Восемь дней с момента возвращения
Настал первый день нового триместра, и Мидория совсем не там, где он ожидал быть на данный момент… он только начал привыкать ко всему — и теперь все поменялось снова. Теперь уже, согласно его подсчетам, прошло около двадцати четырех дней с того момента, как он получил свою рану. Он уже пришел к выводу, что героем ему все-таки не стать, что он закончит Юэй со знаниями, пригодными для становления… полицейским или кем-то вроде. Но теперь? Ну, кое-что поменялось. Теперь Канари по-настоящему был обучающимся героем, и, что значило для него куда больше, он заслужил это не при помощи сильной причуды, сделавшей его знаменитым, нет, а при помощи собственных навыков — беспричудным. Учитель Айзава сказал, что он сможет стать героем без причуды. И с этим знанием к нему вернулся пузырь эйфории, так сильно заполнивший его грудь, что он был готов взорваться. У него была геройская лицензия, у него была геройская лицензия — у него была геройская лицензия! Единственным негативным последствием экзамена на временную лицензию была травма Сирены. Впрочем, ее саму она, похоже, не сильно беспокоила. Когда она вернулась от ветеринара, позже тем же вечером с учителем Айзавой, ее крыло было обернуто маленьким бинтом — глаза-бусинки излучали такую ярость, которая просто не могла поместиться в ее крохотном теле, это был взгляд, которого злодеям следовало бояться. Мидории это показалось забавным, Мина сказала, что это будет преследовать ее в кошмарах. А, да, было еще кое-что — бедный Тодороки не смог получить свою лицензию. Но с другой стороны, он вступил в драку с другим учеником, так что этого можно было ожидать. Но ошибки, допущенные им, в конечном итоге привели к получению геройский лицензии Мидорией, так что слишком сильно он не жаловался… Каччан тоже не получил лицензии… Мидория не знал, что чувствовать по этому поводу. Но люди заметили внезапную перемену в нем; он это видел. Ее заметили даже те, от кого он ожидал этого меньше всего. — Ты… изменился, Канари. Мидория моргнул, уставившись на Эри. Она смотрела в ответ, наклонив голову в сторону, ее зеленая ручка зависла в нескольких сантиметрах от бумажки, на которой она рисовала Сирену, прилежно позирующую перед ней. Они вдвоем сидели в гостиной общежития. Было время обеда, и в округе больше никого не было. Мидория ни за что не собирался есть в обеденном зале, по крайней мере до тех пор, пока его щеку не исправят. Часто с ним ел Шинсо, но ему было некомфортно позволять это кому-то другому, хоть Джиро и была… настойчива — Урараки это тоже касалось, но она оказывала куда меньше давления. Мидорию это немного раздражало — неужели она не могла просто… дать ему самому во всем разобраться? В свое время? Возможно, он просто преувеличивает — сейчас она уже перестала просить поесть всем вместе; перестала быть такой навязчивой. Он должен был понять, что… ну, с ее точки зрения, он погиб. И, конечно же, ей очень хотелось быть рядом, когда он вернулся — вернулся с того света. Она была не единственной. Мина была ровно такой же прилипчивой, и даже люди, которых Мидория знал не слишком хорошо, как Каминари и Киришима (хотя Киришима был очень мил и знал, когда лучше остановиться, так что это не было большой проблемой) вели себя немного навязчиво. Хотя Шинсо, казалось, все понимал. Соответственно, вместе с ним Мидория чувствовал себя наиболее комфортно. Просто это все… заставляло его сильно злиться из-за случившегося. Одновременно на него навалилось столько эмоций, что он не знал, как с ними справиться. Он был счастлив, что вернулся, что у него была геройская лицензия, было будущее, к которому можно стремиться! Но… это не то, что он мог бы иметь. Его голос… был дразняще близко, но вне досягаемости. Он с нетерпением ждал конца этой недели, чтобы ему, наконец, провели операцию. Закрытие дыры и постановка этого… фантомного языка очень сильно помогут в его восстановлении. По крайней мере, он на это надеялся. Ему больше ничего не оставалось, кроме надежды. — Мистер Айзава сказал, что теперь ты станешь настоящим героем, — продолжила Эри. Мидория немного потерял связь с реальностью, он моргнул, когда был в нее возвращен. — Я думаю, ты уже настоящий герой. Окей, теперь он был готов расплакаться. Сирена с гордостью взъерошила перья, как будто это она вырастила Мидорию таким. — Но теперь