Белые лилии

      — Это моя вина, — тихо констатировал Леви. Голос его был хриплым, будто царапали чем-то острым по древесине.       Рена протяжно вздохнула. Приказав себе перестать теребить эти чертовы пальцы и взять себя в руки, девушка опасливо преодолела то небольшое расстояние, которое разделяло ее и Леви.       — Если я скажу, что это не так, ты мне поверишь?       Она тихо наблюдала за тем, как он отрицательно мотал головой, и убеждалась, что иначе и быть не могло.       Леви сидел на полу, опершись грузным телом на точеные гранитные балясины. Можно было только догадываться, на какие такие деньги их тут поставили. Быть может, это здание когда-то принадлежало какому-то богатому человеку или же его построили специально для Легиона. Ну знаете, когда трава была зеленее.       Рена все так же бесшумно опустилась рядом с Леви и чуть не ойкнула в голос, когда коснулась ледяного каменного пола. Она бросила на мужчину удивленный взгляд: видать, ему было уже все равно. Раздраженно сложив руки под себя, чтобы еще не простудиться ненароком, девушка заметила, что Леви все это время наблюдал за ее действиями. Ждал, пока она усядется, и можно было продолжить:       — Они нуждались в моей помощи, но меня не оказалось рядом.       — Все разведчики полегли на той пустоши, — Рена запрокинула голову. Светлые пряди щекотно сползли по щеке, — ты не можешь знать наверняка, получилось бы у тебя их спасти, при этом не погибнув самому.       — Пускай…       Не дав Леви закончить, Рена ненарочно его перебила.       — Это смешно. В тебе сейчас говорят сплошные эмоции, но на самом деле ты не тот человек, который бы наплевательски относился к смерти. Ты бьешься за жизнь, — девушка слегка кивнула в такт своим мыслям. — Каждый день становится для тебя борьбой. И в первую очередь с самим собой.       Повернувшись к Леви, она смотрела на него пристальным взглядом, будто ища в его глазах подтверждения своим словам.       — Я понимаю тебя как никто другой здесь. Обычно новобранцы погибают первыми, а нам остается лишь упиваться чувством вины и беспомощности, — после небольшой паузы Рена продолжила. — Но, если человек уходит — отпусти. Не нужно убивать еще и себя. Лучше живи с теплой памятью о них.       Из-за туч выглянула желтоватая луна и слабо осветила крыши Легиона. Балясины падали тенью на исхудалое лицо Леви, прикрывая его темные, как грозовое небо глаза и тонкие губы.       Рене невольно захотелось опустить руку на его плечо, сказать что-то еще. Благо говорить убедительно она научилась еще дома, за Синой. Так, чтобы слова били в яблочко и оставляли следы. Отец приложил к этому руку, это было в его стальном характере.       Помнится, когда Рена была еще совсем юной, любила много читать. Были то романы или учебные пособия — неважно. Могла встать поутру в весеннюю рань, взять в свои маленькие ручки охапку книг, сколько сумеет утащить, и побрести в цветник сзади дома. К ее любимой раскидистой вишне. Усевшись прямо на зеленой траве и приняв не самую правильную позу для чтения, Рена могла проводить так часы и напрочь позабыть о ходе времени.       Как-то раз увидел это старший Адлер. Он тихонько подошел к своей дочери, сел рядом с ней и беззаботно заговорил о чем-то совершенно неважном. Сейчас Рена уже этого и не вспомнит. Но навсегда будет держать в памяти то, как ее отец вдруг посмотрел на нее с присущей солдату строгостью и напомнил о том, что Рена всегда хотела казаться выше (потому что считала свой рост недостаточно высоким). Однако, если она и дальше не будет следить за своей осанкой, то не бывать ей больше как те красавицы из романов, из-за которых Рена с каждым разом ссутулилась все больше.       