Может, однажды мы объясним друг другу, что произошло на самом деле.
— Принёс? Чего так долго? — обратилась Рена к разведчику, не отрывая взгляда от бумаг. Прошла целая неделя, однако в распорядке ее дня ничего особо не поменялось — напротив, дел перед поездкой в Гермину становилось все больше. Командирам было поручено закончить с бумажной волокитой в срок, чтобы не создавать никаких задержек. Джон, удерживая в руках целую стопку бумаг, осторожно захлопнул дверь кабинета ногой и прошёл внутрь. — У главнокомандующего Эрвина завал. Какие-то важные люди приехали, — ответил он, бросив взгляд на своего командира. — Похоже, из столицы. У Рены было явное недосыпание. Наклоняя голову, тем самым скрывая синяки под глазами, она целыми днями проводила время за работой. Словно таким образом пытаясь забить мысли. Тренировался теперь Джон и остальные самостоятельно, либо под присмотром Леви, когда Рене начинало казаться, что ее отряд отлынивает. А так, разведчики видели ее лишь здесь, на втором этаже, и за редким случаем на завтраке в столовой. — Вот оно как, — безжизненно произнесла Рена. Она отложила очередной документ в стопку на краю стола. — Как твоя семья? На пару секунд вопрос так и повис в воздухе. Рена наконец подняла взгляд и качнула головой, чтобы Джон оставил бумаги и занял место напротив нее. Казалось, что даже это незначительное действие далось ей с трудом. Хмыкнув, разведчик плюхнулся на кресло. — Всё в порядке. Без новостей. — И Тина? — И Тина, — вторил ей Джон. Слегка склонившись на бок, Рена помедлила, прежде чем спросить, что с ним стряслось. И будто почуяв, что его пристально рассматривают, разведчик понурил голову, пряча глаза за копной каштановых волос. — Ты стал отрешенным в последнее время. Пальцы до бледноты сжались в кулак, но Джон тут же постарался утихомириться. В последнее время? С последней вылазки всё, что он делал — это прокручивал то роковое событие, раз за разом пытаясь понять, был ли шанс предотвратить столкновение с титаном? Была ли хоть крошечная вероятность защитить лучшего друга? Непринятие пожирало его изнутри, а чувство собственной беспомощности не давало спать по ночам. Опустив перо на стол, Рена сложила руки перед собой и немного придвинулась вперед, вынуждая разведчика взглянуть на нее. Взор у нее был пристальный, как и всегда, поэтому уйти от ответа не выйдет. И это только злило. — Вам прекрасно известно, почему. — Да, — слышно выдохнула она. — Я все ещё ощущаю груз вины за случившееся с вами и Марком. Но сейчас не время… — Не время? Никому нет дела до калек, когда они уже стали отработанным материалом, так ведь?! — Что ты такое говоришь? Джон резко вскочил с места. Хотел высказать все, что скопилось за эти мучительные недели. Однако не смог. Картинка, которая стала перед глазами, вызвала лишь ком в горле и желание пролить слёзы. — Сегодня я навещал его, — дрожа губами, начал он. — И слышал, как Марк снова кричал в бреду. Слышал… и чувствовал, как все сжимается внутри. — Джон… — Я прошу вас, Рена. Помогите ему. Эти слова отдались глухим ударом сердца. Разведчица тоже поднялась с места, обойдя рабочий стол, и встала напротив своего подчиненного. Не удержавшись, она бросила на него грустный, сочувствующий взгляд. Это была ее ошибка. Оплошность как командира, за которую она несёт полную ответственность. — Я обещаю тебе, что его перенаправят в столичную клинику. Но я смогу заняться этим лишь после дня армии. — Вы уезжаете? — Скоро. Нужно подождать всего полторы недели. Поджав губы, Джон слабо кивнул. И снова чувство безысходности накрыло с головой. Он был лишь малым винтиком в огромном механизме. Было очевидно, что простой разведчик никак не мог повлиять на сложившуюся ситуацию. Закинув все свое недовольство куда поглубже, оставалось только довериться своему командиру. Джон верил Рене. Всегда. С той самой секунды, как его и товарищей зачислили в ее отряд. Он сразу увидел в Рене опытного, знающего цену жизни разведчика. И почувствовал, что она