётся терпеть обыски и бесконечные проверки документов, а если ты в течение двух недель по приезде в город не зарегистрируешься на новом месте жительства, тебя возьмут уже по другой статье. Жильцы Портовой наоборот стараются не высовываться лишний раз и всё время скандируют «Это наш дом!». Там, конечно, есть тайные ходы через старые тоннели доков – но вряд ли их так сразу откроют новеньким. Нужно зарекомендовать себя идейным сквоттером, показать свою готовность перейти на нелегальное положение, а вы, насколько я понимаю, больше нацелены на музыку, – она кивнула на кофры с инструментами и грустно улыбнулась. – Прямо как мы когда-то… - Ну, у вас получалось успешно совмещать, – утешил её Маркус. – Но далеко не всем так везёт. - Да уж, мы те ещё везунчики, – Бритта криво усмехнулась, и Маркус смущённо отвёл взгляд. Повисло неловкое молчание, нарушаемое лишь уличным шумом снаружи, но через минуту Анди хлопнул себя по колену, заставив всех встрепенуться. - Я за арт-коммуну! – он решительно поднял руку для голосования. – Подумаешь, условия так себе! Зато обзаведёмся полезными знакомствами и весело проведём время! - Согласен, – кивнул Абу. – Тем более, что это ненадолго. Коста тоже активно закивал, а итальянцам было всё равно: они в жилье не нуждались. - Значит, решено! – Маркус потрепал Анди по плечу и улыбнулся Бритте. – Если возьмёшь на себя миссию пару недель позаботиться об этих ребятах – с меня барбекю на всю компанию. Только сориентируй по количеству человек. - От тридцати до полусотни, – что-то прикинув в уме, ответила Бритта. - Мне уже самому не терпится туда наведаться! – Маркус расплылся в предвкушающей улыбке. – Постараюсь заглянуть до отъезда! - Тебе понравится, – Бритта многообещающе подмигнула и хлопнула по плечу Абу. – Жми на газ, здоровяк! Я покажу дорогу. Мы окончательно оставили позади вокзал и поехали по оживлённым улицам, изредка по просьбе Бритты останавливаясь возле булочных и кафешек, откуда она принесла ещё несколько пакетов с едой. Оказалось, что под конец дня владельцы охотно отдавали нераспроданный товар даром, просто чтобы не выбрасывать его на помойку. Хотя я подозревала, что свою роль в их щедрости играло и очарование просительницы. Но в любом случае еда пришлась очень кстати: вечерело и мы все успели изрядно проголодаться. Странное стеснение, сковывавшее парней в присутствии Бритты часом ранее, улетучилось, и мы всей компанией весело поужинали прямо в фургоне, передавая друг другу пакеты с хлебом и контейнеры с салатами. Последнюю бутылку пива парни по-джентльменски уступили Бритте. Чтобы отвезти гитаристов в итальянский квартал, пришлось сделать солидный крюк, а Маркуса мы высадили возле какого-то музыкального клуба, ибо ему требовался «глоток свежего воздуха после этого безумного студийного дня». Анди как-то многозначительно захихикал при виде вывески, а Маркус смущённо ткнул его кулаком в плечо – из чего я сделала вывод, что с этим местом у них связано какое-то общее воспоминание. Напоследок Маркус обнял Анди, велел завтра позвонить и пообещал «обработать Вампира», чтобы в следующий раз у них получилось прийти сюда уже втроём. Старый квартал в самом центре города словно сошёл с картинок учебника по истории средних веков: даже фургон пришлось оставить на платной стоянке, чтобы не петлять по слишком узким улочкам, где гораздо проще и быстрее было передвигаться пешком. Пока мы, нагруженные вещами и пакетами с едой, пробирались к месту будущего обитания, меня успели посвятить в краткую историю сквоттинг-движения. У меня не укладывалось в голове, как можно самовольно занимать не принадлежащие тебе здания, а главное – зачем, если учесть, в каком плачевном состоянии они находятся. - В знак протеста! – с чрезвычайно умным видом заявил Коста, но против чего, объяснить так и не смог, лишь раздражённо запыхтел и толкнул локтем Анди, призывая на помощь. - Открой объявления о сдаче квартир в любой газете и узнаешь! – шедшая впереди Бритта обернулась и окинула меня жалостливым взглядом. Но Анди был на удивление благожелательно настроен – видимо, благодаря вкусному ужину и удачно разрешившемуся вопросу с ночлегом. - Против произвола властей, – с улыбкой объяснил он. – И жадности застройщиков, которые сносят архитектурные памятники ради возведения на их месте унылых типовых многоэтажек. Посмотри сама: разве можно сравнить это, – он кивнул на старинное кирпичное здание какой-то конторы. – К примеру, вон с тем, – вытянул руку и указал пальцем вдаль на несколько серых высоток. - Сечёшь! – Бритта окинула его одобрительным взглядом и согласно кивнула. – Вдобавок к эстетической стороне вопроса, лучше вам не