Звонок

      Туфли летят через комнату. Молчание убивает тихий мат. Следы подошв растекаются грязными лужицами по полу. Йосано Акико неизящно падает на подоконник.       Мокрая тряпка, соприкоснувшаяся с полом, меняет тонкий слой пыли на скользкие разводы. Голые ступни в капроновых колготках пристают к таким и после сохнут часами, прижатые к теплой коже ягодиц. Стягивать ткань с ног мерзко: на пальцах остаётся липкий осадок. Он исчезает, если продержать ладони пару минут под холодной водой. Настолько холодной, что наличие пястных костей становится очевидным.              Йосано поджимает губы и пальцы на ногах. Тряпка неживая. Её нужно взять в руки. Нужно дотронуться до полугрязного комка бывшего полотенца. Сжать его в руке. Встать на колени и провести по полу, развести грязь в разные углы.       Или найти хоть одну причину этого не делать.              К ней всё равно никто не приходит сегодня. Йосано Акико загибает большой палец правой руки. И завтра тоже. Указательный прижимается к сгибу. Никто не говорит: «Какая у тебя грязь!» — в дверь не стучат больше года. Фаланга среднего к фаланге большого пальца. Она смотрит на короткие ногти. На них клей от содранного маникюра. Кулак завершается сам. Тряпка остаётся лежать в тёмном углу.              Все углы комнаты тёмные.       Кнопка пыльного выключателя прижимается верхней частью к его рамке. Снизу отстаёт.              Йосано Акико прислоняется к окну затылком. Закрывает глаза. Звонок телефона заставляет их распахнуться. Столп света врезается в откос окна. Подоконник вибрирует. Маленькое землетрясение.       Она ловит движущийся к краю подоконника предмет. Номер не определяется. Зелёная иконка справа мигает. +81 (995) внушают доверие. Девушка смотрит на свободную руку, сжатую в кулак, и не находит причин не ответить.              Экран прохладный. Он касается уха, скулы и немного давит на щёку. Губы размыкаются, Йосано Акико вдыхает, чтобы первый звук появился в динамике звонящего. Готовится начать разговор с банального «алло».              — Добрый вечер! Ваш заказ выполнен. Простите, что не сообщили ранее: возникли некоторые независящие от нас проблемы.       Девушка моргает несколько раз. Приоткрытые губы смыкаются. Мужской голос продолжает говорить:       — Надеюсь, мы не доставили вам неприятностей. Несмотря на поздний отчёт, результат нашей работы уже должен был быть заметен. Благодарю за ожидание!       — Вы не туда попали, извините, — выдыхает она накопленный воздух.       — Да? — голос как-то грубеет. Раздаётся тихий шёпот: словно кто-то зажал микрофон ладонью. Слов не разобрать, но они очевидны. — Извините, что отвлёк вас.       — Не страшно, — она прикусывает губу, — я не занята.       — Всё равно неловко вышло, — динамики трещат тихим смехом, — я связан корпоративной тайной и…       Девушка кивает, словно видит собеседника.       — Рады, что не сказали лишнего?       — Вроде того, — она уверена, что молодой человек с телефоном у уха заводит руку за голову. — Это вообще не моя работа, мой коллега… В общем, я не часто звоню клиентам.       — Да, у вас плохо получается.       — Что? Почему?       — Потому что я не ваш клиент.       Диалог прерывается на несколько секунд. Красноречивое «э-э-э» сминает возможные реплики. Наконец, короткий смешок завершает неловкость.       — Это было неплохо, — абонент по ту сторону улыбается.       — Отвратительно, — она улыбается тоже. — Я не комик.       — А вот выражение моего лица весьма комично. Вы бы посмеялись! — динамик добросовестно передаёт шуршание. — Да-да. Я сейчас смотрю в зеркало, вот оно! Поднятые брови, рассеянный взгляд и сдвинутая челюсть…              Она прячет улыбку за стеной пальцев.       — Кто двинул вам по челюсти?       — Ваш юмор, несомненно.       — Это жестоко! Я пыталась сгладить неловкость, а вы так грязно надо мной смеётесь. Непростительно для любого уважающего себя человека, — её брови сдвигаются к переносице, уголки губ создают ямочки на щеках.       — Но вы ведь хотели смеха.       — А вы не уловили контекст!              Он молчит. На электронных часах меняются цифры.       — Я должен извиниться?       — Откуда я знаю, что вы должны?       — Чёрт, девушки всегда переходят в режим постоянной обиды при контакте с людьми, или только мне так не везёт?       — Только вам… — Йосано Акико теряет улыбку и слабо щипает себя за локоть. — Хотя, нет. Всегда.       — Подождите, это чистосердечное? Мне необходимо вызвать свидетелей!              Она кривится:       — А эта была не смешная шутка. Ситкомы ничего не потеряли.       — Иногда мне кажется, что вся моя жизнь — нескончаемый ситком. Не удивительно, что в ней есть место плохому юмору.       — Если вы вздохнёте в конце, по вам заплачет драмтеатр, — её затылок снова касается стекла, веки опускаются.       — Только этого мне не хватало… — абонент замолчал.              Йосано Акико шевелит внезапно потяжелевшим пальцем. Едва не дотрагивается до экрана. Едва не опускает руку вниз, едва не завершает звонок. Ситком затягивается.              — Пошутите ещё, — внезапно доносится до неё. Ноготь абонента выбивает дробь по твёрдому, звонкому предмету. Предмет звучит, как стекло. — Я не хочу звонить клиенту.       — Это некомпетентно, — девушка открывает глаза и смотрит на оконный откос.       — Ну и что? Никто ведь об этом не узнает, — дробь прекращается.       — А если вас уволят? — она поджимает губы.       — Не уволят. — его голос звучит гордо. — Я незаменим.       — Позёр, — голова наклоняется влево, вправо. Натягиваются мышцы шеи.       — Вообще, я идеален.       — Но не как сотрудник. Я бы такого не взяла.       — Зря. Вы бы потеряли исполнительного работника, доброжелательного коллегу и просто красавчика.              Возможно, Йосано Акико краснеет. Не то чтобы она умеет краснеть.       — Вы пиар-менеджер?       — Нет, я занимаюсь… уборкой.       — Клининговая компания? Думала, в таких работают только девушки с обсессивно-компульсивным расстройством.              Смех из динамика громкий и прерывистый.       — Психические заболевания не имеют гендера. Я не болен. И точно не девушка!       — Трансгендер?       Собеседник давится, закашливается. Её смех бьётся о голые стены комнаты.              — Ваше чувство юмора меня не только бьёт, но и убивает.       — Не удивительно, это почти моя работа.       — Вы пишете развлекательные хокку для самураев?       — Нет, но это звучит как план. Я подумаю о смене профессии.       — Несчастные самураи, я не хотел…       — Что вы сказали?       — Интересовался вашей работой! — где-то далеко молодой человек едва не отращивает белые крылья.              Она поднимает на подоконник ноги. По ним бегут слабые уколы холода.       — Я зарабатываю, делая людям больно.       — Ого! Я тоже так хочу. А где комедия?       — После встреч со мной, люди нервно хихикают, — сообщает она глубоким, томным голосом.       — Честно говоря, так свою работу описывают те очаровательные садистки, выщипывающие девушкам брови в салонах, — он набирается сил заговорить только после минуты тщетных вдохов и хохота.       — О, так я не индивидуальна?       — Увы, конкуренция высока.       — Я выщипаю им брови, они начнут хихикать и очистят рынок.       — Такая красивая леди и такие коварные помыслы!       — Красивая? Приятно, конечно, но мне 63 года…       — Я уверен, что вы очень симпатичная старушка. Ваш голос не может врать!       — Если у вас фетиш на старушек, то нам, увы, не по пути.       — То есть до этого по пути было?       — Возможно, общение с вами было мне приятно.       — Тогда я позвоню вам завтра в то же время, — в трубке раздаются короткие гудки.              Она выгинает бровь и ещё несколько секунд сидит без движения. Экран прижат к уху, скуле и щеке. Рука слегка подрагивает, пальцы сжимают бездушное тельце телефона.       Гудки оборвались. Тишина. Цифры меняются на электронных часах. Цифры меняются снова. Палочки высвечиваются и пропадают. Блестят пятнами в густой темноте комнаты. За её спиной перемигиваются звёзды. За её спиной шумит город. За её спиной робко дрожат от звуков стёкла.              Голоса абонента за её спиной нет.              Йосано Акико встаёт на ноги и делает несколько шагов по грязному полу пустой комнаты. Она включает свет.