тоже привязалась к ним. Быть может, Рена и в правду сможет помочь Марку? Поток мыслей Джона вдруг оборвал стук в кабинет. Рена устало потерла переносицу и глянула на дверь. — Ну, кто там ещё. Хотелось, чтобы день поскорее закончился. Набрав в рот воздуха, Джон уже хотел было что-то сказать, однако разведчица его остановила. — На сегодня ты свободен. Иди отдыхать. — Рена коснулась плеча своего подчиненного, слегка улыбнувшись. — И не унывай, ладно? — Постараюсь. Подойдя к выходу, Рена провернула ручку двери, распахнув ее. Бежевые шторки сразу заколыхались от возникшего сквозняка. Она была уверена, что незваным гостем будет очередной разведчик, что принесет ещё одну стопку документов. Однако стоило поднять взгляд, как брови Рены тут же нахмурились в недоумении. У ее кабинета стоял Леви. А в руках держал тот самый конверт, который она только недавно получила сама. — Нужно поговорить, — коротко подытожил он. И Рена была чертовски согласна с ним. Уж слишком много вопросов в одночасье возникло в голове. Джон, наблюдающий за их немой сценой, неловко прокашлялся, после чего кивнул на прощание и вышел из кабинета. На секунду в помещении снова воцарилась тишина. Леви молча протянул Рене конверт, буравя ее недовольным взглядом. Почему-то на тот момент он думал, что разведчица точно сможет объяснить ему то, что происходит. Вмиг став серьезной, Рена взяла письмо в руки. Леви стал наблюдать за тем, как зеленые глаза немного сощурились, пробежавшись по напечатанным строкам. Это было не просто приглашение — пропускной, которые сегодня должны были доставить командору из столицы. И в этот момент пазлы сложились. Рена тут же вспомнила слова Джона. — Я не понимаю, — вопреки ожиданиям Леви, произнесла разведчица. — Эрвин как-то обмолвился, что в Гермину отправятся только командиры. — Минуту назад он лично вручил мне конверт без каких-либо объяснений. Вернее, мне пришлось выбивать их самому. — В стиле нашего командора. Сложив руки на груди, Рена в ожидании подняла на Леви глаза. И в этот момент ей показалось, что он действительно стал разведчиком — таким же, как и она. Полноценным солдатом Легиона. Леви же оказался немного сбитым с толку. Помедлив с ответом, он все пытался понять, почему Рене ничего не известно. У них были словно разные крупицы информации, которые никак не удавалось сложить воедино. Поэтому тянуть больше не было смысла. — Это был приказ Лорена. — То есть? — не уловив суть, переспросила разведчица. Однако до нее начало постепенно доходить. Ещё совсем недавно Шон велел принести ему личные дела солдат. После он то и дело, что маячил в Легионе, в конце концов неоднократно видев Леви рядом с ней. Неужели он… Теперь Рена окончательно убедилась в том, что все это не было случайностью. Шон и Эрвин снова начали вести свои игры, используя по пути всех, кого сочтут полезными. — Для безопасности, — подтвердив догадки, ответил Леви. — Чьей? — Похоже, что твоей.***
Лёгкий ветерок проникал через открытые окна кареты и приятно холодил лицо. Всего их было пять, по три разведчика в каждой. Выехали они ровно в полдень, чтобы ближе к вечеру добраться до Гермины. Пока лошади не набрали достаточную скорость, Рена успела удобно пристроиться на обшитых красным бархатом сидениях и прильнуть спиной к задней стенке экипажа. Раньше ей часто приходилось передвигаться так с матерью или тетей, хотя она не считала этот способ достаточно удобным — согнутые ноги то и дело, что затекали, да и боль в пояснице через время давала о себе знать. Позже ей начало нравиться просто ездить верхом, ведь закаленное тренировками тело уставало теперь намного медленнее. Пейзажи неспешно сменялись одними за другими. Покинув пределы Троста, перед глазами раскинулись широкие поля, виноградники и редкие невысокие холмы. По небу цвета голубого топаза, такого глубокого и чистого, медленно уплывали серые облака. Воздух тогда был влажен и пах ещё мокрой землей. Утренний дождь немного размыл грунтовую дорогу, поэтому кучерам