Задело это ее тогда за живое. И не потому, что она побоялась плохой осанки, что было неположенным людям благородных семей, а за то, как сильно слова въелись в голову. Очевидно, доброго намерения упрек отца — а Рена и по сей день не позволяет себе держать спину неровно. Урок она, конечно, усвоила, и вместе с этим с тех пор старалась говорить также убедительно, как и ее отец. Чтобы люди прислушивались, делали выводы, и речи торкали до глубин души.       И вот сейчас, сидя рядом с человеком, погрузившимся в отчаяние, Рена хотела предложить свою помощь, подобрав правильные слова и вытянуть Леви из того омута, в который он сам себя и загнал.       Вовремя остановив свою руку, девушка помедлила, прежде чем залезть в карман армейской куртки и достать из него два небольших кусочка ткани.       — Это их нашивки, — протянув их Леви, сказала Рена. — Подумала, что тебе бы хотелось иметь что-то в память о Фарлане и Изабель.       Их имена мучительно горько кольнули сердце Леви. Он взял из рук девушки эмблему «Крыльев Свободы» в свои ладони и долго всматривался в ставшие уже бурого цвета пятна, что окрасили собой белую и синюю части нашивки. Рена же вдруг поняла, что это был первый раз, когда Леви коснулся ее. Рука его была слегка шершавой и холодной, точно льдина. А еще, кажется, она немного дрогнула.       — Почему ты это делаешь? — совсем неожиданно спросил Леви.       Рена нахмурилась и поспешила отвести взгляд куда-то вниз.       — Что?       — Почему ты здесь единственная, кто относится ко мне не как к отребью?       — Тебя волнует именно это? — ее ресницы слабо дрогнули.       — Нет. Скорее, чего ты этим добиваешься.       Зацепило. Глаза девушки сверкнули. Быстро же он смекнул и начал использовать приемы Рены против нее самой.       — Ничего такого, — девушка пожала плечами. — Тебе сейчас плохо, а я правда пытаюсь помочь. И вообще. Ты не думал, что, может, мне просто нравится искать себе собеседников на ночь глядя?       — Странная ты.       Рена искренне рассмеялась.       Действительно, себе бы сначала помогла.       — Мы в Легионе. Здесь все сплошь безумцы.       С этими словами она неспешно поднялась с пола и отряхнулась.       — О, кстати, я совсем забыла сказать. Эрвин хотел, чтобы ты остался здесь. Я имею в виду солдатом.       Леви скептически глянул на девушку, не понимая, шутит ли она или нет. Уж слишком забавным стал их разговор. Да и Рена еще, как назло, будто издеваясь, говорила об этом так спокойно и непринужденно.       — Знаю, ты, наверное, жалеешь о том, что не оттяпал тогда Эрвину руку, но я тоже с ним согласна. Ты бы мог стать хорошим солдатом. Я поняла это еще когда гонялась за тобой по всему Подземному городу. А на вылазке в очередной раз в этом убедилась, — после чего голос Рены похолодел, стал требовательнее. — Ну так что?       Стать полноценным разведчиком, то есть таким же безумцем? А чем он вообще отличался от них? Она права — Леви борется за свою жизнь.       Воспоминания, как картинки, нещадно возникали в голове. Вот он, будучи совсем ребенком, протягивает исхудавшей матери краденую буханку черствого хлеба. Та выдавливает из себя улыбку и зарывается пальцами в его волосах. А вот она уже лежит мертвая на прохудившемся матрасе, и маленькому Леви тогда показалось, что стены их крохотной комнатушки стали зловеще черными.       Вот появился Кенни, вручил ему заточенный нож и показал, как добывать себе еду и вещи. Но вскоре тоже ушел. А вот Фарлан и Изабель… Хотя, к черту все. Этот мир безумен.       — Хорошо. Я останусь.       Голубые глаза были серы и пусты. В них ничего не было, они не хотели ничего выражать.       Просто солдат.       Лениво приоткрыть глаза этим утром Рену заставило июньское солнце, что так настырно пыталось проникнуть сквозь холщовые шторки. Посмотрев еще некоторое время в пустоту, девушка кое-как заставила себя подняться с кровати и поковылять в ванную. Холодная вода, которая была заранее набрана в чугунный таз, быстро отогнала всю сонливость.       