По разбитым стёклам

2005 год.

      Майкрофт Холмс мрачно смотрел на ночные улицы тихого Дрездена через стекло панорамного окна Гевандхауса. В комфортабельном номере по-королевски роскошного отеля было тихо и темно — Майкрофт не стал включать свет то ли из-за усталости, то ли от нежелания погружаться в яркое сияние хрустальных люстр и белого праздничного интерьера. Темнота успокаивала и дарила временное забытье; воздух прогревал искусственный камин, превращая чужую комнату в похожую на его собственную. Только там, дома, камин был настоящий, и в воздухе пахло имбирным печеньем, а не мятным освежителем.       В кармане пиджака в очередной раз завибрировал телефон. Майкрофт даже не потрудился его достать и прочитать сообщение, и без того было очевидно — Шерлок. Его основная головная боль. В проявлении своей привычной нетерпимости ко всему и всем. Требовательный капризный ребёнок, не привыкший признавать чужие права и интересы. Как же это изводило!..       Майкрофт устало прикрыл глаза, ощущая тягучее давление в висках, и напряжённо выдохнул. В плотной рубашке стало душно, воротник неприятно сдавливал и очень хотелось выпить. В горле начало першить, Майкрофт закашлялся и развернулся, подумывая о баре, и вздрогнул, наткнувшись взглядом на молодого помощника, протянувшего ему стакан с янтарным сияющим напитком. Судя по запаху — дорогой и качественный виски. Неплохой выбор, очень даже.       Недовольно поджав губы и сухо кивнув, Майкрофт взял из чужих рук бокал и отвернулся к окну. О молодом помощнике (чьём-то там родственнике, брате, свате) он успел позабыть, как только имя Шерлока высветилось на экране телефона. Юноша, конечно же, был идеально выдрессирован для своей работы (блестящее образование, умение себя вести, идеальные родословная и биография, приятная внешность), но сейчас он нарушал границы чужого личного пространства. Майкрофт этого не любил, пусть даже виски пришёлся очень кстати.       Телефон завибрировал снова, и Майкрофт раздражённо достал его, открыл смс, прочитал и включил авиарежим. А после, почувствовав внимательный и долгий взгляд в спину, натянул на лицо выражение вежливого изумления и обернулся.       — Юноша, — позвал он, обратившись к любопытному помощнику. — Юноша, подойдите.       Молодой человек смутился, его лицо зарделось, и он неспешно подошёл ближе. Майкрофт окинул его внимательным взглядом: идеально выглаженная белая рубашка (на манжете справа едва заметное пятно от синей шариковой ручки), пошитый по фигуре костюм, на брючине шерсть от корги мистера Шульца, темный галстук с едва заметной зацепкой (кто-то неумело надевал зажим), невысокий, предпочитает лёгкие виды спорта, на пальце потёртое обручальное кольцо, правое плечо на пару миллиметров выше левого — искривление, будут сильные боли в будущем, брови и ресницы подкрашены, вероятно, гей, а очки носит для имиджа, а не из-за плохого зрения.       Ничего нового. Ничего необычного.       — Да, мистер Холмс? — тихо спросил он. Голос низкий, приятный, произношение чистое, идеальный английский. Ну просто ручной хорёк, так и хотелось почесать за ушком.       — Юноша, а вам не кажется, что вы нарушаете моё личное пространство? — спросил Майкрофт. — Я в своём номере, а что тут делаете вы?       — Вы сказали, что плохо себя чувствуете, — напомнил тот. — И поэтому покинули банкетный зал. Я решил удостовериться, что с вами всё хорошо, это мой долг. Пошёл с вами, а вы... не возражали.       Майкрофт оценивающе глянул на юношу, не скрывая насмешки, затем ядовито улыбнулся и процедил:       — А опоздали вы сегодня на встречу с мистером Шульцем тоже из-за чувства долга?       