Наша музыка

      Придя домой Тина успокоилась. Кинула рюкзак, снимая верхнюю одежду. В квартире было тихо и спокойно, заставляя душе угомонить терзания. Зашла к себе в комнату, стыкаясь «лицом к лицу» с зеркалом в полный рост.

*flashback       — Я не люблю зеркала, уберите его! Стоя возле окна, наблюдая как дети задорно играют на детской площадке.

«Смеются… Счастливые…»       — Как у девочки в комнате не может быть зеркала? — возмущалась мама, любуясь приобретенной вещью.       — Так же как и у тебя нет сердца.* Это зеркало так и осталось стоять в моей комнате. После моих слов был сильный скандал и угомонить пыл мамы было невозможно, а «приказать» убрать единственный раздражающий элемент, уж тем более. И сейчас, столкнувшись с сверкающем на солнце предметом, мне захотелось его разбить. С силой. Кулаком. Со слезами. Мой «интерьер» состоит из черных, белых тонов. Нет вычурных цветов, раздражающих. Спустя четыре года я смирилась со своей жизнью и старалась сдерживать себя, свои эмоции перед родителями. По началу было тяжело, за каждое слово, каждое упоминание о Ване добивали меня. Мне было двенадцать, когда я потеряла единственного родного человека, который понимал меня. Вспомнилось, как в порыве оскорбила Андреевича: «— Не верю, что вы можете любить, ценить. Вы точно не тот человек, который хочет уйти за тем, кого любили.» Он не закрыл мне рот. Не отрицал. Присела на край кровати, беря в руки кружку с давно охолодевшим кофе. Я сдерживала эмоции до сегодняшнего дня. Он выбил меня. Воспоминаниями. Никогда не заводила тему про своего Ваньку, никогда и ни с кем. Почему я не хожу на физкультуру и ненавижу плаванье. НЕНАВИЖУ. Оно испортило мне жизнь. Смысл жизни был утерян. Кружка полетела в зеркало. Остатки напитка брызгами разлетелись вместе с осколками. От громкого, раскольенного треска начало звенеть в ушах. Схватилась за голову, закрываясь. От всех, навсегда. Голова отключена. Потянулась к осколку, который с грохотом упал мне на постель.

«Куда глупее убивать себя, зная что тебя спасут» Сжала в руках стекло. Кровь начала стикать по руке. Красная. Теплая. {Время тихо уходит, и наивная ложь, К запястью левой руки примеряет свой нож. Надежда была и осталась напрасной, Она капает на пол липкой жидкостью красной.}© И боль угасла. Стало легче. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Я сидел поздней ночи, в тишине, тянулся к гитаре, но нет. Хотелось той самой тишины, ради которой сейчас любой бы отдал пол мира, а ему ничего отдавать не надо. У него понятие «тишина» есть в голове с детства. После смерти родителей крестная часто оставляла меня одного, восьмилетнего мальчика. Сейчас я понимаю, если бы родители были со мной, я бы не был такой какой есть. Мама была очень доброй, ее часто сравнивали с безобидным котёнком. Безобидным, слабым. Папа же иначе. Был червств, строг. Рядом с мамой он выглядел устрашающим. Но они любили. И меня любили. Всегда было тепло рядом с ними. Отец ругал, порою говорил, что ошибся, выбрав мою мать, но потом извинялся, и говорил насколько любит… Переворачивает стол, выгоняя гнев. Ни черта не любил. Ни меня ни мать. Когда я осиротел, меня усыновила крестная. В ней я ощущал замену родителей. Она - это смешанная теплота и нежность мамы с строгостью отца. Ха, я есть благодаря ей. Начали всплывать в голове слова Кароль. Она права, я не похож на человека, который умеет ценить. Да и любить я, наверное, тоже не могу. Не чувствую боль, когда смотрю на фотографии родителей. Не вызывает эмоций, кроме одной. Злость. *flashback Бабушка тихо заходит в комнату внука. В слезах, дрожащим голосом отдавая мне письмо.       — Твои родители… Они… Их больше нет… Они будут жить на облачках… Это нашли в вещах мамы… Мальчик, по слогам читает простые, родные слова.

«Отстань от меня! Это твой ребенок, не надо на меня его вешать. Ребенком мужика не удержишь»* Как жаль, что только сейчас он понимает в какой принужденной любви прошло его детство.

***

      — Доброе утро, 10 класс, — заходит в класс Алексей Андреевич. — у вас немного поменяли расписание. Теперь первым уроком музыка, на пятом, вместо меня, литература, а на последнем физкультура. Кароль, рад тебя видеть, даже если ты надеялась не появится сегодня на мой урок. Заметил бинт на ее руке и бледность кожи. Возможно, даже начал нервничать, но его ровный тон не выдал его. Она молча кивнула, беря в руки ручку. Неужели сегодня будет писать под его настырный взгляд?       — Тема урока на доске. Сегодня только конспект, по которому на следующем уроке будет задание. Каждый начал 'укать' и лишь под громкой «Не нойте» от Кароль все заглохли. Голос с хрипотцой, грустный… Пустой?       — Тина, сдерживай себя, попрошу, — с упреком посмотрел на нее.       — Хорошо, Алексей Андреевич. — также ответила она. Далее урок проходил в спокойной обстановке. Его монатоная речь завораживала, углубляя в транс. Под конец урока все начали, уже в прямом смысле, засыпать… Ручками попадали, ребята тёрли глаза и учитель это заметил.       — Слабенькие вы, ладно, бросайте ручки, отдыхайте. — разрешил речь Алексей. Кароль посмотрела на забинтованную руку, где бинт уже был не белый, а красный. Отправилась выйти, прикрываясь, так, чтобы он ничего не заметил. Но поздно, заметил ещё пару минут назад.       — Можно. К медсестре. Без справки, что ты можешь работать ко мне не возвращаться, — грубо, но на это никто не обращал внимание.

« Не нервничайте, не вернусь » Направилась в уборную, сжимая ладонь. Резко в глазах потемнело. Ноги подкосило. А тело оказалось прижато к кому-то. Чьи-то холодный руки держали ее как что-то дорогое. Если бы он не успел она б познакомилась с таким же, как и его руки, холодным кафелем. Его. Чьи-то.

Не знакомые. Чьи?