Подняв глаза на зеркало, Рена увидела все последствия недавней вылазки: небольшая отечность на лице, покрасневшие глаза и фиолетовые синяки под ними. Стоит радоваться тому, что хотя бы руки-ноги целы. Девушка глянула на свою ладонь. А ведь вчера на ней мог красоваться еще один шрам. Рука сжалась в кулак. Девушка помотала головой, прогоняя все назойливые мысли прочь.       Рена принялась бинтовать свой ожог на предплечье. Со временем он стал не таким выразительным, как раньше, но излишняя педантичность не позволяла выставлять его напоказ. Уж лучше вечно с повязкой на руке ходить, чем давать людям лишний повод задуматься, откуда этот шрам вообще мог появиться.       Двери кабинета захлопнулись. Убрав ключи в карман, Рена несколько раз дернула за ручку — закрыто. Выдох.       В коридорах Легиона было пусто. Оно и не удивительно — кто-то отсыпался, а кто-то спасал раненых разведчиков в лазарете.       Из столовой веяло легким ароматом еды. Хотя, по правде говоря, пропустив ужин после самой экспедиции, Рена любую съедобную стряпню сочла бы за кулинарный шедевр. Живот протяжно заурчал, что заставило девушку лишь ускорить шаг.       Внутри было много солдат, и все они беседовали о чем-то своем, погружая Рену в привычную ей рутину. Быстренько получив свою порцию, она уселась за стол к Эрвину, Ханджи и Майку. Последние двое как раз заканчивали свою трапезу. Судя по замученным лицам мужчин, учёная успела уже изрядно вымотать их своей болтовней. Рена даже могла угадать о чем — Ханджи в последнее время только и делала, что упрашивала Эрвина дать ей разрешение на поимку титана живьем. И вроде как все должно было произойти на вчерашней вылазке, но у Легиона, как всегда, все пошло наперекосяк. Точнее, у гигантов были свои планы на разведчиков, ибо потери, которые понес Разведкорпус спустя пару часов после выхода за стены, были слишком велики.       Когда Ханджи заприметила Рену, она радушно ей улыбнулась, спросила ее мнение насчет проведения экспериментов над этими тварями. Девушка пожала плечами. Опыты, это, конечно, хорошо, но позиция Рены еще с самой первой ее вылазки оставалась неизменной: титан хочет ее убить — ей нужно убить его первой.       — Выглядишь неважно, — подал голос Эрвин, резко оборвав разговоры девушек.       Рена подняла на него глаза и несколько раз хлопнула ресницами. Все же спросонья соображать было сложно.       — Скорее, я выгляжу голодной, — ответила она и принялась уплетать свой завтрак за обе щеки. — Это рука твоя выглядит неважно.       Ухмыльнувшись, Эрвин покрутил перебинтованной кистью, как бы показывая, что все в порядке.       — Я польщен тем, как ты быстро кинулась меня спасать.       Брови девушки медленно поползли наверх. Забавно. Вчера бы ни у кого не нашлось времени и сил обсуждать этот сущий пустяк — эти двое были слишком заняты своей работой. Зато сейчас, казалось бы, в такой непринужденной обстановке было самое время для выяснения отношений.       Быстро смекнув, что сейчас вот-вот начнется очередная перепалка, Майк и Ханджи поспешили покинуть «поле боя», пожелав им обоим удачи.       — Тогда я полагалась исключительно на логику. Легиону еще пригодится твоя голова на плечах, так что не обольщайся, — Рена гордо вскинула голову, немного прищурившись.       — А вот почему ты решил принять весь удар на себя для меня все еще остается загадкой.       — Все просто. Это был рефлекс.       — Рефлекс? И все?       — Да, — Эрвин рассмеялся, — не обольщайся.       — Ты это предвидел, не так ли?       — Что? Возможность того, что Леви мог не сдержаться? Или того, что его друзья могли погибнуть за стенами?       Рена вмиг стала серьезной, а Эрвин протяжно вздохнул.       — Я беру в расчет возможность смерти каждого, если такой ответ тебя устроит.       