По разбитым стёклам

      Раздался оглушающий выстрел. За ним последовала тяжёлая гнетущая тишина, окутанная лёгким противным гулом. Майкрофт не сразу понял, что гудит у него в ушах. Возможно от громкого хлопка, возможно от волнения. Темнота не рассеивалась; напротив она становилась более густой и тягучей, словно Джим Мориарти был её началом и продолжением, словно он повелевал ей и приказывал окутать Майкрофта с головы до ног. Гудение становилось тише — теперь Майкрофт слышал только своё дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Он боялся разрушить шаткую иллюзию забытья. Боялся разбередить эту стихию и навлечь на себя её гнев, но и тянуть больше было нельзя.       — Блестяще, — сказал Майкрофт. — А мог бы и попасть.       Он щёлкнул выключателем, и старенькую комнату с уродливыми розовыми цветочными обоями залил поток тусклого желтоватого света. Живой и здоровый Джим Мориарти щурился и прикрывался ладонью. Одет он был просто: в растянутый свитер и джинсы; волосы взъерошены, на носу очки — явно не планировал выделяться из толпы. Судя по нездоровому цвету лица и синяки под глазами, Джим снова подсел. На кровати лежал наполовину собранный чемодан, и вещи, лежащие в нём, выглядели намного презентабельнее, чем то, что надел на себя Джим. В его левой руке был пистолет, а в стене — дыра от пули. Грязные обои это, конечно, не испортило, но всё же.       — Это всё? — спросил Майкрофт, подталкивая его к разговору. — Или ещё будешь стрелять?       — Ты один? — вопросом на вопрос ответил Джим. — Или сейчас снайпер снимет меня одним метким выстрелом?       — Не снимет. — Майкрофт весело улыбнулся. — Кстати, с днём воскрешения!       — Ты никогда не верил, что я мёртв, — ответил тот и наморщил нос. — Да брось, Майкрофт, ну чего ты начинаешь? Было же весело!       Весело. Майкрофт промолчал, потому что ему уж точно не было весело. С того самого дня, как Джим озлобился на него, все эти долгие тягучие пять лет, ему ни разу не было весело! Более того, его нервы в какой-то момент едва не сдали. Он едва не потерял всё! Несколько раз за этот относительно короткий период. Джим Мориарти играючи превратил его жизнь в ад.       — Весело?.. — усмехнулся Майкрофт. — Что же ты называешь весёлым, Джим? Сорванный антитеррористический план, вмешательства в дела секретной военной базы, поднятое из архивов дело А неоднократные попытки убийства моего брата или то, что Эвр убила половину сотрудников Шерринфорда?       — То, как умер Чарльз, например, — невозмутимо ответил Джим и пожал плечами.- Я не ожидал, что он так облажается и подставится под пулю. Это талант. Но я даже рад, что так вышло, а то убил бы его сам. Впрочем, Эвр тоже облажалась. И каждый из них спотыкался об одно и то же.       Майкрофт не понимал, как Джим может оставаться таким спокойным. В памяти всплыли слова Себастьяна Морана. Он всего лишь ребёнок в песочнице. Да, именно таким Джим был и оставался. Он играл, но порой его игры были слишком уж жестокими. Только вот сам Джим этого не замечал, словно жизнь — это симулятор на компьютере и всё вокруг ненастоящее.       Внезапно Джим сделал несколько шагов навстречу Майкрофту. Пистолет он оставил на кровати, видимо, чтобы не было соблазна выстрелить, и улыбнулся. Он приблизился к Майкрофту, заглянул ему в глаза и привычно по-змеиному качнул головой. Он улыбался одними уголками губ — в его глазах не было весёлости. Тишина начинала напрягать, но никто из них не собирался сдаваться первым. Майкрофт выжидал, и тогда Джим, видимо устав, тяжко вздохнул и раздражённо пояснил:       — Шерлок Холмс!       Майкрофт с трудом сдержал дрожь. Он понимал, что это только его вина. Только он привлёк внимание Джима Мориарти к Шерлоку. Он доверился, открылся и подставил брата. Позволил себе чувства и наслаждение с тем единственным, кто мог стать (и стал) самым опасным врагом. Это его вина и только ему с этим разбираться.       — Ну, конечно... — медленно кивает Джим и опускает взгляд на губы Майкрофта. — Ты тоже споткнулся об него. Все решения ты принимаешь только с оглядкой на Шерлока Холмса.       — А ты с оглядкой на меня, — усмехнулся Майкрофт. — Разве не так, Джим? Ты делал всё, чтобы я тебя заметил. Всегда. Даже после своей преждевременной «кончины».       — С того самого дня в чёртовой школе... — тихо ответил Джим. — Хотя и ты жил только моим образом после взрыва. Как ты сказал? Шёл по разбитым стёклам? Ты идёшь по ним всю свою жизнь.       — И кто в этом виноват? — Майкрофт вскинул брови. — Ты разрушаешь всё, к чему прикасаешься. Убиваешь, уничтожаешь. Чем сильнее ты любишь, тем больнее делаешь.       — Думаешь, я любил тебя?       Джим засмеялся. В его глазах вспыхнули недобрые тёмные огоньки, которые Майкрофт неоднократно наблюдал когда-то давно. Словно в прошлой жизни. После того, как они с Джимом сблизились, Майкрофт расслабился, и забыл, с кем имеет дело. Поверил, что сможет его изменить, исправить, сделать лучше. Наивный глупец.       — Любил, — всё же уверенно ответил Майкрофт. — Иначе давно бы убил Шерлока.       — Я подвёл его к краю крыши, забыл?       — Для тебя есть разница между «убить» и «подвести к краю». Ты оставил ему возможность выжить и считаешь, что оказал мне этим великую услугу.       — Ты так не считаешь?       — Так считаешь ты. А для меня попытка убийства от этого не становится чем-то иным.       Джим поджимает губы и строит гримасу. Кривляется, как в старые добрые. Только сейчас это всего лишь защитная реакция. Ему нечего сказать, он запутался и, кажется, впервые осознал, что натворил.       — Тогда зачем же ты пришёл? — всё же спросил он.       Майкрофт промолчал и опустил взгляд. Джим протянул долгое: «А-а-а» и медленно кивнул. Он всё понял. Он всегда был достаточно умён и при этом хорошо знал Майкрофта. Его мысли не оставались для Джима секретом. Он увидел и услышал больше, чем мог бы любой другой человек, но понять и принять — разные вещи. Джим отступил на шаг и недовольно, капризно поджал губы.       — Вот оно что, — сказал он и опустил глаза. — И за окном нет спецслужб, у двери нет охраны?       — Нет.       — Ты хочешь убить меня тихо и своей рукой?       — Это достаточно интимно.       — И ты думаешь, я не буду сопротивляться?       — Не будешь, потому что потерял смысл. Потерял меня. Окончательно и бесповоротно.       Джим едва заметно вздрогнул — игры закончились. Майкрофт завёл руку в перчатке под полу плаща и достал небольшой глок. Он не хотел доводить до этого, но и другого выхода уже не видел. Оставить Джима в живых сейчас — то же самое, что снова подвести Шерлока к краю крыши. Ведь он не остановится. Напротив, решит вернуться в красе и блеске.       Джим внимательно наблюдал за его движениями и молчал. Неужели так всё и закончится?.. Джим нервно облизнул губы, усмехнулся — кажется, он не верил, что Майкрофт на такое способен. Он не боялся смерти и вообще своеобразно смотрел на жизнь, но это было другое. Это был Майкрофт.       — Лучше бы ты застрелился тогда на крыше, — прошептал Майкрофт. — Лучше бы прекратил всё именно тогда!       — Сам-то веришь в свои слова? — болезненно усмехнулся Джим.       — Верю, — тихо ответил Майкрофт. — Ты... столько натворил! Ты разрушал Шерлока, жизнь Джона Уотсона, мою жизнь тоже! Когда-то я верил, что справлюсь с твоим безумием, что обуздаю его... но те времена давно прошли. Я, наверное, повзрослел. Надо было понять всё о тебе ещё тогда, когда ты не помешал самому первому взрыву в нашей жизни.       — Я не жалею.       — Я знаю.       Джим медленно кивнул. Он устало выдохнул, растёр виски и спросил:       — Жалеешь, что не смог заполучить моё тело?       — Да. Я бы его сжёг.       — Я и из огня восстану.       — Давай смотреть на жизнь реально. Нет.       Джим замер. Он выжидающе посмотрел на Майкрофта, даже не моргая, и словно что-то понял. Его губы тронула мрачная недобрая улыбка, и что-то в нём погасло. Глаза стали пустыми, безжизненными, и Джим отвернулся. Он вернулся к чемодану, продолжил собирать вещи — медленно, неспешно, словно он робот, а не человек. Ему уже было всё равно, что сделает Майкрофт — пристрелит его или нет. Одно его намерение сломало Джима.       Майкрофт поднял пистолет, уверенно направил его. Прицелился, вдохнул. Он знал, что должен это сделать, понимал, что должен спустить курок. Он должен ради Шерлока и его будущего, ради искупления своих грехов и ошибок. Его юность, его молодость того не стоила. Майкрофт вспомнил, летящий по школьному двору тетрадный лист, взгляд пугающе-чёрных глаз тогда ещё подростка Джима Мориарти, вспомнил, как они смеялись, лёжа на кровати, вспомнил взрыв, вспомнил события в Дрездене годами позже, вспомнил Ричарда Брука, вспомнил своё второе знакомство с Джимом Мориарти, вспомнил, как тот держал над ним зонт, вспомнил поездку в клуб, танцы и первый поцелуй, вспомнил секс в ванной и его кровати, вспомнил утро и неожиданный визит родителей, вспомнил их игры и долгие ночи, вспомнил... Он смотрел на Джима и понимал, что тот теперь другой. Он пустой. В нём не осталось ни огня, ни жизни, его Джим Мориарти, тот, кого любил Майкрофт, давно был мёртв. Майкрофт не справился, он его не спас.       Майкрофт опустил пистолет и прикрыл глаза. Запахнул пальто и вышел из комнаты, ничего не говоря. Он спустился вниз, вышел на улицу под очищающий дождь и подставил под него лицо. Он не думал, что это смоет его грехи, но впервые в жизни он ощущал себя таким свободным.       Всё было кончено.

***

Спустя три года. Австрия, Вена.

      Жаркая погода Вены не нравилась Майкрофту.       В душном тяжёлом пиджаке было жарко, но Майкрофт не позволил себе выйти на улицу в футболке или одной рубашке. Лучше пусть будет жарко — подумал он. Теперь жалел. И только горная альпийская вода и свежевыжатый сок в уютном летнем кафе на веранде немного помогали охладиться. Через полчаса Майкрофт всё же не выдержал и снял пиджак, бережно повесил его на стул и остался в тёмной рубашке, на которой не было видно пятен пота. Он улыбнулся вежливой официантке, заказал пирожное (да-да, диета, но он не удержался) и раскрыл газету. Несмотря на современные технологии, наличие телефона и планшета, Майкрофт любит читать по утрам именно бумажные газеты.       Впервые за много лет он позволил себе отпуск. Выбрался в Вену, подальше от Англии и работы. С момента исчезновения Джима Мориарти жизнь стала спокойнее. Шерлок больше не употреблял и помогал Джону растить Рози. В перерывах между расследованиями, конечно же. Казалось, они счастливы. Майкрофт был счастлив просто наблюдать за ними. Родители часто навещали Эвр, чьё сознание, благо, было далеко отсюда. Изредка мама говорила: «Эх, Майкрофт, что же произошло между тобой и тем мальчиком Джимом?..» Ничего, хотелось ответить ему. Ничего, если не считать того, что его лицо мелькало на всех экранах страны.       Впрочем, Майкрофт уже не вздрагивал при его имени. Он давно успокоился, забыл и отпустил. Занимался работой, трудился во благо страны. И только сейчас позволил себе отдых, чтобы подумать обо всём, что было в его жизни.       В сорок с небольшим Майкрофт ощущал себя уставшим стариком, который, как сторожевой пёс, следил за порядком и покоем в неспокойном королевстве. После его смерти будут долго шептаться — осуждать и говорить, как мало он сделал для страны. А ведь он просто не требовал признаний и наград — он трудился, не покладая рук, и верил в своё дело до конца. В конце жизни не будет пышных похорон — только ветер развеет над волнами его прах, а младший брат прошепчет его имя. Но Майкрофт ни о чём не пожалеет, потому что прожил свою жизнь так, как хотел. Пускай даже он не войдёт в историю и о нём не напишут книг.       