Щеки юноши вспыхнули румянцем, и Майкрофт удовлетворённо прищурился. Ещё один представитель неразвитус гомо сапиенс виновато и стыдливо склонил перед ним голову. Это повторялось каждый раз, Майкрофт даже со счёта сбился: сначала к нему приводили «молодых и многообещающих», а потом они убегали, поджав хвосты, потому что не выдерживали ни темпа жизни Майкрофта Холмса, ни его требовательного характера. Этот, казалось, тоже вот-вот готов капитулировать куда подальше и как можно быстрее.       — Простите, — тихо произнёс он и сложил руки перед собой, ну точно нашкодивший школьник. — Этого больше не повторится, сэр.       — Вы бесполезны, — холодно припечатал Майкрофт, наморщил нос и сделал большой глоток виски. — Бесполезны. Надеюсь, что «Агнец» Фон Краузе вам хотя бы запомнился, потому что завтра вы напишите заявление об отставке.       — Фон Краузе? Но это же подделка.       Майкрофт поперхнулся виски, закашлялся и во все глаза уставился на наглого помощника. Тот зарделся ещё сильнее, отвёл взгляд и виновато перебрал руками. Он был, если подумать, даже немного привлекателен: черноглазый, со светлой ровной кожей, молодой и стройный, но, к сожалению, помимо картинки в нём ничего не было. Бестолковая пустышка, непонимающая, что Фон Краузе — гений современного искусства! И его картина, изюминка на выставке зала «Альбертинум», просто не могла быть подделкой, потому что её привёз сам художник!       — Запах... он другой, а цвета неестественные для Фон Краузе, — пояснил юноша, хотя Майкрофт ничего не спрашивал. — Если честно, я подумал, что он просто не решился везти оригинал!       Помимо картинки в этом юноше ничего не было... Или было?..       Майкрофт отставил бокал на низкий светлый столик, заинтригованно хмыкнул и обошёл молодого человека по кругу. Тот сжался смущённо и испуганно, и Майкрофт решил проявить поистине королевскую любезность — проявить толику любопытства.       — Не молчите, — распорядился он. — Поясните подробнее.       — Мой отец всю свою жизнь интересовался живописью, — пояснил юноша, оживился и даже начал активно жестикулировать. — И он пытался создавать копии известных произведений. Только ради интереса, вы не подумайте ничего плохого! Он учил меня копировать мазки, различать цвета, тона и полутона, анализировать стиль каждого конкретного художника, а когда мы были на выставках, он водил меня в реставрационные комнаты, и я вдыхал запах материалов... Здесь таких запахов нет, а цвета...       — Имя, — требовательно произнёс Майкрофт.       — Ричард Финч, — удивлённо ответил юноша, словно поразившись тому, что мистер Холмс успел забыть его имя. Майкрофт, если честно, не запоминал его изначально.       — Ричард, значит... — повторил Майкрофт, хмыкнул, подхватил свой бокал и сел в глубокое светлое кресло. — Смелое утверждение, Ричард. Очень и очень смелое.       Он плеснул в бокал ещё немного виски из стоящей рядом бутылки, достал из кармана пачку сигарет и закурил прямо в комнате, не стесняясь ни молодого помощника, ни возможной системы фиксации дыма. Ричард обернулся к нему, немного подумал и ответил уже смелее:       — Добродетель, которая противится грядущему злу, называется храбростью, сэр.       Майкрофт замер, поражённый столь дерзким ответом. Затем выдохнул, пришёл в движение и сбил пепел во второй бокал.       — Сколько вам лет, Ричард? — спросил он, заводясь сильнее.       — Мне двадцать восемь, сэр.       — Двадцать восемь... А уже столько гонора и дерзости, Ричард. Отвратительно, — заключил Майкрофт, поджал губы и раздражённо стукнул бокалом с виски о поверхность стола. — Вы отвратительны.       