ты выглядишь счастливее… и бодрее, — добавила она, смотря на нарисованные цветы. — Ты много улыбаешься, как мне кажется… но у тебя все еще бинты, — Эри снова перевела взгляд на него, внимательно изучая маску. — Они… не помогают. Мидория неосознанно потянулся к своей скрытой щеке. На самом деле он не носил никаких бинтов, но она так называла маску. С ее точки зрения у них было одно назначение — скрыть то, что он считал неприглядным. — Там… все еще болит? — спросила она, ее большие красные глаза были полны беспокойства. Мидория отчаянно затряс головой, размахивая руками без всякого смысла. — Тогда почему ты их носишь? — нахмурилась Эри. И тут ее маленькая ладошка уронила ручку и потянулась к его маске. Мидория замер, сидя абсолютно неподвижно, и она остановилась в сантиметрах от ткани. Она засомневалась. — ...Можно я посмотрю? ...Хорошая ли это идея? Вдруг рана испугает ее или травмирует? Но вдруг отказ подорвет ее доверие? Усложнял ли он все? Наверное. Эта девочка прошла через ад, судя по ее поведению, вздрагиваниям при любом резком движении и отсутствию улыбки в любой ситуации. Она как будто забыла, как испытывать чувство, или вовсе никогда и не знала. Но он ждал слишком долго. Судя по эмоциям, которые она все-таки показывала — тем, что блестели в ее глазах — Мидория понял, что ей и правда нужно было понять. И поэтому он кивнул. Эри все равно поколебалась, прежде чем наконец протянуть вперед руку и просунуть палец под край эластичной ткани, медленно снимая ее с челюсти. Как только рана стала полностью видна, Эри откинулась на спинку стула. На ее лице не было ни шока, ни страха. Она лишь смотрела на него с детским любопытством, лишенным невинности, которая должна была отражаться на ее лице. Она сидела и глядела на рану добрых несколько минут. Затем, к удивлению Мидории, она потянулась к собственному рту, оттягивая уголок губ в попытке обнажить столько зубов, сколько невольно демонстрировал Мидория. Сымитировав рану, она сказала: — Но так можно говорить. Мидория мягко рассмеялся, улыбаясь ее выводам. Улыбка тоже ее не пугала. Поэтому, уверенный, что и дальнейшее ее не испугает, он наклонился и открыл рот, указывая на то, что в нем отсутствовало. Эри склонила голову набок и заглянула внутрь. Спустя несколько минут, она высунула свой язык, сжала между пальцами и из-за всех сил попыталась сказать: — Без языка. Мидория снова рассмеялся, закрыв рот. Она кивнула, как будто ее эксперименты увенчались успехом. — Так сложно говорить. Мидория кивнул в ответ. На какое-то время они снова затихли. Мидория тоже принялся черкать что-то на ее бумаге. Эри только смотрела, но у нее явно было что-то на уме, потому что вскоре она снова заговорила. — Ты много улыбаешься. Мидория замешкался, положив ручку, чтобы обратить все свое внимание на девочку. Ну, не совсем все — он никогда не переставал краем глаза следить за Сиреной, хоть и был уверен, что та уже уснула, так как ей ничего не мешало. — Ты всегда улыбаешься… — продолжила Эри, нервно теребя рукава. — Т-Ты улыбаешься сейчас, когда счастлив, но ты улыбался и раньше… даже когда не был. И-И когда мы были напуганы, когда мы у-убегали, ты тоже улыбался. Почему ты улыбаешься…? Мидория дрогнул. Как он физически мог ответить на это? Девочке, которая не знала языка жестов и плохо читала? Поэтому он поднял свои руки к лицу, указывая на него и улыбаясь так широко, как только мог, несмотря на то, как плохо это выглядело из-за его щеки. Затем он снова указал на Эри, тыкая в ее щечки. Он улыбался, чтобы она могла улыбаться. Казалось, что она поняла, но тут… Повторяя за Мидорией, она подняла руки к лицу и растянула губы. Она продолжала еще какое-то время, Мидория, тем временем, в замешательстве смотрел на нее. Она быстро сдалась. — Прости… — вздохнула она. — Как ты улыбаешься, еще раз? Мидория с секунду смотрел на нее, его улыбка быстро померкла. Он притянул ее к себе в объятия, запуская руки в длинные светлые волосы. Он просто обязан был ее научить.________________________________________