приходилось объезжать лужи по пути. Время от времени мимо проезжали торговые телеги, другие кареты или простые одинокие странники. Слышно выдохнув, Рена перевела скучающий взгляд на такие же ясные глаза своего попутчика. Не изменяя своим традициям, Эрвин выглядел хорошо. Выглаженная парадная форма сидела на нем как влитая и давала понять, что отдыха у командора в ближайшее время не наблюдается. Скорее всего, по прибытии он сразу же отправится на встречи с важными людьми. В отличие от него, Рене же наконец посчастливилось облачиться в гражданское — скромное платье сливового цвета из плотной ткани. Высокий ворот доставлял порой неудобства, зато длинный рукав надежно прикрывал шрам на предплечье. В этот момент Эрвин как раз отвлекся от чтения столичных газет и тоже посмотрел на разведчицу. Как и всегда — в ее глазах недовольство и наигранное раздражение. Он давно привык. Возможно, ему это даже нравилось. — Что-нибудь стоящее есть? — вполголоса спросила Рена. — Где? — В газетах, Эрвин, в газетах. Я тебя отвлекла? — Нет, — его лицо трогала едва заметная ухмылка, после чего он приглушенно ответил: — В новостях все только и трещат о приёме, будто хотят обратить на это особое внимание. Полагаю, что таким образом чиновники пытаются показать свою заинтересованность в делах армии. Приходилось говорить тихо, чтобы не потревожить спящего Майка, который сидел сбоку от разведчицы. Подпирая голову рукой, он иногда сопел, и в целом, выглядел совсем уж безобидно. — Ясно. Все ещё глядя на командора, обдумав его слова, Рена понимающе кивнула и вернулась в прежнее положение. С непривычки пригладила складки на своем платье. А после начала нервно подёргивать ногой. Долгое время за окном стоял неизменный вид — поля по обоим сторонам дороги. Сама того не заметив, Рена несколько раз проваливаясь в сон, слушая мерное постукивание копыт и скрип колес кареты. Казалось, что они едут уже целую вечность, и этому разведчица только радовалась, ведь появление в Гермине будет означать для нее возвращение в далекое прошлое. Этот город вот уже как пять лет не вызывал в ее душе ничего, кроме скорби и страха. Именно там всё когда-то началось, однако никак не хотело заканчиваться. Судьба, словно издеваясь, раз за разом напоминала Рене о том, кто она — дочь Марлона Адлера. Дочь главнокомандующего Легиона. Дочь изменника короны. Иногда хотелось вырвать эту часть биографии с корнем. И порой Рене удавалось чувствовать себя отдельно от своей настоящей семьи. Когда она вдруг обрела новую, большую и объединенную одним общим стремлением защищать человечество от гигантов. Ее отряд стал для Рены чем-то родным. Даже их частые проказы больше не могли вызывать в ней злобу. Словно старшая сестра, она всегда беспокоилась о своих товарищах, поэтому данное Джону слово было для Рены подобно приказу, который она отдала самой себе. Когда все закончится, она сделает все, что в ее силах, и Марк обязательно встанет на ноги… По прошествию ещё нескольких часов, небо начало окрашиваться в золотистые оттенки. Где-то вдалеке пролетали стаи диких птиц, широко расправляя свои могучие крылья. Изрядно утомившись от постоянной качки, Рена желала поскорее выпрямить ноги, которые перестала чувствовать где-то на середине пути, и ступить на землю. Все же долгие путешествия не приходились ей по вкусу. В карете велась непринужденная беседа между Эрвином и Майком, что успел вдоволь выспаться в пути. Однако Рена их почти не слушала. С каждой секундой внутри зарождалось неприятное волнение, и ей то и дело, что приходилось следить за руками — беспокоилась, как бы от нервов не расцарапать свои пальцы. — Кажется, мы на подъезде, — констатировал Эрвин, отдернув бордовую шторку. В этот момент разведчица взволновано выдохнула и осмелилась взглянуть через окошко на приближающуюся Сину. Могучую и величественную. Где-то вдалеке возвышалось над главными воротами лико третьей святой. Пересечение пропускного пункта заняло немного времени. Солдаты Гарнизона перекинулись