знать размер арендной платы в этих ульях! – пройдя ещё немного, она неожиданно свернула к зарослям и приподняла тяжёлую ветку дикой яблони, открывая затенённую тропинку. – Добро пожаловать в новый дом, дорогие гости! Ребята остановились от неожиданности и начали вертеть головами по сторонам, как бы соображая, где именно им предстоит жить – но я была слишком увлечена беседой и потому, чуть пригнувшись, прошла внутрь первой. Сделала несколько шагов и обернулась, отчего шедшая позади Бритта почти врезалась в меня, обдавая ароматом ванильной сдобы. Я вспыхнула, машинально отступила, но всё же задала вопрос, не дававший мне покоя уже целый час: - Но почему аренда должна стать проблемой? Неужели есть работы с зарплатой меньше, чем это необходимо для оплаты жилья? Бритта расхохоталась, обняла меня свободной рукой за плечи и мягко развернула в противоположную сторону. - Отсутствие работы в твоём понимании – это ключевой элемент жизни сквоттеров! – она кивнула на небольшую группу молодых людей, сидящих на ступеньках серого полуразрушенного здания с надписью «Это наш дом!» и потягивающих пиво из огромной кружки, которую они передавали друг другу. – Если бы они хотели работать – были бы примерными обывателями! * [...] - Ценные вещи при себе есть? – сгрузив принесённые пакеты на стол, деловито осведомилась Бритта, кивая на мой рюкзачок. – Деньги, украшения? Я достала ракету и намекающе потрясла ею. Изнутри раздалось шуршание купюр и негромкое побрякивание монеток. - Давай-ка подстрахуемся, – Бритта забрала большую часть купюр, а мелочь велела рассовать по разным карманам одежды и сумки. – С собой носи по минимуму, особенно во время всяческих экскурсий! – предупредила она. – Воры не дремлют и особенно любят желторотых туристов! Я принялась старательно выполнять наказ и во время этого процесса выложила на стол книгу, опасаясь её помять. Бритта с полминуты удивлённо пялилась на обложку, после чего медленно подняла на меня расширившиеся серые глаза. - Так ты одна из нас? – неверяще протянула она. Я не успела не то что ответить, но даже уточнить, что она имела в виду, как раздался топот босых ног, и в комнату вбежала пугающе худенькая девочка с коротким ёжиком кудрявых волос, выкрашенных в зелёный цвет. Одета она была лишь в длинную футболку, успешно заменявшую платье, и подпоясана широким кожаным ремнём, край которого болтался сбоку едва ли не до колен – такой тощей была её талия, а очертания груди под тонким трикотажем едва просматривались. При виде Бритты девочка радостно подпрыгнула и с оглушительным визгом кинулась ей в объятия, едва не сбив меня с ног. Бритта отвесила ей лёгкий подзатыльник, беззлобно ворча что-то о «невоспитанных девчонках», пока я с недоумением разглядывала странный цвет её волос. - Маскировка! – заметив мой ошарашенный взгляд, важно объяснила девочка. – Чтобы скрыть особые приметы, по которым меня наверняка ищут! - Это Берри, – коротко представила Бритта, мягко отстранив девочку от себя. - Я Бабси! – протестующе завопила та, уперев тонкие ручки в боки и возмущённо глядя на Бритту – которая лишь мученически закатила глаза. - Бабси? Как в «Детях»? – я перевела вопросительный взгляд на книгу. Девочка гордо закивала. Бритта указала ей на принесённую еду, не забыв предупредить, что «это на всех и на утро тоже», и словно мимоходом треснула по кудрявой зелёной голове книжкой. Но девочка ловко увернулась, отчего удар пришёлся лишь по касательной, отбежала на безопасное расстояние и торжествующе показала Бритте язык. Затем резво зажгла подсвечник и принялась накрывать на стол, ловко разбирая пакеты и откладывая в сторону то, что можно было оставить до утра, не опасаясь испортить – всё это она попутно охотно объясняла мне, даже не поинтересовавшись, кто я. Бритта некоторое время наблюдала за ней, но взгляд её был каким-то отсутствующим, а кончик пальца машинально поглаживал твёрдый книжный переплёт. Я попыталась было предложить помощь с сервировкой, но Бритта встрепенулась, молча сунула книгу мне обратно в рюкзак и так же молча потащила меня прочь из гостиной, в самый конец коридора. Остановившись возле двери, она вытащила из-под футболки ключ, висящий на шейном шнурке, отперла её и затащила меня в крошечную каморку с куда более скудной обстановкой, чем уже увиденные мной комнаты корпуса: деревянный ящик, заменяющий собой стол, лежащий на досках матрас и походная сумка с вещами. - Деньги кладу сюда, – Бритта ловко засунула купюры под матрас. – Понадобятся – скажешь. Остатки верну перед отъездом, так что постарайся к тому времени найти для них тайник. - Ты уезжаешь? – растерянно переспросила я, стараясь не думать