Иида был недоволен тем, что Мидория пришел всего за минуту до начала переклички. Шинсо же был доволен, что его друг решил сделать свое появление как можно более драматичным, с грохотом распахнув дверь и наигранно отсалютовав, зайдя внутрь. Эри забежала в класс следом, держа в ладошках Сирену. У птицы были слегка расправлены крылья, как будто она летела рядом, хоть она и не могла делать этого на данный момент, с одним забинтованным крылом. Как только Мидория сел на свое место перед Шинсо, а Эри аккуратно переместила Сирену на его парту, появился учитель Айзава с перекинутым через плечо спальным мешком. Шинсо не понимал, почему учителя так настаивают на перекличках, когда очевидно, что все парты заполнены, но он не мог не принимать в ней участия. Хотя он сильно отвлекался на Эри. Она подбежала к Яойрозу позади Шинсо, чтобы показать свой рисунок, который она вытащила из переднего кармана своего сарафана. Яойрозу тихо похвалила ее, а перекличка, тем временем, дошла до их ряда. — Хагакурэ Тору? — Присутствует, учитель Айзава! — воскликнула она в привычной восторженной манере. — Бакуго Кацуки? — Здесь, — пробубнил он, что было на него не похоже. Он что, все еще дулся из-за лицензии? Потому что, если так — ха. — Мидория Изуку? — Здесь! Шинсо, да и все остальные, уставились на него. Он… он хоть раз до этого отзывался на перекличке? — Шинсо Хитоши? — Эээ, да… — И Яойрозу Момо. — Присутствует, сэр. — Отлично, — вздохнул учитель Айзава, полностью игнорируя удивление класса по поводу произнесенного Мидорией слова. — Ваши костюмы находятся в ремонте после экзамена на временную лицензию. Берите свою физкультурную форму — сегодня у нас будет тренировка иного рода. Все остальные были либо немного разочарованы отсутствием геройских костюмов, либо заинтересованы в «тренировке иного рода», но, так как сегодня был первый день нового триместра (им пришлось пожертвовать многими уроками ради бесконечного вступительного собрания Незу), было ожидаемо, что их учебная программа немного изменится. Ну, у Шинсо пока было не слишком много опыта в геройских тренировках, но уж точно больше, чем у Мидории. Кстати о нем, глаза Мидории загорелись, когда он осознал, что впервые будет принимать участие в геройский тренировке как часть класса. Наконец-то.________________________________________
Геройская тренировка без причуд. Одна только мысль вызывала у Бакуго желание что-нибудь взорвать — без преувеличений. И тупое лицо Деку, когда он услышал об этом — аааарргггхххх! Им надо было выбрать партнера для спарринга, и Бакуго выбрал Киришиму. Но Деку намеренно поставили в пару с Круглолицей. По-видимому, учитель Айзава думал, что эти двое будут впереди всего класса. С хрена ли он так решил?! Да, Круглолицая занималась какими-то боевыми искусствами на практике (гребанная практика), но что, мать твою, мог знать Деку? Киришиме показалось, что он был слишком сосредоточен на них, чтобы обращать внимание на него. Он ошибался. Бакуго уклонился от его удара и сразу нанес ответный хук справа, который отправил Киришиму лететь на другой конец их мата. Он простонал. — То, что нельзя пользоваться причудами — отстой! — Тц, — только и ответил Бакуго, пытаясь сосредоточиться только на тренировке, отбросив назойливые мысли, которые продолжали терзать его мозг. Учитель Айзава подошел, увидев, что Киришима сбит с ног. Он помог ему подняться. — Повтори удар, только медленно, — сказал он. У Бакуго ушло некоторое время на то, чтобы сделать сказанное, потому что его немного отвлекла дурацкая птица Деку, замотанная в бинт и сидящая на плече учителя. Отведя взгляд, он негодующе стиснул зубы и принял боевую стойку. Он уклонился от издевательски медленного удара Киришимы, и заставил замедлиться себя самого. — Стоп, — потребовал учитель. — Киришима, схвати его за запястье — нет, чуть выше — вот так. Запомни эту позицию. Потом повторишь это, а пока резко выверни его запястье, чтобы использовать его собственную инерцию против него. Если это не собьет его с ног, зацепись своей ступней за его лодыжку, чтобы вывести его из равновесия. Итак, они расступились, Киришима нанес свой первый удар — но тут Бакуго схватил его за запястье, к удивлению своего партнера, и резко повалил его на землю. Учитель Айзава моргнул на них. — Это должен был сделать Киришима — не везде надо соревноваться, Бакуго; учиться можно на поражениях. Мне казалось, экзамен на временную лицензию уже должен был научить тебя этому. Как оказалось, нет. Бакуго от негодования напряг ладони, чтобы высвободить свою силу — иногда его это успокаивало. Но, с красной вспышкой, Айзава остановил его причуду. — Никаких причуд, — отрезал