парой слов с кучером и уже готовы были пропустить экипажи, однако решила вмешаться Военная Полиция. С толикой надменности, они долго и тщательно всматривались документы разведчиков, в особенности Эрвина. Их было можно понять — уж сильно хотелось узнать личность нового главнокомандующего. Но Смит вёл себя сдержанно, даже удосужил порадовать их на прощание учтивой улыбкой, прежде чем вернуться в карету. После они поехали дальше. Рена отлично знала Гермину. Словно прилипнув к окну, она с замиранием сердца узнавала переулок за переулком. Они были большими и маленькими. Широкими и совсем узкими. Однако погружаться с головой в воспоминания она настоятельно себе запретила — сейчас было точно не время. Позже у нее появится возможность пройти по всем местам, которые она когда-то так сильно любила. Пряча улыбку в уголках губ, Рена обвела быстрым взглядом своих товарищей. Эрвин хоть и поддерживал беседу с Майком, однако она то и дело, что ловила украдкой его глаза на себе. Изучал. Но Рена этому уже не удивлялась. Знала, что она являлась частью закрученного плана господина Лорена. До них начали доноситься звуки толпы и живой музыки. Это означало, что они уже добрались до центра города. Сначала Рена не обратила на этого внимания — в Гермине часто проводились всевозможные ярмарки и концерты прямо посреди площади. Однако стоило карете подъехать ещё ближе, как по телу сразу же побежали мурашки. Рена вдруг замерла, узнавая мелодию, которую сейчас играли уличные музыканты. — Ну ничего себе, — присвистнул Майк. Дождавшись, когда кучер откроет дверцу, первым на землю ступил Эрвин. Его представление не сильно заботило. За ним из экипажа вышел Майк, перепрыгнув ступени. Благо, рост тому позволял. Почувствовав себя частью культурного общества, он вдруг обернулся, чтобы вежливо подать Рене руку. Наверное, здесь сыграли давным-давно впаянные в характер привычки, однако на внезапный жест джентльмена она никак не отреагировала, а лишь по наитию приподняла подол своего платья и взялась за протянутую руку Захариуса. Взгляд же ее был прикован к толпе и артистам, вокруг которых они собрались. «— Слышишь, орлёнок? Музыка снова играет. — голос любимого брата тут же заставил её вынырнуть из своих мыслей. — Что-то они зачастили.»***
…март, 839 год.
Обернувшись, Рена не сдержала искренней улыбки. Алрой стоял, — руки в карманах длинного темно-синего пальто — и, чуть закинув голову, рассматривал пожилую пару на балконе, что как раз тоже заинтересовалась очередным представлением на главной площади. Такой умиротворенный и родной. С ним Рена виделась в последнее время не так часто — от силы раз в неделю. Поэтому и тянула Алроя всякий раз на прогулки в город. Там-то они всегда находили себе развлечения на вечер. На самом деле, Рене просто хотелось заставить брата хоть немного отвлечься от бесконечной работы в департаменте полиции несмотря на то, что она была очень рада его продвижению по службе. — А мне нравится, что они решили задержаться в Гермине. Приходила бы сюда хоть каждый день. Похоже, что здесь была более заинтересованная публика, нежели, скажем, в Тросте. Там люди суетливы, увлеченные лишь своими собственными делами. В отличие от жителей Гермины. Заселенный в основном своем культурными деятелями город всегда оставался сердцем песен и танцев. — Хочешь послушать? Рена закивала и широко улыбнулась. Задержав взгляд на серо-голубых глазах, она взяла брата за руку. Шелестнул подол красивого платья цвета чайной розы, которое недавно подарили ей родители на день рождения. Алрой даже невольно вспомнил, как трогательно потом кружилась Рена у зеркала, примеряя новый наряд. Музыка с каждой секундой доносилась все громче, и вместе с ней на душе зарождалось некое чувство празднества и причастности к ликованию огромной толпы. Хоть Алрой и предпочитал более спокойное времяпрепровождение, однако в компании сестры ему всегда было комфортно. Её счастливая улыбка каждый раз заставляла забывать о насущных проблемах, которые