Наизнанку

      Весило тело, казалось, совсем мало. Максим поднял его и ужаснулся. Министерские сомкнулись вокруг Максима, стараясь максимально загородить его со всех сторон. Ему сейчас это действительно было необходимо - сложно отбиваться с ношей на руках, вернее, на одной руке. Повреждённая конечность мало помогала. Пришлось взвалить тело на плечо и мысленно уговаривать кого-то неизвестного и невидимого чтобы не позволил швам разойтись. Сопровождающие еле поспевали за его быстрыми размашистыми шагами, но Максим не мог заставить себя хоть чуть замедлиться. Казалось, если он сейчас притормозит, то случится что-то непоправимое: либо со всех сторон в них полетит маленькая свинцовая смерть от которой не увернуться, либо на одежду хлынет кровь из с таким трудом закрытой раны. Вот уж действительно - промедление смерти подобно.       Странник, увидев Максима, только недовольно сжал зубы и покачал головой, но от комментариев воздержался. Проводил до медицинского отсека молча.       Максима встретил маленький сухопарый, но довольно бойкий старичок в заношенной медицинской форме. Горестно качая головой он осмотрел обоих посетителей, вкатил им по несколько инъекций и, к радости Максима, отпустил - отделения для лежачих больных в Убежище пока не было. А помочь им ещё чем-то доктор больше не мог.       За порогом медблока Максима ждал Странник. И вновь пришлось следовать за ним по длинным скудно освещённым и почти безлюдным коридорам. Они проходили мимо однообразных тёмно-серых дверей, поворачивали, спускались и поднимались по довольно широким лестницам и снова шли мимо одинаковых дверей, пока Странник вдруг не остановился. Он приглашающим жестом указал на дверь. Максим протиснулся в комнату и замер на пороге. По меркам Саракша комната была роскошной. Да что там Саракш? Даже по земным меркам комната была хороша - гораздо лучше той, в который обретался Максим в студенческом городке.       Две широченные кровати. Они вдвоём вполне комфортно разместились бы на одной. Хотя и кроме них на ту же кровать могли улечься ещё двое. Такой у Максима не было даже дома.       У занавешенного плотными зелёными шторами окна стоял массивный стол с ящиками. На нём уютно устроилась настольная лампа. Под ней наверняка будет приятно читать. А почитать тут, кстати, было что. Сбоку от стола протянулись три полки уставленные книгами в разноцветных обложках. К столу был пододвинут стул, а в углу стояло кресло, мягкое даже с виду. Перед креслом расположились столик и пуф. Наверняка тоже мягкий. Вообще всё в этой комнате выглядела массивным и мягким, ну разве что, кроме большого тёмного шкафа. "Зачем нам такой?" - отстранённо подумал Максим: "У нас-то и вещей совсем нет". Он осторожно уложил друга на кровать и поморщился от боли в руке. Но сейчас было не время для собственных слабостей. Усилием воли он отогнал больной дурман.       Максим задрал футболку друга и внимательно осмотрел резаную рану на животе, сожалея, что сейчас не мог потратить свои силы на её излечение. Организм просто не отдаст то, что берёг для собственного ремонта. Масаракш! Надо же было сломать руку! Максим прислушался к неровному дыханию. Оно пугало его. Хотелось чтобы вот прямо сейчас дыхание выровнялось и перестало вырываться из груди хрипами. А ещё Максима пугала бледность кожи. Нет, она и раньше не была покрыта загаром, но хотя бы румянец проглядывал. А сейчас... Максим горестно вздохнул вглядываясь в родное лицо.       Убедившись, что рана на животе не разошлась, и друг не собирался умирать вот прям сейчас, Максим занялся собой: уже привычно сцепив зубы чтобы не стонать, сосредоточился на регенерации. Главное стянуть кровеносные сосуды, а дальше дело пойдёт само. Вот оно и пошло. Максим выдохнул с облегчение и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и доказать самому себе, что всё придёт в порядок. Рано или поздно.       Жаль, что с другими организмами лечение не получалось таким же лёгким. Стянуть сосуды удавалось, а вот дальше... требовалось терпение и время. Время. А было ли оно в условиях локального апокалипсиса?       Максим упрямо помотал головой.       У них будет это время. Теперь будет.