он. — До всех остальных это, кажется, доходит. Эти слова вызвали у Бакуго лишь большее желание что-нибудь поджечь. Прошло несколько минут, и Бакуго оказался на полу, смотря в потолок и кипя от собственных разгоряченных эмоций. — Все в порядке, мужик? — спросил Киришима, протягивая ему руку. По его тону Бакуго понимал, что он имеет в виду вовсе не жесткость и травматичность упражнения. — Да, заткнись, — прошипел он, но все равно принял руку, хоть совсем в ней и не нуждался. Совсем. — Хей, все нормально, ты же знаешь, — продолжил Киришима, его голос звучал на фоне отдаленного смеха Урараки и Деку. — С тобой столько всего произошло — об этом как-то забыли с появлением Мидории, но это все равно правда. — Заткнись, я в порядке, — повторил Бакуго, снова принимая стойку. Он бросился вперед, но Киришима увернулся. Они обменивались ударами и блоками еще какое-то время, забывшись в движении. «Прямо как танцы Деку…» Эта мысль привела к тому, что кулак Киришимы соприкоснулся с его лицом, сбивая его с ног. — Ох, черт, мужик! — воскликнул Киришима. — Это было жестко, прости. Теперь он снова сверлил взглядом потолок. Перед глазами все поплыло — черт подери! Киришима снова протянул руку, но Бакуго её не принял. — Мне не нужна твоя помощь! — он бросился вперед. Киришима отшатнулся. Бакуго чувствовал, что все взгляды были направлены на него. — Итак, время меняться партнерами, — мрачно объявил учитель Айзава. — Серьёзно, если тебе надо будет поговорить… — начал Киришима. — Заткнись, — только и ответил Бакуго. — ...Ладно. Урок пролетел быстро. С другими он особо не разговаривал, просто бил и блокировал — иногда он подхватывал пару трюков и использовал их против ничего не подозревающих противников. Но он получил больше ударов, чем хотелось бы. Остальным показалось, что он поддался им раз или два, чтобы дать хоть какой-то шанс. Это было не так. — Хорошо, последняя смена партнера, — вздохнул их учитель. — Переместитесь на правый от вас мат. Так он и сделал, сосредотачиваясь на часах на стене. Осталось пять минут — хорошо. Тогда… что у них еще сегодня? Только искусство и математика, так? Они не требуют особой мозговой активности… — Сэр, могу я еще раз поменять мат? — это был Фиолетовый, который стоял на мате слева от Бакуго. — Хочешь подраться со мной? — оскалился Бакуго. — Жди своей очереди. Но затем он посмотрел на того, кто был против него. Деку слабо махнул в ответ. Бакуго повернулся к учителю Айзаве. — Сэр, могу я еще раз поменять мат? — Нет, — резко ответил он. Птица тоже согласно чирикнула. Она выглядела так высокомерно, что Бакуго хотелось ее поджарить. Фиолетовый пронзительно взглянул на него, начиная драться с Каминари, который распинался о том, что недостаточно хорош для Шинсо. Довольно скоро он получил удар в живот. Бакуго напряг мышцы рук и медленно обратил свой взгляд на Деку. Он проделывал что-то похожее, нервно разминая пальцы, но его ответный взгляд был каким угодно, но не покорным. Это было странно — он явно изменился с тех пор, как они были детьми. Бакуго был от этого не в восторге. Также он болезненно осознавал, что не только Шинсо продолжает наблюдать за ним краем глаза. Чуть ли не каждый отброс в классе поглядывал на него время от времени. Учителя Айзавы это тоже касалось — но он не был в курсе, что отношения Бакуго и Мидории уходят корнями куда глубже Спортивного Фестиваля. Неужели последний раз они общались еще тогда…? Нет, нет, конечно нет. Было еще Камино, и все, что ему предшествовало. Но никто особо не знал, что произошло между ними. Они знали то, о чем так мудро решил разболтать Шинсо… но это было не всё, не все. Их там не было, они не знали правды! Они выставили это куда хуже, чем было на самом деле. С другой стороны, Деку понятия не имел об этом. С его точки зрения, странные взгляды в их сторону были обусловлены лишь тем же, что знал учитель Айзава. Бакуго стоял и ждал, пока наконец не увидел, что Деку принимает боевую стойку — Бакуго не озаботился тем же самым. Он бросился вперед — и Деку увернулся. Это заставило его стиснуть зубы — вечно уворачивается— никогда не встречает опасность лицом к лицу. Лишь пляшет вокруг проблем, пока они сами собой не решатся. Этот фарс безжалостно продолжался — как и всегда. Раздражало. Особенно сейчас, когда Бакуго знал, что он был куда лучше этого. Если бы Бакуго мог использовать