Ты сейчас серьёзно?

       Как и ожидалось, отец приехал на следующее утро и Мей как раз собиралась в больницу. Она не хотела думать о предстоящем разговоре, касающегося её должности на данный момент, потому как приблизительно оценивала масштабы негодования родителя. Основательно не выспавшись, но напившись крепкого зелёного чая, девушка вышла раньше на час, чтобы не столкнуться с отцом в стенах дома раньше времени. Не столкнуться, значит, обезопасить себя от лишних гневных высказываний. В этом горящем аспекте их родства они были очень схожи, что не раз становилось причиной их перепалок. Но, надо отдать должное, оба были отходчивы и, если дело касалось совместной работы или же чего-то еще — все забывалась в то же мгновенье, когда начиналось взаимодействие.        Придя в больницу, Вень сразу же принялась за отчеты утреннего обхода. Она не сочла нужным здороваться с Суон и они разговаривали только когда в этом была надобность. Девушка взяла карточки и журнал. Сверившись с именами тех, кого должны были выписать, Мей рассортировала и направилась в архив. В коридоре брюнетка столкнулась с отцом. Они поздоровались, но Мей уже чувствовала едва заметный запах гари от предстоящей реакции.       — Разве ты не должен отдохнуть после дороги? — спросила она и переложила бумаги в другую руку.       — Да, поэтому я ненадолго. Хотел поговорить с врачом касательно твоего перевода сюда. Пока могу это сделать, то постараюсь решить этот вопрос сейчас, чтобы знать, как быть в дальнейшем. Пока ездил домой, то подумал, что так тебе будет проще адаптироваться к новым условиям под моим присмотром.       — Верно.       — Сама знаешь, как перекидывают с отделения в отделение, когда не хватает рук.        В ответ Мей кивнула.       — У тебя такие мешки под глазами, совсем не спала что-ли? — улыбнулся тот и похлопал дочь по щеке. — Ладно, я пойду.       Мей развернулась, глядя в спину уходящему мужчине, и тяжело вздохнула. Он редко бывал в таком приподнятом настроении, из-за чего она почувствовала себя виновной в том, что ему предстояло узнать. Долго разговора ждать не пришлось, что совсем не удивило Вень. Спустя полтора часа Боджинг уже искал свою дочь, дабы быстрее разобраться в том, что он успел узнать. Зайдя в архив, он попросил других работников выйти и закрыть за собой дверь.       — Это не может подождать, пока я не приду домой? — спокойно спросила она, перевернув медицинскую карточку обратной стороной.        Она старалась не отвлекаться от документов, так как понимала, что это спасёт её от взрыва негодования.       — Я не думал, что за такое еще держат на работе, — сказал он и бросил на стол бумаги, сев напротив. — Будь так добра объяснить какого черта ты вообще этим занялась и все ли здесь указано верно.        Эти слова резко насторожили брюнетку и она прекратила листать бумаги.       — С каких пор за проваленный осмотр должны выгонять с работы?        — Проваленный осмотр? — зло переспросил тот и с силой ткнул в принесенные им бумаги указательным пальцем. — Тебя обвиняют в перепродаже морфия. Причем не кому-либо, а японцам, что скажешь? Не знала?        От этих слов у девушки вздыбились все волосы на теле. Мей не верила своим ушам и происходящему. Морфий? Японцам? Она?       — Ты о чем сейчас вообще?..       — Не понимаешь, о чем я говорю? — спросил Боджинг и развернул к той бланки. — Уж я действительно надеюсь на это, потому что мои глаза видят совершенно другое.        Мужчина молча встал со стула, спрятав руки в карманы брюк. Вень жадно стала листать бумаги, пробегая взглядом по каждой напечатанной строчке. Протест, злость и страх огромными волнами накатывали на стену здравомыслия, из-за чего её бросило в жар.       — Что это за чертовщина? — спросила она, быстро перевернув страницу. В совокупности их было три.       — Это я бы хотел у тебя поинтересоваться, потому что… — сказал мужчина и снова сел напротив, забрав листки. — Меня не было всего три дня и по возвращению я вижу это. А в дополнение узнаю о том, что подозревают меня в том числе.       — Что?.. — глаза Мей увеличились в размере. — Это бред! Как я могла, по-твоему, слить столько, не зная ни одного японца?! Я даже не работала с морфием…        Тут же девушка запнулась, вспомнив японца, которого видела в больнице на протяжении всей прошлой недели, в том числе позавчера. Его уверенный и спокойный взгляд, выглаженный костюм, узкий чёрный шарф поверх и шляпа-котелок, которую тот носил в руке. С другой стороны отец имел доступ к морфию, и именно поэтому логическая цепочка не имела пробелов. А поскольку жизнь и события происходящие в жизни сотрудников находят своё место в всеобщем обсуждении только тогда, когда что-то произошло, то выбраться из этого положения становилось еще труднее. Мей сжала зубы и кулаки до побеления.       — Сукин сын… — прошипела Вень и направилась к двери, но тут же отец схватил её за руку.       — Куда ты пойдёшь? К Мингшену?       — А разве неясно? — спросила она и показала на дверь указательным пальцем. — Только этот придурок расхаживал здесь с японцами, а нас пытается сделать виновными! Единственный, кому место за решёткой — это только он! Все более чем очевидно!       — Не шуми. Это первое. Второе — у тебя есть доказательства, что это он? — Боджинг говорил намного тише, что насторожило Мей и заставило её немного успокоиться. — Потому что у него имеются. И против себя, и против нас. В настоящее время встретить на улице японцев, как посмотреть в зеркало. По всему северу ведутся кровопролитные бои, а там, где и сохранился зыбкий мир — у нас минимум прав, даже с учётом того, что мы граждане своего государства и живём на земле отданной нам предками.       — Да плевать я хотела на эти войны, когда дело касается нашей семьи, честь которой пытаются оклеветать, да еще и таким образом, — сказала она надрывным шёпотом и выдернула руку из хватки мужчины, нехотя понимая, что тот прав.        Оба замолчали, но ненадолго.       — Он боится меня, как врача, и явно не хочет моего повышения, — в той же спокойной манере сказал Боджинг, разорвав тишину. — Поэтому и решил пойти обходным путём — через тебя.       — Я уже успела прочувствовать его «любовь». Очевидно, что ему помогали. А если это действительно так… То будет намного сложнее добраться к истине.       — Заведующий сказал, что не сможет скрывать это долго, потому что он сам будет в этом замешан, чего ему, как сама понимаешь, хочется меньше всего. А там… либо тюрьма, либо нам нужно найти этот морфий…       — Либо доказать вину Мингшена и нас не расстреляют, — Мей закончила фразу отца. — Все это звучит крайне абстрактно, но сделать что-то необходимо.       — Сегодня ты возвращаешься в акушерское отделение.       — Но… — попыталась протестовать она, но мужчина её перебил.       — А у меня есть пару дней для того, чтобы с этим разобраться. Так что ступай домой, отдохни и не особо рассказывай кому-то об этом. Врачу я все объясню — сегодня останусь на смене.        Впервые за долгое время они говорили без долгих криков и метаний предметов обихода. Это вызвало облегчение, но полученные новости были куда тяжелее того, что позволяло дышать полной грудью, из-за чего вновь приходилось задерживать дыхание на время неприятностей.       — Папа, — сказала Вень перед тем, как открыть дверь. — Гляди в оба и за Суон. Я думаю, она одна из пешек.        После первого слова мужчина глядел на девушку немного растерянно, но одобрительно кивнул на её слова и махнул рукой, чтобы она поскорее уходила. ***        Придя домой, Мей была подавлена. Она заперла после себя дверь и прислонилась к ней лбом. Её температура немного охлаждала кипящую от мыслей голову. Вень медленно сползла вниз, неаккуратно приземлившись на колени. Девушка стала медленно снимать пальто, не вставая с пола. Осознание того, что у них ничего не выйдет так давило на неё, что не было сил подняться на ноги. Больше всего она винила себя и это хуже остального добивало её.       «Что станет с матушкой, когда она узнает? Как она перенесёт это? А если не перенесёт, что тогда?»        Мей опустила голову.       «Если уже вечером за нами придёт полиция?»        После этой мысли Вень, словно молнией прошибло.        «А если меня расстреляют до того, как я успею увидеть его в последний раз?»        Ещё вчера она говорила с Цзынем, а завтра этой возможности уже может и не быть. Мей должна его предупредить…        «… и не особо рассказывай кому-то об этом»       … но ничего не говорить. И в дальнейшем тоже. Это будет безопасно.        Девушка встала с пола и быстро пошла к телефону. Подняв его, она обнаружила бумажку с телефоном, которую запрятала туда вчера. Взяв её в руки, Мей замерла, думая о том, как быть дальше. Единственное, что приносило ей облегчение в большинстве случаев — это он. Его голос, присутствие, робость и улыбка. Сейчас она особенно остро ощущала, как быстро истекает возможность это увидеть еще раз.        