Ведь он остался самым независимым человеком во всей Англии.       И всё же, жизнь казалась ему скучной. Майкрофт Холмс предвидел каждую войну, знал, что будет на политической арене завтра, но многое не предотвращал. Иногда война была лучше бездействия. Иногда так надо было Королеве.       Всё чаще Майкрофт вспоминал о доме, где они когда-то выросли с Шерлоком и Эвр. Они жили там, где родители держали пчёл, а шелест зеленой листвы убаюкивал летними вечерами. Майкрофт рос там, где царили уют и тепло, но он всегда был чуть отстранён от семьи. Ему всегда было скучно и немного одиноко, но даже горячо любимый брат не мог скрасить его будни.       Многим позже у него появился свой дом со светлыми комнатами и стенами, украшенными яркими картинами и стеллажами с множеством книг. Там всё было ровно, параллельно друг другу, чисто и аккуратно, совсем не так, как в квартире на Бейкер-стрит. Хотя, и это было прикрытием. Майкрофту не нужно заглядывать в книги, не нужно что-то спрашивать или выискивать на полотне — всё, что он когда-либо видел или слышал, навсегда осталось в его Дворце памяти. Достаточно было закрыть глаза и вот — он идёт по коридорам Уффици, пьёт чай в уютном кафе Праги или стоит босыми ногами на берегу океана и слушает крики чаек. Весь мир всегда был в его надёжных и сильных руках. Он, как и Эвр, давно был далеко отсюда.       Забавно то, что Шерлок всегда знал: Майкрофт в куда большей степени владеет дедуктивным методом, но не верил, что тот способен работать детективом. Потому что в нём, как говорил любимый брат, не достаёт энергии, и он не любит двигаться — искать подтверждение своих теорий. На такие заявления Майкрофт только улыбался, иногда отвечал — немного колко, но вежливо — и никогда не спорил. Какой смысл спорить, пусть даже Шерлок ошибался. Как бы он удивился, если бы узнал, что Майкрофт возглавляет отдел британской разведки, прикрываясь членством в клубе «Диоген».       Майкрофт никогда не нуждался в признании. Ему не были нужны ни титулы, ни звания, он создал себя сам, и у его должности не было названия (кажется, Шерлок говорил, что его специальность — «знать всё») и конкретных обязанностей. Ему вручали заключения департаментов, а он был центром, где подводился общий баланс. В его мощном мозгу всё всегда было разложено по полочкам, и не раз одно его слово решало вопросы государственной важности. А иногда он помогал и Шерлоку. Впрочем, даже он иногда ошибался.       Джим Мориарти стал его самой большой ошибкой. Он притянул его обратно, наполнил его жизнь приземлёнными вещами, хотя игры с ним порой приносили удовольствие. Джим был умён, но... не настолько. Его интеллекта хватало, чтобы Майкрофту не стало скучно, но всё же ценность тех отношений была в уязвимости и приземлённости. Майкрофт хотя бы ненадолго ощущал себя человеком.       И всё же, несмотря на плоды тех ошибок, на болезненное расставание и ноющее ночами сердце, Майкрофт ни о чём не жалел. Сидя тут, в тихом уютном кафе Вены на открытой веранде, он думал, что это ничем не отличается от его чертогов. Цвета, ощущения и запахи такие же. Мог бы не лететь сюда, а остаться работать, но... Майкрофт и сам не знал, зачем приехал в Вену.       Ему было уютно в своём тихом кабинете. Только после смерти он и правда хотел бы, чтобы его прах развеяли над морем. Потому что он ни о чём не жалел и прожил жизнь так, как хотел.       И остался самым независимым человеком во всей Англии.       Майкрофт прикрыл глаза, глубоко вдохнул и принял это. Тихий отсчёт до конца своей предсказуемой и скучной жизни.