свою настоящую силу — Деку бы взлетел на воздух — у него не было бы и шанса. Но тогда почему он получил лицензию, даже не сдавая экзамена, который Бакуго провалил? Он издал отчаянный крик, разворачиваясь, чтобы ударить его прямо в поврежденное лицо — воспоминания о распаде вышли в его голове на передний план. Но они быстро рассеялись, когда Деку схватил его летящее запястье. Движением, которому учитель Айзава еще точно их не учил, мелкий, слабый, жалкий Деку перебросил Бакуго через плечо. Он столкнулся с полом; мат никак не облегчил падения — воздух выбило из его легких болезненным ударом. Весь класс остановился и уставился на него. Бакуго снова моргал в потолок — едва обращая внимание на боль. — Итак, — голос учителя Айзавы прорезал напряженную атмосферу, такую же толстую и тяжелую, как и мысли Бакуго. — Урок окончен — оставьте маты там, где они лежат, класс В будет заниматься на них через несколько минут. Бакуго снова стиснул зубы и с трудом принял сидячее положение. Его глаза сфокусировались на Деку, стоящим над ним, смотрящим на него сверху с протянутой рукой. Бакуго мог сказать только одно, проталкивая слова сквозь поднимающийся в горле ком. — Пошел к черту — мне не нужна твоя помощь. Он был сильнее этого — он был сильнее его. Тогда почему всё говорит об обратном? — Переодевайтесь быстрее, — попросил Айзава, передавая птицу Деку. — Полночь слишком часто жалуется мне на то, что вы опаздываете на ее уроки после тренировок. Бакуго поднялся, отводя взгляд от остальных и засовывая руки в карманы, он зашагал прочь из зала обратно в школу. Он намеревался закончить переодеваться первым, в попытке закончить этот день как можно скорее. Однако не похоже, чтобы это сработало, потому что, когда он подошел к дверям класса 1-А, все уже сидели внутри, обращая на урок Полночи столько же внимания, сколько обычно. Как только она заметила появление Бакуго, она вытащила хлыст, идущий вместе с ее геройским костюмом, и угрожающе ткнула им в его направлении. — Все остальные пришли вовремя! — воскликнула она в явном негодовании. Бакуго не потрудился ответить, лавируя между партами по пути к своей. Его шаги стали эхом отдаваться в его ушах, время замедлилось, когда он встретился взглядом с Деку. На мгновение он вновь оказался в средней школе, в моменте, когда он проходит мимо парты Деку к своей. Тогда мальчик сразу же отвел бы взгляд, сгорбился, зарываясь головой в книгу. Но в Юэй все было иначе. Деку выдержал его пристальный взгляд — зеленые глаза такие пронзительные, какими он никогда не ждал их увидеть. Он не сгорбился, не дрогнул от страха и не склонил головы. Бакуго все еще чувствовал на себе его взгляд, сев на свое место впереди него, взгляд, сверлящий его затылок. Так продолжалось весь оставшийся день. По крайней мере, ему так казалось. Насколько Бакуго знал, взгляд прекратился сразу же, как он сел. Но ощущалось обратное. Урок искусства прошел, а вскоре и математика. Как только они закончили, Бакуго засунул свои вещи в сумку, повесил ее на плечо и бросился прочь из класса. Когда он шел к общежитиям, его догнал Дерьмоволосый. — Хей, мужик, ты в порядке? — спросил он, тяжело дыша, ему явно пришлось бежать за ним. Но Бакуго не ответил. Он даже не посмотрел на Киришиму, а просто продолжил идти. — Ты вел себя странно весь день, — продолжил Киришима, не уловив намека, что Бакуго предпочел бы сейчас не говорить. — Весь день после вашего с Канари спарринга. Канари — что за идиотское имя. Почему все его так зовут? — Слушай, много чего произошло, и Канари тоже приходится тяжко, — сказал Киришима. — Это нормально, если тебе тоже — ты не обязан притворяться, что все хорошо. Ты знаешь, это не показатель слабости. Самые сильные, это те, у кого есть воля признать, что они не в порядке. — Все нормально, понял?! — огрызнулся Бакуго, когда они дошли до дверей общежития. Киришима замешкался позади него, неуверенно держась за лямки своего рюкзака. — Что ж, если захочешь поговорить… — Не захочу, отцепись, — прорычал он, сбрасывая ботинки и бросаясь наверх в свою комнату. Он быстро переоделся, не задумываясь о том, куда кинул свою мятую форму. Затем, немного поколебавшись, он упал на кровать, зарываясь лицом в подушку, чтобы оградиться от вечернего света. В конце концов, он перевернулся и понял, что снова смотрит в… потолок. Почему все так? Почему кто-то настолько слабый, как Деку, вырвался вперед, обогнал его, несмотря на то, что прошел через все, что и Бакуго, да еще и хуже, чем он? Почему? И как ему это исправить?________________________________________