о том, зачем были нужны подобные меры предосторожности. - У нас с Рио несколько летних фестивалей, а осенью довольно масштабный тур, – Бритта пожала плечами. – Но не волнуйся, буду вас навещать при каждом удобном случае! Если останетесь, – со смешком добавила она. – А то у нас во Фрезенхагене тоже всё весело начиналось, а как холода ударили – все и разбежались. По дороге в общую спальню, расположенную на втором этаже, мне удалось выяснить, что Бритта кочевала между Западным Берлином, где работала музыкантом, и большой коммуной где-то на севере, возле границы с Данией, а в Гамбурге оказалась проездом, хоть и была отсюда родом. И сходу угодила в новый водоворот в сквоте – а теперь вот ещё и стала инициатором создания нового. Впрочем, из её слов стало понятно, что она прожила в таких коммунах большую часть своей жизни. * Примечание автора: на фоне охватившего нашу страну сахарного безумия добавлю сюда забавную "сладкую" деталь из оставшейся части главы. Под черновик её закрывать не хочу, но и полностью пока допиливать нет сил: только начала выбираться из полугодового фикрайтерского выгорания... Но не теряю надежды рано или поздно вернуться к тексту. Читать его всё равно вряд ли кто-то будет, а мне может помочь сделать первый шаг на свет. Ибо мои герои всегда держат носы по ветру, даже в таких мелких деталях. 😋 [...] В магазине я купила самую большую пачку риса – помня слова Бритты о том, что в коммуне около пятидесяти человек и нужно, чтобы всем досталось хотя бы по небольшой порции. Даже с учётом скидок цены оказались ощутимо выше, чем в таких же магазинах в Карлсруэ, и Родриго откровенно веселился при виде моей растерянности. А когда мы вышли на улицу и завернули за угол, я с ужасом увидела, как он достал из кармана широких джинсов миндальный крендель – за который мы совершенно точно не платили на кассе! Достал и как ни в чём не бывало принялся жевать – не забыв объяснить мне, что в магазинах выпечку лучше воровать в бумажных конвертиках: шуршат тише целлофановых и потому вряд ли привлекут внимание. Я чуть не заплакала, и Родриго в качестве утешения разрешил мне «откусить разочек» – но я бы скорее умерла, чем прикоснулась к украденному. Он проигнорировал мои попытки «читать мораль» и стал торопить с возвращением: хотел поскорее снова засесть за инструмент. Я была удручена: будущий завтрак грозил получиться совершенно безвкусным, но Родриго заговорщицки подмигнул мне, ненадолго исчез, велев мне никуда не уходить, и вскоре вернулся с полными карманами пакетиков сахара и сухих сливок, какие обычно подают к чаю или кофе в кафе и ресторанах. Я догадалась, что он попросту собрал их с пустых подносов на столиках, опередив официантов. Пришлось утешаться мыслью, что их бы всё равно выбросили, так что формально воровством это не считается. Оставшейся мелочи хватило на горсть изюма и цукатов, купленных с попавшегося по дороге турецкого прилавка. [...] *после драки Дейзи и Берри Пришлось на них прикрикнуть и пообещать лишить обеих завтрака. Угроза подействовала – видимо, потому что Дейзи толком не ужинала накануне, а Берри, как все подростки, была голодна постоянно и уже активно облизывала разорванные пакетики от сахара и сливок, которые я высыпала в кастрюлю. Ближе к концу мы добавили турецкие сухофрукты и вскоре уже снимали пробу с каши, дружно сойдясь на том, что в жизни не ели ничего вкуснее! Пока Дейзи ходила в женский корпус за остатками вчерашней еды, Берри поведала, что сахар и кофе здесь вечно в дефиците и напомнила, чтобы я собирала их – а также соль и перец – где придётся при малейшей возможности. Мы сварили вчерашний душистый чай – и в совокупности с чуть подсохшими с вечера булочками, порционным джемом и сахаром в пакетиках по итогу получился довольно приличный завтрак. [...] Пока я накладывала кашу в тарелки, а Дейзи относила их в столовую, Шорш с минуту пристально глядел на по уши вымазанную в сахарной пудре Берри, вылизывающую очередной пакетик, после чего веско изрёк: - У меня в голове ни одной приличной мысли. - А чего ты хотел? – хмыкнул вошедший в кухню черноволосый парень с довольно внушительным носом. – С её-то псевдонимом! Я похолодела, понимая, что они имеют в виду наркотический порошок, описанный в «Детях станции Зоо». Сразу вспомнила давешние слова Бритты о том, что в этой коммуне есть запасы всех видов наркотиков. А что, если Берри знает, где они хранятся и регулярно ими пользуется?! Ведь она совсем девчонка, ровесница Кристианы! Неужели она действительно хочет повторить судьбу этих несчастных детей?! Неужели нельзя как-то это остановить и спасти её, пока не стало поздно?! *to be всё ещё continued