***

**

*

      — Очень не хотел тревожить тебя, но это срочно.       Майкрофт вздрогнул. Умиротворение тут же сползло с его лица, уступая место раздражению и негодованию. Майкрофт распахнул глаза, наморщил нос и с презрением глянул на усевшегося напротив Джима Мориарти.       — Ты?! — возмущённо спросил он. — Я думал, ты давно мёртв!       — Ну да, конечно, — усмехнулся Джим. — Размечтался.       Выглядел он намного лучше, чем при их последней встрече. Он посвежел (возможно, завязал с наркотиками), его кожа снова была чистой и светлой. Одет он был в дорогой итальянский костюм, а волосы уложены волосок к волоску. Джим снял дорогие солнечные очки, посмотрел на Майкрофта своими невозможными чёрными глазами и улыбнулся.       — Привет, Майкрофт.       Майкрофт едва не задохнулся от возмущения. Он вспыхнул, раздражённо поджал губы и сжал газету, едва не порвав её посередине.       — Ого, какие эмоции, — усмехнулся Джим.       — Ты зачем явился?! И откуда?!       — А какой вопрос важнее?       Майкрофт раздражённо выдохнул, сложил газету и встал, собираясь уйти. Он только окончательно отошёл от этого безумия, только излечился и смирился с одинокой жизнью вне общества, а тут явился он! Джим Мориарти, тот единственный, кто тянул его вниз, к низменным потребностям и желаниям!       Ещё от австрийской духоты кружилась голова, раздражал назойливый запах цветов и постоянный гул туристов. Сок был каким-то пресным, официантка разговаривала с акцентом, царящая вокруг суета раздражала, и... Майкрофт внезапно замер. Он ошарашенно осмотрелся, глянул на толпы туристов, на официантку, бегающую от стола к столику, и осознал, что мир обрёл форму и краски. Тут всё было вовсе не так, как во Дворце Памяти.       — Ты чего? — спросил Джим. — Впрочем, не важно. Твой Шерлок разворошил огромное осиное гнездо.       — Что? — спросил Майкрофт и глянул на него. — Кого?       — Не сейчас! — теперь раздражался Джим. — Куда важнее, что хотят подорвать дом на Бейкер-Стрит. Но для начала решили ударить по тебе. Это чудесное кафе взлетит на воздух через... — он глянул на часы, — тринадцать минут.       — Надо эвакуировать персонал и гостей...       — Надо, успеем. Моран возьмёт это на себя. Чтобы дать ребяткам ответ, примешь мою помощь, как в старые добрые?       Джим тоже встал и протянул Майкрофту руку.       — Если да, — продолжил он, — бери меня за руку и бежим. Я уведу тебя, спрячу в надёжном месте, а после мы вернёмся в Лондон.       — Ты следил за мной всё это время?! — догадался Майкрофт.       — Присматривал. Слушай, это подробности! Ты идёшь со мной или нет?       Майкрофт недоверчиво глянул на его руку. Вот он — Джим Мориарти! Ни слов раскаяния, ни извинений. Явился спустя годы, сказал, что благородно спас его, и хочет попробовать сначала. То, что это очередное «сначала», Майкрофт не сомневался, а общее сопротивление врагу — лишь повод. Он смотрел на Джима и понимал, что не хочет наступать на те же грабли. Точнее, он должен не хотеть. Он же самый независимый человек во всей Англии!..       Но мир так старательно обретал цвета и звуки, что человек внутри Майкрофта сдавался без боя. То, что сам Майкрофт давно глушил, подняло бунт в его душе. Он смотрел в хитрые и безумно соблазнительные глаза Джима Мориарти, человека, который вызывал в нём хоть какие-то эмоции после Шерлока, и не видел причин отказываться. Да, опасно, да, глупо, да рискованно. Но разве не в этом смысл жизни?       — Майкрофт?.. — позвал Джим. — Время идёт.       Майкрофт отступил на шаг. Отступил, а затем подошёл, протянул ладонь и пожал прохладную руку Джима Мориарти. Тот улыбнулся, не скрывая торжества во взгляде.       Они ушли, оставляя на стуле белоснежный пиджак Майкрофта. Впрочем, через девять минут его, как и опустевшее кафе, охватил огненный оглушительный взрыв.