После небольших манипуляций с наборным диском в трубке послышались гудки. Первые слова, когда взяли трубку, Мей едва различила из-за усталости, но по голосу поняла, что это был не Цзы Цзынь. Девушка не смогла ничего сказать, понимая, что такого поворота не ожидала. В голове крутилось множество вариантов того, что можно было соврать, но ни один из них не показался ей столь весомым, чтобы в это можно было поверить.       — Алло, — вновь прозвучал голос по ту сторону, что резко вырвало девушку из мыслей. — Вы еще здесь?       — Извините…        После этого Мей положила трубку и спрятала бумажку с телефоном в книгу, которую положила к остальным в шкаф. Она села на пол, обняв колени, и смотрела на него, пока телефон не зазвонил снова. Опять весь сон прогнало рукой, девушка вновь чувствовала горечь смеси недосыпа и нервов, но предпочла принять её, чем отвергать и бороться. Это уменьшало чувство бессилия: лучше долбить стену помаленьку и пальцами, если нет инструментов, чем биться об неё головой в надежде что она вскоре рухнет от натиска бестолковой надежды.        В голове один за одним всплывали ненавистные образы Суон, Мингшена и других работников травматологии, но продолжалось это недолго, поскольку звук входящего звонка не думал утихать. Девушка быстро поставила телефон на пол и подняла трубку.       — Да, — сказала она, мысленно надеясь услышать нужный голос.       — Алло, Мей, — сказал отец по ту сторону провода, из-за чего девушка чуть поникла.        — У тебя какие-то новости?       — Да. Я поговорил с заведующим и главным, они дали на все это неделю, но при условии, что полиция будет знать.        — Хорошо, — тише прежнего сказала она.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — настороженно спросил отец.       — Да… Извини, что заставляю тебя нервничать. Очень рада, что есть сдвиги в положительную для нас сторону. Это хороший знак свыше.        Мужчина замолчал на несколько секунд, будучи обескураженным после извинения.       — Верно. Ладно, я работать. Отдыхай.        После этого он повесил трубку и Вень последовала его примеру. Она устало провела рукой по лицу, но телефон позвонил снова.       — Да, — тихо сказала девушка.       — Мей, здравствуй. Это я, — прозвучал знакомый голос и Мей грустно улыбнулась. — Прости, это был мой отец. Когда он сказал о девушке, которая ошиблась номером, я сразу понял, что это ты.        Слушая это, Вень машинально кивнула и перевела взгляд с пола на шкаф.       — Мей? Все хорошо?       — Помнишь печенье? — тихо спросила она.       — Что?       — Тогда я сказала, что они сладкие и подумала, что они могут поднять мне настроение в самых плохих ситуациях, — ответила Вень. — Сейчас я вспоминаю их вкус и почему-то мне горько.       — Что случилось? — обеспокоенно спросил тот, не понимая причину того, почему настроение девушки вновь сильно изменилось.       — Я очень влипла, Цзынь… И буду рада, если мне удастся доказать всем правду, что очень маловероятно.       — Я сейчас приеду.       — Не надо. Цзынь, просто послушай и сделай так, как я говорю, хорошо?        Состояние Мей его не на шутку обеспокоило. Он видел, как она злится, смеётся, стесняется, но сейчас она была более чем спокойна. Его не отпускал факт того, что она не говорит о том, что случилось.        — Как я могу согласиться, если ты даже не хочешь мне сказать, в чем дело? — спросил он. Присущая этому разговору недосказанность начинала его раздражать и вызывала слабый страх.       — Меня и отца обвиняют в перепродаже морфия японской торговой палате. Все бы ничего, но есть два «но»: о своём участи я узнала только сегодня, я не знаю ни одного японца. Морфий — это сильнодействующее средство, по использованию которого ведётся строгая отчётность. Если вину не докажут, сам понимаешь, что мне светит. Я говорю это, потому что тебе не следует связываться с этим, а я выберусь. Если у меня получится. Единственное о чем я сейчас попрошу — просто держись подальше.       — Каким образом это произошло?        Состояние шока просто сбивало всю связную речь, и он не мог задать более наводящих вопросов, чем этот. Он знал к чему ведут преступления в нынешнем положении дел, но совершенно не хотел принимать этого. Девушка что-то сказала по ту сторону и оборвала разговор. Цзынь медленно опустил руку, растерянно глядя на трубку. Паника медленно, но верно овладевала его телом и об этом говорили его дрожащие руки. Молодой человек быстро положил трубку на место и сел на кровать. Сейчас тишина казалась ему оглушительной и он провел руками по волосам, чуть взъерошив их.        