Напряжение и злость накатывали изнутри, обжигая волной негодования, которое Майкрофт охотно сбрасывал на своего помощника. Шерлок, снова Шерлок и опять Шерлок! На этот раз он решил испортить не только вечер брата, но и его репутацию. Снова это унизительное демонстративное непослушание, снова шёпот среди его ближайших помощников. У Майкрофта Холмса брат-наркоман, брат-безработный, брат-ошибка, брат-проблема, брат-почти-самоубийца. И, тем не менее, брат родной, младший и любимый, пусть последнее Майкрофт отрицал даже наедине с самим собой и называл заботу о Шерлоке своим «долгом». Пусть даже сердце предательски ныло каждый раз, когда сигналил телефон, и Майкрофт до дрожи в ногах боялся услышать холодное и отстранённое: «Случился передоз».       — Прошу прощения, — сказал Майкрофт, ощутив накатившую слабость, и устало потёр лоб. — Я вёл себя с вами непозволительно грубо.       — Я могу чем-то помочь?.. — спросил Ричард и взволновано свёл к переносице тонкие брови.       — Только если вы знаете охранника музея мадам Тюссо и можете замять скандал с моим... знакомым, обвинённым в воровстве, — с иронией и уже без злобы ответил Майкрофт. Теперь он ощущал только бесконечную усталость. — Чтобы не было ни обсуждений, ни заметок в газетах, ни сплетен за спиной.       Ричард чуть вскинул брови, став внезапно подвижным и эмоциональным, после чего достал из кармана телефон, полистал пальцем экран и поднёс к уху.       — Привет! — довольным голосом поприветствовал он и улыбнулся, словно тот, кому он звонил, мог его увидеть. — Слушай, твой дядя всё ещё трудится в музее? Отлично! А не мог бы ты связаться с ним и шепнуть, что они не так давно задержали кое-кого, кого надо тихо и срочно отпустить? Да! Это дело самой... — Ричард сделал театральную паузу, выдохнул и заговорчески прошептал: — государственной важности! Честь страны, имя королевы — всё зависит от этого человека! Он наш агент. В смысле, чей? Ты забыл, где я работаю? Вот именно. Спасибо! Англия тебя не забудет!       Ричард скинул звонок, с самым счастливым выражением лица глянул на Майкрофта, словно ожидая реакции или похвалы. А Майкрофт, всё ещё поражённый этим незатейливым «Англия тебя не забудет!», внезапно рассмеялся едва ли не до слёз. Напряжение моментально отпустило его, стало легче дышать, и замешательство, отразившееся на лице Ричарда, даже показалось ему очаровательным. Уже даже вероятный скандал с Шерлоком не казался ему чем-то страшным и неприятным. На душе моментально стало легко.       — Прошу прощения, если принял шутку за не шутку и влез не в своё дело, — добавил Ричард, — но скандала теперь точно не будет. Вашего знакомого отпустят, я уверен.       — Спасибо... Спасибо, Ричард, — произнёс Майкрофт, изумлённый такой игрой помощника, и ослабил тугой узел галстука. — Редко кому это говорю, но вы... меня удивили.       — Приму за комплимент. — Ричард улыбнулся и изобразил вежливый полупоклон.       Майкрофт напрягся и впился в юношу внимательным и цепким взглядом.       — Простите?       На мгновение, буквально на секундочку, ему показалось, что это был... подумать страшно, флирт! Голову тем временем приятно повело, в ногах ощущалась тяжесть. Майкрофт размял шею и поёрзал в кресле. Он снова глянул на Ричарда, который, не теряя времени даром, собрал документы на его столе в ровную стопку, выровнял и аккуратно расположил на самом краю. А он был весьма, весьма неплох. Молодой, красивый, опасный в своей откровенной невинности. Приоткрытые влажные губы, ровная спина, подтянутая крепкая задница... Майкрофт тряхнул головой, отвёл взгляд и усиленно отогнал от себя все эти мысли. Подобного он не позволял себе очень и очень давно. В конце концов, он не одно из тех животных, которыми были некоторые его подчинённые. Соблазнять сотрудников — моветон! К тому же, секс только отнимает силы и время.       