Мама Мидории расплакалась, как только увидела его у ворот Юэй. Сирена была так же рада видеть ее, как и Мидория, очень громко объявляя миру о ее присутствии, сидя на голове Мидории, когда тот обнял плачущую мать. — Ох, Изуку! — воскликнула она. — Прости за вчерашнее — я бы поговорила с тобой о лицензии по телефону, но мы оба знаем, почему это было невозможно, и все произошло так быстро, и я… Мидория лишь рассмеялся — внезапно столько всего произошло. Сирена все еще кричала, его мать бормотала так же ужасно, как, похоже, и он раньше, а учитель Айзава просто безразлично стоял в стороне, держа за руку Эри, которая в явном замешательстве наблюдала за воссоединением. — Ч-Что? — запнулась Инко, вытирая глаза платком, который вытащила из кармана кардигана. — Учитывая ситуацию, мы бы предпочли, чтобы ваш сын не бродил по улицам сразу после получения лицензии, — объяснил учитель Айзава. — Поэтому вам был разрешен доступ в школу на несколько часов, чтобы поговорить с ним. — С-Спасибо, — ответила мама Мидории. — Простите, что от меня было мало пользы вчера, — повторила она. — Это можно понять, — учитель Айзава пожал плечами. — На вашего сына напала одна из злодеев, которые его похитили. Что примечательно, справился он с этим невероятно хорошо. Инко громко высморкалась, чем сразу прервала объяснения Айзавы. К этому моменту она наконец заметила Эри, которая смотрела на нее удивленными глазами. — Привет, — всхлипнув, сказала Инко, наклоняясь до ее уровня. — Э-Это ваша дочь? Учитель Айзава напрягся от этого предположения, из-за чего Мидория снова пришлось сдержать смех. — Нет, это Эри. Девочка, которую Мидория спас, когда сбегал от злодеев. И на ее глаза снова навернулись слезы. — П-привет, — запнулась она, смотря на Эри с дрожащей улыбкой. — Нам надо поговорить с полицией о ее причуде, — объяснил учитель, при этом смотря на Мидорию, чтобы было ясно, к кому он обращается. — После я приведу ее обратно в общежитие и пойду на патруль. Мидория понимающе кивнул. С Мидорией Эри было комфортно как ни с кем другим. Видимо, она часто просила побыть с ним, предпочитая его присутствие, нежели Айзавы или кого-то еще из учителей. — Вы можете походить по школе или пойти в общежития, — объяснил учитель Айзава, протягивая Инко пропуск. — Миссис Мидория, ваш пропуск продлится до шести часов. — Спасибо, — снова сказала она, громко шмыгая и засовывая скомканный платок обратно в карман. После этого они распрощались, Эри с легкой неохотой, и Мидория повел свою мать на экскурсию по школе. Большую часть времени они молча шли под руку, осматриваясь по сторонам. Они были привычны к этому, Мидория очень часто проводил время с матерью в полном молчании, просто наслаждаясь ее компанией. Но что-то явно не давало ей покоя, и вскоре вырвалось наружу. — Та девочка… Эри — где ты… как ты нашел ее? Мидория вытащил свою руку из ее, [Она врезалась в меня] — начал он, не зная, как сформулировать все это наилучшим для его матери образом. [Тот день был не из лучших. Я встретил ужасного злодея, и от него Эри и убегала. Пока злодеи дрались между собой, я схватил ее и побежал] Инко всхлипнула и еще раз крепко его обняла. Он заметил, что она стала гораздо ниже его. В какой-то момент Сирена переместилась с его головы на голову его мамы, из-за чего во время объятий он смотрел прямо на птицу. Она издала короткий подтверждающий чирик, когда Инко вновь отстранилась. — Ты такой храбрый, — прошептала она, потирая глаза, когда они, наконец, дошли до здания общежития. — Прости, Изуку, мне так жаль. [Мам, у тебя нет причин извиняться], но ему показалось, что она не увидит жесты сквозь затуманенное зрение. — Я не хочу, чтобы ты был здесь, — признала она. — Я не хочу, чтобы ты имел геройскую лицензию и-или вообще был героем; я хочу только одного — чтобы ты был в безопасности… Но малышка Эри… без тебя она не была бы в безопасности. Ты спас ее.... и, Изуку, я так горжусь тобой! Рука Мидории зависла над дверной ручкой — и он был готов расплакаться. — О, здравствуйте, миссис Мидория, — это был Шинсо, который, должно быть, увидел их двоих из окна и открыл дверь до того, как