***
Охрана за последние двадцать минут заметно увеличилась. Помимо дежурных на выходах, в зале появились смотрящие, что разместились по периметру. Они исподлобья наблюдали за передвижениями солдат и время от времени передавали друг другу какую-то информацию. Леви дернул плечом — ситуация его настораживала. Никаких указаний у него не было, поскольку всё это время Эрвин проводил в компании чинушей и других солдат. Надежда на то, что у него был какой-то план, с каждой минутой угасала, поэтому Леви решил действовать самостоятельно. Бить тревогу было пока рано. Как говорил Кенни: чем больше телодвижений — тем быстрее тебя заметят. Но продумать план отхода в любом случае было бы полезно. Отлучившись, он вышел из главной залы и оказался в коридоре, который вёл на выход. Стоявшая там охрана тут же окинула Леви пристальным взглядом, кивнув кому-то, кто находился за ним. Повернулся. Он украдкой проследил, как к нему начал приближаться рослый блюститель, и устало выдохнул — от этой раздражающей своей помпезностью музыки начинала болеть голова, танцующие люди метались по зале, словно стая воробьев, а от разговоров местной знати хотелось умереть со скуки. За захлопнувшимися массивными дверьми было уж явно тише и спокойней. Никого, кроме курящих в дальнем углу прохода не наблюдалось. Так нет же — единороги не дадут перевести дух. — Я могу вам чем-то помочь? — стараясь сохранять вежливость, поинтересовался мужчина. Прищурившись, Леви вскинул голову. Вдруг осознал, что никакой нашивки у этого человека не было. — Уборная, — быстро сообразил он. Нужно было осмотреться. Охранник, если его можно было так назвать, хмыкнул и обернулся в противоположную от выхода сторону. Махом головы указал направление. — Прямо по коридору, затем налево. Первая дверь справа. Больше Леви решил не задерживаться. Засунув руки в карманы, он обошел мужчину и побрёл в нужное место, попутно оглядываясь. Поражающие своей высотой окна, около которых беседовали люди, пускающие дым, были обрамлены тяжелыми красными шторами. За ними открывался мутный вид на главные ворота, через которые разведчики попали на территорию двора. Оттуда прямо к зданию вела широкая вымощенная тропа, освещенная лишь парой не слишком ярких фонарей. По ней уйти незамеченными можно было только во время караула сада, когда дежурившая охрана уходила за угол. Тридцать секунд, не более — пока смотрящие в эти окна не увидят подозрительное движение снаружи. Свернув в другой коридор, Леви остановился. Он был уже, на стенах висели незамысловатые картины в бронзовых рамах, которые освещались тусклым светом канделябров. За дверьми действительно оказались уборные. Одним словом — тупик. Идти в основную залу не хотелось. Там было душно и тошно. Закрыв за собой дверь, Леви прижался спиной к холодной стене, расстёгивая пуговицы пиджака. Благо он был здесь один. Шум гостей сюда практически не доносился, отражаясь от узорчатой плитки глухим эхом. Странное чувство надвигающейся угрозы никак не давало ему покоя, хоть и явных причин для этого не наблюдалось. Оно просто было, вынуждая Леви вскоре начать наматывать круги по небольшому помещению. Настырный запах мыла и лаванды мешал формулировать мысли. Уперевшись руками в края умывальника, он постоял в таком положении пару секунд, а затем поднял взгляд на своё отражение в зеркале. Губы были плотно сомкнуты, а на скулах проявились желваки, выдавая напряжение. Рукою он повернул вентиль крана, и из него небольшой струёй полилась холодная вода. Зачерпнув её ладонью, Леви приложил руку сначала к своему лбу. Маленькие капли начали медленно стекать с висков ниже к подбородку. Пятернёй потом провел по волосам, делая их влажными и зачёсывая тёмные пряди назад. Долго находиться здесь Леви не мог. Стоило ему вновь вернуться в залу, как увиденное заставило его замереть на месте.***