Вместо этого Майкрофт решил занять себя более полезным делом — принялся расстёгивать застёжку отцовских часов, передавивших запястье. Та никак не поддавалась, пальцы дрожали, сознание вело, в глазах двоилось, и внезапно его руку мягко перехватили. Ричард, окружённый туманной пеленой, медленно опустился на одно колено, осторожно прикоснулся тёплыми пальцами и развернул руку Майкрофта запястьем к себе. Он неспешно, нарочито медленно расстегнул браслет его часов, и Майкрофт на мгновение задержал дыхание. Он смотрел на юношу, сидящего у него в ногах, назойливые мысли приятно обволакивали его сознание. Казалось, что в комнате стало жарче, даже рубашка неприятно прилипла к телу.       Ричард бросил на него несмелый томный взгляд из-под полуопущенных ресниц и положил руку на колено Майкрофта, вызвав у него лёгкую приятную дрожь. Как давно у него не было ничего подобного? Как давно он не позволял себе близость и секс? Очень давно. Очень... где-то в прошлой жизни. И сейчас каждое прикосновение сопровождалось мелкими разрядами тока, вспыхивало цветами и красками, возвращалось в давно забытые греховные мысли. А Ричард, словно подыгрывая им, этим самым мыслям, скользнул пальцами по внутренней стороне его бедра, неумолимо приближаясь к ширинке, и Майкрофт почувствовал, как в паху предательски заныло.       Вокруг стала клубиться тьма — она сползалась из уголков комнаты, приближалась, готовая сожрать их, и Майкрофт видел её даже в глазах Ричарда, видел вокруг себя. Как в тумане он видел лицо молодого помощника, молодое и чистое, опороченный грехом лик ангела. Прямо как на той картине... «Агнец»! Он был красив, наивен и невинен... чудесное дитя, свернувшее с праведного пути. Тонкие светлые пальцы ловко расправились с пряжкой ремня, игриво потянули молнию его ширинки вниз, и Майкрофт, словно со стороны, а не наяву увидел собственный член, обхваченный чужой тёплой ладонью.       Что-то было не так. Что-то не так — он чувствовал, но ничего не мог сделать, потому что во все глаза смотрел на сидящего между его ног Ричарда, чувствовал его волнительные прикосновения и задыхался собственными стонами. Это было... слишком хорошо. Но что-то было не так. Майкрофт знал, как действует на него алкоголь, помнил, как умеет контролировать себя, но теперь его тело было чужим, тяжёлым и неправильным, а эрекция казалась... неестественной.       — Что вы мне подмешали? — с трудом спросил Майкрофт и сел ровнее, чтобы заглянуть в пугающую пучину чёрных глаз помощника.       Но Ричард не ответил. Вместо этого он подался вперёд, приоткрыв соблазнительный рот, и обхватил губами чужой член, сомкнул их прямо на влажной головке и качнул головой. Майкрофту показалось, что внутри него разгорается пожар. Невинный юноша, идеально красивый, произведение искусства, его девственные чистые губы, в его взгляде полная покорность, подчинение, бездна греха и покаяния. Перед глазами всплыла картина. Нет, все картины — святые и не святые с их строгими осуждающими лицами, с венками на головах, кровавыми слезами, расстрелянные из десятков луков и по сей день упрекающие во грехе всех смотрящих на них. Этому юноше точно больше не придётся целовать Христовы ноги — он грешил и был испачкан, опорочен, он использовал свои губы абсолютно неподобающе.       