Внутри неприятно кольнуло. Но в таких вещах Рена всецело полагалась на ум Смита. В этом их подходы и отличались — девушка всегда старалась отстаивать жизни товарищей, в то время как Эрвин продумывал все варианты исхода, даже когда в живых не останется ни одного разведчика.       — В этом тебе равных нет, — на выдохе произнесла Рена. — К сожалению или к счастью.       Несколько минут они провели в тишине. Если не считать цоканье столовых приборов и разговоры других солдат. В это время Рена думала ни о чем. Редкая возможность для разведчика. Тема плавно закрылась, в который раз на не очень приятной ноте. Ей не привыкать.       Эрвин оставался невозмутимым.       — Ты вчера говорила с Леви? — наконец он оторвал взгляд от тарелки и посмотрел на Рену.       Она слегка откинулась назад, бегло пройдясь глазами по присутствующим в столовой.       — Говорила.       — И?       — Он согласен. Выбора всё равно не было.       — Что ж, я рад.       — Правда?       Эрвин кивнул.       — Ему бы только научиться контролировать свои эмоции.       — Поверь, второй раз он не оступится.       — В таком случае, введешь его в курс дела, — словив на себе недоумевающий взгляд Рены, Смит продолжил. — Будет служить в офицерском составе.       Глаза девушки вмиг стали еще больше.       — Ты это сам решил?       — Последние слово, конечно, же за командором, но Рена, — голос Эрвина тот час стал звучать слишком серьезно, — поговаривают, что еще месяц или два, и Шадис уйдет в отставку.       — Что?       Короткий вдох. На ум напрашивается лишь один вопрос: почему она узнает об этом только сейчас? Кис Шадис был человеком, которому Рена обязана жизнью, в свое время он обучил ее всему, что она знает. Поганое чувство.       Будто птенца лишают защитного крыла.       Рена досадно усмехнулась своим мыслям. Она уже давно перестала быть птенцом, а Шадис тем самым крылом, но здесь, в Легионе время идет куда медленней. Оглянувшись назад, будет казаться, что девушка оказалась среди разведчиков совсем недавно. Только сорванные листы календаря говорили о том, что прошло уже долгих пять лет.       Ладони сжались в кулак, что аж ногти впились в кожу.       За пять гребаных лет будто ничего не поменялось. Все так же верит, что рваные, расчесанные сотни раз раны затянутся, а близкие люди будут с ней навсегда.       — Он не сказал почему?       — Нет.       Ничего, сама узнает.       Расправившись с завтраком, девушка быстро покинула столовую. Ступени, что вели наверх, казались издевательски бесконечными. На последних у Рены заболели икры — чертова экспедиция.       Ключи снова звякнули в руках, позволяя ей зайти в свою «крепость». Раньше она могла назвать так свой дом, за Синой. А сейчас это была небольшая комната с письменным столом, диваном, да шкафом в углу. Кабинет был тем местом, где Рена имела возможность чувствовать себя в полной безопасности. Где каждая вещь, каждый угол и полка были обжиты ею единственной. Так было спокойней. В ее крепости нет места посторонним, больше такой роскоши Рена никому не позволит. Спасибо, жизнь преподала массу ценных уроков, а она их хорошо усвоила. Потому что не дура — два раза на те же грабли не станет. И возненавидит себя еще больше.       Когда дверь за девушкой захлопнулась, перед ее глазами стоял неизменный порядок — без лишних вещей его содержать было проще. Облокотившись на косяк, Рена томно прикрыла глаза и пыталась привести сбитое дыхание в норму. Вместо этого к горлу подкатил приступ хриплого кашля. Такое иногда случалось, когда она нервничала. Поначалу было больно, сейчас же — привыкла, дерет стенки горла, ну и дерет.       Взор покрасневших глаз пал на стопку незавершенных отчетов на столе. Бумажки так и просились быть исписанными ее аккуратным прямым почерком. Их закончить — и она свободна. Дернув плечом, Рена села за рабочее место и пока не решалась взяться за перо. Цифры на листках были слишком большие.       