За пару минут до…
Это произошло в момент, когда Рена наконец осталась одна. Более не обремененная грузом поддержания доброго имени Разведки, она позволила себе на секунду опустить голову. Пряди, что успели слипнуться за время, проведенное в жаркой и душной зале, упали на глаза. Убирать их она не стала. Прикрыв веки, Рена прислушалась к своим ощущениям в теле. Помимо необходимости выбраться на свежий воздух, чувствовалось также и легкое головокружение — последствие выпитого вина. В перчатках руки стали влажными, а корсет, утягивающий талию, давил на незажившую рану. До ушей доносились голоса стоявших рядом людей. В один миг они смешались какофонией, погружая Рену в недолгий транс. Она не заметила, как недавно закончившаяся мелодия сменилась другой. Светлые стены залы завибрировали, послышались осторожно-отчетливые звуки скрипок оркестра, заигравшего очередной вальс. Взволнованный ропот, вызванный толпой, знаменовал начало нового танца. Её глаза медленно приоткрылись. Сквозь упавшие пряди волос она наблюдала, как пышные подолы платьев пёстрыми бликами отражались на лакированном паркете. Яркими белыми точками, похожими на солнечные блики, горели свечи на огромной хрустальной люстре. Она была столь хрупка, казалось, что хватит даже малейшего дуновения ветра — и она тотчас обрушится. Дорогой хрусталь разлетится на множество осколков, оглушая своим тяжёлым звоном присутствующих. Но этого не произошло. Вместо люстры на Рену обрушилась слабая тень. Внезапно появившаяся перед ней фигура Эрвина нисколько не удивила. Напротив, это было даже ожидаемо, что никто не оставит её в покое на каких-то пару минут. — Не откажешь мне в танце? Вот бы здесь забушевал настоящий ураган. Рена опустила взгляд вниз. На протянутой ей ладони изъяном выделялся шрам. Тонкий и белый, похожий на начерченную линию — результат его игр с Лобовым. Полгода ведь прошло. Подумать только, что она, словно поддавшись какому-то инстинкту, бросилась под клинок, чтобы перехватить атаку Леви. И не успела. — Ты что, издеваешься? — процедила Рена, не скрывая своего недовольства. Эрвин склонил голову набок, открывая вид на мелькающую физиономию тощего из Хартманнов, который погряз в попытках подступиться к ней. — Если тебе приятней компания за моей спиной, то мне придётся уступить. Хоть это и заденет мою гордость. — Не обольщайся, — в который раз напомнила ему Рена. Сквозь ткань перчаток разведчица ничего не почувствовала, когда вложила ладонь в руку Эрвина. Она не знала, была ли та горячей или холодной, мягкой или грубой. Да и похоже, что её это никак не волновало. Придерживая платье, Рена ступала вслед за командором, ловя по пути изучающие взгляды гостей. Не удержалась от недовольного вздоха — точно слухов теперь не избежать. Они были третьей парой, что вошли в круг. Согнувши левую руку, Рена опустила её на крепкое плечо, а Эрвин, в свою очередь, положил свою на утянутую корсетом талию. Едва касаясь — он сделал это просто для вида. Раз-два-три. Гудящие от каблуков ноги быстро, легко и мерно задвигались в ритме вальса по скользкому паркету. Эрвин уверенно повел её за собой. Пахло от него сандалом, и невольно Рена вдохнула глубже, будто зная о его успокаивающем эффекте. Танцевала она за за столько лет впервые, отчего тело немного трясло от волнения. Буквально на глазах заполнился пустующий центр залы. Круг наконец замкнулся, и образовавшиеся пары стремительно закружились в медленном танце. Присоединившаяся к скрипке виолончель добавила мелодии глубины, а струны старой арфы едва слышно создавали размеренный такт. Музыка вырывалась из-под