Как важно быть чистым

В полном соответствии с Тайным законом, на следующее утро ему поднесли зеркало. Стирпайк придирчиво рассмотрел свое отражение. Одеваться не умывшись, было очень непривычно и неприятно напоминало Великую Кухню, где водные процедуры не поощрялись, скорее даже наоборот… А он-то наивно верил, что у него больше никогда не будет слипшихся в сосульки волос, несвежей одежды и тошнотворного запаха человека, которому редко удается помыться. При одной только мысли о том, что он опять будет благоухать тем же ароматом, нет хуже!..- его лицо искажалось в гримасе сильнейшего отвращения и разъедающего изнутри презрения к себе… Общее впечатление неплохое, но могло быть и лучше. Стирпайк как сумел пригладил растрепавшиеся со сна, но все еще чистые волосы. Добиться всегдашней безупречности не удалось, но, по крайней мере, его прическа перестала неуловимо напоминать воронье гнездо. На лице уже проступила рыжеватая щетина. Отвратительно колючая, но хотя бы не слишком заметная. Хорошо, что борода будет расти медленно, щеголять таким «украшением» ему отчаянно не хочется. А вот одежда в полном порядке, но белый воротник долго не протянет. Если бы все это не свалилось на него, как снег на голову, он бы успел найти черную рубашку, но теперь уже ничего не сделаешь… Однако вздыхать и страдать он не будет, а начнет искать выход. Надо как-нибудь улучить подходящий момент и переодеться в другую рубашку, благо они у него все одинаковые. Пять одинаковых рубашек, пять одинаковых сюртуков, госпожа Маргарет долго сокрушалась, что черное делает его фигуру слишком уж худой и угловатой ,и даже будучи учеником доктора, он одевался лучше, но прав-то оказался он! Один вопрос: куда бы спровадить эту парочку, которая с упорством, достойным лучшего применения вот уже второй день меряет малозаметные волосы и ногти, ну а вожделенный слой они найдут еще не скоро… В отличие от него, старички ничего не потеряли, оставшись без бритья, умывания и чистой одежды. Интересно, они такими родились или их такими сделала система?.. Сапоги блестели все так же ярко, и это несколько примирило его с действительностью. Он поблагодарил их в самых возвышенных выражениях, которые только были в его обширном словаре… Только он уже предчувствовал, что скоро у него одни только сапоги и останутся. … Под вечер Стирпайк озадачил «шпионов» стиранием пыли, выбиванием одеяла, подушки и матраса, а также стиркой его единственной рубашки, чем окончательно их доконал. Дело в том, что ему в первую же их ночь на новом месте захотелось пить, потом стало слишком холодно, потом слишком жарко, затем он приказал им не храпеть, потом сказал, что он даже из другого конца комнаты чует, что они ели на обед, затем попросил зажечь ему свечу, подать книгу, потом убрать все обратно… К леди Фуксии он вылез через окно, предварительно сменив рубашку. Вот только туалетные принадлежности из его комнаты забрали, опасаясь, что он все же словчит. Первый басисто всхрапывал, а Второй подхватывал. Вполне себе милые старички, вроде бы внешне похожи на Баркентина, но сделаны совершенно из другого теста… Если бы к нему приставили бывшего секретаря, он бы , наверное, отважился на убийство… В комнате Фуксии он уже ничего не смог с собой поделать, и голодным взглядом уставился на туалетный столик. Его внимание привлек большой деревянный гребень, под которым волосы принцессы потрескивали и искрились, когда она заплетала их в косу на ночь… Неожиданно в дверь постучали, а через минуту показался неизменный пучок Слэгг. Стирпайк быстро спрятался за штору. За пыльную штору. К счастью, в архиве было еще больше пыли, и привычка к этому досадному явлению природы помогла ему не чихнуть в самый неподходящий момент. - Уже очень поздно, моя озорница. Ты испортишь глазоньки. - Я еще почитаю. Уходи, няня. Старушка тяжело вздохнула и с детской злостью хлопнула дверью. Выйдя из укрытия, Стирпайк все так же восторженно созерцал гребень, как будто это было одно из величайших сокровищ в мире. Фуксия внезапно почувствовала острую жалость к нему и поддавшись порыву, сказала: - Садись сюда. Я все сделаю сама. Нигде ведь не сказано, что мне нельзя тебя причесывать. Стирпайк шутливо поклонился и затем со счастливой улыбкой сел, а затем и лег. Когда он дотронулся до ее лица, она сначала вздрогнула от неожиданности. Но это были ласковые любовные касания, они усыпляли и бодрили одновременно. Прохладные пальцы погладили лоб, висок ,на мгновение зарывшись в волосы, затем спустились к подбородку. И тут Фуксия уже второй раз за вечер удивила его: - Поцелуй меня, - сказала она, и он поцеловал. Когда она прилегла рядом, то заметила, что при свете многочисленных свечей нижняя часть его лица отливает золотистой медью. Это был очень красивый цвет . Как солнце на закате, а она всегда любила закаты…