Майкрофт закрыл глаза и огромным усилием воли заставил себя отогнать все эти мысли. Он оказался в пустой комнате, узкой и небольшой, тёмной и с толстыми стенами —защитные «подвалы» его Чертогов. Самым сложным было отключиться от ощущения тела и перебороть слабость, вызванную напитком, который дал Ричард. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Он же — Майкрофт Холмс, который может противостоять даже чудовищу Эвр, что уж там до секса и наркотика! Надо только стремительно и резко нанести удар. Собраться, подготовиться.       Майкрофт словно по сигналу вынырнул из Чертогов, распахнул глаза, решительно схватил Ричарда за плечи и грубо оттолкнул его от себя. Он встал на ноги, пошатнулся, комната поплыла перед его глазами, но он устоял, и посмотрел на успевшего встать на ноги перепуганного помощника.       — Кто вас нанял? — спросил Майкрофт. — Что вы мне подмешали?       — Что? — Ричард возмущённо и обиженно, едва ли не со слезами на глазах посмотрел на него. — Я думал, вам нравится!       — Не дурите мне голову, — предупредил Майкрофт. — Вы что-то подмешали в виски!       — Да вы просто перепили! — всё так же обиженно возразил Ричард, стараясь сдержать дрожь и тяжёлое дыхание. — Секс есть секс! Я просто соблазнял вас!       — Значит, по-хорошему не хочешь, — процедил сквозь зубы Майкрофт. Он в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние, грубо схватил Ричарда за руку и, сделав захват, развернул его к себе спиной. Выверенным движением он грубо уткнул Ричарда лицом в поверхность стола.       — Чего вы добивались?! — требовательно спросил он. — Чего, спрашиваю?! Отвечайте!       Тьма снова обступила их. Тьма клубилась, тьма шептала, тьма звала, поднималась из глубин его души и памяти тяжёлыми клубами, и Майкрофт существовал отдельно от своего тела.       — Этого и добивался! — отчаянно закричал Ричард и, попытавшись вырваться, толкнулся бёдрами назад, вжавшись в ширинку Майкрофта.       И этого было достаточно. Сознание отключилось, словно кто-то повернул тумблер. Майкрофт рухнул в бездну, старую, хорошо знакомую, но забытую во имя всеобщего блага. Он помнил и видел — тёплые губы на члене, стоны удовольствия, заваленный на стол бессовестный грешный мальчишка. Такой покорный, желанный, слабый. Майкрофт уже не помнил и не контролировал себя, когда выворачивал руку Ричарда, приказывая не ёрзать, а после срывал с него брюки. Волна неземного удовольствия прошибла током, Майкрофт словно умирал и воскресал, он уже не был собой. Он был кем-то другим, ужасным и пугающим, но значение имели только резкие и быстрые фрикции. Ещё, ещё и ещё, сильнее, быстрее, громче.       Он пришёл в себя, когда уже сидел в кресле. Голова кружилась, комната переворачивалась вверх тормашками, а к горлу подкатывала тошнота. Тело было ватным, слабым и подрагивающим после жадного животного секса. Почувствовав очередной приступ тошноты, Майкрофт встал и по стеночке, шатаясь, дошёл до туалета, где его тут же вырвало. Умывшись и сполоснув рот, он немного пришёл в себя, распрямился, сфокусировался на своём помятом отражении и поправил брюки. На нём был презерватив — когда, бога ради, он там оказался? Ответы мог дать только один человек, и Майкрофт на слабых ногах вернулся в зал.       Его молодой любовник вовсе не был похож на жертву. Он лениво распрямился над столом, натянул брюки, застегнул их и лениво размял шею. Только после этого он глянул на Майкрофта и залился краской.       — Мне так стыдно, мистер Холмс, — виновато прошептал он. — Я так себя обычно не веду. Это всё алкоголь, я выпил в зале, да и вы...       Майкрофт не слушал. Мотнув головой, он потёр виски и поморщился от пробившей их боли. Может, он тоже просто перепил? И перенервничал из-за Шерлока?..       