крышки рояля, словно вьюгой и шквалом заполняла зал, билась о высокие стены, затем взмывала к сводчатому потолку и вылетала в окна. — Что ты снова удумал? — прошипела Рена. Она вовсе не замечала той красоты вокруг себя, старалась не думать о близости вздымающейся груди своего командора, поэтому лишь сверлила хмурым взором непроницательные глаза Эрвина. Столь спокойное выражение его лица заставляло её вскипать. — Оглянись, — шепнул ей он. В этот момент все танцующие женщины совершили лёгкий и изящный поворот вокруг своей оси. Медленно обведя взглядом присутствующих в зале людей, Рена начала понимать. Несколько пар глаз неустанно смотрели на них. Как в подтверждение её догадок, Эрвин продолжил: — Охрана стала следить за каждым нашим шагом. И за каждым словом. — И поэтому ты решил потанцевать? Вновь поворот. Холодный атлас подола скользнул по ноге и закружился воронкой вместе с Реной. Руки Эрвина ловко подхватили её ладонь и поясницу, уводя разведчицу за собой в только что образовавшейся внутренний круг танцующих. — Для того, чтобы нас никто не подслушал. Через сорок минут тебя будет ожидать экипаж господина Лорена. Вместе с его словами Рена оступилась, но ладонь Эрвина крепко сжала её талию, не позволяя сбиться с ритма. На секунду их пара замедлилась. Вскинув голову, разведчица растерянно посмотрела на своего командора. На лице его появилась лёгкая полуулыбка, он, словно играясь, терпеливо наблюдал за её реакцией. И по взгляду Эрвина, Рена быстро всё поняла. — Он рассказал тебе, кто я? — Не совсем. Я догадывался. В этот раз она нарочно наступила каблуком ему на ногу. Эрвин едва вздрогнул, поджав губы, однако виду не подал. — Это чтобы ты не расслаблялся. Они продолжили изящно кружиться меж других танцующих пар и становились похожими на летних бабочек, плавно летающих над полевыми цветами. Или на бумажный кораблик, что под потоками ветра осторожно плыл по тихой глади воды. — Почему ты не мог сказать о плане раньше? Слегка приподняв голову, Рена опустила руку с мужского плеча и позволила Эрвину обвести её вокруг себя, делая пируэт. В этот момент он завел их сцепленные ладони над белёсой макушкой Рены, и она медленно прокрутилась. Пряди легко поднялись в воздух, а затем так же мягко опустились, когда разведчица остановилась и оказалась к Эрвину спиной. — Иначе бы ты начала изводить себя ещё с самого начала, — ответил ей низкий шепот, раздражая пуще прежнего. Рена не видела его лица, но готова была поспорить, что Смит сейчас самодовольно улыбался. Хуже всего было то, что он был безоговорочно прав и, как истинный командор, видел своих подчиненных насквозь. Словно марионеткой, Эрвин умело управлял ей не только в танце. Так было и на поле боя, и вне его. Всегда. — Мы ещё поговорим об этом. — О, непременно, Адлер. Рена второй раз наступила ему на ногу, вынуждая замолчать. Вновь повернувшись к нему лицом, она слегка откинула голову назад, отвернувшись, и больше не проронила ни слова. В образовавшейся тишине ей наконец удалось хоть как-то насладиться танцем, прежде чем музыка стала замедляться, становиться тише. Музыкант профессиональной волной прошелся по чёрно-белым клавишам фортепьяно, словно сделав идеальный финальный штрих, и вальс на этом закончился. Вслед послышались восторженные аплодисменты, которые показались Рене издёвкой — она вновь почувствовала себя главной героиней дешёвого и абсурдного театра, где она была единственной, кто не знала сюжета. При очередном вдохе по телу, словно током, прошлась внезапная резь. Рена глухо втянула воздух сквозь зубы и боязно отпустила руки Эрвина, стараясь не выдавать то, что сейчас ощущала. Рана на животе неприятным образом разгоняла жар по телу. Когда разведчица обернулась, она