скопились в последнее время и нависали над головой темной тучей. Несмотря на то, что дело уже близилось к ночи, на главной площади, казалось, все только началось. Она располагалась на пересечении аж пяти улиц, поэтому народ с каждой минутой все прибывал и прибывал. В воздухе стоял запах наверняка вкусной еды и вина. Со зданий, столбов и прилавков свисали яркие бумажные фонарики, гирлянды змейками переплетались между собой, а живые цветы, украшая балконы домов, добавляли нежные краски. Все пестрило разноцветными тканями — праздник весны. А ещё людей было столько, что к музыкантам было не пробиться. Но сердце приятным чувством стучало в такт барабанам. На лицах людей играли веселые улыбки, отовсюду то и дело, что слышался детский смех. Кто-то подпевал словам песен, кто-то танцевал, а кто-то просто наблюдал издалека. Алрой попросил Рену идти чуть впереди, чтобы ненароком не потерять её в толпе. Она шустро петляла меж людьми, иногда останавливаясь и становясь на носочки. Однако ещё низкий рост не позволял ей вдоволь рассмотреть уличных артистов. Чуть ли не припрыгивая на месте, Рена демонстративно насупилась и повернулась к брату. — Не вижу ничего. Здесь так много народу. Нотки обиды в её голосе заставили Алроя умилиться. — Сейчас мы это исправим. Позади них удобно расположились несколько бочек, которые вероятно уже были опустошены посетителями паба, что располагался неподалёку. Повернувшись к Рене, Алрой осторожно взял её за талию и приподнял так, чтобы она смогла встать на бочку. — Алрой, что ты…, — догадавшись, что он хочет посадить её к себе на плечо, Рена немного смутилась. — Ну перестань, на нас же люди смотрят. — И пусть. Музыка несколько заглушала их голоса. Неуверенно оглядываясь по сторонам, она поняла, что люди вокруг были вовсю увлечены праздником. Поэтому мама бы её простила, если Рена на время забудет о манерах и нарушит несколько правил этикета. Сжав юбку своего кружевного платья, она подождала, пока Алрой обойдет её со спины. Он немного присел, чтобы Рене было удобней взяться за его руки и запрыгнуть на плечо. На удивление, Алрой вполне легко поднял сестру и подошел ближе к толпе. Рена победно ловила завистливые взгляды ребятни, что все ещё пытались пробиться сквозь зрителей. А после перед её глазами оказались виновники всей этой толпы. Артисты, облаченные в яркие наряды, как раз начали исполнять новый номер. Один из них перебирал струны гитары, второй играл на флейте, топая ногой в такт мелодии. Ещё двое вместе перебирали клавиши пианино, а чёткий ритм задавал им всем барабанщик. Алрой глянул вверх, наблюдая как лицо сестры начала украшать лучезарная улыбка. Ещё прохладный мартовский ветер назойливо колыхался в её волосах, а свет огней двумя яркими искрами отражался в изумрудных глазах. Она всегда была такой — заставляя любоваться своим детским очарованием, Рена могла создавать праздник для него лишь одним своим присутствием. Двое артистов — молодые парень и девушка, которые не играли на инструментах, пели песню. Перемещаясь по импровизированной сцене, они юрко и гармонично кружили вокруг своих товарищей, что только энергичней подыгрывали им. Слова были просты и поэтому многие начали подпевать солистам со второго куплета. А вскоре темп песни стал замедляться. Толпа тоже выжидающе притихла. Словно раскачивая волнение зрителей, двое певцов оказались по центру сцены, медленно качаясь из стороны в сторону. На их лицах сияли широкие отрепетированные улыбки. А потом начался вновь быстрый и задорный припев, только вместе с ним солисты удивили публику синхронными движениями. И она отреагировала на кульминационный момент номера бурными аплодисментами. — Там ещё и танцуют! Ты видишь? — встрепенувшись, восторженно воскликнула Рена. Кажется, что вместе с этим она ненароком потянула Алроя за макушку. Весь этот вечер производил на нее не абы какое впечатление. Горящими глазами смотрела Рена на оживленную публику, гирлянды и само выступление. А что ещё более важно — сейчас она была вместе со своим дорогим братом, и похоже, что даже он сумел немного развеселиться. — Если будешь так брыкаться, то мы упадем, и мой дядя прибьет меня в первую очередь. Наклонившись, чтобы увидеть его лицо, Рена беззлобно рассмеялась и на этот раз легонько потрепала Алроя темным волосам. — Ладно уж тебе. Мой отец вовсе не такой строгий. — Просто он очень сильно тебя любит. — А я люблю тебя! И папа, к слову, тоже. Нечто промелькнуло тогда в глазах Алроя, однако на тот момент Рена была слишком окрылена вечером, чтобы заметить эту смуту в его взгляде. А также тогда она понятия не имела, что может ждать их впереди. Время прошло незаметно. Нужно было возвращаться, пока не станет уж слишком поздно. Накупив по прихоти Рены сладкой выпечки к завтрашнему столу, они послушали выступление ещё минут десять и направились в сторону дома. Отголоски музыки сопровождали их по пути, пробуждая желания подольше задержаться на площади. Однако люди уже начали тушить уличные фонари. Дорога в поместье вела их через городской сквер. Ступая по вымощенной брусчатке, они проходили мимо аккуратно высаженных клумб, чистого озера, многолетних дубов и клёнов. Знойными летними днями многие любили прятаться тут от жары. Сейчас же — луна аккуратно ложилась на небольшую рябь на воде, а на смену громкой музыки пришел тихий стрекот сверчков и шорох, напоминающий шум листвы, которую треплет ветер. — Сколько бы ты не теря-я-л, так падают звезды, — слова песни, которые напевала себе под нос Рена, мелодично рассеивались в воздухе. — Снова сияю в небе с-и-инем. Заведя руки за спину, она с детским ребячеством скакала из стороны в сторону, пока Алрой неспешно шел позади. В этом месте голос сестры вводил его в некий транс, когда он начинал оглядываться вокруг и замечать красоту в совсем уж обыкновенных вещах. — Сколько бы сердце твое по част-я-ям не разбивалось. Оно вновь расцвет-е-ет с новой си-илой. А потом Рена вдруг замерла. Тем временем Алрой как раз успел нагнать её. Сведя брови к переносице, он удивленным взглядом окинул сестру со спины. — Не надейся. Снова я тебя не понесу. — А я и не прошу. Просто любуюсь небом, — обернувшись через плечо, она снова одарила его милой улыбкой. — Алрой, а ты помнишь, что говорила тётушка про звезды? Вскинув взгляд к тёмной пелене над головой, перед ним открылись проступающие на фоне неба мелкие россыпи звезд. Эту тему он не позволял поднимать никому, кроме нее. Наверное потому, что Рена за все время ни разу не высказывала саднящие горло соболезнования, а напротив — всегда вспоминала о Марте с улыбкой на лице. И в моменты, когда мысли о матери Алрою могли разлить лишь теплоту на душе. — Вспоминаю каждый раз, когда смотрю на них. А что? — Мне кажется, что вон та звезда сияет сегодня ярче обычного, — взяв брата под локоть, вынуждая его нагнуться, Рена вытянула руку и пальцем указала на самую видную точку на небе. — Пожалуй, — ухмыльнувшись, ответил Алрой. И правда, умеет же она подмечать такие детали. — Наверное, тётушка Марта радуется, что мы есть друг у друга и можем проводить время вместе. Я всегда радуюсь, например. А ты? — сжав его руку чуть крепче, спросила Рена. — Будет ли так и дальше? В тот вечер. Тогда он впервые засомневался в этом. Словно взведя курок, беда ожидала сигнала выстрелить. Это была причина, по которой он не спал ночами. — Алрой? — её голос немного дрогнул. — Я постараюсь, орлёнок.***
Мотнув головой, Рена отогнала возникшие воспоминания, резонно напомнив себе, что всё это навсегда осталось в далеком прошлом. Лишь площадь осталась, артисты, сквер и звезды, а она с Алроем — нет. И пора бы перестать забивать этим голову. Она быстро спустилась с кареты. Качнулся подол простого платья. Оказавшись на земле, Рена вдруг подумала о том, что, наверное, со стороны это смотрелось даже резко, однако ей хотелось поскорее убраться с этого места. Для нее не было в этих артистах больше ничего завораживающего, а слова их песен Рена и так прекрасно помнила.