Мидория успел разразиться слезами. — Рад вас видеть. — Я тебя тоже, Шинсо! — ответила Инко, обнимая его, несмотря на его обычную неловкость в этом отношении. Он тоже получил Сиреной прямо в лицо. — У вас на голове птица, — сказал он, не замечая, как Мидория лихорадочно трет глаза. — Ох, правда? — сказала она, пытаясь рассмотреть Сирену. — Как она туда попала? Она же не может летать! Мидория пожал плечами, пока забирал ее обратно. В случае с Сиреной надо просто смириться. — Вы зайдете? — спросил Шинсо. Она засомневалась. — Ох, разве что на минуту! Он распахнул дверь чуть шире и поспешил обратно внутрь, впереди них. — Народ? Пришла мама Мидории. — Мамадория! — воскликнула Урарака с другой стороны гостиной. Она вскочила на ноги и подбежала к ним, пока Мидория снимал ботинки. — Здрасте, я Урарака — Дав, если как на радио! — Очень рада познакомиться, — улыбнулась она, окидывая взглядом всех учеников класса, в котором отныне учился ее сын. — Это Иида — он Крейн! — продолжила Урарака. — И я все еще не понимаю, как ко мне относится это имя! — воскликнул он, негодующе разрубая руками воздух. — И Тодороки вон там — это Пуффин! — Все имена придумала Урарака, — прошептал Шинсо маме Мидории, заставляя ее хихикнуть, в то время как неугомонная девочка продолжала скакать по комнате. — Это Джиро — она Овл! Джиро помахала, поднимая глаза от книг, когда Инко сказала. — У тебя очень красивый голос, я слышала тебя по радио. Она неистово раскраснелась, а Мидория с Шинсо в это время давили свой смех на заднем плане; она бросила на них прожигающий взгляд. — Изуку, у тебя такие хорошие друзья, — прошептала она ему, пока Урарака продолжала с энтузиазмом представлять ей абсолютно всех, с птичьими именами или без. Это продолжалось до тех пор, пока… — И наконец… это Бакуго! Из-за спины своей матери Мидория уставился на Урараку. Нет, нет, нет, нет… — Ох! Привет, Кацуки! Все замерли. Каччан, не отрывая взгляда от телефона, сказал: — Здравствуйте, тетя Инко. Похоже, что выражение лица Мидории стоило видеть, потому что Шинсо фыркнул, а Джиро так сильно пыталась не рассмеяться, что беззвучно тряслась в своем кресле, спрятав лицо в учебнике по математике. — Ох, я сто лет тебя не видела! Вы с Изуку не слишком много общались в средней школе! Рада снова видеть тебя. — ...угу, — все, что Каччан ей ответил. Что ж, одно из немногих преимуществ немоты в том, что это предлог не вмешиваться. С другой стороны, Каччан мог бы вложить в этот диалог хоть чуточку больше усилий. Когда он наконец глянул в направлении Мидории, тот показал ему негодующий жест, как бы говоря: «Ты что, шутишь?» Мидория быстро сменил выражение лица, возвращаясь к своей привычной счастливой улыбке, когда его мать снова повернулась к нему. Инко подошла к сыну. — М-Мне пора идти, Изуку — не хочу больше тебя отвлекать. Но ты должен сообщить мне, к-когда… что-нибудь снова произойдет! — потребовала она. Мидория лихорадочно кивнул, смутно продолжая следить за Каччаном, который вскользь показал ему средний палец. Жест снова был мгновенно прерван, когда Инко обернулась, чтобы помахать на прощание, и единственной причиной, по которой эти молчаливые детские пререкания закончились, было то, что Мидория поспешил обуться, чтобы проводить Инко до ворот Юэй. Мидория все еще думал о том, как бы все отреагировали, если бы он ответил Каччану тем же жестом — не то чтобы он собирался… но все же. — У тебя действительно отличные друзья, — Инко шмыгнула, когда они дошли до главного входа в школу. — И я рада, что вы с Кацуки снова ладите! Он выдавил улыбку, но Инко не заметила, какой фальшивой она была. Хотя из-за маски, скрывающей ее, это было сделать не так уж просто. — До встречи, Изуку, — сказала она, после последних объятий. — И пожалуйста — постарайся больше не попадать в неприятности! Мое сердце больше не выдержит. Мидория искренне кивнул, и, последний раз помахав, они разошлись, и Мидория поспешил обратно в общежитие. — ...