В кармане пиджака завибрировал телефон. Телефон, который Майкрофт ставил на авиарежим. Дрожащей рукой достав его, Майкрофт глянул на высветившееся имя и ответил.       — Да? — тихо спросил он.       — Сэр, это Уильям Джонсон. Только что на окраине Лондона было обнаружено тело Ричарда Финча. Он мёртв уже более суток! А вы, насколько я знаю, улетели сегодня с ним в Дрезден. Сэр, с вами кто-то другой. Я не могу дозвониться до Смита и его людей. Где вы?       Майкрофт похолодел. Он поднял взгляд на одевающегося Ричарда, в ушах загудело сильнее, голова стала тяжёлой, а телефон выпал из его руки.       — Ричард... — позвал он. — Кто...       Стены содрогнулись от ужасного оглушающего взрыва. Лицо Ричарда, изумлённое и испуганное — вот что Майкрофт запомнил до того, как чёрная вспышка обратила мебель в щепки и осколки, а его самого смело обжигающим горячим ветром.       Когда Майкрофт пришёл в сознание, он не понял, где находится. Лежит на спине или на животе, мёртв он или жив. Наверное, жив, потому что через протяжный и надоедливый звон в ушах он разобрал гул сирен. Всего-то пара секунд и Майкрофт обратился в сплошную боль: рёбра ныли, челюсть разрывало, словно её превратил в осколки боксёр-психопат. Воздух был едким и тяжёлым, обжигающим химическими запахами. Майкрофт закашлялся и тут же пожалел об этом — рёбра заболели так, что он закричал.       С трудом заставив себя перевернуться (оказалось, он всё же лежал на животе), Майкрофт приподнялся и увидел, что всё вокруг белое и окутанное чёрным дымом. Он был в ванной комнате, ведущий в неё дверной проём перекосило. Пол был вздыблен, стены искривились, вокруг были стёкла, обломки умывальника, мебели. В ушах, не переставая, звенело, всё ныло, болело, и с огромным усилием Майкрофт заставил себя подняться на ноги.       Правая штанина была разорвана, кожу украшал уродливый ожог. Лицо, руки, шея — всё было в порезах и ссадинах, дышалось тяжело, на языке осел пепел, а потолок, превратившись в искорёженный сломанный конструктор, издал странный звук.       Первый шаг дался тяжело, второй уже легче. Майкрофт пробирался сквозь обломки, вязкий мусор, и вышел в искорёженное разорванное помещение, которое когда-то было светлой и уютной комнатой. На полу, среди пыли, пепла, ворох обломков лежало неестественно перекрученное тело. Ричард. Майкрофт приблизился к нему, упал на колени и тронул за плечо безжизненное тело. Перевернул и вздрогнул от пробившего его холодного ужаса.       Тот же костюм — пятнышко от ручки на манжете, зацепки на галстуке, шерсть на штанине, но... абсолютно другое лицо. Светлые волосы и брови, тонкие черты, выдающиеся скулы. Это был не Ричард. Точнее, это, скорее всего, и был настоящий Ричард Финч, чьё тело нашли в Лондоне. Но как он оказался здесь?..       В кармане завибрировал телефон. Неужели не разбился? Стоп, ведь Майкрофт выронил его после последнего звонка... Голова заболела ещё сильнее. Майкрофт достал телефон дрожащей рукой, открыл сообщение и увидел краткое:       «Поздравьте меня, мистер Холмс, поздравьте меня».       Губы задрожали. Майкрофта впервые за долгие годы охватила паника. Он не успел прийти в себя, как получил второе сообщение:       «Я знаю, что вы сделали. Вспоминайте, мистер Холмс, вспоминайте».       Майкрофт почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Внезапно его подхватили чьи-то сильные руки.       — Сэр, сэр! — услышал он знакомый голос. Вокруг стоял дым, стены со смежной комнатой больше не было — её смело; всюду суетились пожарные и врачи.       