обнаружила, что потемневшие глаза цвета грозового неба смотрели прямо на неё. Странное чувство. Рена на секунду замерла на месте, словно парализованная молниями, сверкающими в тех самый глазах. Они прошлись по ней скальпелем, одним резким движением разрезав созданную ею маску на части. Как долго Леви стоял и наблюдал за ними? Подумать об этом Рене не дала новая вспышка боли, что заставила её на секунду зажмуриться. Душно, больно, стыдно. Скрестив руки на уровне талии, она быстрым шагом устремилась в толпу и вскоре затерялась среди неё. Леви чувствовал себя здесь лишним. Отвернулся, силясь погасить в себе бушующую злость. Ему не позволено сердиться. В конце концов, кто он такой? Угрюмый человек? Преступник из трущоб? Разведчик? Нет. Наиболее подходящее слово, которое крутилось у него на кончике языка — глупец. Его место было явно не здесь. Не среди снующихся туда-сюда разнаряженных людей, смеющихся и танцующих под оглушающую своей идеальностью музыку. Это было её место. То, где Рена выросла и чувствовала себя вполне комфортно. А Леви никогда не сможет ей этого дать. Что вообще он может ей дать? Обещания, которые тут же разлетятся, как щепки, стоит ему оступиться. Не вернуться с вылазки, погибнуть или опоздать. Рена была шёлком, вечно ускользающим из рук. Дымом, который рассеивался в воздухе. И по-хорошему Леви стоило бы развернуться и уйти к своим товарищам. Однако он этого не сделал. Нутро его, что всегда находилось в состоянии протеста, вновь возразило. Будто впредь ему не подчиняясь, ноги понесли Леви вперёд. За ней.С тобой я мир обрёл в разгар войны
Открытая терраса, расположенная за узким проходом, отлично скрывалась от посторонних глаз. С неё открывался удивительный вид на ночной город и усыпанное звёздами небо, которое оказывало умиротворяющее действие на любого, кто захочет прийти сюда. В воздухе витали влажность и запах недавно закончившегося дождя. Леви не потребовалось много времени, чтобы найти её — он успел изучить это здание вдоль и поперёк. Рена стояла к нему спиной, расставив руки и уперевшись ими в мраморные перила. Ровная спина, осанка, оголенная шея. Ветер легко трепал белые волосы, что небольшими завитками выбились из прически. Тёмный подол платья также слабо покачивался, словно крона раскидистого дерева. Сзади она вновь показалась ему настоящей незнакомкой. Девушкой из этого мира. Светского. Но точно не его. В то время как в строгом костюме Леви чувствовал себя переодетым в шута, Рена словно наконец очутилась в своей среде. Она выглядела гармоничной, как часть этого бесконечного лоска и роскоши. Утончённые движения рук, легкие повороты головы, уверенная походка, слегка надменный взгляд и учтивый тон. В голове Леви тут же возник вопрос — кто из них настоящая? Та, которая однажды помогла ему стать солдатом, или та, что сейчас стояла перед ним? Почувствовав чей-то взгляд на себе, Рена медленно обернулась. Выражение ее красивого лица сменилось, стало знакомым. — Я немного устала, — тихо произнесла она. — Танцы быстро утомляют. — Отказывать не позволяет этикет. — Что ещё он не позволяет? — хмыкнув, бросил Леви. Рена покачала головой и глянула на него через плечо. В его голосе была усмешка, зато взгляд цеплял так, что она почувствовала жар в солнечном сплетении и дыхание вдруг стало глубже, будто воздух раскалился в одно мгновение. — Многое. Плюнуть в кривую физиономию чиновника, например. Или отдавить Эрвину ноги, — выдавив из себя что-то наподобие шутки, Рена устало выдохнула и наконец повернулась к Леви лицом. — Слушай, я знаю, что тебе всё надоело. Мне тоже. Но это часть нашей работы, которую мы должны выполнить… — Вообще-то, я не об этом. Рена взглянула на него исподлобья. Выдержала