да оставь ты его в покое! — услышал Мидория, когда остановился у двери. Он прижал к ней ухо так аккуратно и тихо, как только мог — как-никак у двоих его одноклассников был суперслух. — Я ничего не сделал! — воскликнул в ответ голос Каччана. — Здесь была его мать, и ты послал его через ее плечо! — кричал Шинсо. О боже — это плохо кончится. Мидория решил, что бесполезно торчать за закрытой дверью, так что он аккуратно ее отворил. Остальные были за углом. Он сбросил свою обувь— спор в это время продолжался — и осторожно направился к ним. — Тетя Инко? — фыркнула Джиро. — Я знаю, что вы были друзьями детства — но блин. — Честно говоря, разве Канари не звал тебя Каччаном? — спросил Киришима. — А ты звал его… как же там — Деку? — Это даже мило! — хихикнув, добавила Мина. — «Деку» значит «бесполезный», — резко вмешался Шинсо. — А, да, я забыла, — пробормотала Мина. Она забыла? Мидория нахмурился, все еще находясь вне поля зрения. Как она могла забыть — она ведь не могла об этом знать? Единственным, кто об этом знал, был Шинсо… — Надо прекратить спорить о нем, когда его здесь нет, ква, — подчеркнула Асуи. — Это каждый раз плохо заканчивается. Мидория прищурил глаза — это случалось раньше? Он воспользовался моментом, чтобы появиться перед ними. — Ох! Вот ты где! — воскликнула Урарака, увидев его, чем прервала разговор. Но на лице Мидории по-прежнему застыло недоумение. Он окинул их всех взглядом, читая на лицах неловкость. [Рэйвен, о чем вы говорили?] — неуверенно обратился к Шинсо Мидория. — Просто о Бакуго, который Бакуго. — Ой, заткнись, — прошипел тот. [Я не об этом] — продолжил Мидория, подходя чуть ближе. Он поймал взгляд Коды, когда сказал это, беря во внимание, что он тоже понимает его жесты. [Что ты рассказал им, пока меня не было?] — Сегодня? — нахмурился Шинсо. — Как я и сказал, мы просто говорили про… — Меня, — Мидория зло сверлил его взглядом. Не только звук его голоса заставил их вздрогнуть, но и прожигающие ярко-зеленые глаза. [Что произошло, пока я был у злодеев?] — Когда ты был… у злодеев… — медленно повторил он. Между ними на мгновение повисла тишина, прежде чем ее не нарушил Каччан. — Он разболтал обо мне всю ту дрянь, которую рассказал ему ты! — прорычал он. — В первую же ночь в общежитии — великолепное начало. Мидория неверяще уставился на Шинсо. Он рассказал ему те вещи по секрету — неужели он и правда разболтал его самые глубокие, темные тайны всему классу? — Я-Я — я был вне себя, окей?! — запнулся Шинсо, [Тебя там не было, он вел себя как полный...] [Уставший знает?] — Учитель Айзава…? Нет, никто за пределами класса не знает. Мидория, все не так плохо: все нормально… — Канари, он просто хотел помочь! — вступился Киришима. — Мы понимаем — и мы больше ни разу об этом не заговорим, если ты этого не хочешь — мы поняли, это совершенно не мужественно; прости нас. Мидория… не знал, что и чувствовать. Да, то, что все знали — не обязательно плохо… по крайней мере не для него — но это плохо для Каччана. Мидория не хотел, чтобы прошлое Каччана поставило под угрозу его будущее. Из него выйдет замечательный герой, несмотря на то, кем он был; несмотря на то… что он провалил экзамен на временную лицензию… несмотря… ни на что… [Уставший скоро приведет Сиалию] сказал Мидория, опустив голову. [Скажите ей, что я у себя] — Стой, Мидория! — прокричал вслед Шинсо, но Мидория не ответил, рассеянно возясь со своими пальцами и поднимаясь наверх к своей комнате, игнорируя оклики, доносящиеся сзади. «У тебя действительно отличные друзья. И я рада, что вы с Кацуки снова ладите!» Да, если бы.________________________________________
________________________________________
Примечания Автора: Вы понятия не имеете, как я рада, что получаю от вас столько артов, это так круто! Для начала у нас thefishysalmon на Тамблере! Они сделали прекрасный набросок под названием: «Как можно спеть песню для побега, если ты не можешь петь?» - что, как мне кажется, является странно популярной темой для фанарта. https://thefishysalmon.tumblr.com/post/189345708160/i-made-some-fanart-for-this-great-fic Thelovypop17 здесь с диджитал рисунком Мидории и Сирены! https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/655100256324943872/1576251288479.png FiveInBinaryOr101 набросали Сирену с потрясающей прической XD https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/655100607035867166/IMG_20191213_183449.jpg И наконец, littlemusic…meiyou закончили коллекцию Хора, нарисовав Крейна! https://cdn.discordapp.com/attachments/609079673992904934/655102816804667392/sketch1576259059746.png Далее – глава 42. Закончу ли я на самом интересном или сделаю все одной главой…? Я не знаю – посмотрим! (П.П: Спойлер, это будет одна большая глава!)