Эрвин сказал, что с финансированием у Легиона проблем пока не будет. Ну что за глупости? Едва ли Рена поверит, что какой-то новый пузатый чиновник захочет направить свои деньги на отряд смертников. Хотела бы она посмотреть ему в глаза и увидеть в них искренность. Один смех, да и только.       Титана живьем не поймали, даже попробовать не успели; снова не оправдали надежд горожан. Зато положили слишком много чьих-то отцов и сыновей. Теперь Киса, кажется, можно понять. С молодости наблюдать за успешной деятельностью Марлона Адлера, чтобы потом лицезреть как все, что выстраивалось на его глазах, стремительно рушилось. Наверное, это больно — не иметь сил что-либо изменить. Как Рене это знакомо.       Первые строки выходили из-под пера как-то скомкано, но быстро втянувшись, девушка будет корпеть над работой еще очень долго.       — Все, иди отсюда! Я сам скажу ей, — послышался спустя несколько часов знакомый юношеский голос где-то в начале коридора. — Да нормально все, Марк, перестань ржать как конь!       Рена слегка напряженно оторвала взгляд от документов и уставилась на дверь: за ней была слышна суета двух людей, не больше. Они еще пару раз перешепнулись и после этого шаги стали приближаться к кабинету девушки.       Тук-тук.       Через секунду дверь распахнулась, впуская в помещение небольшой сквозняк. Шторки на окне слабо дрогнули.       — Уже скоро отправляетесь? — поинтересовалась Рена, сделав вид, что не слышала странных разговоров Джона.       — Да нет, мы завтра утром, — юноша смущенно улыбнулся, почесывая свой затылок. — Я это…       Его попытки выдавить из себя хоть слово так и кричали о том, что он что-то задумал.       Рена откинулась на спинку кресла и окинула Джона изучающим взглядом. Тот выглядел скорее стеснительным, чем взволнованным. Это все же немного успокоило девушку, так как на решение новых проблем совершенно не осталось времени и сил.       — Чего мнешься? Говори, если чего-то хочешь.       — Ну, знаете, — его карие глаза часто заморгали, — знаете, я так много рассказывал о вас матери. А она такая, ну, любопытная, в общем.       — Ближе к сути, Джон.       Парень на секунду замолк, слегка покачиваясь всем телом; его кудрявые черные волосы пружинили в такт. Он думал, говорить ему или нет, после чего все же быстро выпалил:       —Не хотите поехать с нами в Трост? Заодно познакомлю вас со своей семьей.       Сначала настала недолгая пауза. Эта мысль показалась Рене весьма неожиданной. Она попыталась переварить сказанное Джоном, но его слова вызвали у нее только непонимание и смех.       — Перестань валять дурака. Я работаю, как видишь.       Стоявший все это время на пороге, разведчик уверенным шагом преодолел небольшое расстояние и оказался возле своего командира.       — Я серьезно! Мама от меня теперь не отстанет. Знаете же, что у меня младшая сестренка есть? Так вот, она тоже хочет увидеть мир за стенами. Когда я приезжаю домой и рассказываю ей обо всем, она смотрит на меня вот такими глазами. — Джон демонстративно расставил руки, — А потом берется за кисточки и рисует поля за Марией. Видели бы вы, как здорово она рисует!       Рена слегка поджала губы.       — Она ведь…       — Да, пока она прикована к кровати. Но это не мешает ей быть самым позитивным человеком, которого я знаю. Ее улыбка заставляет меня возвращаться с вылазок живым снова и снова.       Звучало красиво и что ни на есть убедительно.       — Нет, все же так дела не делаются. Это неприлично с моей стороны…       — Вы ведь почти не выезжаете за пределы штаба!       — И на то есть свои причины, — холодным тоном добавила Рена.       — Какие же?       Она вот-вот хотела ответить колкостью, но вдруг сдержалась, облегченно выдохнув. Все же этот мальчишка значил для нее чуть больше остальных.       