Майкрофта подняли, и только тогда он увидел того, кто его звал. Уильям Джонсон, один из ответственных за его безопасность.       — Вы звонили... — сказал Майкрофт, пока перепуганный Джонсон выводил его из того, что осталось от номера после взрыва, и вёл по задымлённому коридору. Глаза слезились, горло царапал кашель. — Сказали, что тело настоящего Финча нашли...       — Что? — голос Джонсона дрогнул, он нахмурился и ответил: — Я не звонил вам, сэр. У нас было небольшое ЧП. В нашу машину врезались какие-то подростки, мы выясняли...       — Что?.. — Майкрофт остановился, оттолкнул от себя руку Джонсона и его снова повело. Они уже были на улице, но от свежего воздуха стало лишь хуже. Майкрофт наклонился, и его снова вырвало, на этот раз на собственные ботинки.       Что-то было не так. Майкрофт усиленно думал, анализировал. Сначала было смс от Шерлока, в котором он уверял, что ничего не сделал и даже подозревал в подставе брата. А ведь на самом деле: как легко было подставить его, обвинить и задержать, чтобы выбить Майкрофта из колеи и заставить покинуть банкетный зал, подняться в номер. Заменить помощника, подсунуть отравленный наркотиком виски, сбавить бдительность. Отвлечь охрану аварией, сымитировать звонок и почти прямо заявить — смотри, Ричард-то не настоящий. Устроить взрыв, рассчитав всё так, чтобы Майкрофта не убило, подменить тело лже-Ричарда. И всё ради...       — «Агнец»! — выдохнул Майкрофт и распрямился. Он осмотрелся по сторонам: вокруг было столько машин с мигалками, словно съехались все полицейские города. — Все спецслужбы тут! И пока они заняты здесь, в «Альбертинуме» совершается грабёж!       — Откуда вы знаете?.. — ошарашенно спросил Джонсон.       — В смысле? — Майкрофт чуть не задохнулся воздухом от изумления.       — Слышал по радио: Фон Краузе закатил истерику! Сказал, что привёз в «Альбертинум» оригинал своего «Агнца», а теперь там висит подделка.       Всё ради грабежа. Отвлекающий манёвр. Манёвр, о котором Майкрофту даже рассказали, а он ничего не понял. Манёвр, в который почему-то, по какой-то причине, вовлекли именно его.       — Отследи этот номер! — распорядился Майкрофт и протянул Джонсону свой разблокированный телефон.       — Но это номер вашего брата...       — Выше!       — Здесь сообщения только от Шерлока.       Майкрофт вырвал телефон из рук Джонсона, сфокусировал взгляд, но сообщений и правда не было. Его снова повело от гнева, боли и обиды. Его унизили. Растоптали. Недавний сексуальный акт теперь казался настоящим насилием, цинично совершённым над ним, как и вовремя надетый презерватив, как бережно положенный в карман телефон, как подмененное тело, как и травмы, полученные от взрыва, как и перепачканная собственной рвотой одежда, как и наркотик, обнаруженный в крови.       Унизили.       Унизил призрак, чьё лицо не попало ни на одну из камер слежения. Унизил призрак, которого никто из сотрудников отеля не видел. Унизил призрак, который прислал невидимые смс на телефон в авиарежиме. Унизил призрак, просочившийся в «Альбертинум» и укравший «Агнца» для самого дьявола, наверное.       Земля ушла из-под ног. Поняв, что с ним сотворили, Майкрофт ослабел и потерял сознание.       Очнувшись в больнице, в светлой и уютной палате, он несколько часов молчал, не реагировал на врачей, смотрел в потолок и думал, а существовал ли вообще тот черноглазый загадочный человек? Или это было порождение его больного воспалённого разума, затуманенного одиночеством и болью? Даже когда прилетели родители, Майкрофт молчал.       С того дня он никогда не ощущал себя в безопасности и знал, что за этим взрывом рано или поздно последует ещё один.