Парень встал с места, но тут же замер, вспомнив слова Мей о японце в больнице, который являлся другом Мингшена. Сейчас все казалось более, чем очевидным. Тем более, если это все связано с пожаром в фабрике Шень Джуньшаня, то им просто необходимо поговорить. ***        По прошествии трех дней ничего не менялось и Мей уже стала привыкать к мысли о том, что это еще затянется на неопределенный срок. Отношения с отцом только улучшились, и это показывало, насколько беда может сплотить людей. Впрочем, ей нравилось то, что он всецело понял её, так как оказался на том же судне, и за все это время она не услышала ни одного упрёка к своей работе. Возможно, это было, потому что она вернулась в привычную среду, а, возможно, потому, что сейчас был тот момент, когда ошибки казались не столь значимыми, и обратить внимание на них можно было самому.       — Как у тебя дела на работе? — спросила Мей, взяв палочками тушёные ростки.       — Мингшен пока что на моей должности из-за этой ситуации, но я справляюсь достаточно неплохо. В любом случае, — он съел кусочек рыбы и запил чаем, — как настоящий специалист, я не должен обращать внимания на эти временные трудности, а просто продолжать делать свою работу. Что и тебе советую.       — Да, понимаю, — Мей кивнула и взяла рыбу. — Меня тоже понизили, чтобы по всем правилам не было доступа к лекарствам, но по-прежнему считаются с моим мнением, что уже вызывает меньше раздражения.       — У нас с тобой очень похожие характеры, — тихо засмеялся он и показал на дочь палочками, — но сейчас мы не в том положении, чтобы прямо говорить о том, что правильно или нет. Твоя мама более спокойная и благодаря этому она смогла много достичь в своей жизни. Порой, я думаю над этим и жалею, что ты пошла не в неё.       — Но разве она не из-за этого теперь болеет?        Мужчина остановился, но молча кивнул, разделяя мнение дочери.       — Мне кажется, что порой лучше проявить черты социопата, но победить любой ценой, чем волочить на своей шее мнения остальных и страдать из-за сдержанных слов. Конечно, это может украсить тебя как человека, но будешь ли ты счастлив, сожалея о том, чего не сделал?        Обед закончился. Но именно во время него Мей поняла, насколько они с отцом похожи и разные одновременно. Неудивительно, ведь у каждого своя жизнь, несмотря на то, что они родственники.        Спустившись вниз, чтобы забрать нужные бумаги, Мей увидела Цзыня у входа. Он пришёл явно к ней. Еще с несколько секунд оба стояли неподвижно, но девушка быстро направилась в один из кабинетов, отчетливо давая понять, что ему не следует разговаривать с ней.        Молча сопроводив её взглядом, парень пошёл к регистратуре, но не успел тот сказать, что ему было нужно, как увидел четверых полицейских, зашедших в здание. Внутри него все рухнуло, и нижняя челюсть невольно пошла вниз. Больше всего на свете он не хотел, чтобы Мей сейчас выходила из того кабинета. Пускай они бы задержали отца, но только не её. Цзынь быстро спрятал письмо за пояс штанов и поправил пиджак.       — Вы, — скомандовал человек в форме, — найти и арестовать.        Шатен быстро оглянулся и наткнулся на ошарашенную Мей. Несмотря на желание как-то этому воспрепятствовать, он ничего не смог сделать. Человек в форме показал на девушку пальцем и в тот же момент к ней подошли и надели наручники.       — Полагаю, вы знаете, что происходит, — сказал он, когда девушку подвели ближе.       — Весьма отчетливо, — спокойно сказала она.        Затем послышались еще звуки и привели отца Мей, за которым шёл главврач, заведующий и Мингшен. Они что-то говорили о том, что не хватает рук, что в связи с обстоятельствами нужно отменить арест хотя бы одного сотрудника, о том, что он хороший врач и т.д. Брюнетка ничего не слушала, но её удивило то, что Мингшен заступился за её отца. Его аргументы стали решающими в данной ситуации. Она была, словно тень и смотрела на Цзыня так, что он не решался влезть в конфликт. Это было холодное спокойствие, от которого бежали мурашки по коже, но, кажется, она понимала, на что идёт и что делает. Хоть они и не обменивались словами, но все было более чем понятно. На долю секунды парня отвлекли, спросив о его личности и о том, что курсант здесь делает, но все обошлось, и этот разговор закончился быстро.       — Папа, — сказала она напоследок и улыбнулась. — Мы оба знаем, что происходит. Я верю, что у тебя получится решить это недоразумение.        Все сошлось на том, что Боджинг остался в больнице, а Мей забрали в часть. Он и все остальные смотрели на уходящих гостей, но недолго. Как только они исчезли — все разошлись. И отец девушки хотел уходить, но Цзынь остановил его.       — Извините, — сказал он, подбежав следом. — Мы можем с вами поговорить? У меня не так много времени.       — Вы кто? — поинтересовался мужчина и развернулся. — Извините, но если это не столь важно, то у меня много работы.       — Это очень важно.        Оба замолчали и смотрели на друг друга несколько секунд. Мужчина смерил молодого человека оценивающим взглядом и спустя несколько секунд позвал его с собой в кабинет.        — Вы знакомы с моей дочерью? — спросил он и вновь Цзынь словил на себе строгий взгляд, из-за чего у него возникло чувство дежавю.       — Да, — он нерешительно кивнул и стал доставать письмо из-за пояса. — Мне нужно вам кое-что срочно передать, ведь это поможет вашему делу.       — Что это? Ты что-то знаешь о случившемся?       — Думаю, что не все, ведь Мей не из тех, кто все сразу рассказывает. Но одно я знаю точно, — он протянул ему конверт. — Эта информация вам очень поможет и вы сможете очистить своё имя. Прочитайте, как только сможете и без лишних глаз. О себе я расскажу в другой раз, у меня занятия, извините. ***        До самого вечера Мей не проронила ни слова, пока её не посадили в камеру с другими осуждёнными. Там было четыре женщины, вид которых граничил между типичными осуждёнными и наглыми мамашами.       — Она новенькая. Держитесь подальше и не вздумайте устраивать дедовщину, — сказал парень в форме, стоя в дверях камеры.       — Да за кого ты нас принимаешь? — сказала самая старшая и улыбнулась. — И в мыслях не было.        Парень молча закрыл дверь, а Мей облегченно выдохнула и положила свои вещи на полку для сна, которая возвышалась над полом, как большая сплошная ступенька.       — Там занято, — сказала одна из девушек, из-за чего Мей молча убрала своё постельное.        Несмотря на то, что места там хватало еще на двоих человек, как минимум, конфликтовать ни с кем не хотелось.        «У нас с тобой очень похожие характеры, но сейчас мы не в том положении, чтобы прямо говорить о том, что правильно или нет»        Одна из четверых подошла к Мей.       — Эй, ты, — сказала она и дала ей подзатыльник, из-за чего девушка уронила постельное бельё на пол.        Мей ничего не сказала, и продолжила стоять в том же положении, молча сжав зубы.       — Ты должна выказать уважение старшим и встать на колени.        Мей подняла голову и безразлично посмотрела на неё, не проронив и слова. Это было испытание на прочность, которое было необходимо пройти.       — Гадина! — яростно прошипела она и дала собеседнице пощёчину от которой она упала на пол. — На что ты смотришь?! Мне выколоть твои глаза?        Мей слизала кровь с уголка губ, и посмотрела сначала на старшую, а затем на ту, которая стояла рядом.       — Мой дядя, — начала она, — однажды работал надзирателем женской тюрьмы в Шандоне…        После этого все притихли, а девушка рядом сделала шаг назад.       — Он говорил, что по сравнению с мужскими тюрьмами, женщины ведут себя более развязно, словно им все обязаны. Порой даже накидываются за пустяки на служащих, уже не говоря об отвратительном поведении в целом, — Мей посмотрела на присутствующих. — Сейчас я в этом убедилась. Так почему я должна тратить своё время на таких противных людей?        После этих слов все замолчали, но старшая встала с места и подошла к Мей ближе.       — Это было в Шандоне, а здесь ты никто, — сказала она и наклонилась. — Поэтому заткнись и делай, что тебе говорят противные люди.        После этого Вень получила еще одну пощёчину, но не издала и звука от боли. Это еще больше раззадорило заключенных, и главная из присутствующих отошла назад, махнув на Мей рукой. Это был знак для всех и для девушки в том числе. Нужно было готовиться к худшему.        Но… никто не говорил, что будет легко.        Её схватили за шею, подняли, а затем снова толкнули вниз. Последовали удары ногами, и закрываться руками становилось все больнее и больнее. Старшая сидела напротив и удовлетворённо наблюдала за происходящим. Она почесала правую кисть и вздохнула. Одна из троих девиц встала ближе к решётке, чтобы смотреть за тем, не идут ли служащие, пока Мей по очереди пинали ногами.