Джон Ройс — еще такой наивный и мечтательный, он полон неизвестно откуда взявшегося рвения быть солдатом. Едва одна Сина знала… Он был в меру силен и сообразителен, но особо выделялись среди остальных его лидерские качества. Почему-то только ему Рена могла доверить жизни своих подчиненных — сердцу так было спокойней. В случае опасности Джон всегда мыслил трезво и вел отряд как слаженный механизм.       Но это все там, за Стенами. Здесь же он был слегка застенчивым, с уживчивым характером и все таким же ответственным за своих друзей.       — Вы — наш командир, и мы уже многое пережили вместе.       В ответ Рена лишь коротко вздохнула. Четыре экспедиции. Ну-ну.       — Мы все здесь как семья, — продолжил Джон. — В конце концов, я считаю вас своим другом.       Слова неестественно повисли под потолком. Легиона Разведки, черт возьми. Здесь они звучат как что-то до боли родное и одновременно чуждое. То, чего, по сути, быть не могло — сплошное противоречие. Большая семья, члены которой мрут как мухи.       На самом деле, это страшно.       Однако Джон говорил искренне, вовсе не боясь своих слов. Ну что он сумел повидать за свою жизнь? А чего нет? В его глазах кипела жажда жить, а Рена смотрела и упивалась завистью.       — Ты все еще такой ребенок…       — Да я и не спорю.       — Хорошо. Раз ты так настаивал на том, чтобы я посетила Трост, — девушка устало потерла виски, — завтра утром, говоришь?       Его глаза вмиг загорелись живыми огоньками. Он слышно вдохнул через рот, чтобы сказать что-то еще, но, вовремя опомнившись, снова вернул присущую ему стойкость солдата. Прокашлявшись, Джон учтиво напомнил:       — Да. Если Марк не проспит, он же недалеко живет.       — Да-да, помню.       Поспешно отдав честь, разведчик радостно зашагал прочь, снова оставляя Рену одну в своей «крепости».       День незаметно для всех перерос в тихий и спокойный вечер. Вылазка уже была точно позади, а значит, настало время недолгого, однако очень желанного затишья. Все разведчики разошлись по казармам, готовясь к скорому отбою. Легион постепенно погружался в сон и стены впитывали в себя наступившую одинокую тишину.       Большая стопка документов наконец лежала на краю стола, готовая уже быть переданной в руки командору.       Рена стояла у окна и разглядывала горизонт, облитый золотом садившегося солнца. Пыталась разглядеть вдали что-то. Хотя обманывать себя было бессмысленно — к главнокомандующему идти не хотелось. Трезвила мысль, что рано или поздно разговор у них все же состоится и исход будет весьма предсказуемым. Нечего надеяться вообще на что-то, коль ее это не касается.       Обреченно выдохнув, Рена подошла к столу, взяла в руки бумаги и пару раз стукнула ими о поверхность, чтобы выровнять, для приличия. Успокаивало то, что в ближайшее время мороки с документами и отчетами больше не будет.       Как и ожидалось, в коридорах было пусто. Где-то едва слышно звучали разговоры дежурных, только выступивших на пост. Этим бедолагам придется простоять так до глубокой ночи, пока не наступит пересменка.       Лестничный пролет снова сопроводил Рену приглушенным скрипом ступеней, а в конце — неприятным ощущением потянутых мышц. Стоит хотя бы радоваться, что сегодня у нее будет возможность заснуть раньше полуночи.       Кабинет главнокомандующего был за поворотом. Коротко постучавшись и получив в ответ «войдите», девушка застала Киса Шадиса в компании незнакомого ей человека.       Тот вальяжно обернулся на звук открывающейся двери и стал пристально рассматривать Рену с головы до ног, после чего как ни в чем не бывало, отвернулся.       Всего на мгновение замешкавшись, девушка поспешила отдать честь командору.       — Если вы заняты сейчас, я могу зайти позже.       — Ты отчеты принесла? — хрипло спросил Шадис. — Оставь на столе.       Он пытался скрыть некую взволнованность, Рена заметила изменение в его голосе. Такое бывало нечасто, но для девушки не было сложным понять, что что-то не так. Но в чем была проблема?