значительную паузу, обдумав ответ: — Эрвин заметил какую-то суматоху в зале. За нами стали пристальнее наблюдать, поэтому передавать информацию пришлось таким способом, — холодный ветер заставил Рену поёжиться. — Через полчаса прибудет экипаж Лорена, и мне будет нужно, чтобы ты проводил меня к воротам. В то короткое мгновение, когда Леви подошел ближе, и она почувствовала его тёплое дыхание на своей коже, Рена впервые за долгое время ощутила себя в безопасности. — Справимся, если подгадаем время. — Уже есть план, не так ли? — Имеется. Усмешка коснулась её нежных губ, а в глазах застыла тень страха. Но расширенные от темноты зрачки смотрели на Леви неподвижно, пристально. — Чего ты лыбишься? — спросил он. Вскоре и сам не заметил как заразился её улыбкой. — Не знаю. Когда мне тревожно, я улыбаюсь, — нагнувшись, Рена прошептала: — Ну, а ещё я много выпила. Донельзя честная, как и всегда. Склонив голову набок, Леви некоторое время рассматривал её лицо. Кончиками пальцев он коснулся горячей кожи, провёл большим пальцем по подбородку. — Вижу. У тебя щёки стали красными. Рена поддалась его касаниям, томно прикрыв свои глаза. — Знаешь, что ещё не позволяет этикет? — загадочно произнесла она. — Расшнуровать корсет на террасе. А я всё равно это сделаю, потому что рана начинает снова беспокоить. — Помощь хоть нужна? — Не отказалась бы. Вновь развернувшись, Рена скрыла тем самым появившейся на щеках трогательный румянец. Перед взором Леви предстала крепкая, однако стройная спина. Он задержал свой взгляд на ней, а потом опустился ниже — на шнуровку, что туго затянула атласный корсет. Как долго он досажал её ране? — Тебя так ремни экипировки не пугали, как несчастный женский корсет. Ухмыльнулся. Поддев края узких зелёных лент, Леви медленным движением развязал их. Сейчас он находился так близко к ней. От Рены пахло лесной хвоей, а изумрудный цвет её платья словно усиливал это ощущение. Светлые волосы неустанно трепал прохладный осенний ветер, щекоча лицо Леви, пока он делал шнуровку более слабой. — Я все схватываю на лету. — Вот как. Но потом Рена почувствовала горячее дыхание на шее. Обрывисто вздохнула, когда Леви прикоснулся губами к ее оголенной шее. Коротко поцеловав, он оставил влажный след на покрывшейся мурашками коже. В этот момент лента несильно затянулась на её пояснице. — Достаточно? — его вопрос низким шепотом коснулся ушей. — Не совсем. Тёмно-зелёный атлас перчаток приятно прошёлся по шее и линии челюсти, когда Рена обернулась, и её руки повисли на его плечах. Пальцами она стала поглаживать выбритый затылок, а Леви сильнее прижал её к себе. Широкие ладони прошлись от поясницы, минув корсет, и легли на лопатки. Кожа её была гладкой и немного прохладной. Почувствовав рукой быстрое сердцебиение, Леви удивленно посмотрел ей в глаза. Рене было стыдно признавать сей факт, но её трясло. Словно как перед первым неловким поцелуем с соседским мальчишкой. В груди распространилось трепетное волнение, что больше не позволяло произнести и слова. Она перестала замечать, как окружающий мир медленно плыл, превращался в развалины, а затем и в прах. Когда руки Рены ложились на его плечи, когда её губы оказывались на его губах, когда дыхание опаляло кожу, когда в глазах всё расплывалось и больше не было сил, чтобы оставаться в трезвом рассудке — вот тогда Леви чувствовал всё более, чем ярко. Он ощущал себя даже более, чем живым. Леви смотрел на неё, но Рена не смогла ответить тем же. Не выдержав, прикрыла глаза и поддалась вперёд, целуя сначала верхнюю губу, затем нижнюю. Медленно, неспешно, словно позабыв, что совсем скоро ее будет ждать экипаж господина Лорена и долгая дорога в неизвестность. Но сейчас это было не так важно…